28 апреля, борт "Железной розы"

После того, как вполне себе мирная и отчасти деловая беседа доньи Андре и ее кавалера была прервана вторжением незваного гостя, Леонора снова вызвала графа к себе. Обсудить то, чего они не договорили в прошлый раз.
-- Я все поняла, - произнесла Леонора, имея в виду все ту же интрижку с Армандой. – Твоя бывшая пассия – дрянь и стерва, а капитан Сало – подлый интриган, но и его она обвела вокруг своего тоненького пальчика…
Она протянула графу бутылку с ромом, предварительно сделав пару хороших глотков.
-Нет, - граф покачал головой. – Не совсем так. Арманда… нет, Леонора, ты не имеешь права осуждать ее. Ты точно так же поступила бы на ее месте, - он закашлялся, прихлебывая ром.
-- Оставим это, - махнула рукой Вожанс, не желая углубляться в амурные дела графа. Пусть сам разбирается со всеми своими любовницами, не ее собачье дело, с кем и когда он переспал. –Я хотела поговорить с тобой о деле, а не о твоих фаворитках, черт их раздери!
Леонора раздавила сигару в бронзовой пепельнице и подошла к вделанному в стену каюты шкафчику. Записка лежала в самом верхнем ящике. Взяв записку в руки, Леонора снова подошла к Гарсии.
-- Письмо от Эмилио Боккерини, наемника, которого рекомендовал мне Торрибио! – Вожанс помахала бумажкой перед лицом графа. – До сих пор я обходилась без его услуг, но теперь, чувствую, этот человек очень пригодится нам… Ты слышал об Эмилио Боккерини, Гарсиа?
-Кто ж его не знает? – пожал плечами граф. –Продажная тварь, собака, скандалист, бабник и головорез. Много пьет.
Гарсия-Мануэль задумался и отхлебнул еще рому.
Вожанс многозначительно улыбнулась.
--Это не информация, - она посмотрела на графа исподлобья. –Все карибские наемники, пираты и торговцы такие. И ты, и я, и вся моя команда… Я ни разу не встречалась с этим Боккерини, даже не видела его, но девицы с Тортуги, говорят, мечтательно закатывают глаза, стоит кому-то заговорить о двух местных знаменитостях. Джек Воробей и Эмилио Боккерини. С первым я однажды сталкивалась, со вторым еще нет… А придется.
-Ты ведь совсем не знаешь его, - произнес граф, недовольно хмурясь. –Какие у тебя основания доверять человеку, которого ты ни разу не видела? То, что на него указал Торрибио?
--Я не доверяю никому, - отрезала Леонора, - ни Боккерини, ни Торрибио, ни тебе. Если ты полагаешь, будто являешься исключением из этого правила, ты ошибаешься. Леонора де Медина, может быть, в глубине души и хотела бы поверить тебе, но Вожанс никогда этого не сделает. Я не та, за кого ты меня принимаешь. Арманда права, Гарсиа – Леонора давно умерла, хочешь ты того или нет, тебе придется это признать, а в ее тело вселилась совершенно чужая душа. Та, что находится сейчас перед тобой, - совсем другая женщина. Ее сходство с той, кого ты любил, - чисто внешнее. И больше ничего… Ты видел раны на моем теле, видел? – пронзительно закричала Леонора.
Холодный пот выступил на лбу графа. Конечно, он помнил эти раны, и свое желание ласкать их, целовать до тех пор, пока они не заживут, снять ее боль нежностью, лаской, любовью.
-Прости меня, любимая, - болезненно простонал Гарсия, обнимая Леонору. –Я не хотел причинить тебе страдания…
--Не хотел? – вскрикнула Леонора, но внезапно ее охватила жалость к графу. Незачем травить его душу рассказами о прошлом, о том, как эти раны были получены, и так бедный мальчик немного не в себе. – Не нервничай, милый, - сменила она гнев на милость. – А того, что я спьяну наболтала, не слушай! Сказала – разыщем этого Боккерини и провернем дельце - значит, так тому и быть! Я здесь хозяйка, а ты обязан мня слушаться, не правда ли, милый? - она громко рассмеялась собственной шутке, привлекла графа к себе и поцеловала в губы. Нельзя сказать, чтобы она до сих пор мстила ему за Манрико, эта жгучая пламенная страсть осталась давно в прошлом, но до сих пор Леоноре доставляло дикое удовольствие мучить графа, без конца демонстрировать свою власть над ним. Она была слишком жестока, чтобы выпустить жертву из своих цепких коготков, и слишком горда, чтобы показывать перед Гарсией свою слабость и ранимость, - чувства, которые она всегда пыталась скрыть не только от окружающих, но и от самой себя...

Сообщение отредактировал Линдорф: Суббота, 08 сентября 2007, 13:49:07

Арлетт и Франсуа
-------------------------------

За время пребывания на новом корабле Арлетт успела освоиться среди незнакомых и далеко не самых доброжелательных людей. Сама донья Андре, судя по ее поступкам, была человеком настроения. Арлетт сама видела, как капитанша за пустяковую провинность хладнокровно прирезала матроса - Ники себе такого не позволяла. Девушка поняла, что когда донья Андре не в настроении, не следует попадаться ей на глаза.
В это солнечное утро юная графиня беззаботно гуляла по палубе под руку с возлюбленным, любуясь ярко-синим южным небом и наслаждаясь утренним солнцем и легким бризом. Леонора и граф уединились в своей каюте для приватного разговора. В их отсутствие влюбленные могли как-то расслабиться и отвлечься от грустных мыслей.
Волны не спеша ударялись о борт корабля, расыпаясь на миллионы хрустальных брызг. Их негромкое, монотонное пение наполняло сердце девушки ощущением счастья и покоя...

Арлетт и Франсуа
-------------------------
Вдруг Фан-Фан крепче сжал ручку Арлетт, та изумленно вскинула на него глаза и увидела, что он смотрит куда-то вбок. Проследив его взгляд, девушка с изумлением обнаружила группку матросов, которые вопреки обыкновению не шатались праздно по палубе и не играли в карты, а что-то оживленно обсуждали, периодически поглядывая по сторонам.
Легким движением руки Франсуа повернул Арлетт лицом в другую сторону и подвел к фальшборту.
-- Ты что? Я хочу послушать о чем они говорят! – шепнула графиня.
-- Успеешь милая, главное чтобы сейчас они не поняли, что мы собираемся сделать. Давай вернемся вдоль борта, а затем ты проберешься и спрячешься вон за той бочкой. Если я рассмеюсь, быстро ныряй в кубрик.
-- Значит я буду подслушивать, а ты стоять на стреме?! А почему такое распределение ролей? – с вызовом поинтересовалась красотка. Фан-Фан улыбнулся любимой:
-- За такое распределение два аргумента: во первых – ты ни за что не упустишь возможность разузнать что либо, и вторая – я всегда пропускаю даму вперед!

-- Из тебя мог бы выйти отличный пират, мой друг! – улыбнулась Арлетт, оценив стратегию Фан-Фана по достоинству. – Ты далеко пойдешь, если того захочет она, - эту фразу Арлетт произнесла почти шепотом, под ней подразумевая Вожанс.
А подслушать, о чем говорят пираты, очень хотелось… Вдруг, они сплетничают о них с Франсуа? Или обсуждают своего капитана? Донья Андре производила на нее неоднозначное впечатление, она могла быть одновременно суровой и отзывчивой, коварной и великодушной, жестокой и мягкой.
Оживленно болтая, и, в отличие от пиратов с «Железной розы» не глядя по сторонам, они пару раз прогулялись вдоль борта, затем нежно и страстно поцеловались. Создавалось впечатление, что счастливая парочка расстается на короткое время, кажущееся им обоим вечностью. Арлетт убежала – по крайней мере, окружающим показалось именно так. Однако, на самом деле девушка притаилась за огромной бочкой то ли с порохом, то ли с ромом.
Отсюда голоса говоривших были хорошо слышны. Все они говорили на испанском. Хорошо, что Арлетт знала этот язык, и могла отчетливо уловить суть их разговора. А ловить там определенно было что…
Усатый темноволосый парень, Торрибио, которого графиня всегда наблюдала вертящимся возле капитанши и подобострастно ловившим каждое слово, каждый взгляд своей предводительницы, давал своим подельникам ценные указания. Чем дальше Арлетт слушала их разговор – тем яснее понимала: донье Андре грозит опасность, против нее замышляют заговор. Торрибио задумал занять ее место, а заодно расправиться и с графом ди Луна, который, по слухам, сказочно богат. По прибытии в Порт Роял, можно проникнуть в особняк Шеррилла Милнза, и хорошенько его почистить. Арлетт слушала и ужасалась, как коварна порой бывает человеческая природа. И когда один головорез из шайки назначил время убийства – после захода солнца – Арлетт поняла, что медлить нельзя. Нужно срочно предупредить капитана.
-- А с девчонкой-то что делать будем? Ну, с той, которую Андре на борт взяла? – поинтересовался однорукий, одноногий и одноглазый пират, хитро прищуривая единственный глаз.
-- Позабавимся, - ответил другой. Насколько Арлетт усвоила, его звали Эстебан Двуносый. – А парня – перемелем на паштет.
Все пятеро дружно расхохотались.
Сердце девушки бешено заколотилось. Нет, медлить нельзя, промедление смерти подобно. Она должна бежать к Франсуа, и рассказать ему обо всем, что слышала.
Выбравшись из-за бочки, девушка бросилась к любимому и обняла его. Она не могла вымолвить ни слова, из глаз ее ручьем лились слезы.
Франсуа долго целовал девушку, расспрашивал ее, пытаясь узнать, что произошло.
-- Франсуа, - вымолвила она наконец, - там… заговор. Они хотят убить донью Андре и ее любовника!.. И тебя убьют, а меня… - она даже не решалась назвать вещи своими именами. Но Фан-Фан понял все.
-- Они не сделают этого…
-- Не сделают, - подтвердила Арлетт, - если мы поставим в известность капитана. Она разберется со всей этой сволочью, - Арлетт пожалела, что находится не у себя, на «Летучем пистолете», где была если не полноправной хозяйкой, то по крайней мере ближайшей подругой капитана. А эта странная и красивая женщина… неизвестно, о чем она думает, что у нее на душе.
-- Имена мятежников запомнила?
-- Не все называли друг друга по именам, зато я помню их мерзкие рожи! – прошептала Арлетт, задыхаясь от ненависти.
-- Пока я жив, пока бьется мое сердце, клянусь, они не причинят тебе никакого зла! – воодушевленно произнес Фантэн, но девушку это не очень-то обнадежило. Пираты легко справятся с ее любимым, тем более, их пятеро.
Наконец, собравшись с духом и продумав стратегию, графиня промолвила:
-- Ступай за мной! Мы не должны расставаться ни на минуту, и не терять друг друга из виду ни на мгновенье, ты понял?
Разумеется, Франсуа не имел ничего против того, чтобы всегда быть рядом с возлюбленной, только сейчас это было не милым капризом влюбленных сердец, а суровой необходимостью.
Не желая терять драгоценное время, Арлетт направилась к каюте капитана, а Франсуа последовал за ней…
К счастью, Вожанс оказалась на месте. Когда Арлетт и Франсуа вошли в ее каюту, она окинула обоих недовольным взглядом, и сердито прошептала:
-- Какого черта, вы входите в мою каюту, не постучавшись? – Черные брови испанки выразительно сошлись на переносице, а глаза метали молнии.
-- Простите, донья Андре, то, что я хочу сообщить вам, очень важно… Это касается и вас, и графа, - Арлетт отчужденно посмотрела на Гарсию, который казался не таким рассерженным, как его подружка. – Донья Андре, вас предали ваши же люди. На корабле заговорщики, они хотят вас убить…
-- Имена? – осведомилась Вожанс, сосредоточенно закуривая.
-- Я… не всех знаю по имени, только Торрибио, Кинтану. А трое остальных – никто не называл их по именам, но я прекрасно запомнила их лица.
-- Вернее, рыла… - поправила девушку Вожанс.

-- Рыла или лица – это не важно! – встрял Франсуа. – Я безусловно нахожусь в восторге от вашего точного определения, но позвольте все же узнать, мадмуазель Капитан, а что вы собираетесь предпринять?
Вожанс улыбнулась и изогнув бровь вопросительно взглянула на Фан-Фана.
-- А что, вы собираетесь мне помочь?
-- В некотором роде, мы вам уже помогли. Думаю, в этом деле у нас общие интересы и доселе наша пассивная роль пленников на вашем прекрасном судне, сейчас может смениться на другую. Я имею в виду, на роль ваших доверенных помощников и единомышленников.
-- Слишком умно! – хмыкнул Гарсиа.
-- Зато верно. Я готов сражаться за вас, очаровательная мисс Вожанс, и за мою любимую Арлетт. Но вот беда, больше двоих мне никак не уложить… Думаю, мистер Гарсия справится с тремя. На вашу долю, дорогие дамы, скажем один. Следовательно - дело наше дрянь. Заговорщиков никак не меньше десяти, кроме того, неизвестно что они наобещают матросам. Открытый бой – прямой проигрыш. Нужен план!

-- Один? – расхохоталась Вожанс. – Мсье Фантэн, вы явно недооцениваете донью Фернандес! Четверо, - заявила она. – И в качестве почетного трофея – этот неблагодарный ублюдок Торрибио, которого я, между прочим, живьем с виселицы сняла. Он – мой! Я хочу собственноручно выпустить из него кишки и намотать их на кинжал. Итак, - испанка закурила сигару, приступая к обдумыванию действий и распределению ролей, - донья Арлетт. Расскажите, что вы узнали из их беседы. Все, по порядку. Желательно, в той последовательности, в какой вы это слышали.
Арлетт, немного дрожа перед жестокой и решительной капитаншей, рассказала ей все, что усвоила из разговора. Во время длинного монолога графини Андре то и дело кивала головой, хмурила брови, изредка разражаясь проклятиями, и вынимала изо рта сигару только для того, чтобы глотнуть очередную порцию рома.
-- Прекрасно, - злорадно улыбнулась Вожанс, выбрасывая в иллюминатор пустую бутылку из-под рома. – Расклад вполне ясен. Нужно покончить с ними задолго до захода солнца, и не дожидаться последнего момента. Их план еще достаточно сырой и не до конца продуманный, милая графиня! – Она ободряющим жестом потрепала девушку по щеке. – Вернее будет расправиться с каждым заговорщиком по отдельности, не правда ли?
Арлетт утвердительно кивнула.
-- И нападение должно быть неожиданным, - прибавила графиня к тому, что сказала испанка. – Мы застанем каждого из них врасплох.
-- Совершенно верно, - согласилась Андре, отметив, что хрупкая и наивная с виду девушка рассуждает как заправская бандитка.

ВД - Явление Гарсии народу...
Гарсию уже начала раздражать настойчивость Фан-Фана, с которой этот мальчишка искал расположения капитана. Наверняка нахальный влюбленный французик рассчитывал на взаимность со стороны Леоноры. Графу до чертиков захотелось поставить парня на место, и только опасность, грозящая Леоноре, удерживала Гарсию-Мануэля от грубостей. Конечно, он разберется с мальчишкой, как подобает истинному испанцу, и поговорит с ним по-мужски. Поговорит, но немного позже. Когда будет покончено с заговорщиками. А сейчас он вынужден объединиться со своим соперником, ради важного дела, касающегося их обоих – спасения их общей возлюбленной.
-Вы видели сообщников Торрибио? Можете их опознать? – спросил граф у Фантэна. При этом он одной рукой обнял свою Леонору за талию, другой поглаживал ее аппетитные бедра. Своими нехитрыми намеками он указывал на характер своих отношений с красавицей Андре. Она – женщина графа ди Луна, и смерть тому, кто посягнет на ее тело и душу.
Франсуа согласно закивал головой.
-И запомните, - прибавил граф угрожающим голосом. – В ваших руках безопасность капитана. Если хотя бы один волосок упадет с головы моей Андре, я вышвырну вас и вашу подружку за борт. На корм акулам. Вы меня поняли? – он высказал это так, что ни Арлетт, ни Фан-Фан не усомнились в серьезности намерений графа.

Графиню передернуло от такого «светлого будущего».
-- Не беспокойтесь, дон Гарсиа, мы с Франсуа все сделаем правильно. По крайней мере, то, что зависит от нас, - проговорила Арлетт, стараясь казаться спокойной, и своим спокойствием свести на нет угрожающий тон Гарсии.

Фан-Фан промолчал, он давно научился надевать на лицо непроницаемую и милыю улыбку, он был шулер и умел блефовать. В душе же он закипел как пробуждающийся вулкан:
"Что себе позволяет этот надутый индюк? Мы должны спасти капитана! Спасайте на здоровье своего капитана милый граф, у меня другие цели. Спасти свою Арлетт и для этого я пожалуй даже помогу спасать Вашу капитаншу, " - француз ловко развернулся и жестом пригласил графа следовать за ним. Тот медлил, видимо не решаясь покинуть Вожанс в такой момент.
"Надо же, просто прилип к ней, как банный лист. Решайтесь же граф, сначала работа, потом развлечения", вслух однако благоразумный Франсуа не произнес ни слова, а только весело подмигнул любимой, так рьяно вставшей на его защиту.
-- Ладно, ведите меня и покажите этих подлых заговорщиков.
-- Я буду поставлять их вам по одному, любезный граф, ждите на баке - весело отозвался юноша и юркнул за дверь.
Уже идя по палубе он придумывал сто и один способ заманивания пиратов. Но, разумеется, все пошло не так как рассчитывали. То есть все было нормально с тремя первыми, которых общительный шулер нашел на палубе и по одиночке проводил к Ди Луна, шпага которого не пощадила ни одного. А вот на четвертом случилось осечка. Франсуа спустился в матросский кубрик и только хотел заговорить с косым пиратом, как его самого взяли в оборот:
-- Что это ты так спокойно ходишь по всему кораблю? Капитан не любит, когда шляются без дела. Ты даром что-ли пользуешься гостеприимством госпожи Вожанс? А ну, работай!
И в лицо парню полетела грязная тряпка, а около ноги стукнулось ведро.
-- Иди ка, надрай палубу на мостике.
Фан-Фан понял, что больше с ним никто и разговаривать не будет, если он сейчас же не придумает что-нибудь.
-- Простите, э... господа пираты, а мостик это где?
Тесный кубрик наполнил хохотом охрипших глоток.
-- Нет господа, не смейтесь, я человек сухопутный. Вот знаю, что тут еще и бак есть, и это кажется на корме.
-- Ага, а якорь вверх падает, - сквозь слезы смеха съязвил здоровяк в белесой, застиранной куртке кока.
-- Нет, я бьюсь от заклад, что сказал правильно! - сощурил глаз авантюрист.
Тут в разговор влез Торрибио, жалкая душонка которого никогда не могла отказаться от сиюминутной, пусть даже самой незначительной выгоды:
-- Спорим? Ребят кто нас разнимет.
-- Да что ты с ним споришь, он же нищий! – вмешался в разговор матрос, в котором Франсуа узнал одного из заговорщиков.
-- Я спорю на это, - ловким движением шулер извлек из потайного кармашка фальшивый золотой, который выглядел очень достоверно.
-- Дай глянуть, - глаза Торрибио загорелись.
-- Э… нет! – юноша ловко вывернулся. – Ты можешь и не вернуть. И вообще у меня условие, чтобы спор был честным нужно уравнять силы. На палубу мы поднимемся с благородным…
-- Торрибио, - подсказал свое имя пират, которого уже распирало от гордости, что его назвали благородным и скоро он станет богаче на один полновесный дублон.
-- Да, плюс еще двое, скажем ты и ты. Этого будет достаточно, чтобы найти независимое, осведомленное лицо, которое покажет нам где бак.
Стоит ли упоминать, что выбранные Франсуа пираты были выбраны не случайно.
-- По рукам, пошли!
-------
ВД: Ди Луна осталось справиться с троими пиратами, один из которых косая сажень в плечах. Впрочем, думаю тут ему могут и помочь…

-- Ты веришь, что парень действительно хочет тебе добра? – с видимым недоверием спросил граф Леонору.
-- Я знаю! – Арлетт ринулась на защиту любимого. – Он – хороший, он не способен на предательство. Торрибио…
-- Довольно! – оборвала девушку на полуслове Андре. – Не произноси при мне это гадкое имя, - красивые темные глаза испанки наполнились слезами, как только Вожанс подумала, до чего может дойти человеческая неблагодарность, и какая гнилая сущность может скрываться под маской верноподданства и покорности.
Андре погасила окурок и поставила на стол металлический бокал, предварительно смахнув с него пыль. Затем откупорила новую бутылку рома, наполнила бокал мутной жидкостью, и протянула его Арлетт.
-- Выпей для храбрости, мой ангел… - предложила Андре. – Уверяю тебя, пройдет много времени, прежде чем кровь и смерть перестанут ужасать тебя. Я получила пятнадцать ран, прежде чем научилась смотреть смерти в лицо. Теперь мне не жаль ни своей жизни, ни чужой! Пей, милая…
Эта странная женщина, жестокая, циничная, не верящая ни в бога, ни в черта, многие годы топящая страх и неуверенность в выпивке, должна была отторгнуть от себя юную графиню, но, Арлетт, как ни странно, все больше проникалась к Вожанс симпатией и сочувствием. Ей было жаль Андре…
-- Надеюсь, я не оскорблю вас своим отказом, донья Андре? – осторожно спросила девушка. Она никогда не пила ром, и боялась потерять способность ясно мыслить. –Я… не хочу… Я много раз видела смерть, и вид крови меня не напугает, если это будет кровь неблагодарных мерзавцев.
Леонора ничего не ответила. Одним движением опрокинув бокал в себя, она зарядила пистолеты, пристроила к поясу пару остро наточенных ножей, и не забыв вооружить Арлетт, вышла из каюты. Гарсиа и Арлетт последовали за ней.