Мейсон: Я что, довожу тебя до того, что ты пьёшь? До чего же следующего опустится Сестра Мери?
Мери: Знаешь что? Меня ни черта не волнует, что ты обо мне думаешь!
Мейсон: Да, волнует. Однако, выпивка и озорные слова не изменят моего мнения.
Мери: Мейсон, просто... (почти что плачет) ...уходи прочь!
Мейсон: Мери... Что-то случилось?
Мери: Да. Вселенский Собор в Никее случился в 325-ом году от Рождества Христова. И какие-то 1600 лет спустя родилась маленькая девочка в Вентуре, что в Калифорнии. Она прочитала об этом в своей книжице катехизических поучений. И ей подумалось, как прекрасно было бы стать частью чего-то столь древнего и праведного.
Мейсон: И что же, она была права?
Мери: Никогда раньше, во всей своей жизни, ей не доводилось быть частью чего-либо. Это было бы очень праведным и длилось бы очень долго, из всего-всего.
Мейсон: Должно быть, это очень непросто. Она оказалась права?
Мери: Я не хотела быть обычной. Я хотела быть лучше.
Мейсон: Мери... ты ушла из монастыря?
Мери: Я хотела быть похожей на этих людей. Я видела их. Мне... мне довелось самой встретить некоторых из них, из тех, кто настолько выше остальных людей, кого я... я знала раньше... что... что их ничто не ранит, кроме печалей других людей, потому что у них нет своих печалей. Они не думают о себе. Они... они молятся... они размышляют... они ни к кому не питают ненависти. Они усердно трудятся. А когда ночью они ложатся спать, им не видится то, что видится мне: кто-то выдирающий своими собственными ногтями плоть из человека, изнасиловавшего мою сестру... И лицо того мужчины, и лицо его брата... Твоё лицо... Видишь ли, эти люди прощают, а я не могу.
Мейсон: Каким бы не казалось тебе состояние твоей души, Мери, это ничего не значит для всех тех людей, которым ты помогла за долгие годы. Вот что на самом деле имеет вес. Не сбрасывай это со счетов.
Мери: Я ничего не сбрасываю со счетов, за исключением того, что я сама о себе думала. Я такая, как все. И я эгоистична, и... мстительна. Да ты не пойми меня неправильно, у меня тоже есть хорошие качества, однако... я не могла пpодолжать находиться там, где была раньше, внутренне оставаясь тем, кто я есть. Что-то дoлжно было измениться, а я измениться не могла. Так что, да... Я ушла. Я была обязана так поступить. (Делает глоток из бокала.)
Мейсон: Как бы мне хотелось сказать тебе, что я о тебе думаю, так, чтобы ты мне поверила. Твоей семье довелось многое вынести в последнее время, это не могло не отразиться на тебе.
Мери: Я столь строга к себе только лишь тогда, когда ты рядом.
Мейсон: Знаешь, скажи мне кто-нибудь, что я загнал его в монастырь, я был бы вынужден ему поверить. Однако я никогда не ожидал, что мне удастся оттуда кого-то выгнать.
Мери: Тебе доводилось бывать... где-то... ну типа в ситуации... когда тебе кажется, что все лучше тебя?
Мейсон: Никогда.
Мери: Типа... типа всё то, что им даётся по-нас-то-я-ще-му легко, тебе даётся по-нас-то-я-ще-му с трудом. Именно так я себя и чувствовала. Дело было не в моей вере. Вера моя была по-настоящему сильна. Всё дело было в остальной мне... но я по-настоящему старалась.
Мейсон: Мери, ты не обязана передо мной оправдываться.
Мери: Эта песня... Её нередко играли по радио, когда я была маленькой. А я тогда... Ой, ну... да тебе не интересно про это слушать.
Мейсон: Ты её напевала?
Мери: Я под неё танцевала. Одна, сама по себе, перед зеркалом в тапочках. И мне всё время думалось: а вырасту ли когда-нибудь большой и красивой, и покину ли я когда-нибудь дом.
Мейсон: Ты выросла... ты красива... и ты покинула.
Мери: Да, покинула. Мне некчему было быть красивой в монастыре. Моя мама всегда говорила, что Кристи - красавица, а Мери - умница. Однако, после всего, что случилось, Кристи выглядела далеко не красавицей... А о себе я думаю, что я больше не так уж и умна...
Мама: Лапочка! Tо, в каком состоянии находится твоя душа - это твоё личное дело. Меня не это беспокоит. Хорошо, возможно, это прозвучит как сумасшедший бред, но мне бы просто хотелось знать, что уход из монастыря - это не тo, что, среди прочего, у тебя на уме.
Мери отворачивается.
Мама: Я ТАК И ЗНАЛА. Я знала... Я же всегда читаю тебя, как книгу, ты так серьёзно воспринимаешь любую мелочь.
Мери: Это не мелочь.
Мама: Ох, нет. Нет, конечно же, нет. Это трагично. И это... Это ужасно, что произошло с Кристи. Но... Тэд Кэпвелл будет наказан. Доверься Богу! Или же... доверься Стиву, но тебе не стоит самой себя так "заводить". Не стоит превращать себя в судью, присяжных и обвинение в одном лице.
Мери: Но мама! Я это УЖЕ сделала. В том то всё и дело. Я... Я была настолько высокомерна и самодoвольна и... и я ненавидела Тэда Кэпвелла и я... Я не имею права подавать другим пример.
Мама: Но кто об этом узнает, если ты будешь держать об этом рот на замке?
Мери: Я знаю.
Мама: Мери. У нас у всех бывают мысли. Если... если... если бы все самодовольные люди в мире перестали ходить в церковь, то в церквях осталась бы целая уйма свободных скамеек, и далеко не один и не два пустых алтаря.
Мери: Мама! Я не могу судить о целом мире. Я знаю только себя. Но... это происходит не только сейчас. Я чувствовала, что не разделяю тех ценностей, в которые должна верить... ну... уже давно.
Мама: Ты также перестала верить в свою мирскую "домашнюю" жизнь, и таким образом, собственно, и оказалась в монастыре, с чего всё и началось. Я ведь права?
Мери выглядит очень расстроенной словами матери.
Мама: Ой, лапочка. (Обнимает Мери.) Ты думаешь, я тебя виню. Жизнь с Виллapдом Бассеттом была далеко не праздником. Я бы присоединилась к тебе, если бы думала, что они меня возьмут. Но факт остаётся фактом... ты придерживалась выбранного пути, и этим заставила меня гордиться собой.
Мери: Мама. Но факт и то, что причины, по которым я ушла в монастырь - это вовсе не те причины, по которым люди там остаются.
Мама: Лапочка. У тебя там такая спокойная жизнь. Чего же, как тебе кажется, тебе не хватает? Потому что, чем бы это ни было, у меня этого тоже нет. Это что, мужчины?
Мери: Ма-а-ма!!!
Мери разворачивается и пытается уйти. Мать следует за ней.
Мама: Потому что мужчины... они все... (бежит за Мери) ...видишь ли, мужчины не женятся на женщинах, что раньше были монашенками. Женщины, как ты, заканчивают тем, что становятся занятыми на работах в сфере социальных проблем, или же в библиотеках книги перебирают. Там... Ой, лапушка!
Мери: Мне... мне пора идти!
Мама: Ой, я знаю! Я опять говорю всё не то! Мери... подожди минутку...
Steve: Мэри, что ты говоришь?
Mary: Я говорю, что сегодня утром я ушла из ордена. Я больше не монахиня.
Steve: О… нет…
Mary: О, Стив, не смотри на меня так, пожалуйста! Я рассчитывала на тебя, ты можешь понять меня, ты можешь помочь мне объяснить ситуацию Кристи и маме, мама не очень хорошо воспримет эту новость.
Steve: Как ты могла сделать такое? Что тебя заставило?
Mary: Не кричи на меня…
Steve: Уже слишком поздно или ты можешь передумать?
Mary: Нет! Я не могу передумать. Я не хочу менять решение! Нет, назад пути нет!
Steve: Невероятно вовремя! Невероятно! И как раз перед судом!
Mary: Стив, какое отношение имеет к суду то, что теперь я Мисс Дювал, а не Сестра Мэри?
Steve: Тэд Кэпвелл на скамье подсудимых, но давай посмотрим на Кристи и на всех нас. Было очень трудно создать определенный образ семьи, а ты просто подорвала его.
Mary: Какой образ?
Steve: Ты не читала газет? Мы семья с высокими моральными устоями: трудолюбивая мать и ответственные и заботливые дети. Пасынок, который закончил Юридическую школу и работает в Прокуратуре, одна дочь - …. И другая дочь у которой было призвание и она стала монахиней… И вдруг, монахиня уже больше не монахиня!
Mary: Я испортила образ…
Steve: Ты сделала нас всех гораздо уязвимее!
Mary: Стив, послушай, давай не будем забывать, что обвиняемый это Тэд, а не я!
Steve: Ты придавала нашей семье праведности.
Mary: Я и не знала, что это было моей обязанностью…
Steve: Если бы ты соизволила обсудить это со мной, я бы тебе все объяснил! Я никогда не считал тебя трусихой, Мэри… Зачем ты это сделала?
Mary: Решение покинуть орден было самым трудным за всю мою жизнь. Это было гораздо труднее, чем стать монахиней, но я никогда не считала себя трусихой.
Steve: Ты выбрала крайне неудачное время, чтобы уклониться от своих обязанностей.
Mary: Слушай, я … в любом случае причины моего ухода в монастырь были неправильными.
Steve: Тогда ты казалась очень уверенной в своем решении.
Mary: Я была уверена в том, почему я покинула орден, но я не была уверена в том, почему я стала монахиней.
Steve: Ты хотела уйти из семьи.
Mary: Я имею в виду, что я ненавидела свою жизнь и я хотела убежать от нее, как Кристи… только мне повезло больше, чем Кристи.
Steve: Я делал все, что защитить вас обеих.
Mary: Стив, было очень много причин, почему я ушла.
Steve: Я знаю, что мой отец превратил нашу жизнь в ад. Я был рад, когда он, наконец, ушел.
Mary: Я просто… я скучала по своему папе…Я была не очень ум… слишком юной и не достаточно умной, чтобы справиться со всем. Мне было гораздо лучше на улице, чем в родном доме. Я даже начала пробовать наркотики.
Steve: Я этого не знал.
Mary: Это не зашло слишком далеко, потому что я испугалась. Знаешь, это было похоже на игру «орел – решка», чего я боялась больше, оставаться на улице или идти домой, где все вечно только злились.
Steve: Большую часть времени Тэда была пьяна.
Mary: Ну, это был ее способ ухода от действительности. Мой способ – стать монахиней, чтобы почувствовать себя в безопасности, где все решения принимали за меня: когда вставать, когда идти работать, когда молиться и это работало.
Steve: До сегодняшнего дня.
Mary: Стив, есть женщины, у которых действительно есть призвание, они умны и они отзывчивы. У них нет проблем с призванием, как у меня, из них получаются чудесные монахини. Я всегда завидовала им
Steve: Думаешь, что сможешь жить без монастыря и не вернешься обратно, если станет хуже? Mary: Я так считаю.
Steve: Ты очень долго находилась за его стенами, Мэри….
Mary: Я не могу так жить больше! У меня не хватает терпения быть монахиней! Я видела, что в мире столько страданий, я не могла избавиться от чувства бессилия и гнева. И все эти чувства вернулись, после несчастья с Кристи. Это было последней каплей, я не могла больше это игнорировать! Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать?
Steve: Начинаю… похоже нам удастся извлечь из этого выгоду. Сначала мы должны первыми сделать заявление о том, что ты покинула монастырь, чтобы Мэйсон не использовал этот шанс. Мы представим тебя как женщину, которая не смогла оставаться в монастыре, после того, что сделал с твоей сестрой избалованный богатенький Кэпвелл. Ты должна была быть рядом с сестрой, чего бы тебе это не стоило. Точно, твоя жертва была слишком велика, но это было ради семьи. Да… это то, что надо и это сработает!
Марк: Нет, нет, минуточку! Я знаком с тобой со старших классов средней школы, так? Теперь, мне ни разу не доводилось видеть, чтобы ты сделала хоть что-то, что не было бы безопасным. К тому же, я считаю, что и одной из причин, по которым ты ушла в монастырь, была безопасность подобного выбора. А теперь, только подумай, перед тобой появляется большой, плохой Мейсон Кэпвелл... По-моему, ты назвала его опасным. Ты боишься его, но одновременно тебя к нему влечёт.
Мери: Ой, я его не боюсь! И меня к нему точно не влечёт! Больше уже не влечёт. Теперь я его узнала получше.
Марк: Да ладно! Противоположности притягиваются, так? Мне-то об этом известно, моя жена опасна.
Мери: Ах, да? И чем же она опасна?
Марк: Это к делу не относится. Дело в том, что... что она была для меня своеобразным вызовом. Так же как и Мейсон - это своеобразный вызов для тебя.
Матушка Изабель: Мы скучаем по тебе.
Мери: Ах, и я по всем вам скучаю. Я... я... Особенно в такие дни, как сегодняшний, когда у меня еле-еле находится свободная секунда, чтобы перевести дыхание. И мне... мне очень не хватает тех моментов, которые мы отводили на размышления.
Мери: Да... Он... он прочитал об этом в газете. Когда... хм... мою сестру изнасиловали, в газетах широко освещался судебный процесс, и одна из заметок рассказывала о том, что я ушла из монастыря.
Матушка Изабель: Господь Бог послал тебе немало испытаний в те месяцы. Мне казалось, что как раз тогда мы должны были быть тебе нужны больше, чем когда-либо. И меня удивляет, что именно в то время ты сделала свой выбор, решив последовать другою стезей.
Мери: Что же, Матушка Изабель, Вам известно, что меня втечение последних двух лет мучали сомнения. И я никогда не пыталась их от Вас скрывать.
Матушка Изабель: Ты была очень хорошей монахиней, Мери. Лучше, чем ты сама себе отдавала в этом отчет.
Мери: Ах, большое Вам спасибо за эти слова.
Матушка Изабель: Когда ты к нам пришла, тебе было всего лишь 18 лет. Совсем ещё дитя. Ты должна меня простить за то, что я не хотела отпускать тебя из гнезда.
Мери: Вы прощены. Вопрос в том: А [прощена ли] я?
Матушка Изабель: Если ты счастлива.
Мери: Ах, я счастлива. Я... я хочу сказать... я хочу сказать, что боюсь и иногда чувствую себя очень запутавшейся, но... я счастлива! Меня... меня переполняют все эти новые чувства, и у меня завязываются новые отношения.
Матушка Изабель: Мне кажется, что сейчас Мери что-то очень сильно беспокоит. Безусловно, ей... ей не хватает той безмятежности, что окружала её в монастыре. И, если быть предельно честной, мне кажется, она была не готова к жизни за его стенами. Но, как Вам должно быть известно, в её семье были проблемы, и она чувствовала, что её близкие нуждаются в ней.
Мейсон: Надеюсь, вы не пытаетесь сказать, что ей следует вернуться в монастырь.
Матушка Изабель: Ну, это, конечно, решать самой Мери. Но меня не удивляет тот факт, что Вы возражаете.
Мейсон: Не знаю, смог бы я пережить подобное. Но одно я знаю точно, я бы предпочел увидеть её снова в монастыре, чем с другим мужчиной.
Мери: Матушка Изабель, я так запуталась. Я... меня... меня терзают сомнения, а не слишком ли рано я покинула Орден. Знаете, мне кажется, что я была не готова к жизни в миру. Может быть, мне стоило подождать годик-другой.
Матушка Изабель: Нет, мне так не кажется. Люди, постоянно откладывающие дела в долгий ящик, редко воплощают свои планы в жизнь. Расскажи мне, что именно так сильно сбивает тебя с толку в мирской жизни.
Мери: Эээ... личные отношения. И чем более личными они становятся, тем больше они сбивают меня с толку.
Матушка Изабель: Мери, наш разговор не был ни длинным, ни особенно доверительным. Мы столкнулись, когда сегодня утром, разыскивая тебя, я зашла в дом Кэпвеллов. Вообще-то, это я начала разговор. Я сказала ему, что, как мне показалось, ты сильно изменилась и уже не была той девчушкой, что несколько месяцев назад покинула мой монастырь.
Мери: Правда? И каким же образом я изменилась?
Матушка Изабель: У тебя больше нет того чувства внутренней гармонии, умиротворенности, которые были присущи тебе в монастыре.
Мери: Что правда, то правда. Я... Ну, c тех пор… многое произошло. Не сомневаюсь, что Вам известно о моей младшей сестренке и сводном брате.
Матушка Изабель: Да, конечно. Когда я услышала о случившемся, мне было вас всех очень жаль.
Мери: Я только-только начала со всем этим справляться, когда в мою жизнь вошел Мейсон. Или же это я вошла в его жизнь.
Матушка Изабель: Ты к нему неравнодушна?
Мери: Знаете... к нему… к нему очень трудно оставаться равнодушной! Он такой обаятельный и изысканный. И... и, полагаю, у меня просто земля из-под ног уплыла. Но... знаете... последнее время я ощущаю себя не более чем очередным звеном в длинной цепочке его завоеваний... а мое отсутствие опыта сделало игру для него даже более интересной и... Ах, в монастыре жизнь была настолько проще.
Матушка Изабель: (улыбается) Да... Жизнь всегда проще, когда мы ставим свои собственные условия. Когда ты приняла решение покинуть монастырь, мне казалось, что ты совершаешь ошибку. Но сейчас я думаю иначе.
Мери: Почему?
Матушка Изабель: Потому что ты влюблена.
Мери: Ой, даже не знаю. То есть... то есть, мне казалось, что я влюбилась, а сейчас у меня стали появляться серьезные сомнения на этот счёт.
Матушка Изабель: Знаешь, когда ты пришла в монастырь, у тебя тоже были сомнения, Мери. Большинство разумных людей задают себе вопросы, находясь на грани принятия важных решений относительно их будущего. Ну, так это же лучше, чем слепо бросаться в омут с головой.
Мери: Матушка Изабель, что бы Вы мне сказали, если бы я захотела вернуться к Вам, в Орден?
Матушка Изабель: Я бы сказала "Нет".
Мери: Неужели?
Матушка Изабель: На мой взгляд, сбежав, ты бы совершила ужасную ошибку. Ах... Мне бы хотелось, чтобы вместо этого ты осталась здесь и вышла из сложившейся ситуации с высоко поднятой головой. И я говорю в первую очередь именно о твоих отношениях с Мейсоном Кэпвеллом. Кроме того, мне подсказывает интуиция, что он тоже в тебя влюблён. То есть, на мой взгляд, для него ваши отношения представляют собой нечто гораздо большее, чем так называемые “завоевания”. Мне кажется, он искренен в своих чувствах к тебе. И ещё я думаю, что тебе очень повезло.
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
0
Последние сообщения
Суббота, 23 января 2016, 13:49:04
Lilu (Суббота, 23 января 2016, 13:33:44) писал:
Это понимание или как?
Наверх
Доля здорового эгоизма у меня всегда присутствует.
