Дым уже забрался в домик… От этой пелены, висевшей в воздухе, слезились глаза… А может они пытались обмануть себя? И дым совсем не при чем?
Он прекрасно понимал, что сейчас все чувства выходят из под контроля – дружеские прикосновения, объятия… Дружеские? Необходимость чувствовать, необходимость знать, что она все еще рядом. Это что-то на уровне рефлексов – они о чем-то говорили, даже смеялись и, сами того не замечая, постоянно тянули друг к другу руки…
- Черт побери! – у него тоже сдавали нервы. - Такое совершенно не входило в мои планы! Я собирался уйти из жизни только после совершения великого археологического открытия, - Лайонел рассмеялся и обнял ее. - Я собирался уходить с громом и молнией. Мне следовало взять пару уроков смирения, прежде чем ехать сюда. Прости, я не привык встречать свою участь с покорным достоинством.
- Никто не узнает… Обещаю, что не выдам твою тайну, - пообещала она, прижавшись.
- Это будет нашим секретом, - он, дотронулся до ее лица, и уже с трудом смог оторвать руки. – Знаешь, о чем я подумал? Ты понимаешь, насколько ты мне нравишься?!
- Наверное… - рассмеялась она, прижавшись к нему. Их смех разлетался по хижине…
- Очень сильно.... – он смог слегка отстраниться, чтобы видеть ее лицо, но ее ладонь не выпустил. - И если бы мы не были знакомы до моего приезда в эту забытую Богом полуразваленную хижину, ты все равно понравилась бы мне очень очень сильно, - признался он, целуя ей руку. - Слава Богу мы спасли нашего внука! - София выдохнула и, забросив руки ему на шею, крепко прижалась к Лайонелу. Локридж, с силой обняв ее, стиснул зубы – страсть рвалась наружу, наплевав на дым, огонь и то обстоятельство, что они просто друзья. Но руки уже блуждали по спине Софии, лицо зарывалось в ее волосы – никакая гарь не способна была перебить ее запах… Её рука потянулась к его лицу, потом зарылась в волосах… София откинула голову, прикрыв глаза – этого поцелуя она жаждала каждой клеточкой своего тела.
С огромным трудом оторвавшись друг от друга, они замерли. София, сделав шаг назад, отвернулась, прижавшись к стене. Лайонел осторожно, словно боясь потревожить то волшебство, что зародилось в этом дыму, приблизился…
- София, прости, мне, наверное, не следовало так тебя целовать…
- О, ничего страшного, - она выдохнула, все еще не в силах восстановить дыхание. На лице цвела улыбка. - Поцелуй был хороший, - продолжила она, а потом нахмурилась, мысленно ругая себя. - Дело в остальной ситуации... – горький смешок. - Знаешь, мне кажется, я была бы в состоянии встретить смерть, если бы мне было дано еще немного времени…
- Но не с кем поторговаться об этом времени. Даже сам дьявол не объявится здесь. Или может это только мое представление об аде…
- Нет, это действительно настоящий ад - когда уходишь, оставляя вещи недосказанными и незавершенными, - ответила она, подумав о детях, о СиСи, и о том, что это ужасно – потерять возможность целовать Лайонела снова и снова.
- Так зачастую и происходит. Я не готов, за мной остаются неоплаченные квитанции, неотвеченные письма.... Я даже не предупредил почтальона, - усмехнулся он.
- Не шути так, Лайонел! – София резко повернувшись к нему, чуть не плача, попросила она. Взгляды снова встретились, какое-то время держа их словно на привязи – казалось, что еще мгновение, и они бросятся в объятия друг друга.
- Прости, я не могу без шуток - попытка смириться с ситуацией, - его рука коснулась ее подбородка. «Господи, если бы он мог что-то для нее сделать».
- Мы не сможем попрощаться с близкими людьми, я не смогу помириться с СиСи, - не глядя на Лайонела, произнесла она. Рука Локриджа, поглаживающая ее плечо, давала поддержку, в которой она сейчас так нуждалась. - И это я не только из эгоистических соображений, это ради их тоже! Я не хочу, чтобы oни продолжали жить с чувством горечи… - София отвернулась, пряча слезы. Лайонел, на мгновение зарывшись лицом в золото ее волос, перевел разговор.
- Однажды я спросил у своих детей, как бы выглядело их последнее желание, если бы им оставалось жить пять минут, - начал он. София обернулась. - Лейкен сказала, что она бы вытащила из морозилки упаковку шоколадного мороженого и съела все до последней капли. А если бы осталось еще время, то съела б добавки,- оба рассмеялись, сами не осознавая того, что постоянно одаривают друг друга прикосновениями – прижаться, погладить, обнять… - А Уоррен сказал: «Пап, а я б нашел самую красивую женщину, и если она согласилась, мы бы занялись страстной жаркой любовью».
София рассмеялась, а потом спросила, глядя прямо на него:
- В каким было бы твое желание? Чего бы ты хотел в свои последние пять минут?
- Принимая во внимание наши обстоятельства, это уместный вопрос, - он замолчал, гипнотизируя ее взглядом. - Я бы хотел получить те же удовольствия, о которых говорили мои дети.
- Здесь нет мороженого…
- Только красивая женщина…
Какая-то рассохшаяся узкая кровать и пыльный матрас под их телами… Видит Бог, они взяли от остатков дарованной им жизни все, что могли… и ни на секунду не усомнились, ни на мгновение не пожалели… Пламя, горевшее в их телах и душах, успешно соперничало с тем, что полыхало за стенами хижины. Сил хватило только на то, чтобы одеться… Морфей явился за добычей, отнимая возможность сказать друг другу еще многое, подарив шанс, встретить смерть в объятиях любимого человека.
*******
- София… София! – Лайонел вырвался из рук сына, и рывком повернувшись на бок, прижался к Софии, которая с трудом приходила в себя. Забыв об Уоррене и Мейсоне, которые стояли над кроватью, он гладил женщину, приводя ее в чувство. - София, мы живы, мы в порядке, София. Дождь идет. Открой глаза, oтветь мне...
- Лайонел? - София распахнула глаза, мгновенно осознав произошедшее. - Слава Богу ты жив! – прошептала она обнимая его. Лайонел прижался лицом к ее волосам. София улыбалась…
Уоррен и Мейсон, стоящие над ними, обменялись понимающими взглядами.