Я не стану добычей ворона.

Ну так Джо сам в этой шкуре побывал - быть врагом номер один Сиси Кэпвела, хорошо, что он такой отзывчивый.

Elena78 (Четверг, 13 августа 2015, 16:03:05) писал:

Спасибо!

Цитата

Меня поразило: Мейсон уговаривал Софию открыться отцу: "Ты - любовь всей его жизни. он тебя простит и примет" , несколько серий спустя СиСи рассказывает Иден о своих чувствах к Софии и признается, что если бы не увидел ее с Лайонелом, то простил бы ей все, поверил и с радостью вернул домой. То есть, Мейсон это все увидел, почувствовал, и если бы его совету София последовала...

Цитата

"Кто сам просился на ночлег скорей поймет другого" Джо, конечно, не благополучие Мейсона волнует, а несправедливость как таковая. Его семья поддержала - мать, сестра, потом и отец. А тут даже родные...

Надеюсь, у Мейсона будет сон в руку)) Какой он милый, даже во сне относится к Мери трепетно, ждет ее первого шага. Очень здорово описано, как величественный небесный пейзаж сменяется теплым по краскам земным, а Мери из ангела становится "женщиной".

Вот после таких сцен понимаю, почему я долго не переваривала Иден. А вот от Теда такого не ожидала, Понимаю, почему он не принимает с распростертыми объятиями Софию, если поверил в версию, что она шлялась с любовником 15 лет, пока дети считали ее погибшей, но Мейсона-то за что он гнобит?

marusik (Четверг, 13 августа 2015, 23:49:20) писал:

Я тоже обратила внимание, что Мейсону на уровне подсознания важно, чтобы Мэри сама решилась, а не под его давлением.
Про пыльцу на крылях бабочки понравилось очень.)))

Глава 13. Но любовию иною...

Хлопнула дверь, Мери сразу обернулась, но увидела старшую медсестру с графиком отпусков. Разочарование было таким острым, что напугало ее. Мейсон не появлялся уже больше двух недель. Шестнадцать дней... Полмесяца... Она убеждала себя, что ему надоели поездки, он отказался от мысли провести всю жизнь в дороге в ожидании того, чтобы у милой стукнула окно. Так лучше, твердила она себе, лучше и для нее, и для него, но спокойней на душе не становилось. Мери скучала по их разговорам, по бесконечным спорам. Она убеждала Мейсона не приходить к ней больше, а когда убеждать стало некого, почувствовала, что лишилась чего-то важного. Мери перебирала все свои доводы и не могла поверить, что он прислушался к ним. Мейсон мастерски опровергал ее слова и, казалось, не сомневался... Неужели, он все-таки отступил? И не приедет... Никогда! От этих мыслей становилось холодно и тоскливо, как на сквозняке. Мери, Мери, похоже, это для тебя счастье лишь одно, открывая вечером окно, находить взглядом далекий огонек свечи.

Она печально покачала головой. Ей казалось, нет ничего ужасного в том, чтобы беседовать с неким молодым человеком. Их разговоры не были фривольны, они даже не были излишне откровенными. Мери сомневалась, может ли она назвать Мейсона другом или только знакомым. Их встречи были вполне пристойны... невинны. А теперь она осознала, что ждала их. А потом вспоминала, переживала снова и снова, воспроизводила дословно со всеми интонациями, жестами, выражением лица. И любовалась его улыбкой, всматривалась в глаза, пыталась понять, что он думает, что чувствует. Ей всего лишь хотелось подобрать правильные слова, и она представляла, как произносит их, что ей отвечает Мейсон. Сколько таких воображаемых встреч приходилось на каждую, бывшую в реальности? Сколько раз ей снилось, что они гуляют по монастырскому саду и ведут бесконечный разговор? Бесконечный, потому что им было интересно друг о друге все. За те полмесяца, что Мери не видела его, она думала о нем не меньше, чем если бы он по-прежнему навещал ее два-три раза в неделю. Мейсон прочно обосновался в ее мыслях, его голос отпускал ехидные комментарии, его остроты вызывали улыбку, его взгляд она невольно искала.

На исповеди Мери рассказала о тревожащих ее чувствах и мыслях. Отец Майкл советовал не поддаваться соблазнам, не позволять фантазии увлечь с избранного пути. Все, что он говорил ей, Мери знала сама и поизносила не раз. Но почему-то сказанные им слова вызывали у нее внутренний протест. Ей хотелось возразить, прибегнуть к изящной софистике Мейсона, напомнить о Тартюфе. Ее пугало собственная непокорность. Почему она не могла принять такой простой и понятный путь - бороться с соблазном в собственном воображении, смирять недозволенные чувства? Матушка Изабель в который раз поразила Мери. Она спросила, а что дурного в ее чувствах?

- Разве ты хочешь, чтобы ради тебя он отрекся от семьи, невесты, любимого дела?

- Нет.

- Ты хочешь, чтобы он думал только о тебе, жил тобой?

- Нет.

- Чего же ты хочешь?

- Видеть его счастливым, - вырвалось у Мери. - Знать, что он жив и спокоен, что у него все в порядке, - поспешила добавить она. - Быть рядом, - закончила едва слышно.

- И чего же в этом дурного? Твоя любовь чиста...

Мери вспыхнула.

- Тебе решать, что делать дальше. Но помни, любовь - великий дар Господа.

***

Сообщение отредактировал Сильвандир: Суббота, 15 августа 2015, 12:05:30

***

Перекинувшись со старшей сестрой несколькими словами, Мери прошла в палату. Она помогла сеньоре Эрнандес собраться.

- Вас кто-нибудь заберет?

- Нет, доченька, я сама. Поковыляю на автобус.

- Тогда подождите меня. Мое дежурство скоро закончится, и я провожу вас, помогу сесть, - Мери ужасно жалела, что не может доехать с пожилой женщиной до ее остановки. Она решила поговорить с водителем. возможно, ей удастся убедить кого-нибудь из пассажиров помочь. - Не скучайте, я быстро.

- Я газетки пока почитаю, - сеньора Эрнандес водрузила на нос массивные очки. - Оставили мне вчера. Недельной давности, но ничего.

- Вот и замечательно!

Мери передала старушке газеты, лежащие на тумбочке. На развороте одной из них красовалось знакомое лицо.

- Вы позволите?

Ее пальцы слегка подрагивали и не зря. "Мейсон Кепвелл уволен за халатность в деле..." Сеньора Эрнандес что-то говорила, но Мери не слышала ее, она читала статью, будто написанную желчью и ядом.

Остаток дня прошел, словно в тумане. Мери закончила дежурство, проводила свою подопечную на остановку и поручила ее симпатичной семейной паре, вернулась в монастырь, отстояла вечернюю службу. Что с ним? Как он это переживает? Для него ведь была так важна эта работа! Он был ужасно расстроен тогда из-за погибшей девочки, а в статье писали, что убитый был его братом...

- Матушка Изабель, мне нужно завтра съездить в Санта Барбару! Это очень важно, поверьте!

- Что-то случилось с твоим братом?

- Нет. Нет... Это из-за того человека, о котором мы говорили. У него случилось несчастье, и я... Я просто не могу оставаться в стороне!

- Вот как, - произнесла матушка Изабель задумчиво.

- Вы... вы благословите меня? - Мери едва решилась произнести это.

- На поездку? Конечно, дочь моя. Оставлять без поддержки ближнего своего нехорошо.

Мери почувствовала, как с души упал огромный камень. Но дальнейшие слова матушки едва не повергли ее в панику.

- Ты оставишь монастырь?

- Я?! Нет! Я не думала... Не знаю...

- Мы говорили с тобой, дочь моя, и не раз. Негоже прятаться за нашими стенами от жизни. Жизнь в монастыре должна отвечать истинным стремлениям души. И если твоя душа призывает тебя на иной путь, не обманывай себя.

***

Какая же умница матушка Изабель!!!
А Мэри, похоже, думет о Мейсоне не меньше, чем он о ней.)
И, судя по всему, Мэри действительно была не "монахиней", в полном смысле этого слова, а именно "сестрой". Возможно, у них весь орден такой, судя по тому, что они все в костюмчиках ходили.
Как же мне интересно , что будет дальше.)))

***

После разговора с матушкой Изабель Мери прошла в часовню и долго молилась. Она обращалась к Богу, вверяла себя его воле, но не получала ответа, что же ей делать со своей жизнью?

- Дочь моя, - отец Майкл подошел к ней сзади, - ты хотела поговорить со мной?

Мери об этом не думала. По правде сказать, она полагала, он уже уехал, но отказываться от беседы было бы невежливо.

- Матушка Изабель рассказывала о твоих сомнениях, - отец Майкл пытливо взглянул в ее глаза. - Ты сейчас на распутье, сестра Мери, и выбираешь дорогу...

- Я выбрала свой путь, принеся обет, - возразила Мери.

- Десять лет назад, - отец Майкл вздохнул. - Ты была тогда совсем юной. За эти годы многое изменилось. Ты изменилась... Я вижу тебя одолевают сомнения, в твоей душе нет покоя. Того покоя, который дает уверенность в своем предназначении. Мне кажется, Мери, - произнес он задумчиво, - все дело в том, что ты натура деятельная. Спокойная жизнь за этими прекрасными стенами и размеренная работа в современной клинике тебя не удовлетворяют. Твоя душа жаждет подвига...

- Нет, - Мери покачала головой. - Вовсе, нет.

Отец Майкл понимающе улыбнулся:

- Помнишь. ты говорила, что мечтала о сопричастности к чему-то значительному? Великому... Тебя завораживала история нашей Церкви... Ты хотела внести и свой вклад - крошечный камушек в громаде Храма. Наверное, сейчас тебе кажется, что ты не помогаешь возводить здание Церкви, а вытираешь пыль с витражей. И ты спрашиваешь себя, разве для этого необходимо было становиться монахиней? То же самое можно было делать и в миру - лечить больных, помогать нуждающимся, ходить в церковь на службу, учить слову Божию детей... быть может, своих детей. Ведь, так?

Мери опустила взгляд на каменные плиты пола.

- В твоих силах все изменить, дочь моя. Служители нашей Церкви несут Слово Божье в самые отдаленные уголки мира, в самые темные души. И ты. сестра Мери, можешь отправиться туда. где твои знания и опыт необходимы. Ты почувствуешь себя нужной, ощутишь, как растет твоими усилиями Храм Божий там, где о Господе нашем знали только понаслышке. Ты увидишь, как души людские тянутся к Свету, и ты поведешь их.

Мери задумалась. Она и раньше размышляла о том, чтобы отправиться с миссией в Южную Америку или Африку... или на Восток... В юности она мечтала именно об этом, но ей назначили иное служение. Став старше, она беспокоилась о матери и сестре. Хоть виделись они не часто, совсем оторваться от них Мери не могла - вдруг им понадобится ее помощь, совет...

- Вы полагаете, мне следует поехать с миссией? - спросила она отца Майкла.

- Если ты чувствуешь, что таково твое признание, - ответил он. - На днях отец Грегори уезжает в Эквадор. Люди там живут бедно, во тьме и невежестве. Многие из них неграмотны, но самое страшное, что они не имеют понятия о Добре и Зле, этими пользуются корыстные дельцы, смущая их обещанием денег и земного Рая. Но спасение необходимо не только их душам. Не меньше чем в Слове Божьем они нуждаются в медицинской помощи. Если ты обратишься к отцу Грегори, он будет счастлив.

- Спасибо, - Мери благодарно улыбнулась святому отцу. Его ответный взгляд светился добротой и участием. - Спасибо вам за все, вы очень помогли мне.

- Не спеши с решением, дочь моя, - ласково произнес отец Майкл, - хорошенько все обдумай.

Он произнес благословление, и Мери покинула часовню. Ей хотелось прогуляться по саду, но было уже поздно - в это время следовало находиться в келье. Почему-то эта мысль подействовала на нее угнетающе. Она уже не в первый раз замечала, что ее тяготят некоторые правила. Самые незначительные ограничения. Например, невозможность доставить домой одинокую пожилую женщину из-за необходимости присутствовать на вечерней службе. Разумеется, жизнь в отдаленной миссии будет менее регламентированной. Трудной, тяжелой, опасной, но более свободной. Однако правильно ли уезжать в далекую страну для того, чтобы избежать стеснений? Ведь дело не в них, а в ее стремлении к свободному волеизъявлению. В том, что ее чувства не находят выхода. Не станет ли отъезд удобной лазейкой?

Мери беспокойно ворочалась на кровати, не в силах заснуть из-за одолевавших ее мыслей. Отец Майкл сказал, что время у нее есть, но это не так. Она должна решить к утру: ехать ли в Санта Барбару или остаться и поговорить с отцом Грегори. Сейчас ей стало понятно, почему матушка Изабель заговорила об уходе из монастыря. Мери могла бы спокойно поехать к матери, сестре, сводному брату, а Мейсон... отправиться к нему, означало признать, что он не один из ближних, а близкий ей человек. Такого близкого у монахини быть не может. Если она приедет к нему, то откажется... "От чего откажется?" - осведомился ехидный голос. "От любви к Богу? Разве ты станешь меньше любить Господа? Или думаешь Он отвергнет тебя, как старый дурень Лир Корделию?" Нет, конечно, нет! Отец Небесный любит ее, любит всех своих детей - и тех, кто избрал путь монашеского служения, и тех, кто живет в миру, растит собственных детей. Ее любовь к Богу не станет меньше, если она полюбит мужчину. Но отказавшись от любви, кем она станет? Сейчас Мери было совершенно ясно, если она отправится в Санта Барбару к Мейсону, вернуться в монастырь она не сможет. Силы воли ей хватит, дело не в этом, вся ее жизнь в монастыре станет ложью. И единственный выход сохранить себя, верность призванию - отправиться с миссией туда, где она необходима, отдать свои силы и знания, свою любовь тем, кто нуждается в этом. Измученная тягостными раздумьями, Мери смогла заснуть лишь под утро.

***

Сообщение отредактировал Сильвандир: Воскресенье, 16 августа 2015, 15:33:12

Дайте мне этого Майкла, я прибью его!!!
Пусть сам в свой Эквадор едет, ишь, нашел что молодой прекрасной девушке предлагать.
Мэри!!!
Слушай только мать Изабель!!!

Сильвандир (Воскресенье, 16 августа 2015, 15:27:18) писал:

Размышления в духе Мэри. Она не будет заниматься самообманом.

Сообщение отредактировал Elena78: Воскресенье, 16 августа 2015, 17:44:37

Читаю эту главу, а перед глазами встают страницы "Джейн Эйр". Как же мне всегда хотелось стукнуть Сент-Джона! Так же как Вам, Сильвандир, похоже, отца Майкла! Мне он тоже не нравился ни внешне, ни делами своими "богохульными", но - после выхода из церкви: как он себя вёл в сериале будучи ещё священником, вставлял ли палки в колёса отношений Мейсона и Мери - я не помню.
Пусть уж Мери хоть во сне приснится зов Мейсона о помощи!