Туман перед рассветом.

Вот это поворот! Надеюсь, с Чипом все будет в порядке.

elsi (Вторник, 04 ноября 2025, 11:48:00) писал:

elsi, ничего прямо ужасного не будет)

Саманта крепко сжала ладонь Чипа, закусывая губы, стараясь не расплакаться. Ченнинг метался во сне по больничной кровати, что-то неразборчиво шепча. Его мучил сильный жар после ранения. Медсестра около пяти минут назад вколола ему лекарство, чтобы сбить температуру, но пока его состояние не улучшилось.
Конечно, Чип лежал в отдельной палате, чего не позволила бы страховка обычного копа. Было бы странно быть Кепвеллами и иногда не использовать некоторые привилегии, связанные с данной принадлежностью. Например, возможностью оплатить собственную палату, не влезая в долги из-за огромных больничных счетов. Да, еще каких-то пять лет назад она придерживалась сомнительной тактики независимости от обеспеченной родни, только давно поумнела и приняла свое происхождение как должное. Чип пока был на пути к подобному принятию, отвергая суть окружения, в котором рос, но без сознания он не мог возражать против отдельной палаты или более тщательного внимания к нему со стороны врачей и медсестер.
Сэм приложила пылающую правую руку Ченнинга к своим губам и поцеловала. Левое раненое плечо не было видно из-под одеяла и больничной пижамы, в отличие от наложенных на висок швов. И она знала, это не случайная рана, не порез, полученный Чипом во время преследования преступника. Майлз пояснил, когда она примчалась из здания суда в больницу сразу после его звонка. Благо Кэтрин ее тут же отпустила, потому что на сегодня остался лишь один свидетель, которого должны были допросить по делу Вальтони. В Чипа стреляли дважды. Одна пуля попала в плечо, вторая прошла близко к голове, оцарапав висок. Майлз назвал напарника счастливчиком, а сама Саманта с ума сходила, представляя, что потеряла бы Чипа, если бы пуля попала ему в голову.
Она ощущала себя бесконечно виноватой перед Чипом. Из-за Джейсона, Бикси, их ссоры и разрыва. Если бы она поступила иначе, не полетела в Оклахому, не стала звонить Джейсону, если бы… Чип, возможно, и не оказался бы на больничной койке.
Саманта прижала ладонь Ченнинга к груди и все-таки расплакалась. Горько и надрывно. Все это ее вина, лишь ее. Пусть и знала, рана Чипа не смертельна, врачи вылечат его, плечо затянется, и останется лишь небольшой шрам, но все равно боялась потерять его. Она положила свободную руку на свой живот, надеясь найти в ребёнке внутри поддержку и утешение. Чип ни при каких обстоятельствах их не оставит. Лишь в это сейчас ей стоило верить, чтобы не сойти с ума.

Он ненавидел Афганистан. С его сухим пустынным климатом, духотой и бесконечными песками. Практически забывая об этом во время тренировок, вылазок на операции или многочасовых допросов заключенных. А вот в редкие минуты покоя или безделья, всегда вспоминал, как ему осточертело находиться здесь.
Например, как в данный момент. Безумно жаркой ночью в пропахшем человеческим потом, алкоголем и сигаретным дымом импровизированном кабаке. Для иностранных военных его организовал кто-то из лояльных местных, приспособил для этого магазин, где раньше торговали всякой религиозной хренью.
В крыше здания и в стенах сквозило несколько дыр от попавших сюда бомб. Штукатурка с них была рассыпана по всему помещению. Окна также были давно выбиты во время одного из обстрелов. Вместо них натянули затемненную пленку, которая уже довольно сильно изорвалась во многих местах. Внутри же ни кондиционера, ни убогого вентилятора. А ночная прохлада с улицы, проникающая через все эти щели, не способна была охладить затхлый воздух, окружающий его.
Ченнинг отпил из стакана мерзкое теплое пиво. Даже если бы в кабаке стоял холодильник, он был бы абсолютно бесполезен. Потому что в этой части города уже несколько месяцев не было никакого электричества. Из-за чего единственным развлечением, помимо паршивой выпивки, были местные музыканты, развлекающие их. Весьма быстро выучившие, вместо своей традиционной музыки, чуждой им, все их любимые американские хиты.
Конечно, афганцы были весьма религиозны, придерживались своих правил и традиций. Но тем не менее алкоголь и другие вроде бы запретные вещи ловко умели находить, чтобы порадовать иностранных гостей.
Похожим образом дела обстояли и с местными женщинами. Днем их редко можно было встретить на улице, а если они и попадались на глаза, то полностью замотанные с ног до головы. Что вызывало проблемы, ведь под всей этой грудой одежды вполне мог скрываться мужчина, террорист с поясом смертника или оружием. Поэтому в их контингенте присутствовали и женщины, у которых было право досмотреть любую женщину, чтобы не вызвать гнев местных мужчин. Еще и поэтому афганки редко днем выходили на улицу.
Но в особенные ночи все менялось. Как сегодняшняя. Красивые фигуристые женщины в откровенных платьях, при полном макияже, на любой вкус. Никакого стеснения и опущенных в пол глаз. Они были веселые и забавные, большинство не зная ни американского, ни английского, изъяснялись жестами. Кто-то искренне верил, что милый иностранец однажды увезет их с собой в более цивилизованный мир. Но для того, для чего сюда приходили изголодавшиеся солдаты, слова не были особо нужны.
Почти без всякого интереса рассматривая, как Робсон играет в покер, Чип снова отпил пива. И тут же увидел на столике перед собой бутылку неплохого виски. Закия все-таки пришла. Статная и красивая. С приспущенной с головы чадрой, полностью скрывающей ее фигуру за складками плотной ткани. С длинными темными распущенными волосами, с удивительным макияжем, подчеркивающим ее черные глаза. Совершенно ни к месту Чип подумал о том, что завидует ее стойкости и способности пережить что угодно. Закию выдали замуж в четырнадцать лет, муж был значительно старше и относился к ней как к бесправной вещи, но, слава богу, погиб через пару лет после свадьбы, и Закия давно считала себя совершенно свободной.
— И что я должен сделать? — Разглядывая этикетку виски, спросил Чип.
Во время войны никто не приносит что-то редкое и дорогое просто так. Только в обмен на услугу.
— Пропал Хасан. Сын маминой соседки. После того, как там видели ваш батальон.
С явными нотками мольбы произнесла Закия, кажется, не собираясь присаживаться или оставаться надолго. Ее английский был настолько хорош, что он часто забывал, что она совсем не являлась его носителем.
— Я не знаю всех заключенных по именам. А списки погибших…
— Он щуплый, с густой шевелюрой, на голову ниже тебя. Отлично владеет английским. А еще у него шрам на левой щеке.
Чип снова отпил пива. Описанный портрет, увы, слишком походил на того типа, которого он убил в допросной неделю назад. А его прах уже давно развеян по пустыне. Но ничего этого он сообщать Закие не собирался. В какой-то мере Чип даже раскаивался в его убийстве. Как и некоторых других. Тех, кого ему приходилось убивать не в бою.
— Мирный или идейный?
— Ему всего семнадцать.
Он слишком долго находился в Афганистане, чтобы не понимать, что ответ Закии значил. Хасан все-таки из идейных, из противников. Несмотря на юный возраст. По крайней мере, в этом Тим не ошибся. Черт, и почему во время войны сложно отличить подростка от взрослого? Врага от союзника?
— Я попытаюсь что-то узнать. Но заранее ничего не обещаю. Виски оставь себе. Еще пригодится.
Чип допил пиво. Встал, обхватив пальцами запястье Закии, потянул за собой.
Частично внутренний антураж бывшего магазина все-таки сохранился, и здесь легко можно было отыскать укромное место.
Чип прислонил Закию к стене за одним из стеллажей. Запустил ладонь под чадру и нижнее платье, струящиеся по ее ногам.
Полноценный секс был редкой радостью в здешних местах, даже привилегией. Кто-то из состава имел личные отношения, кто-то сношал местных. Не важно какого пола в обоих случаях. Сам Чип предпочитал уединятся в душе, если не имел возможности получить разрядку с привлекающей его женщиной. С появлением Закии для него все стало гораздо проще.
— Он мне как брат, Чип. Мы росли вместе.
Чип не хотел ни знать, ни думать, что лично прикончил этого Хасана, как и о том, что Закии вероятно тоже всего семнадцать. Ему самому лишь двадцать два. Слишком небольшая разница в возрасте, чтобы записывать себя в педофилы. К тому же Закия была полностью сформировавшейся, когда-то замужней женщиной, с полной грудью, округлыми бедрами, совершенно не похожей на ребенка. Поэтому он, вместо того, чтобы что-то анализировать, в первую очередь свое поведение, стал грубо и настойчиво целовать ее.
Чип задрав чадру и платье, оголяя ноги и бедра Закии, принялся нетерпеливо ласкать ее.
— Сказал же, что попробую… — Прерываясь на мгновение, раздраженно выдохнул Чип.
Болтать ему не хотелось. Через два дня у них новая вылазка против опасной группы противника. Он может не вернуться оттуда, поэтому не собирался упускать, возможно, последний шанс, испытать все то, что давал секс. Краткое погружение в иной мир, естественных животных инстинктов и рефлексов, без смертей, ужасов войны вокруг и этой доставшей его духоты.
Сама же Закия, кажется, сегодня на секс не была настроена. Точно не в общественном месте, а не в ее квартире, где они обычно развлекались. Ее лицо было холодным и непроницаемым, пусть тело и отвечало на его ласки.
— Сегодня я обещала маме вернуться…
— Ты принимаешь таблетки, которые я тебе достал?
Речь шла о противозачаточных. Хорошие контрацептивы или презервативы в этом регионе не были особо распространены. А становиться отцом внебрачного ребенка Ченнинг не собирался, давно избавившись от первоначальной влюбленности в Закию.
Девушка не ответила, предприняла что-то вроде попытки освободиться. Во взгляде промелькнула мольба. Но он был пьян, к тому же Закия уже полгода была его любовницей, глупо с ее стороны пытаться строить из себя трепетную правоверную мусульманку.
— Так да или нет?
В этот раз спросил он жёстче, со стальными нотками в голосе. Буквально вдавливая ее в стену.
Закия утвердительно кивнула, разочарованно смотря на него. И это было невыносимо, видеть, кем она его считает.
Поэтому Чип развернул ее лицом к стене, стащил с нее белье. Спешно расстегнул ремень, стягивая с себя брюки.
— Ты скоро будешь дома, просто будь сейчас хорошей девочкой.
Крепко удерживая, нагибая и притягивая ближе к себе, прошептал он ей на ухо, прежде чем войти в нее.

— Сэмми?
Ченнингу не сразу удалось сфокусировать взгляд, несколько мгновений после пробуждения ему казалось, что он видит перед собой лицо Закии, словно все еще находился в своем кошмаре-воспоминании. Прожигающие его насквозь черные глаза, полные боли и ненависти к нему. Но теперь, слава богу, четко видел перед собой Саманту.
В горле было совершенно сухо. Говорить удавалось с трудом. Поэтому Саманта поднесла к его губам стакан с водой, чтобы он сделал пару глотков.
— Ты очнулся. Боже, Чип, я так переживала за тебя.
Саманта, поставив пустой стакан обратно на тумбу, дрожащей рукой погладила Чипа по взмокшим волосам. Ей хотелось сохранять спокойствие, чтобы не огорчать его. Но вряд ли удалось скрыть, насколько она испугана из-за случившегося с ним.
— Я напугал тебя?
— Очень сильно.
— Но ты в порядке… и ребенок.
— С нами обоими все хорошо, не волнуйся.
Улыбка Сэм была искренней, она выглядела все еще напуганной, припухшие веки и пунцовые щеки выдавали, что она плакала. А Чипу внутри пусть и было жаль, что он заставил ее так сильно переживать за него, одновременно испытывал радость и успокоение, что небезразличен Саманте. Ведь она пришла. Она здесь. С ним.
— Спасибо, что…
— Ничто на свете не удержало бы меня.
Саманте очень многое хотелось бы сейчас сказать Чипу, много лишнего и не вполне уместного, даже отчитать его за беспечность, что был неосторожен и позволил себя ранить. Вот только, по словам Майлза, Чип все-таки был в бронежилете, а пуля попала в незащищенный участок плеча. Но прямо сейчас важным было лишь одно, самым важным, что ей следовало ему сказать.
— Я люблю тебя. Ты же знаешь, Чип?
— Знаю, малышка. Пусть я и не заслужил.
Чип решил оставить вне этой палаты все сложности. Чувства Сэм к Янгу, их ссору, его поведение, все разногласия. Это никуда не денется в любом случае. Решил насладиться моментом. Той любовью, что светилась в прекрасных карих глазах Саманты.
— Я не пережила, если бы ты…
— Не стоит, Сэмми. Посмотри. Со мной все будет в порядке. И случившееся не должно стать для тебя обязанностью… Я этого не жду. Просто, знай.
Саманта понимала, о чем говорит Чип. Его ранение не повод им снова быть вместе. Но когда важный для тебя человек оказывается на грани жизни и смерти. Как уже было однажды с Джейсоном. Лишь тогда понимаешь всю глубину своих чувств. Для самой Саманты словно наконец открылись глаза. Она действительно любит Чипа. Ей не движет только вина или раскаяние. Ей действительно хочется снова быть с ним. Начать сначала. Дать им и их ребёнку шанс на счастливую жизнь.
— Я так во многом виновата перед тобой, Чип. Знаю, что делала тебе больно. Не горжусь тем, как поступала…
— Все дело в том, что меня подстрелили?
Саманта поежилась от дискомфорта, который ощутила после его вопроса. Но вот чего точно Чип не хотел, чтобы она решила вдруг покаяться в грехах, лишь из-за возникшей угрозы его жизни, которая уже миновала. Пусть рана и серьезная, но не несла за собой каких-то глобальных последствий его здоровью. А подобная жалость с ее стороны была унизительной, граничила с лицемерием, тем более он сам тоже был виноват перед Сэм.
— Когда тебя выпишут, за тобой потребуется уход.
— Что-нибудь придумаю.
— Ничего не желаю слышать, вернешься в нашу квартиру, и я позабочусь о тебе.
Ченнинг был благодарен Саманте, что предыдущую тему она не стала развивать, с ее не совсем честным раскаянием, при этом не верил собственным ушам. Он только что дал ей шанс оставить все как есть. Не взваливать на себя его проблемы. Оставаться свободной для… Но она хочет, искренне хочет… Искренне?
— Я ведь тоже люблю тебя, ты же знаешь, Сэм?
— Знаю, милый. Пусть я и не заслужила.

Холли валялась в постели, пока он одевался. Джейсон заскочил к ней на часок после работы перед запланированной встречей с отцом. Наскоро принял душ, потому что уже опаздывал.
Прошлая ночь у них выдалась весьма бурной, из-за чего весь сегодняшний день ему пришлось провести на обезболивающих и огромном количестве кофе. При этом Холли не удосужилась прибрать или скрыть следы их недавнего безудержного веселья и возлияния. На большом прикроватном пуфике в изножье все еще валялись использованные инсулиновые шприцы, мягкая обивка была усыпана белым и серым порошками, остатками кокаина и героина. Открытые, но уже пустые, упаковки от экстази и фентанила при этом валялись на полу, как и бутылка с виски, с остатками тёмно-янтарной жидкости на донышке. Все прочее, чем они пользовались вчера, видимо, с легкостью можно было отыскать под кроватью.
— Вернешься после ужина?
— Не знаю, посмотрим.
— Выглядишь уставшем и раздраженным. Тебе стоит принять чего-нибудь…
Джейсон нахмурился, картинно закатил глаза. И без Холли знал, что ему следует принять что-нибудь. Хотя бы немного кокаина. После целого дня без наркотиков нервы его были взвинчены, а руки дрожали. Секс не помог до конца снять напряжение, но в данный момент он не мог позволить себе роскоши забыться в наркотическом бреду.
— Я должен быть чист. Не хочу, чтобы отец догадался, что я снова принимаю. Не хочу его разочаровывать.
Холли звонко засмеялась. Тем самым фактически озвучив свое мнение. Какое исключительное лицемерие он сейчас проявлял. Не принимать целый день наркотики, чтобы один вечер не разочаровывать папочку. Но во все остальное время отрываться на полную катушку. Все верно, но это лишь сильнее разозлило Джейсона.
— Ему стоит лишь взглянуть на тебя, чтобы догадаться, что что-то не в порядке.
— Скажу, что простудился. Не проблема.
— А если папуля все-таки узнает про наркотики?
— Снова запрет меня в реабилитационном центре. К чему все эти вопросы, Холлс? — Резко, зло и раздраженно, спросил Джейсон.
Вопросы Холли его нервировали. Чувствовал он себя паршиво, но придется терпеть, иначе отец что-то заподозрит. Что в свою очередь создаст ряд проблем, которых ему хотелось бы избежать. Главное, никаких чертовых клиник. Ведь ему наконец впервые нравится та жизнь, которую он ведет.
— Я волнуюсь за тебя, Джейсон.
— Не стоит. Я большой мальчик и со всем справлюсь.
Холли с сомнением покачала головой, не поверив ему. Она потянулась к прикроватной тумбочке и достала оттуда пузырек с какими-то лекарствами.
— Прими вот это.
— Я же сказал, что…
— Это не наркотики. Помогает на пару часов убрать ломку. Достаточно, чтобы пережить ужин с отцом.
Джейсон взял протянутую ему таблетку, положил в рот, налил в стакан немного воды из графина и запил таблетку.
— Побочные эффекты?
— Никаких. Ломка просто вернётся снова.
— Ясно. Я позже наберу тебя, скажу, приеду или нет.
— Договорились. До встречи, Джейсон. Приятно провести время с отцом.
Джейсон ничего не ответил, даже не подошел, чтобы чмокнуть Холли в губы на прощание. Просто вышел из ее спальни, захлопнув за собой дверь.
Хорошо, что в вечернее время суток на дорогах Лондона всегда пробки, у него будет достаточно времени, пока доберется до ресторана, где встречается с отцом, чтобы взять себя в руки и прийти в форму. Настроиться на нормальное общение, без срывов и всяких скачков. Отец не должен ничего понять. И для этого ему придется как следует постараться.

— По мне, это лишнее, пап.
Джейсон отхлебнул сок из стакана. На самом деле предпочтя пиво, но ему хотелось избежать любых подозрений со стороны отца, даже самых незначительных. Поэтому на их сегодняшнем ужине с его стороны алкоголь точно был бы лишним. При этом сам Крейг пил красное вино. Он же мечтал о героине. Но пока отец в Лондоне, Джейсон поклялся себе быть чистым. Да и чудо-таблетки Холли действовали прекрасно. Никакой ломки.
— Почему, Джейсон? Разве Холли не твоя девушка?
— Верно. Но мы вместе всего пару месяцев. Слишком мало для знакомства с родителями.
Крейг не собирался спорить с сыном. Действительно прошло не так много времени, чтобы затевать грандиозное знакомство с новой девушкой Джейсона. С другой стороны, краткое знакомство никого ни к чему не обязывало бы. А ему было весьма любопытно увидеть Холли Уайтли и оценить перспективы их с Джейсоном отношений.
— С Клэр же ты меня познакомил. Да и с Сэм…
— Это тебя Сэм познакомила со мной. Представила как своего парня. Забыл? А Клэр. Мы уже полгода были в отношениях на момент нашего приезда в Санта-Барбару. Сам увидишь разницу или…
Не то чтобы Джейсон собирался упрекать отца. Пусть его слова и прозвучали как упрек. Но он уже давно пришел к выводу, что молчание Крейга об их родстве имело бы более серьезные последствия, чем рассказ правды. Жить в неведении может и прекрасно, но жить во лжи уже не столь замечательно.
— Значит, с Холли вы больше развлекаетесь, чем…
— Чем что? Папа, мы не заглядываем с Холли далеко в будущее. Имеем право. Но тебя ведь беспокоит совершенно другое?
— О Саманте я говорить не собирался.
— Неужели? Не помню, чтобы первым произнес ее имя.
Джейсон отцу не поверил. Вот мистер Хант обыденно режет сочный стейк острым ножом, отправляя кусок за куском в рот, запивает вином, вроде как они просто болтают. Но за всем происходящим спектаклем явно стоит что-то большее. Отец хочет узнать, смог ли он наконец забыть Саманту? Очередная попытка прощупать, почему он все еще не в Бостоне? Или гораздо более очевидный вариант?
— Если бы не случившееся в Бикси…
— Забудь о Бикси. Это было сто лет назад. Я был расстроен тогда, не в себе. Ты сам все видел. Сэм меня утешила. Да, наша связь была неосмотрительной и глупой. И мы оба это поняли еще в Бикси.
— Настолько, что Сэм сразу поспешила обручиться с Ченнингом, едва вернувшись?
— Ее право.
— Не делай вид, Джейсон, что не понимаешь.
Происходящее Крейгу не нравилось, совершенно и абсолютно, нет смысла отрицать. Изначально хотелось спокойно поужинать с сыном, узнать, как у него дела. Поболтать, посмеяться над чем-то забавным. А в итоге все вылилось в какой-то допрос с его стороны. Но что ему еще остается, если сын увиливает от ответов на довольно простые вопросы?
— Как же я устал. Год сменяет год, а мы все об одном и том же. Я расстался с Сэм. Бросил… ушел от нее более трех лет назад. Мы с ней родня, и весь ближайший к нам круг в курсе этого. Так что же я должен понять?
— Что она все еще любит тебя, как и ты ее.
— Она живет дальше, как и я. А тебе, чтобы поверить мне, обязательно нужно увидеть Холли? Я прав? Чтобы убедиться, что я ее не люблю.
— Но ведь ты не любишь, Джейсон.
— Ты чертовски прав. И что из этого? Нам хорошо вместе. А у Сэм будет ребенок от Кастилио.
— И это для тебя неприемлемо? Чужой ребёнок?
Джейсон отставил в сторону тарелку с печеным картофелем и салатом. У него и так не было никакого аппетита, лекарства, блокирующие ломку, также уничтожили тягу к столь простым вещам, как еда, например. Разговор с отцом окончательно лишил его всякого желание что-то есть. Да и по факту, нет, он был готов принять Сэм с ребенком от кого угодно, хоть от самого дьявола. Но всегда желал ей счастья с тем, кто более ее достоин. А Ченнинг Кастилио как раз и был таким парнем. Достойным Саманты во всех отношениях.
— Крейг, мы родня. Это не пустой факт из заумной энциклопедии, а реальность. С которой нет смысла бороться. А я хочу жить полноценно. Позволь мне это.
— Сынок, я же этого и хочу. Чтобы ты жил счастливо, поэтому боюсь…
Крейг хотел, чтобы сын его правильно понял, но на лице Джейсона отразилась лишь усталость от их разговора. Но как перестать беспокоится за сына не представлял. Саманту он знал с самого ее детства. Клэр, пусть им и пришлось общаться всего один вечер, оказалась милой и простой девушкой, с верной и вызывающей уважение жизненной позицией. А мисс Уайтли отчего-то представлялась ему совершеннейшей загадкой. Как и нежелания Джейсона их знакомить.
— Я надеялся, мою наркозависимость мы обойдем сегодня стороной.
Джейсон стянул с себя пиджак. Повесил его на спинку стула, затем закатал рукава свитера, демонстрируя отцу руки, без единого следа от уколов.
— Убедился? У меня зрачки расширены? Руки дрожат от ломки? Последние два года каждый мой анализ выдавал один и тот же результат. Я чист. А твои подозрения мне неприятны. Почему у тебя нет хотя бы толики веры в меня, отец? Мама умерла, Сэм потеряна для меня. Ты самый близкий на свете мне человек. Но тебе проще не верить мне, Крейг.
Сейчас сын, смотря на него с обидой, сидел с демонстративно вытянутыми вперед руками. Да, на его коже не было следов от уколов, как и вроде бы не наблюдалось других признаков, что Джейсон снова принимает наркотики. Но Крейг не мог отделаться от навязчивого ощущения, что что-то все-таки не так. Джейсон был слишком раздражен, даже агрессивен местами. Нетерпелив и одновременно полностью закрыт от него. И этот их разговор слишком напоминал другой, состоявшийся между ним и сыном в Санта-Барбаре, когда Джейсон уже снова принимал наркотики. Сейчас он вел себя похожим образом, все отрицал, отнекивался, нападал, готов был немедленно доказать ошибочность его выводов. И Крейг знал, прошлой ошибки он не совершит, не будет ждать и откладывать. Обязательно осмотрит квартиру Джейсона без его разрешения. А если найдет там то, чего ему совсем не хотелось бы находить… Навести справки о его новой подружке тоже не помешает.
— Холли знает?
— Да. И очень помогает мне.
— Надеюсь однажды все-таки с ней познакомиться.
Отец пошел на попятный, чему Джейсон был рад, хотя внезапная перемена с его стороны и вызывала некую настороженность. Но ничего, с тайными планами отца всегда можно разобраться позже. В этот раз никто не уличит его и никто не остановит. Хватит с него жизни под вечным контролем, надоевшей опекой, он устал вести себя как от него ждут, оправдывать чужие ожидания. Он и без всего этого как-нибудь сам разберется, как ему жить.

— Ма, тебе не надо тащиться из Пасадены в Бостон. Я, правда, в порядке. Легкая царапина. Да, папа и ма… Иден рядом. Я обязательно навещу тебя, как только меня выпишут. Я же не голливудская звезда… Знаю, тоже люблю тебя. Позже еще позвоню.
Чип дождался, когда Виктория первой положит трубку, затем убрал мобильник на прикроватную тумбочку. Взглянув на приемную мать, увидел обиженное выражение на её лице.
— Мам, ну не надо. Она ведь тоже моя мать.
— Я отложила все свои дела и приехала.
— А врачи рекомендовали мне покой. Никак не семейные разборки.
Иден попыталась улыбнуться сыну, хотя ее тошнило на протяжении всего разговора Чипа с Викторией. Съемки в сериале она не может отложить, видели те! В этом вся Виктория Лейн. Родной сын никогда не в приоритете. С другой стороны, Иден была рада отсутствию в Бостоне родной матери Ченнинга. Пусть Чип и общался с ней, но ведь она сама не обязана становиться с Викторией неразлучными подружками.
— Ты прав, милый. Прости меня.
Иден погладила сына по волосам. Он сидел на кровати, опершись спиной на подушки. На его левом плече находилась тугая повязка, сковывавшая его движения. В остальном Чип выглядел вполне здоровым.
— Тебя ведь едва не убили.
— Небольшое ранение, не драматизируй. А папа где?
— Пошел взять кофе в больничном кафетерии. Мы так переволновались, когда Саманта позвонила.
— Когда она ушла? Пока я спал?
— Да, ей пора было идти в суд. Но Сэм провела здесь всю ночь, насколько я поняла. Не хочу лезть не в свое дело, Чип. Вы помирились?
— Мы помирились. Но если твой вопрос в том, вместе ли мы снова. Я не знаю. Сэм хочет ухаживать за мной, чтобы я вернулся в нашу квартиру. Но я пока не уверен.
Так и было на самом деле. Чип не знал, как ему поступить. Согласиться на возвращение и заботу Саманты или же оставить все как есть. Не совершит ли он ошибку? Не пожалеет ли? Чувство вины со временем пройдет, как только он поправится и они снова вернутся… Туда, куда ему не хотелось возвращаться. К нерешённым проблемам, сомнениям и боли. Но при этом одновременно хотелось верить. Очень верить в еще один шанс.
— В отеле ты точно не останешься. Не захочешь возвращаться к Сэм, мы с папой заберем тебя в Санта-Барбару, пока не поправишься.
— Лучше уж с Сэм.
— Вот спасибо!
— Шучу, мам. Если серьезно, мне хотелось бы получить шанс. Снова завоевать Саманту. И не буду врать, что только ради нашего ребенка. Я люблю ее.
— Знаю, милый.
Иден в этот раз погладила сына по руке. Она продолжала переживать за Чипа, пусть он давно и взрослый. С одной стороны, хотелось для него счастья с Самантой, раз он так сильно ее любит, с другой стороны — она любит другого. И Ченнингу прекрасно известно об этом. Но теперь существует их ребёнок, и о нем тоже стоило подумать. Дилемма, увы, которая ей знакома.
— Если бы ты видела, как Сэмми смотрела на меня, когда я пришел в себя после операции. Месяцами после Бикси я страдал, был уверен, что она… Но, мам, Сэм так смотрела на меня. Она любит меня. Это не привиделось мне в бреду.
Мать явно переживала за него, до конца не верила в его слова, потому что смотрела скептически, хоть и старалась это скрыть. Но он точно знал, несколько раз за ночь просыпаясь и обнаруживая Сэм у своей постели дремлющей, что не ошибся. Она любит. Да, продолжая любить Янга. Продолжая думать, что любит. Но едва не потеряв его по-настоящему, ведь пуля могла попасть вовсе не в плечо, поняла, что любит. Разве весь их недавний разговор не был именно об этом?
— Уверен, что справишься… Я не ставлю под сомнение… Всегда хотела для тебя лишь счастья.
— Именно поэтому нам с Сэм и стоит снова пожить вместе. Понять, разобраться. Не наделать старых или новых ошибок. Поддержи меня, прошу, мама.
— Я буду рада, если вы с Сэм снова сойдетесь. Возможно, это действительно необходимо вам обоим.
Иден сжала ладонь сына. Лгать Чипу не хотелось, но сейчас не тот момент, когда стоит читать лекции или нотации. Говорить о том, что ему и так прекрасно известно. Пусть она сама не питала радужных надежд относительно будущего Сэм и Ченнинга, но кто она такая, чтобы мешать им пытаться его построить. Если все их усилия приведут к череде новых ошибок, значит, такова судьба. А порой ее уроки слишком суровы.

— Как здорово, что рождественские распродажи уже начались! Я собираюсь привезти Эйдану и Даниэле кучу подарков. Буду классной старшей сестрой!
Роберт поднял голову, отрываясь от газеты, в которой просматривал финансовый раздел. Эрин ворвалась в гостиную воодушевленная и восторженная, с горящими предвкушением глазами, в яркой зеленой ветровке и белых кроссовках. Затем плюхнулась рядом с ним на диван, довольно улыбаясь.
Адриана должна была вскоре заехать за его матерью и сестрой, вместе они отправлялись за покупками, заранее готовясь к рождественской встрече в Новом Орлеане с новой семьей его отца. Сам Роберт-младший отдал на откуп Адриане приобретение подарков его мачехе, брату и сестре. Ему было не до предпраздничной суеты. Помимо дел в «Барр Индастрис», он намеревался тщательно продумать тактику своего поведения не только с отцом, но и Флейм Бофорт. Довольно быстро отказавшись от стратегии игнорирования. Отношения с отцом не хотелось портить или вовсе терять, тем более не имея возможности контролировать его чувства и поступки, а вот его благоверная, новоиспеченная мачеха, после долгих размышлений Роберт-младший пришел к выводу, как раз ее можно использовать при плохом раскладе. Если Роберта Барра-старшего снова затянет в стародревную историю романа с Иден Кастилио.
— Мне казалось, тебе нравится быть младшей сестрой. Быть моей маленькой обезьянкой.
Роберт привлек сестру к себе, крепко обняв, а затем, неожиданно для нее, принявшись щекотать.
— Роберт, не надо! Прекрати! Я сдаюсь! — Сквозь задорный смех выкрикивала Эрин, не особо сопротивляясь, больше для вида.
Роберт тоже весело смеялся. А выпуская сестру из объятий, слегка потрепал ее по распущенным волосам.
— Я уже взрослая, Роберт! — Воскликнула Эрин снова с наигранной серьезностью.
Слишком притворно-возмущённо, чтобы он ей поверил. Они обожали друг друга. У них с сестрой всегда была очень крепкая связь, взаимная любовь и бесконечное понимание друг друга, несмотря на большую разницу в возрасте.
— Не для меня.
— Ты лучший старший брат на свете, и мне хотелось бы, стать лучшей старшей сестрой для кузенов.
— Эйдан и Данни совсем малыши, тебе может быть с ними скучно.
— Тебе же не было скучно со мной, когда я родилась?
— Я сразу разглядел в тебе маленькую обезьянку и полюбил всем сердцем.
От его слов лицо сестры снова засияло. Роберт смотрел на нее с искренней братской любовью.
— Ты готова, Эрин?
В гостиную вошла их мать, уже полностью готовая к выходу, с сумочкой через плечо и в легком плаще, как раз одетым по погоде. Сегодня было хмуро и прохладно. С самого утра шел дождь, и температура была гораздо ниже привычной, не свойственной для конца октября.
Эрин, увидев мать, тут же вскочила с дивана.
— Адри уже подъехала?
— Еще нет.
Получив ответ, видимо, вполне ее устраивающий, девочка выхватила мобильный из кармана и с деловым видом произнесла:
— Подожду ее на улице.
И почти сразу ускользнула из гостиной. А они с матерью мгновенно догадались, Эрин собирается переписываться с Крисом Хантом, пока ждет Адри.
— Как дела, милый?
Мать подошла и поцеловала его в щеку, но не присела рядом, как он ожидал, а осталась стоять рядом, разглядывая его явно с намерением поговорить о конкретной и определённой вещи. Очередной шекспировской трагедии в семействе Барров.
— Все в порядке. Не жалуюсь.
— С отцом говорил?
— Да, вчера. Я его больше не игнорирую, если в этом состоит твой вопрос, мам.
Все верно, вчера он позвонил отцу. Они даже неплохо поговорили. Пусть и без неловких пауз не обошлось. Даже передал привет мачехе. Несомненно, вызвав у отца секундное замешательство от столь открыто-наигранного дружелюбия со своей стороны.
— Роберт переживает.
— Обо мне? Сильно сомневаюсь.
Натали огорчало хмурое выражение на лице сына. Да, его отец был во многом не прав, скрывая важные вещи, не вернувшись раньше, но есть ли смысл устраивать театральную драму. Ведь ошибаться могут все. Теперь-то, после той истории с местью Иден, Роберт-младший должен хорошо это понимать. Никто не безгрешен.
— Попытайся простить и не осуждать его.
— Ты сама быстро его простила после всех измен, пренебрежения, развода?
Роберт скрестил руки на груди. Никакие банальные прости и забудь не помогут, если внутри полыхает огонь обиды. Осознание собственной ненужности в жизни дорогого человека.
— Папа тебя любит. А мне злость и обида на него не принесли чего-то хорошего. Не давали двигаться дальше. Я рада, что в итоге отпустила…
— Потому что нормально не любить сына от нелюбимой женщины?
Натали удрученно покачала головой. Слова сына были ей неприятны, глупо отрицать, потому что частично правдивы. Но и другое было правдой, она свое прошлое с отцом Роберта-младшего давно отпустила. И верила, любовь сильнее всего плохого, стоить лишь немного постараться.
— Повторю, тебя папа любит. И скрывал некоторые вещи он именно потому, что не хотел причинять тебе боль, дорогой.
— Ты всегда его защищала, сколько себя помню, всегда защищала. Мам, но я не верю, что ты спокойно приняла отношения отца с этой…
— Я хочу верить, что Флейм делает его счастливым.
— Хотя бы это она обязана делать! После всего, что устроила отцу! — Несдержанно выпалил Роберт.
Потому что все было похоже именно на это. По крайней мере, из рассказов отца. С Флейм Бофорт он нашел покой и семейный уют. А ему стоило просто порадоваться. Но разве лицемерие и самообман не являются грехами?
— С таким твоим настроем, Роберт, нам не следует лететь в Новый Орлеан на Рождество.
— Ты намерена разочаровать Эрин, Эйдана и Данни? Эти трое ждут встречи с нетерпением.
— Ты же ничего не задумал? Обещай, что ничего не задумал, сынок.
В этот момент на улице просигналила машина, видимо, Адриана подъехала. Поэтому ему удалось уйти от ответа на провокационный вопрос матери. Конечно, он задумал кое-что. Иначе никогда не согласился бы укреплять родственные связи с мачехой-психопаткой. Ограничился бы общением с младшим братом и сестрой, без участия их мамаши. Но ему нужны гарантии, что отец не выкинет новый фортель, в определенный момент оказавшись в Санта-Барбаре.
Роберт проводил мать и сестру к машине, чмокнул Адри в щеку, приветствуя. Когда снова оказался в гостиной, застал там дядю Куинна, с озадаченным выражением на лице.
— Надеюсь, ты выглядишь так странно не из-за предстоящей поездки? И не станешь меня отговаривать.
— С Флейм у меня нет никакого желания снова пересекаться, но Эйдан и Данни мои племянники. И с братом у нас не так уж и много времени осталось, чтобы наладить отношения до конца.
Роберту-младшему, конечно, не понравился намек на его болезнь и скорую смерть, но нет смысла игнорировать абсолютно неизбежные вещи. Самого Куинна беспокоила предстоящая поездка. Потому что сам факт, что его бывшая любовница теперь мать его племянников, вызывал неприятие и отторжение. Но из песни слов не выкинуть. Флейм теперь с его братом, что есть, то есть. А вот, что будет дальше… Слишком много участников и заинтересованных лиц вокруг всей этой истории.
— Надеюсь, бывшую подружку ты тоже не ревнуешь.
— Я люблю твою маму, и ты, Роб, это знаешь.
— Тогда чем ты столь озадачен прямо сейчас?
— Просто странный телефонный разговор.
— Настолько странный, что ты сам не свой? Кто звонил и что тебя озадачило?
— Так, ерунда, Роб. Не бери в голову.

Келли сбросила звонок и отложила мобильный на кровать, положив его рядом с блокнотом со свежей записью, тяжело вздыхая. Ну что она делает, а главное, зачем? Прошлое должно остаться в прошлом. Хватит его ворошить и пытаться оживить. Нет, Куинн не стал задавать лишних вопросов или безмолвно, но красноречиво осуждать, хотя его голос все равно выдавал беспокойство из-за ее просьбы.
Самой Келли хотелось бы сохранить тот же эмоциональный настрой, что и во время разговора, когда Иден сообщила о Флейм. Оставаться лучшей и взрослой версией себя, но лгать себе не стоило, она сдерживалась, лишь бы не вызвать ненужной ревности у Крейга. Ведь на Круза было больно смотреть, из-за очевидной ревности Иден Роберта, на этот раз к Флейм Бофорт.
Одолеваемая сомнениями, Келли посмотрела на запись, уже почти заставила себя взять ручку и зачеркнуть ее. Не создавать ненужных проблем в их с Крейгом браке, сделать верный выбор, но тут в дверь ее спальни кто-то постучал.
Келли дернулась от неожиданности, из-за чего блокнот упал с кровати на пол.
— Войдите! — Крикнула она, одновременно пытаясь ногой запихнуть блокнот подальше под кровать.
Крейг, конечно, стучать не стал бы, тем более он сейчас находился в деловой поездке в Сан-Франциско, которая продлится два дня, но ей все равно не хотелось быть застигнутой на месте преступления.
— Милая, не отвлекаю тебя?
Дверная ручка повернулась, и в комнату вошла ее мать. Келли спешно подобрала ноги под себя, спрятав ручку за своей спиной.
— Я просто отдыхала, мам. Без Крейга мне всегда тоскливо.
Мать с понимающей улыбкой посмотрела на нее, присела рядом на кровать и нежно погладила по руке. В ее взгляде мелькнула боль.
— Представляю, но он скоро вернется.
— По папе я тоже скучаю.
Келли крепко обняла мать. Да, ей часто не хватало отца. Пусть они спорили и ругались порой, а СиСи Кепвелл был чересчур авторитарен, сейчас она вспоминала лишь хорошее, что связывало ее и ушедшего в иной мир отца.
— Ты с Иден говорила? Как там Чип?
Когда они отстранились друг от друга, взгляд матери упал на ее мобильный. Признаваться, что она звонила Куинну, Келли не хотела. Тем более, что перед этим она действительно разговаривала с сестрой.
— Рана не тяжелая. Через пару дней Чипа выпишут. Неделя или две больничного…
— Иден и Круз привезут его в Санта-Барбару?
— Иден сказала, что Чип будет жить у Саманты.
Недоуменный взгляд матери был вполне очевидным и понятным ей. Самой Келли же сейчас было не до драмы Чипа и Сэм. Внутри нее продолжала кипеть борьба за правильный выбор, вместо потакания импульсивному порыву.
— Это не значит, что они снова вместе. Просто так удобнее обоим.
— Меня сильно беспокоит происходящее, Келли. Учитывая ситуацию у Чипа и Сэм, не лучшее время для рождения ребенка.
— Зато самое время, чтобы взрослеть для обоих.
— Ты в свое время взрослеть не спешила, милая.
— И зря, избежала бы многих ошибок.
Келли нервно сглотнула. Да, самое время для лицемерных нравоучений, учитывая ее звонок Куинну.
Ее маму, в отличие от нее, очевидно больше всего беспокоило как раз происходящее у Саманты и Чипа. Новость, что Роберт сейчас с Флейм, казалось, совсем не тронула Софию Кепвелл. Она отнеслась к ней прохладно и равнодушно.
София, недоумевая от фактически категорично-безразличного настроя Келли к ситуации, разворачивающейся в Бостоне, изменила позу, и ее нога случайно что-то задела на полу. Женщина нагнулась и подобрала блокнот.
— Кажется, ты обронила, Келли.
София увидела, что дочь отчего-то начала нервничать. Резко поднялась с кровати, стояла теперь рядом и смотрела на нее, словно нашкодивший ребенок. Но когда она увидела последнюю запись в блокноте, сразу поняла, почему лицо Келли выражает вину и стыд.
— Новый Орлеан? Зачем тебе… Чей это адрес, Келли?
Келли понимала, увиливать бесполезно. Как глупо она себя разоблачила!
— Роберта.
— Собралась в Луизиану? Крейг в курсе?
— Роберт-младший и Адриана едут на Рождество…
— Я знаю, что они едут на Рождество в Новый Орлеан, но не слышала, чтобы тебя туда приглашали. Объясни, что происходит? Что ты задумала?
— Раз Роберт не приезжает в Санта-Барбару, мне хотелось хотя бы одним глазком…
— Серьезно? Собираешься подсматривать за чужим семейным праздником?
— Роберт… он может быть в опасности. Флейм Бофорт опасна, мама! И я точно не забыла всего, что она мне сделала. Едва не убила. Травила… Наш с Куинном ребенок…
София прекрасно понимала направление мыслей дочери, как и знала другое. Жизнь Роберта Барра давно не забота Келли. Хорошо, что хоть у Иден голова на плечах, и она занимается собственными семейными проблемами. Заботится о раненном Чипе, как и положено матери. А Келли стоило бы взять пример со старшей сестры. Сосредоточиться на своем муже и детях.
— А ты единственная, кто может спасти его и защитить?
— Флейм…
— Ужасная женщина. Опасная. Разве я спорю, дочка? Но она мать детей Роберта. Проблема в этом? В ее нынешней роли в его судьбе? Важной роли?
— Или в моей ревности?
— Очень похоже, Келли.
— Мне просто не все равно… Не безразлично происходящее с Робертом.
В душе Келли не оспаривала. Она, конечно, последняя, кому следует спасать Роберта от его теперешней любовницы, после того, как двадцать лет назад с легкостью променяла его на Куинна. Но ей действительно было не безразлично происходящее у него в настоящий момент. Да, в ее чувствах присутствовала большая доля вины перед ним, но не только. Когда-то Роберт являлся важным человеком в ее жизни.
— Ты в своем уме, Келли? Бедный Крейг. Разве не ты только что говорила о взрослении? У тебя дети-подростки, а ты занимаешься… Не верю, что ты все еще влюблена в Роберта Барра. Не после всех этих лет и твоего романа с его братом! После всех этих лет с Крейгом.
— Мам, я не знаю, что чувствую. Поэтому хочу разобраться.
— Увидеть, не держит ли Флейм Бофорт снова Роберта в клетке?
— Не могу поверить, что он на нее позарился. И не тебе осуждать меня, после истории с Лайонелом Локриджем!
— Тебе следует учиться на моих ошибках, а не повторять их.
— Ты то же самое говорила Иден, когда Роберт за ней ухлестывал?
София сердито бросила блокнот на кровать, затем схватила с прикроватной тумбочки семейное фото дочери. Келли, Крейг, Крис и Дженни, запечатленные у их яхты.
— Я пыталась помочь Иден избежать моих ошибок. Это так. И, что бы там ни было, Иден все еще с Крузом. А ты, Келли, готова потерять любимого мужа и детей ради глупой авантюры?
София с вызовом и осуждением вложила в руку дочери фото в рамке.
— Посмотри на эту прекрасную семью и задумайся, стоит ли оно того.
Женщина вышла из комнаты, надеясь, что смогла донести до дочери плачевность последствий ее импульсивного решения лететь в Новый Орлеан.
Келли снова села на кровать. Положила снимок себе на колени, потянулась за блокнотом, открыла его на последней записи. Сложно было не признать правоту матери. Она вырвала страницу из блокнота и смяла ее. Все это ни к чему. Нравится Роберту быть с Флейм Бофорт, его выбор. Ужасно сомнительный, но тем не менее ни ей за что-то его осуждать, после того, как без всяких сомнений и раскаяния однажды предпочла ему Куинна.
Келли прижала семейное фото в рамке к груди. Нет, Крейга она не может потерять. Слишком любит. Не стоило вообще Куинну звонить. Хорошо, что мама зашла и остановила ее от огромной глупости, о которой она несомненно пожалела бы, совершив ее.