16 апреля, Санто-Доминго. Позднее утро.

Полный бред про фальшивки Норрингтона не особо-то вдохновил капитана "Орла" - вся Ямайка знала командора как честнейшего и законопослушного офицера, при чем тут фальшивки? Явно эти девки крутят-вертят что-то друг против друга. Однако, деваться некуда - как бы извлечь пользу из этой карусели.
"Ни за пенни, ни за фунт
С карусели ты
Никогда не спрыгнешь вдруг.
Если сел в нее, то назад уже...",
(In for penny, in for a pound you should never jump from the mary-go-round)
- вспомнилась веселая песенка. Раздумья Сало прервал Суи Чавоко:
-- Короче, кэп, на чем пойдем? Нужны либо бабки, либо посудина, иначе завязнем в этой дыре, как бегемот в болоте!

Снова окинув холодно-насмешливым взглядом подавленную, убитую горем, и едва ли не рыдающую в голос, соперницу, Леонора отошла к окну и отворила его. Поток свежего морского воздуха хлынул в комнату, разгоняя удушливые «ароматы» жженого табака и порохового дыма. Если бы Арманда не была смертельно обижена на мерзавку, разрушившую ее жизнь, она несомненно, поблагодарила бы Леонору за это. Наконец-то девушка могла свободно вздохнуть, зная, что ей не грозит обморок, а то и смерть, от удушья – она не ручалась за себя, что могла бы без значительного ущерба для своего, в общем-то, не слабого, здоровья провести в этой адской, пропитанной дымом атмосфере хотя бы пять минут.
Леонора знала, что причинила боль этой почти не знакомой девушке, вина которой была только в том, что она, как и все красивые женщины, искала любви. Искала – и не нашла. Вожанс находила для своего поступка оправдания – законы жизни, к сожалению, суровы, и любовь, приносящая счастье одной женщине, неизбежно оборачивается горем и унижением для другой. Такова суровая реальность. Она, герцогиня де Медина, здесь не при чем. Кто ж виноват, что Гарсиа ди Луна все эти годы не сумел ее позабыть, и продолжал хранить в своем сердце верность Ей, своей любимой и единственной?
Вожанс коротким жестом выкинула в окно окурок, не размышляя о том, что сей предмет по законам теории вероятностей, вполне может плавно приземлиться на голову кого-то из прохожих, и что приятного в этом, в общем-то, мало, а затем, развернувшись на каблуках, неторопливо подошла к своему графу, и покосившись на мертвое тело верного Мауро, усмехнулась:
-- Да...красиво ушел парень! – Леонора нежно обвила руками шею графа, и подобострастно заглядывая в его золотисто-карие глаза, спросила: - Ну как, ты доволен мною, мой повелитель?(ВД.–слово из лексикона другой дамы, что-то мне это не нравится)

В.Д. Решила объединить все, что мы с Линдой за сегодня наиграли.
Конечно, граф как истинно влюбленный мужчина оправдывал клевету Леоноры желанием представить его честным человеком и невинной жертвой хитрой аферы Норрингтона, но в глубине души был недоволен тем, что сказала Леонора его несостоявшейся невесте. Эти факты разительно противоречили его характеру и жизненным принципам. Гарсии-Мануэлю ди Луна было чуждо низкое ремесло наемника. Он презирал людей, исполняющих за деньги ЛЮБЫЕ поручения, но часто пользовался их услугами. В сделках, которые он заключал с поставщиками контрабандных тканей и живого товара, проворачивались суммы намного крупнее той, которую можно получить за соблазнение девицы. А еще граф никогда в жизни не пошел бы на сделку с человеком, имеющим репутацию законопослушного, расценя любое его предложение как провокацию.
-Нет, милая. На этот раз нет. Ты зря это сказала, - сухо ответил ди Луна. Гарсиа готовился в случае экстренной необходимости выдать на гора другую историю, не имеющую никакого отношения к командору Норингтону и обольщению женщин.
--Зря? – воскликнула Леонора, в непритворном изумлении округлив глаза. – Но ведь это – правда. Ты сам мне рассказывал, как ловко надул тебя этот проходимец.
-Норрингтон не проходимец. У него безупречная репутация, - начал разубеждать Гарсия возлюбленную, которая и в самом деле перегнула палку. -Он никогда не совершал предосудительных поступков, и у него не могли водиться фальшивые дублоны. Испанские дублоны. Испанские дублоны у англичанина, -прибавил граф, как бы подводя итог сказанному.
Но Арманда, еще не слишком хорошо знакомая с тонкостями пресловутого характера своего любовника, безоговорочно поверила сопернице. Непродуманные и сказанные сгоряча слова Леоноры вышибли ее из колеи. Арманда стояла не очень далеко от Гарсии, и граф, машинально взглянув на нее, увидел слезы на ее глазах.
-Чье предательство вы оплакиваете, миледи? – жестко спросил ди Луна. – Мое? Или, может быть, Джеймса Норрингтона?
--Иди к черту, выродок, - злобно процедила девушка. –Иди к своей Леоноре, я полагаю, что она будет счастлива принять тебя в свои объятия... Падла... – бросила она напоследок.
Арманда с трудом подавила в себе желание прикончить недостойного любовника, понимая, что не сможет сделать этого при всем желании. И дело даже не в чувствах к графу, нет. Просто Арманда трезво оценивала ситуацию – против нее Вожанс с шайкой своих головорезов. Им ничего не стоит прикончить женщину, которая, обезумев от ревности, боли и унижения, бросится с ножом, на графа. Самой смерти Арманда не боялась, после того, как она узнала страшную правду о Гарсии и командоре, жизнь утратила для нее всякую цену. Но умирать, не успев отомстить командору, зачинщику всего этого!.. Как именно она желает мстить Джеймсу, девушка еще толком не знала, в голову ей приходили самые разные способы – донести на Норрингтона губернатору, лишить должности, посадить в тюрьму, довести до самоубийства, или собственноручно заколоть?
--Уж не думаете ли вы, моя дорогая, что граф ди Луна женился бы на вас, девице без роду и племени? – язвительно вопросила Леонора. –Подумайте о том, что вы ему просто не ровня!
Арманда вспомнила, что слышала похожее заявление еще от Каролины де Сильва. Эта шалава тоже кичится своим происхождением.
--Может быть, вы еще покажете мне свое генеалогическое древо, восходящее своими корнями к Карлу Великому? Не стоит утруждать себя, можете повеситься на своем древе... – последнее заявление Арманды, имеющее характер недоброй шутки, было совсем некстати.

Некстати, потому что Леонора плохо его расслышала и, к тому же, считая Арманду простушкой, решила, что та просто грязно ругается, используя где-то ухваченные умные научные слова. Её реакция была более чем неадекватной:
-- Я тебе, с...., покажу гинекологическое дерево! Бейте их!!!
Ну, так вот сразу побить Вала и Суи с волею судьбы оказавшейся в их команде Армандой было нелегко, однако поле сражения осталось за людьми Леоноры.
С трудом отдышавшись где-то на задворках порта, Суи бережно положил Арманду на землю (пробежать несколько кварталов в достаточном темпе девушка не смогла). Сало заглянул в ближайшее окошко:
-- Опаньки! А этого пудинга я уже где-то видел! - из недр помещения (а это был очередной кабак) донесся звук, напоминающий хрюканье. Арманда сразу узнала "голос" капитана "Марии-Терезы".
""Мария" - там, а капитан - тут!" - в голову Арманды мигом пришел нехитрый план.
Пройти на борт корабля труда не представляло - вахтенные матросы пропустили "графскую леди". Однако, на уговоры сменить капитана они никак не поддавались. Пришлось ребятам искупаться в море по просьбе Вала, подкрепленной дулом заряженного пистолета. Тут и Чавоко подоспел вместе с командой "Старого Орла", выкупленной с верфи на "зарплату" Мауро.
Еще несколько моряков "Марии", обнаруженные в кубриках, были отсортированы по принципу "согласен-не согласен". В общем, худо-бедно, экипаж был сформирован и "Мария-Тереза" взяла курс на Порт-Рояль.

Сообщение отредактировал Nancy: Понедельник, 21 августа 2006, 08:20:47

ВД. - Написано совместно с Гадюкой.

-Зачем ты сказала это? – процедил сквозь зубы граф, испепеляющее глядя на Леонору. – Кто просил тебя сочинять эти небылицы?
-- Я поступила так потому что сочла это необходимым! – кричала Вожанс. – Все ради тебя, тебя одного… Тебя спасала, будь ты проклят!
-Спасала… - горько усмехнулся Гарсия-Мануэль, закуривая сигару. – Ну да, я совсем забыл! Леонора де Медина всегда кого-то спасает – то Манрико, то меня, то еще кого-нибудь… А цена этого спасения – чья-нибудь жизнь!
--Когда ты перестанешь, попрекать меня моим прошлым?
-Когда зацветет сухой посох в руках римского папы, - ответил граф. – С трупом-то что будем делать?
--Отнесем на корабль и выкинем в море, - равнодушно произнесла Леонора, нисколько не раскаиваясь в том, что подставила под удар человека, служившего ей верой и правдой.
-На чей корабль – на мой или на ваш? – ехидно поинтересовался граф, заранее зная, что на «Марии Терезе» трупа он не потерпит. –Донья Андре, поймите, моя любовь не нуждается в человеческих жертвоприношениях!
Донья Андре… А совсем недавно он с благоговейным восторгом повторял то имя, под которым знал и любил ее в Испании!
Он прав. Леоноры давно нет на свете. Она умерла. Впрочем, и Гарсиа-Мануэль ди Луна уже не тот. Он превратился в Шеррилла Милнза, циника и негодяя, и сделал все возможное, чтобы вытравить из своего сердца все, связанное с прошлым. Это и правильно. Так и должно быть. Только Вожанс почему-то не смогла этого сделать, и отрекшись от старого имени, не смогла отречься от своей судьбы.
--Любовь, говорите? – истерично захохотала Андре. – Любовь… Ну, конечно же… любовь-кровь-морковь! А вы хоть знаете, что это такое – любовь? Вы вообще в состоянии кого-нибудь любить? Или вы только хотели всех женщин, которые были готовы жизнь за вас отдать? Вы обманывали всех! И Арманду, и меня. А я-то… напрасно я обольщалась! Вы не поняли меня… вы никогда не понимали моих чувств!
-Ваша правда, миледи, - криво усмехнулся ди Луна. – Ваши чувства всегда оставались для меня загадкой – ума не дам, зачем, сгорая от страсти ко мне, вы позволяли сыну цыганки наслаждаться вашим восхитительным телом.
Гарсия-Мануэль сел в кресло, обитое давно выцветшей тканью, и непринужденно закинул ногу на ногу. Он стряхнул пепел со своей сигары прямо на ковер, и взяв со стола стакан с текилой, осушил его одним движением.
-Вы скажете – боролась с собой, скрывала свои чувства, притворялась, и кое-кто, может быть, поверит вам! – продолжал граф. – Но меня, миледи, не так-то просто обвести вокруг пальца! Я никогда не верил в эти сказки. Все гораздо проще – вы самая обыкновенная puta, шлюха, каких полным-полно в каждой таверне. Вам все равно, с кем переспать, с Манрико или со мной… ни он, ни я ничего для вас не значили, так же как вы ничего не значите для меня! Для меня вы всего лишь женщина, одна из сотни, и с любой другой красоткой я испытаю те же самые ощущения, что и с вами. Поверьте, миледи, Арманда как любовница не уступает вам, хоть она и была девственницей в момент нашего первого соития.
Леонора не понимала, что же происходит с графом, почему он так рассердился на нее, тогда как она спасла ему жизнь. Не понравился вымысел про соблазнителя-наемника? Пустое, ему плевать, что подумают о нем сообщники Арманды. Может, он дорожит мнением самой Арманды? Вот это уже больше на правду похоже…
-- Вы любите ее? – с грустью спросила Леонора, наполняя текилой стакан. Затем, она так же лихо, как и граф, залпом опрокинула в себя огненный напиток, в надежде найти забвение. Но успокоения не наступило и после второго стакана, и после третьего. Слишком велика была рана в ее сердце, слишком нестерпимую боль причиняла ей странная любовь к этому человеку.
Не дожидаясь ответа, она нетвердой походкой приблизилась к Гарсии, и хрипло произнесла:
-- Позвольте, я закурю. Дайте мне сигару…
Гарсия молча протянул ей сигару, сам зажег ее.
Леонора закурила. Дымовая завеса, образовавшаяся между ней и графом, на короткое время отгородила ее от внешнего мира.
-- Гарсиа, простите меня… - прошептала она, глубоко затягиваясь, и впуская внутрь себя едкий дым. – Я не должна была так поступать с вашей невестой. Она любит вас, и больше заслуживает вашей любви, чем я. Она красивее, чем я, лучше воспитана, никогда не нарушает законов, не пьет, не курит. Вы были у нее единственным мужчиной… а как же этот… Норрингтон? У них ничего не получилось?
Вожанс снова встала, сделала несколько шагов в направлении графа, но координация ее была уже довольно слаба, и Леонора де Медина самым классическим образом упала прямо в объятия графа.
И тут произошло непредвиденное.

Сигара Леоноры выпала у нее из рук и упала на полуистлевший от времени ковер. Огонь пробежал по ковру, начал жадно разъедать деревянный пол…
-Беги отсюда немедленно! – закричал Гарсия, наблюдая зловещую игру языков пламени и вдыхая тошнотворный запах горелой ткани.
-- Я тебе надоела? – зарыдала в голос Леонора, инстинктивно отталкивая Гарсию. – Так я и знала! Ты меня не любишь… и не любил никогда. Все твои слова – ложь!
Граф понял: Леонора напилась до чертиков, и, похоже, не первый раз в жизни. Когда рука Вожанс снова потянулась к бутылке со спиртным, граф подхватил девушку на руки и потащил к выходу. Она кричала, поминая всуе всех демонов преисподней, и пыталась вырваться из его крепких объятий. Наконец ей это удалось, но полностью утратив способность координации, Леонора упала на пол, между делом опрокинув стол, вместе со скатертью, свечами и бутылками.
Пламя взметнулось к потолку с новой силой, а порох, рассыпанный по полу, вызвал оглушительный взрыв.
Пробиваясь сквозь удушающий дым и треск огня, граф ди Луна пытался добраться до любимой и вынести ее из этого ада. Если бы он знал, во что выльются его обличительные речи, он не стал бы отчитывать Леонору за ее ложь.
Леонора была без сознания. Граф склонился над ней, готовый защитить ее, отдать свою жизнь, лишь бы ни один волосок не упал с ее прелестной головки. Рука его медленно и плавно легла на шею девушки.
-Жива, - прошептал Гарсия. – Все в порядке… Слава Богу.
Затем, приобняв Леонору за талию, он подхватил на руки бесчувственное тело любимой и устремился к выходу.
-Я с тобой, мой ангел. Я люблю тебя.
Гарсия был уверен, что Леонора его слышит.
На лестнице граф чуть не сшиб с ног Торрибио.
-Матерь божия! – развел руками испанец, глядя на бесчувственную Леонору. – Опять донья Андре напилась?
-Да, - вздохнул Гарсия и положил Леонору на деревянную скамью. – Ей не стоит так много пить. И курить тоже.
О своих дурных наклонностях граф предпочел умолчать, но в душе поклялся, что больше не позволит возлюбленной притронуться к сигарам и крепким напиткам.
-Отнесем ее на «Железную розу», - предложил Торрибио. – Так она быстрее придет в себя.