Глава 19. Листы старых альбомов
Мэри положила трубку телефона. София не забыла о своем обещании встретиться и поговорить и ждала её сегодня в особняке Кэпвеллов. Возможно, им даже удастся побыть наедине – во всяком случае, Мэри очень на это надеялась.
Она уже собиралась выйти, когда на пороге появился Марк с её чемоданом.
Мэри почувствовала укол совести, что за эти два дня почти не вспоминала о нём. Где он был? Она была уверена, что он уехал из Санта-Барбары…
– Мэри, я бы хотел поговорить с тобой, – сказал он. – Наедине.
Джинни вопросительно взглянула на неё.
– Все в порядке, – заверила подругу Мэри.
– Думаю, нам срочно нужно нанимать охранника, – сказала Джинни, пройдя мимо Марка. – Может быть, лучше даже двух.
Марк проигнорировал это замечание, впрочем, как и саму Джинни.
– Я думала, что ты больше не хочешь меня видеть, – сказала Мэри. – И уж тем более после того, как ты выписался из отеля в неизвестном направлении.
– Мэри, прости меня, я знаю, что поступил некрасиво. Но пойми меня, я был очень разозлён! И обижен. Вот, я даже привез твои вещи.
Он кивнул на чемодан. Мэри не успела ничего сказать, потому что Марк тут же добавил:
– Мэри, вообще-то я надеюсь, что этот инцидент между нами исчерпан и ты готова вернуться домой.
Мэри даже не знала, как реагировать на эти его попытки оправдаться. Словно он искренне не мог понять, в чем поступил неправильно.
– Марк, ты хоть понимаешь, что совершил преступление? Ты похоронил меня по подложным документам, ты скрыл меня ото всех.
Марк зашагал по комнате, потом резко остановился и развел руками.
– Хорошо, Мэри, прости меня! Если ты считаешь, что я заслуживаю наказания за то, что не хотел, чтобы тебя беспокоили, чтобы ты волновалась, то давай, осуждай меня! Я всего лишь хотел оградить тебя от всего!
– Марк, не нужно меня ни от чего ограждать – я потеряла память, а не способность мыслить.
Он издал короткий смешок.
– Тогда ты должна понять, почему у меня не было никакого желания даже видеть их. Ты знаешь, как ко мне все здесь относятся? Я чуть было лицензию врача не потерял из-за того, что мне устроили!
Марк подошел к ней вплотную.
– Мэри, ты уже совсем мне не веришь, так? Ты встречалась с Кэпвеллами? Да, точно, встречалась. И конечно, поверила всему тому, что они наговорили обо мне. Признайся, что вы все меня уже осудили и приговорили.
– Мы не говорили о тебе.
– Неправда! Я тебе не верю!
– Марк, я не хочу спорить, – устало сказала Мэри. – Я собиралась навестить Софию, и мне уже пора. Спасибо за то, что привёз чемодан.
– Мэри, подожди! – Марк схватил её за руку. – На самом деле, мне нужна твоя помощь сегодня. Это связано с поиском работы. Меня пригласили на приём… ничего торжественного, просто вечеринка, но я пообещал, что приведу свою жену. Это очень важно для меня, я не могу упустить такой шанс получить эту должность.
– Марк! – Мэри высвободила руку. – Прости, но у меня сегодня другие планы, я не могу.
– Не можешь уделить собственному мужу пару часов? Да, конечно, понимаю. На твое время имеет право рассчитывать только Мейсон.
– Марк, ты ревнуешь, и твоя ревность необоснованна!
Марк пожал плечами.
– Да неужели? Впрочем, ничего нового. Ты ему точно так же лгала, когда мы были вместе. Но тогда ты любила меня. Нравится тебе это или нет, Мэри, но ты моя жена. Я не припомню, чтобы кто-то силой волок тебя к алтарю. – Он рассмеялся. – Я же даже предлагал тебя ему тогда… но нет же! Ты клялась, что любишь меня.
Мэри молчала. Она понимала, чего добивался Марк – того, чтобы она почувствовала себя виноватой. И все же она не могла не чувствовать правды в его словах. И эта правда страшила её.
– Марк, прекрати, пожалуйста! – наконец сказала она.
– Я всего лишь прошу тебя пойти сегодня на эту дурацкую вечеринку и быть моей женой! – Марк повысил голос, но потом сделал усилие и проговорил уже тише. – Там будет доктор Брикстон, он мой хороший друг… ты его не помнишь, и я хочу, чтобы ты была с ним милой, и ещё…
– Я не могу! – с силой сказала Мэри. – Я не могу идти на вечеринку и притворяться любящей женой, пострадавшей от амнезии. Марк, пойми меня, пожалуйста.
– Мэри, ты мне обязана своей жизнью, я твой муж и твой лучший друг, черт побери! Ты поговорила с Кэпвеллами, хотя я тебя просил не общаться с ними, и теперь ты отказываешься от всего, что мы друг для друга значим?
– Марк, прости, но я этого не помню. Я ничего о тебе не помню, кроме детской дружбы. Я даже не помню, почему я ушла из монастыря и вышла за тебя замуж, но догадываюсь, что моих добрых качеств было недостаточно для монашеской жизни. И для замужней тоже. И я не понимаю, почему я должна быть мила к одним людям, которых я не помню, и отказываться общаться с другими людьми, которых по совместительству я тоже не помню! - Последние слова она почти прокричала.
– Это всё Мейсон, да? Это он тебе заморочил голову? Настроил тебя против меня?
Мэри покачала головой.
– Марк, не стоит всех судить по себе.
– Ах, вот как? Внезапно я стал плохим парнем? Мы даже недели здесь не пробыли, а ты уже вот что обо мне думаешь? – Марк обиженно вздохнул. – Мэри, скажи честно – ты хочешь развода?
– Марк, я не знаю… Я правда не знаю.
Её посещали мысли о разводе. Но не в эти дни, нет, а раньше – и в Нью-Йорке, и когда они гостили у мамы. Но тогда она не могла себе представить, что эти мысли приведут к чему-то. Она гнала их от себя, считая искушением, неготовностью к браку, следствием неопытности.
Марк словно прочёл её мысли.
– Мэри, ты себе просто напридумывала всё. Романтику. Ну да, супружеская жизнь не такая прекрасная, как тебе казалось, но ты ведь сама вышла за меня замуж! Да, у нас были сложности – куда без них? Ты завела эту интрижку с Мейсоном, но я был готов тебя простить! Мы женаты перед людьми и Богом, разве это теперь для тебя ничего не значит? Хотя бы твои клятвы Богу ты должна помнить, ведь ты так религиозна! Брось заниматься глупостями, давай уедем отсюда и будем строить нашу семью заново. У нас всё получится, я люблю тебя и ты любила меня, неужели ради пустой прихоти, романа на стороне ты отречёшься от всего, что тебе дорого?
– Я не отрекаюсь от своей веры, Марк.
– А как ещё назвать желание развода? Ты не получишь одобрения церкви!
Мэри почувствовала, что стало тяжело дышать, и всё же возразила:
– Бог – это не только церковь. И разве быть честной с собой противоречит вере?
– Честной? А ты хоть когда-то была честной с собой, Мэри? А со мной? С Мейсоном? – Марк взялся за ручку двери. – Я не собираюсь давать тебе развод! Супружеская измена – это не повод для аннулирования брака, ты это прекрасно знаешь!
Он вышел из комнаты, и Мэри еще какое-то время потрясённо смотрела на дверь. Потом опустилась в кресло. Хотела ли она развода? Об этом было страшно подумать, но еще страшнее было думать о том, чтобы продолжать так жить.
Она надеялась, что вернувшись сюда и вспомнив всё, она сможет почувствовать и любовь к Марку, но теперь она со всё большей отчетливостью понимала, что этого не случится. А что, если единственный выход – это развод, уход из церкви?.. Мэри закрыла лицо руками.
Многое из того, что она считала недопустимым, она уже совершила – секс не только до брака, но вне брака. Гнев, и ложь, и обида… судя по всему, хорошей женой она тоже не была. Любила ли она Марка, когда выходила замуж? А Мейсона? Обманывала ли она его? У неё не было ответов на все эти вопросы.
…
– Проходи, – София подвела её к дивану и присела рядом, взяв за руки. – Мэри, ты даже не представляешь, как приятно тебя видеть!
Мэри улыбнулась слегка смущенно и снова попыталась оправдаться:
– София, прости, я знаю, что совершила недопустимую ошибку, даже не попытавшись сразу же узнать о своем прошлом.
– Мэри, брось, в этом нет твоей вины! Я прекрасно тебя понимаю. Я тоже прошла через разлуку с семьей и потерю памяти.
– Но я чувствовала, что что-то не так, я должна была догадаться…
– Ты здесь, и это самое главное! – София улыбнулась. – Мейсон без ума от счастья, хотя он и пытается это скрыть. Мэри, он так тебя любит!
Мэри это знала. Видела, чувствовала.
– Я знаю, – сказала Мэри. – Мы провели вчера вместе вечер, и это было волшебно!
Она мечтательно улыбнулась, потом закусила губу и отвернулась, вспомнив недавний разговор с Марком.
– Мэри, что-то не так? – забеспокоилась София. – Мне знаком этот твой взгляд, ты снова в чём-то не уверена и что-то скрываешь?
Вот оно! Мэри почувствовала острый укол внутри, заставивший её дернуться. Она и в прошлом держала тайны от Мейсона!
– Нет, мне нечего скрывать… – вздохнула она, – я так и не вспомнила ничего из прошлого года.
– Мэри, если ты хочешь спросить что-то конкретное, то не стесняйся.
Мэри кивнула.
– На самом деле, да. Я хотела спросить про Марка.
– Мэри, он тебя изнасиловал! Я помню, как ты рассказывала мне об этом, как ты не могла избавиться от этого чувства вины и как ты страдала, потому что боялась потерять Мейсона
– Но Марк мой муж…
– По закону да, но фактически…
София рассказал всё, что знала – то, что как она уверяла, Мэри рассказывала ей в то время, пока жила у неё – про импотенцию Марка, про то, что он винил в этом Мэри, про то, что она не считала, что была ему хорошей женой.
София рассказала ей и об обстоятельствах поспешного брака с Марком, и Мэри поняла наконец причины, почему она вышла замуж. Но всё же картинка не желала складываться. «В болезни и здравии» – разве не в этом она клялась, когда выходила замуж? Она не представляла, зачем хотела связать свою жизнь с Марком, если не любила его. Она вспоминала Марка, их детские годы вместе… он казался надежным, хорошим выбором… он всегда нравился маме. И все же разве это было достаточным основанием для брака, тем более если, как утверждала София, она все это время любила другого?
Мэри вздохнула.
– Я всё-таки не понимаю саму себя, София…
– Ты была в ссоре с Мейсоном из-за его прошлой связи с Джиной, – София поморщилась. – И не собиралась его прощать. Никто тебя не осуждал – мы все считали тогда, что Мейсону нельзя доверять.
Историю с Джиной Мэри знала ещё от Марка, но после первого приступа возмущения она пришла к выводу, что Марк просто хотел очернить все семейство Кэпвеллов, пересказывая грязные сплетни. Читая хроники Санта-Барбары за прошлый год, Мэри наткнулась на подробности жизни своей собственной семьи в период суда над Тэдом и поразилась, насколько некоторые репортеры смогли исказить факты о её матери и сестре. Нет, большинство написанного было правдой – но не зная всех обстоятельств, эта правда казалась вывернутой наизнанку. Слушая Софию, Мери понимала, почему она так себя повела тогда – но она не чувствовала того возмущения и негодования, которое эта история должна была вызвать в ней. Она провела достаточно времени с Мейсоном за эти дни, она видела его взаимоотношения с семьей и понимала: что бы там ни было – это осталось в прошлом. Если судить людей на основании их прошлых ошибок, то ни у кого не будет ни одного шанса. У неё в первую очередь. Что бы ни совершил Мейсон в прошлом, это не отменяло того, что совершала она. А ведь в отличие от Мейсона она была членом церкви…
– Он всегда тебя любил, просто мы, наверное, не до конца понимали насколько…
София повторила это уже несколько раз, как будто считала, что Мэри могла сомневаться. В чём? Разве что только в том, чем она отплатила за эту любовь. Она порвала с ним, не смогла простить его, вышла замуж за другого, вернулась, скрывала факт близости с собственным мужем и возможное отцовство ребенка… Хорошенький «послужной список» для вчерашней монахини, чего уж говорить!
София заметила её молчание и ободряюще пожала ей руку:
– Мэри, ты всё вспомнишь со временем, не волнуйся!
Она посмотрела на Мэри, все еще погружённую в свои мысли, и сказала:
– Знаешь, я пропустила столько лет своей жизни… мои дети выросли без меня. Мне очень горько от того, сколько всего не вернуть. У тебя вся жизнь ещё впереди.
София внезапно улыбнулась:
– Хочешь посмотреть мои семейные альбомы? Я так давно не предавалась воспоминаниям! Подожди минутку…
София вышла и спустя пару минут вернулась со стопкой тяжелых альбомов.
– Вот они, мои страницы безвозвратно ушедшего прошлого.
Мэри открыла первый альбом. Эти фотографии явно были сделаны не так давно. Знакомые лица – Иден, Тэд… очаровательная девушка с длинными светлыми волосами… должно быть, Келли. Мейсон… Его фотографий было немного, и всего на паре из них он выглядел таким, каким она его привыкла видеть – удивительно, но этот открытый взгляд с легкой улыбкой делал его абсолютно другим. Мэри невольно залюбовалась им.
София положила ей на колени еще один альбом – более старый, с местами пожелтевшими страницами.
– А это наши свадебные фотографии. Мне было всего восемнадцать, и хотя я и считала себя взрослой, на самом деле я была такой юной и неопытной.
Мэри листала страницы. Счастливые и юные Си Си и София… Мэри в этом возрасте только начинала жизнь в монастыре, а София училась быть женой, хозяйкой большого дома и матерью…
– А здесь в основном дети, – София открыла еще один увесистый альбом.
Мэри перелистнула несколько страниц с фотографиями младенцев и вдруг застыла. На неё смотрел очаровательный ребёнок лет трех-четырех, с открытой улыбкой и темными глазами, прижимающий к себе плюшевую собаку. Он выглядел так, словно его только что оторвали от игры, наспех причесали и заставили позировать, а ему явно хотелось поскорее убежать, но он все же терпеливо стоял и ждал, пока фотограф сделает снимок.
– Думаю, ему пообещали, что сейчас вылетит птичка, – улыбнулась София. – Это еще до моего знакомства с Си Си. Мейсону здесь три года.
Мэри перелистнула страницу.
Ещё несколько фотографий Мейсона – на одной он стоял рядом с фонтаном и улыбался задорной улыбкой, на другой он стоял на небольшом стульчике, а молодой Си Си сидел рядом и приобнимал его, смотря в камеру. Мейсона явно попросили быть серьезным, но искрящиеся лукавством глаза его выдавали.
– Очаровательный сорванец, – улыбнулась Мэри.
София вздохнула.
– Здесь ещё когда-то были фотографии с Памелой – это мать Мейсона, – но СиСи убрал их из альбома.
Мэри снова перевернула страницу.
– Это уже после нашей свадьбы, – заметила София.
Мейсон, чуть постарше… взгляд серьезный и грустный… без игрушки, красиво причесан и одет в безупречно выглаженный костюмчик. И следующая фотография, во всю страницу альбома… Огромные карие глаза, слишком серьезные для ребенка. Прежняя лукавая улыбка куда-то исчезла. Мэри закусила губу.
– А что стало с его матерью?
– Мы не знаем, где она. Си Си не поддерживал с ней связи. Какое-то время она звонила раз в год, поздравить Мейсона с днём рождения, потом перестала.
– Она не интересовалась сыном?
– Си Си запретил ей с ним видеться – считал, что ребенку нужно спокойствие, а после её визитов Мейсон всегда плакал, капризничал, был перевозбужден. К тому же она скоро уехала из города.
Мэри перелистывала страницы дальше. Младенец на руках у Софии – «мой первенец, Ченнинг, – с гордостью отметила та, – Си Си был так счастлив». Крошка Иден на руках у Мейсона, его слегка удивленное выражение лица – он явно не знал, то ли радоваться, то ли огорчаться.
– Мейсон очень серьёзно воспринял рождение сестренки, думаю, даже был рад… к Ченнингу он отнесся настороженно, но это неудивительно, ведь до него он был единственным ребенком в семье. Но мне кажется, больше всего он обрадовался, когда родились Келли и Тэд. Я помню, как он оберегал Келли – даже больше, чем её няня. Вытащил её из-под копыт лошади, когда она была ещё совсем крошкой, – София вздохнула. Мэри с ужасом посмотрела на нее:
– Боже мой, София, вы, наверное, так перепугались!
– Си Си был вне себя, отругал Мейсона за то, что тот недосмотрел за сестрой. Хотя на самом деле это я была виновата – Келли очень любила лошадей, я на секунду отвлеклась и… – София вздохнула. – Я должна была понять, что она потопает прямо к кобыле. Хорошо, что Мейсон оказался рядом.
Мэри продолжала листать страницы… в основном фото Ченнинга и девочек – дети Софии были очень на неё похожи, светловолосые и улыбчивые. Ченнинг – мальчик с картинки, всегда идеально причёсан, и держит себя очень уверенно. Любимый сын нефтяного магната. Тэд – очаровательный, как и полагается всем младенцам. Девочки – аккуратно причёсанные, в пышных платьях, красивые. София обнимает дочек и улыбается в камеру. Видно, что она их очень любит. Мейсон же на совместных фотографиях всегда чуть в стороне, словно ощущает себя чужим в этой семье. Взгляд, полный одиночества. Замечала ли это София? Вряд ли. Она улыбалась, разглядывая фотографии, вспоминая различные моменты из прошлого. Мэри почувствовала комок в горле.
Перелистнув последнюю страницу, Мэри вернулась к началу альбома, задержала взгляд на трехлетнем Мейсоне. Ей очень нравилось это фото. Она вздохнула. Возможно, таким мог быть её неродившийся ребенок – с лукавым взглядом карих глаз и открытой улыбкой. И какой разительный контраст с замкнутым подростком с последних страниц…
Мэри невольно потянулась к фотографии и нежно погладила её. София заметила этот жест и улыбнулась ей слегка виноватой улыбкой.
– Когда я вышла замуж за Си Си, Мейсону было пять лет. Сейчас я понимаю, что он был всего лишь маленьким мальчиком, которого только что лишили матери, лишили всего его привычного мира, и что ему больше всего на свете нужно было ощущение того, что несмотря ни на что его любят, но тогда… Я была молода и беременна – беременна чужим ребёнком, этот брак был необходимостью, так много всего обрушилось на меня… Я не была готова к роли приемной матери, я не смогла подружиться с ним с самого начала, да Си Си и не настаивал. Потом родился Ченнинг, и на его фоне Мейсон казался таким большим. Он рос замкнутым мальчиком, а младенец требовал столько внимания и сил… и любви. Чувства к младенцу настолько захватили меня и СиСи, что мы забыли о том, что Мейсон, в сущности, тоже ещё ребёнок. Я уверена, что Си Си на самом деле любил его и всегда хотел лучшего для него, но… мы требовали от него слишком многого, сами не осознавая этого. Сейчас я думаю, что Мейсон был практически идеальным ребёнком, и всё, что нас так раздражало в нем, было обычными детскими шалостями, не больше. Но чтобы это понять, мне пришлось вырастить собственных детей, а тогда было уже слишком поздно налаживать отношения с Мейсоном. Он уже привык скрывать ото всех свою потребность в любви.
Мэри не знала, что ответить на это.
– Мне кажется, он очень любит свою семью, – сказала она наконец.
– В том, что касается интересов семьи, на Мейсона всегда можно было положиться. Даже Си Си наконец-то это понял.
София вздохнула и добавила:
– Я говорила тебе уже, что Мейсон всегда тяжело переживал поражение. Си Си всегда требовал от него больше, чем от всех остальных – быть лучшим, не проигрывать. Он гордился тем, что нашел способ, как лучше всего добиваться результатов от своих детей… если с Ченнингом этим способом были постоянная похвала и превознесение его достоинств, то с Мейсоном наоборот – СиСи всегда считал, что его нельзя хвалить, потому что тогда он перестает стараться… И Си Си всегда считал, что это работало. Он был непримирим к его поражениям, а все победы считал чем-то самим собой разумеющимся. Я думала, что это справедливо – он же был старшим ребенком. Наверное, я была неправа, что не пыталась повлиять на Си Си. Прости меня, Мэри.
– Мне кажется, я не тот человек, у которого тебе нужно просить прощения, – заметила Мэри.
София покачала головой.
– Мейсон меня никогда не простит за своё детство. Он всегда считал, что я лишила его матери.
– А ты пробовала поговорить с ним об этом? Вот так, как сейчас со мной, просто сесть и поговорить?
София вздохнула.
– Ох, Мэри, очень многих проблем можно было бы избежать, если бы люди просто могли сесть и поговорить. Но почему-то это не всегда возможно.
Мэри нечего было на это возразить.
– Наверное, я сама такая, мне проще спрятаться от своих чувств, чем признать их, – сказала Мэри.
– Ты сейчас о своем отношении к Мейсону? – спросила София. – Ты говорила мне, что всегда любила его, но поняла это только потом.
– София, иногда я не знаю, где правда и чему верить. Марк настолько все запутал, и я не доверяю собственным мыслям и не знаю, что и думать обо всем.
– Что именно тебя беспокоит?
Мэри вздохнула. Это было настолько глубоко сидящее сомнение в себе, которое наконец она позволила высказать:
– Я думала обо всём, что я совершила за этот год – обо всём, что я не помню.. И… я не понимаю себя. А хуже всего то, что я не уверена, хочу ли понимать. Я вообще не уверена, что хочу вспоминать себя прежнюю.
– Почему, Мэри?
– Ох, София, – Мэри закрыла лицо руками, – я очень боюсь, что окажется, что я просто каким-то образом обманывала его всё это время.
– Мэри, я знаю, что это не так! Ты приходила ко мне, когда рассказывала о том, что с тобой сделал Марк, и что ты любишь Мейсона и ждёшь его ребёнка.
– Но я даже не могла тогда знать, его ли это ребёнок! Как я могла обманывать того, кого я утверждала, что любила? Всё это заставляет меня думать… а что если Марк прав и я действительно была с ним по своей воле? Может быть, даже не один раз? Что если я просто лгала Мейсону, чтобы не потерять его?
Молчание Софии, последовавшее за этими словами, было слишком тягостным.
– Мэри, – наконец сказала София, явно с осторожностью подбирая слова, – тебе не обязательно это знать для того, чтобы понять свои чувства сейчас. Когда я выходила замуж за Си Си, я была беременна от другого человека. Я любила другого человека. Я начала свою жизнь с Си Си с обмана. Я не могла поступить иначе, не могла открыться ему. Это почти сломало мою жизнь, но другого выхода я не видела. Как ты сейчас относишься к Мейсону?
Мэри смутилась.
– Я… я не знаю, слишком много чувств, и они всё сильнее с каждым днем. Я хотела бы, чтобы всё было проще и понятней, и в то же время боюсь, что это закончится, что однажды проснусь и окажусь абсолютно другим человеком. И я не знаю, что мне с этим делать. Я всё ещё жена Марку…
– Ты собираешься уйти от Марка?
Мэри поднесла руку ко рту, не решаясь озвучить то, что в этот момент поняла абсолютно точно. И все-таки сказала:
– Да, но я не знаю, что делать. Он не даст мне развод добровольно, и церковь не допустит аннулирования брака.
– Почему ты так уверена в этом?
– София, как в глазах церкви выглядит женщина, обманывающая своего мужа, своего любовника, уже не говоря о том, что она завела любовника? И то, что она даже не знала, чьего ребёнка она носила?
– Ты была уверена, что это его ребенок! – горячо заверила её София, но Мэри скептически сжала губы. Как она могла быть уверена?
– Ты не обманывала Мейсона сознательно! Скорее, я бы сказала, что ты обманывала себя… хотела убедить себя. Ты не хотела думать, что это может быть ребенок насильника, и кто бы осудил тебя за это?
София обняла Мэри за плечи:
– Не волнуйся, я уверена, что всё образуется. Послушай, – София словно о чём-то вспомнила, – почему бы тебе не поговорить с Джулией Уэйнрайт? Она знает об этом процессе больше меня – она была адвокатом Марка, но она уверяла, что была при этом на твоей стороне.
Мэри неуверенно пожала плечами.
– Вот, – София взяла в руки телефонную книгу, и через минуту у Мэри в руках был листок бумаги с номером, – позвони ей. Я уверена, что она тебе всё расскажет.
Мэри кивнула с некоторым сомнением. Ещё один человек, ещё одна версия событий. Всё это напомнило ей притчу про слепцов и слона, где каждый ощупывал лишь небольшую часть, не видя полной картины. И была ли она готова к тому, что ей может открыться?
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
1
Последние сообщения
Понедельник, 20 июня 2022, 18:49:45
marusik (Суббота, 18 июня 2022, 17:33:29) писал:
Как здорово, девочки, вас всех читать! 
и смаковать ваши эмоции 
и от чтения фанфика Ольги, и от воспоминаний о золотых сцен с Мэри и Мэйсоном 
Наверх
Ну из за того, что мы его все тут так сильно "обожаем". В больших и жирных кавычках 
Но да, свою натуру он даже в этом кусочке отменно проявил. Верю!!!! 
), так он больше не на Рудика, а на Карандышева тянет со своими притязаниями.
