Туман перед рассветом.

Куинн все еще не мог переварить открытие, что Флейм жена Роберта. Ведь это, на его взгляд, было чем-то аморально-противоестественным.
Он сидел в гостиной, пока дочь у себя в комнате занималась своими делами. После споров с самим собой решив, отказаться от мысли напиться, чтобы обдумать неопровержимые факты на трезвую голову.
Относительно Флейм все предельно ясно. Она и в Санта-Барбаре двадцать лет назад проявляла нездоровый интерес к его братцу. Учитывая ее характер и распутство, вероятно, еще тогда хотела затащить или затащила Роберта в свою постель. Для чего сейчас Флейм использует брата, у Куинна тоже не возникало сомнений. Для мести, разумеется. Беременность и совместные дети были частью плана по манипулированию им.
Но что сам Роберт нашел в мерзавке? Допустил ее беременность, не отправил на аборт, живет с ней, словно они обыкновенная среднестатистическая семья. Вывод был очевидным, не особо приятным, но тем, который лежал на поверхности уже давно. Роберт вернулся не просто для того, чтобы наладить отношения с сыном. Братец собирается мстить. Он никакая не жертва своей женушки. Флейм не использует его. Они добровольные сообщники с общими целями. Как провернуть подобную схему мисс Бофорт отлично знает.
Покинув дом брата, ему хотелось в тот же момент немедленно набрать Роберту и высказать свое нелестное мнение, задать интересующие вопросы, потребовать ответов. Но он вовремя одумался. Возможность поговорить у них еще появится. Пусть Флейм сама сообщает об их встречи муженьку. А он пока как следует подумает, что ему делать дальше. Как образумить брата, перетянуть на свою сторону и защитить близких от сумасшедшей, которая им угрожает.
— Скучаешь, пап?
Эрин вошла в гостиную с учебником по химии в руках.
Куинн нахмурился на секунду. Через пару недель начинались летние каникулы, а потом его дочери предстояло еще два года обучения в школе, но она столь зациклена на врачебной будущем, что не позволяет себе и секунды передышки.
— Думаю, как там мама и Роберт.
Дочь положила учебник на журнальный столик и присела к нему на диван. Крепко обняла.
— Ты знал маму Джейсона?
— Нет, мы не были знакомы. Но мама всегда тепло отзывалась о подруге. Сожалела, что их дружба однажды прервалась.
— Я понимаю. — Грустно протянула Эрин.
Куинн вопросительно посмотрел на нее.
— Мне нравилось проводить время с Хуаном. Но в Лас-Энсинос он завел себе кучу новых друзей.
Куинн чмокнул дочь в макушку. Сам он не был расстроен тем, что Эрин больше не общается с сыном Лорены, бывшей любовницы Роберта-младшего. Нет, мальчишка был милым и забавным, активным и умным, но того же Криса Ханта он считал более подходящим кругом общения для своей дочери.
— Иногда, увы, так случается, милая. Пути просто расходятся в разные стороны.
И он предпочел бы, чтобы его пути с Флейм Бофорт разошлись в разные стороны до конца их жизней, а не пересеклись вновь. И Роберт не мог быть настолько слеп, чтобы не понимать, с кем он связался.
— Мама оставила нам в холодильнике кучу еды. Но мне очень хочется пиццу. Я закажу?
— Конечно, Эрин. Я тоже не откажусь от пиццы.
— Давай позвоним Адриане и пригласим к себе? Уверена, ей тоже тоскливо одной.
— Отличная мысль.
— Жаль нельзя устроить вечер караоке. Но ведь это неправильно веселиться, когда кто-то умер?
— Да, милая, неправильно. Лучше выбрать другой момент. Я позвоню Адри, а ты заказывай пиццу.
Эрин бросилась вверх по лестнице. Кажется, забыла свой мобильник наверху.
Куинн не отказался бы послушать пение дочери, весело провести время с ней и невесткой, но момент действительно неподходящий.
Набирая Адриане, он вернулся мыслями к Флейм и поклялся себе, что убьет ее собственными руками, но не допустит, чтобы она причинила боль его близким. Никто не пострадает, пожалуй, кроме самой миссис Бофорт-Робертс.

Флейм на секунду отвлеклась от своего занятия, залюбовавшись залитым летнем солнцем садом. Яркие краски цветов, буйство зелени — непередаваемая красота. Садовник постарался на славу, превратив сад в отраду для глаз из мертвого клочка голой земли.
После завтрака она раскладывала по местам одежду Роберта, которую утром привезли из химчистки. Собиралась обеспечить ему максимальный комфорт, прежде чем вернуться в Новый Орлеан. После встречи с Куинном и их ужасной перепалки, не находила в себе сил и желания оставаться в Мадриде. Это история прошлого Роберта, а вовсе не ее. Она дождется его из Лиссабона и улетит обратно в США.
Закончив с вещами, Флейм достала чемодан, приступая к собственным сборам. Билет она себе уже заказала. Роберт возвращался в Мадрид дневным рейсом, она улетит вечерним. У них будет достаточно времени для разговора.
И пребывая в своих довольно мрачных мыслях, Флейм внезапно ощутила терпко-сладкий аромат магнолий, вдруг заполнивший комнату. Усмехнулась про себя. Ей настолько не терпится вернуться в Луизиану, что у нее начались обонятельные галлюцинации.
— Уезжаешь?
Неожиданно раздавшийся голос Роберта, заставил ее вздрогнуть.
Флейм поспешно отложила в сторону блузку, которую держала в руках, оборачиваясь к нему. И ей не показалось. Роберт стоял напротив нее с букетом разноцветных магнолий.
— Привет. Ты рано вернулся. Сделку удалось заключить?
— Все прошло лучше, чем я предполагал. Поэтому и не стал задерживаться в Португалии. Ты мне не ответила, Флейм?
— Возвращаюсь в Новый Орлеан.
Роберт был удивлен ответом Флейм. Стоял на месте, разглядывая ее, пытаясь понять, что происходит. Почему Флейм уезжает? А еще явно нервничает из-за чего-то. Это было очевидно. Но что могло случиться меньше чем за два дня его отсутствия?
— Что-то с детьми?
— Нет, у них все хорошо. Они не скучают с Мэйбл и Риммой. А вот я по ним скучаю. А Мадрид мне надоел.
— Конечно, ты же практически никуда не выходишь из дома.
Роберт подошел к ней, протянув букет. Когда магнолии оказались в ее руках, он заключил ее в свои объятия. Погладил по волосам, поцеловал в губы. Кажется, успел соскучиться по ней. Близость Роберта была приятна. Ей стало внутри чуть легче. Чехарда мыслей в голове немного успокоилась.
— Скажешь, что случилось на самом деле?
Флейм вздохнула. Роберт пристально смотрел ей в глаза, не выпуская из объятий. Ждал от нее объяснений.
— Твой братец…
— Куинн?
— У тебя есть другой?
— Тайна, которую родители унесли в могилу. — Хмуро сыронизировал Роберт.
Хотя и в этой части прошлого, связанного с разлученными близнецами, он собирался тщательно покопаться при первой возможности. Рафина, подруга его матери с Сиренас, вероятно, должна быть в курсе событий далекого прошлого. Он надеялся, что та еще жива.
Флейм выскользнула из его объятий, открыла самый нижний ящик шкафа и достала оттуда вазу. Прошла в ванную, чтобы набрать в нее воды. Вернулась в комнату и поставила цветы в воду. А саму вазу на прикроватную тумбочку.
После этого Роберт посчитал, что можно продолжить их разговор.
— Так что там Куинн?
— Он приходил сюда.
— Искал меня?
Роберт с сожалением подумал о том, что, увы, кажется, пропустил шокированное выражение на лице брата, когда тот увидел Флейм. Досадное упущение. Если увидел ее, конечно. Хотя, судя по выражению на лице Флейм, их встреча с Куинном все-таки состоялась.
— Попытался выдать себя за тебя. Но я быстро все поняла.
— Куинн обидел тебя?
Флейм действительно выглядела насупленной, расстроенной и обиженной. И он представлял, сколько нелицеприятного братец мог высказать ей прямо в лицо. Поступок же Куинна, попытка разыграть очередной спектакль, не удивил Роберта. Брат решил самостоятельно получить ответы на вопросы, на которые он отказался отвечать ему. Разве сам он поступил бы иначе, поменяйся они местами?
— Наговорил мне гадостей. Стал обвинять во всяком.
— Что ты используешь меня для мести ему?
— Угадал.
— Это не причина для побега.
Роберт изучающе разглядывал ее. Ему определенно не понравилась ее реакция на бывшего любовника. Но Флейм и себе не могла объяснить происходящего с собой. Возможно, дело в том, что за прошедшие годы она искренне поверила, что Куинн стал другим. Окончательно распрощался с темной стороной. И более терпимо и понимающе примет, что она часть жизни его брата. Но получила в свою сторону снова лишь претензии и ненависть.
Флейм присела на кровать рядом с открытым чемоданом.
— Куинн посчитал личным оскорблением, что у нас совместные дети.
— Он знает?
— Случайно вышло.
Кажется, Роберт не поверил ей. Что тоже не могло не удручать. Он стоял, скрестив руки на груди, продолжая с любопытством разглядывать ее. Его последующий вопрос подтвердил ее догадку. Неужели между ними никогда не наступит полного и абсолютного доверия?
— Ты не бросила это ему в лицо?
— Чтобы отомстить? Ты на это намекаешь, Роберт? Конечно, тебя бы это не удивило.
— Я не пытаюсь в чем-то уличить тебя, Флейм. Хочу понять, почему ты расстроена.
— Что-то не похоже.
— Ты уверяла меня, что больше ничего не испытываешь к Куинну. До нашего приезда в Мадрид, и уже после моей встречи с братом. Прости, что я в замешательстве от твоей реакции на личную встречу с ним.
— У тебя нет причин для ревности.
— Тогда не веди себя так, словно причины для ревности у меня есть.
Флейм знала, что в чем-то Роберт прав. Ей хотелось бы и самой быть более безразличной к Куинну. Но при этом она знала, дело вовсе не в ее чувствах к нему. Ничего романтического. Все гораздо сложнее.
— Я не думала, что он по-прежнему ненавидит меня.
— Мне хотелось бы, чтобы тебе было плевать на его чувства и отношение к тебе.
— Мне хотелось бы того же.
— Значит, ты все еще любишь его?
— Нет, Роберт. Не люблю. Не в этом дело.
— Тогда в чем?
— Вдруг он прав? Вдруг я все та же, что в прошлом? Вдруг все еще способна… Я очень боюсь… Поэтому мне следует улететь.
Роберт подошел к Флейм и присел рядом, обнял ее.
— Значит, дело в страхе?
— Что я совсем не изменилась.
— Это не так. Старая Флейм уже бы перерезала тормоза на машине Куинна. Или пробралась в его дом и подсыпала яд в утренний кофе.
Свои слова Роберт произнес в шутливом тоне, явно пытаясь разрядить обстановку и успокоить ее, но вызвал обратный эффект. Флейм стала противна сама себе. От той, какой она была когда-то. Или все еще есть.
— Бессонными ночами тебя не воротит оттого, что я мать твоих детей?
— Я никогда не сожалел об этом. Ты знаешь. И этот разговор у нас уже был. Много лет назад. Мне казалось, тема давно закрыта.
Теперь Роберт стал полностью серьезным. Ему абсолютно не нравилась реакция Флейм на встречу с его братом. Неужели между ними случилось что-то большее, чем она рассказала?
— Некоторые вещи сложно оставить в прошлом.
— Если бы я о чем-то сожалел или чего-то опасался, держал бы тебя подальше от Мадрида.
Флейм вздохнула, стараясь взять себя в руки.
— Хочешь, чтобы я осталась?
— Я не хочу, чтобы ты оставляла меня, но и удерживать не стану. Если чувствуешь, что хочешь обратно в Новый Орлеан, лети. Но, не забывай, я буду очень скучать.
— Я тоже. И спасибо за цветы.
Она коснулась губ Роберта легким поцелуем.
— Как долго ты сам еще будешь в Мадриде?
— Пока задержусь. Нужно решить что-то с возвращением. С Куинном поговорить. Мне не кажется правильным появляться, когда тело Бетани едва остыло. Откладывать тоже не хочется, но ситуация вынуждает. Пусть скорбь немного уляжется.
Флейм понимала, Роберт будет говорить с братом не только о переносе своего возвращения. В первую очередь они будут говорить о ней. У нее даже возник соблазн остаться и попытаться подслушать этот их разговор. Узнать, как Роберт представит Куинну их отношения. Выяснить наконец, есть ли для отца ее детей разница между тем, как он позиционирует их отношения между ними для нее, и как их выставит перед братом, а позже всеми остальными.
Но Флейм тут же запретила себе делать это. Она возвращается в Новый Орлеан. Если старая Флейм еще где-то глубоко внутри нее, ни к коем случае нельзя ей позволять выбраться на свет, иначе все закончится катастрофой.

— Ты намерена лететь в Оклахому?
— Конечно, Чип, я намерена лететь в Оклахому! — Складывая в сумку всякие мелочи, которые могли пригодиться ей в поездке, нетерпеливо воскликнула Саманта.
Она отлично понимала, как выглядит ее отъезд в глазах Чипа. Предательском, не меньше. Не хотела его огорчать и расстраивать, но не могла поступить иначе. Всю ночь после звонка Крейга проворочалась без сна в мыслях о Джейсоне и его матери. Знала, как для него важно было отыскать мать и наладить с ней общение. Джейсон годами стремился к этому, даже не признаваясь себе. И вот он окончательно ее потерял.
Поэтому Саманта всей душой стремилась в Оклахому. Стремилась к Джейсону. Пусть и в глазах окружающих, ее родных, Чипа и не должна была лететь туда. Но представляя, что проведет выходные в Бостоне, делая вид, что ей не хочется оказаться в другом месте, считала это предательством себя, собственных принципов, собственных желаний. И вовсе не ожидала понимания от Чипа. Точно не после его предложения о браке и до сих пор не данного на него ответа.
На Саманте было надето черное платье, сверху черный пиджак. Волосы она заплела в косу. Скромный, вполне подходящий вид для похорон. Чип старался подавить гнев, хотя ему прямо сейчас очень хотелось бы что-нибудь разбить о стену. Можно верить в проклятия или не верить, но Янг, словно вездесущая плесень, разъедал их с Самантой отношения. Интересно, это он попросил ее прилететь?
— Ты не была знакома с этой женщиной, Сэм.
— Она была матерью Джейсона. Я должна быть рядом с ним.
— Из-за смерти его матери или желания быть рядом с ним? Проявить сочувствие можно и по телефону.
Саманта прекрасно понимала логическую цепочку выводов Ченнинга, но не хотела тратить время на выяснения причин его глупой и необоснованной ревности, считая, что за время их отношений не давала ему повода усомниться в ее чувствах к нему. Чип знал, что ее роман с Джейсоном остался в далеком прошлом. Но, конечно, сделанное им предложение сильно все осложнило между ними.
— Ты вообще слышишь себя? Я еду на похороны! Джейсон мне не чужой.
— Да, он твой кровный родственник. Но, кажется, ты постоянно забываешь об этом.
— Твоя ревность неуместна, Чип.
Саманта хотела бы объяснить Чипу, что не может оставить Джейсона одного в столь тяжелый момент. После многих месяцев его борьбы за жизнь матери, которую он едва обрел. И что Чип должен понимать, что чувствуешь в подобной ситуации. Ведь он сам прошел много боли с собственной родной матерью Викторией. Но Ченнинг явно не был сейчас настроен понять хоть что-то.
— Неужели? Я делаю тебе предложение, а ты сбегаешь к бывшему. Сложно не расценить это как отказ.
— Я не сказала — «нет». Просто попросила время все обдумать. Мой отъезд никак не связан с твоим предложением.
Чип понимал, что должен успокоиться и не перегибать палку. Но не мог позволить Саманте уехать к мужчине, которого она до сих пор любила. Даже факт похорон матери Джейсона Янга не помогал ему поверить, что за отъездом Сэм стоит лишь желание поддержать в трудный момент своего двоюродного племянника.
— Если ты уедешь, наши отношения будут закончены.
— Ты в себе? Я еду на похороны, а не чтобы кинуться в объятия бывшего. А ты закатываешь мне сцену ревности и ставишь ультиматумы? Если не доверяешь, можешь полететь со мной и контролировать каждый мой шаг.
— У меня обязательства на работе, я не могу вот так сорваться в Оклахому.
Чип обругал себя за попытку шантажа Саманты. Разрывать отношения с ней у него не было ни малейшего желания. Он очень любит ее. Но побороть дикую, внезапно охватившую его ревность к Янгу, просто был не в состоянии.
— Ты не можешь, и мне нельзя? Я не твоя собственность. Не знала, что наши отношения имеют подобную основу.
Это была их первая серьезная ссора за время отношений. И она вызывала у Саманты весьма неприятные ощущения. Да, их роман с Джейсоном в прошлом, но оставить его без поддержки…
Чип, словно прочитав ее мысли, назидательно произнес:
— У Джейсона есть отец, который может его поддержать.
— Надеюсь, когда я вернусь обратно, у тебя будет совершенно иной настрой, Чип. Но я вряд ли смогу изменить то, что ты мне не доверяешь.
Саманта застегнула молнию на сумке, перекинула ее через плечо и покинула квартиру, в душе искренне веря, что до ее возвращения Ченнинг одумается и сумеет побороть свою ревность к ее прошлому.

— Точно кофе достаточно? У меня есть отличный виски.
Роберт поставил поднос с двумя чашками, кофейником, сахаром и сливками на столик напротив кресла, в котором сидел его брат. Разглядывая Куинна, он пытался угадать, что именно тот чувствует, узнав о Флейм. Прямо сейчас братец выглядит недовольным, словно его смертельно обидели, даже унизили.
— Нам лучше поговорить на трезвую голову.
Куинн потянулся к сахарнице, но потом передумал. Черный кофе без добавок в данной ситуации будет лучшим вариантом.
— Флейм дома?
— Вернулась в Новый Орлеан. Соскучилась по детям.
От слов брата Куинна передернуло. Он все еще не мог поверить, что Роберт и мерзавка вместе и у них общие дети.
— Это она вытащила тебя из психушки?
— Да, это была она. Мне повезло.
Куинна снова передёрнуло от возникшего в голове образа Флейм в монашеском одеянии с нимбом на голове.
— Флейм — добрая самаритянка. Тошно даже думать.
Роберт отхлебнул пару глотков кофе, считая, что капелька бренди сейчас вовсе бы не помешала. Смотря на брата поверх чашки, подумал — хорошо, что Куинн не знает, как у них с Флейм все обстояло вначале на самом деле. И что из «Норфолка» она его вытащила не по доброте душевной. И, если бы все в итоге не привело к рождению Эйдана и Даниэлы, сам Куинн уже мог быть давно мертвым. Интересно, стоит ему однажды рассказать брату, что тот фактически обязан ему жизнью?
— Ты чего психуешь, Куинн? Мой союз с твоей бывшей настолько противоестественен? Или в тебе ревность говорит?
Роберту действительно было интересно узнать причины, почему Куинн настолько в шоке, что он сошелся с Флейм. В прошлом их с братом уже привлекала одна и та же женщина.
— Мог бы выбрать какого-нибудь получше. В мире множество более достойных женщин. По крайней мере, адекватнее. Может, у тебя после психушки провалы в памяти, но Флейм травила Келли, сводила с ума, едва не сделала из нее инвалида и стреляла в тебя.
— А кто-то сидел сложа руки и не пытался ей помешать. И, если бы этот кто-то не оглушил меня и не поменялся со мною одеждой в одну роковую ночь двадцать лет назад, все сложилось бы совершенно иначе. Вот только я не помню имени сообщника Флейм. Видимо, у меня все-таки провалы в памяти после психушки.
Саркастические упреки брата достигли нужной цели. Куинн испытал дискомфорт вперемешку с чувством вины. Но все-таки решил выяснить, в курсе ли его брат всех мерзостей своей нынешней пассии.
— Тебе известно, Роберт, что Келли была беременна от меня? И из-за наркотиков, которые давала ей Флейм, ребёнок…
— Келли потеряла вашего ребенка. Я знаю и мне жаль, действительно жаль.
Сочувствие брата было искреннем, Куинн видел это, а ему самому все еще тяжело было говорить об этом. Об их с Келли нерождённом ребенке.
— Я не собираюсь делать вид, что в случившемся в прошлом нет и моей доли вины. Могу лишь снова повторить, что сожалению о своей роли в твоей судьбе. Но Флейм безумна, ты и представить не можешь насколько, Роберт.
— Поверь, братец, отлично могу. Прежде чем мы оказались с ней в одной постели, всякое бывало.
— Тогда?
— Она изменилась.
Куинн не веря покачал головой. Флейм исправит только могила. Если Роберт не осознает, что она использует его…
— Она здесь не для того, чтобы мстить тебе. Но, кажется, тебя больше смущает факт моей связи с Флейм. Почему? Ты украл у меня Келли. Затем женился на Натали. А я…
— Ради Бога, Роберт! Если бы ты просто спал с Флейм, мне было бы плевать. Но у вас дети, а значит, это не обыкновенная интрижка.
Голос и лицо Куинна источали раздражение. Значит, дело все-таки в его ревности? Пристально разглядывая брата, пришел к данному выводу Роберт.
— Так вышло. Мы не планировали.
— Как давно вы женаты?
— Мы не женаты.
— Почему?
Куинн с вопросительно-ироничным взглядом уставился на брата. Вот это уже было любопытно. Заделать детей Флейм Роберт умудрился, но не поспешил сделать из нее честную женщину, что наводило на определенные мысли о данном союзе. А миссис Робертс он ее представляет лишь для соблюдения формальностей.
Роберт легко угадал мысли брата по его ироничной улыбке, как и последовавшие выводы.
— Я официально мертв. Живу под вымышленным именем по поддельным документам.
— И как только восстановишь свою личность, сразу окольцуешь Флейм? Почему у меня возникают в этом огромные сомнения?
— Ждешь, что мы попросим твоего благословения?
Роберт постарался всеми эмоциями на своем лице выразить, что брата не должно заботить, женится он однажды на Флейм или нет.
Куинн в отчет скривил гримасу, означающую, что по-своему истолковал сказанное.
— Ты в упор не видишь планов и целей Флейм. Почему она привязала тебя к себе. Раз не вышло со мной.
— Ты намекаешь, что от меня ей просто нужна твоя внешность? И, находясь рядом со мной, она воображает тебя? Ты когда-нибудь вообще знал Флейм? Настоящую? Что у нее внутри? Каким было ее детство? Что она любит. Что ее пугает. Что радует и вызывает смех.
Конечно, посвящать брата в ужасающие подробности детства Флейм, что делал с ней ее родной отец, Роберт не собирался. И не только потому, что поклялся ей никогда и никому не рассказывать. Куинну в первую очередь. А потому что считал, что обязан оберегать Флейм, в том числе ее личную жизнь.
— Флейм любит деньги, потому что в детстве жила в нищете.
— И очевидно, по твоему мнению, все еще влюблена в тебя.
В ответ Куинн промолчал. Роберт понял, что не так уж и далек от истины. И решил ответить братцу его же оружием.
— А что же тогда Натали? Она с тобой потому что все еще любит меня?
— Это другое.
— Неужели, Куинн.
— Кажется, виски все-таки не помешает.
Роберт хмыкнул и отправился к бару налить им с братом виски.
Следующие пять минут они провели в молчании, каждый размышляя о своем, наслаждаясь вкусом виски, пытаясь привести полную противоречий ситуацию хоть к какому-то знаменателю.
— Тебе будет неприятно услышать, Роберт. Но между мной и Натали никогда не стояла твоя тень. Твое безразличие к ней в вашем браке и любовь к Иден Кастилио сделали свое дело. Оказав мне услугу.
Да, Роберту стало неприятно от слов брата, но не из-за Натали, а содержащегося намека относительно Флейм. Что это Куинн возомнил о себе?!
— Ты никогда не любил Флейм. Даже она это понимает. Но все равно не можешь смириться, что она предпочла меня?
— Заменила.
Роберт допил виски в бокале, пытаясь понять, куда нажать, чтобы понять истинные причины, по которым его братец не хочет признать, что Флейм давно забыла о нем.
— Дело в Эйдане и Данни?
— При чем здесь ваши с Флейм дети?
— Как ты сказал ранее, если бы я просто спал с Флейм… Но дети…
— У меня с Натали тоже общая дочь.
— Не меняй тему, Куинн.
Чертов Роберт, всегда хочет докопаться до сути. Куинн с силой сжал в руке бокал с виски. А затем встал с кресла.
— Ладно, вот тебе правда. С первого дня знакомства с Флейм я понял ее суть. Она не домашняя девочка, стремящаяся варить обеды, обзавестись детишками и быть от этого счастливой. Она авантюристка до мозга костей. Прокручивала махинации с алкоголем в Новом Орлеане с кузеном еще до нашего с ней знакомства. Мы собирались обокрасть тебя и кутить в свое удовольствие, объехать весь мир. Когда она помешалась, это казалось мне естественным развитием ее личности. Такие, как Флейм, не заканчивают жизнь старушками, сидя у камина в кресле-качалке и укутавшись в плед. Тюрьма, пуля в лоб или сумасшедший дом — вот ожидаемый конец для нее. Но ты… Ты что-то сделал с ней.
— Тебе хочется думать, что Флейм притворяется, использует меня для мести тебе. Что она все еще одержима тобой. Поверить же, что Флейм изменилась вопреки своей сути, что быть матерью для нее истинное счастье, что именно со мной…
— Как тебе удалось?
— Я выслушал ее, Куинн. Понимаешь, выслушал! Попытался узнать, почему она была такой, какой была. И понял. Принял, не осудил. Не использовал, как ты в свое время. Я был рядом, я заботился о Флейм. Сражался с ее демонами. До сих пор сражаюсь. Не сбежал в уютные объятия кого-то нормального, лишь бы облегчить себе жизнь.
Куинн едва не прокомментировал, что это не вполне нормальная позиция, тащить на себе проблемы другого человека, тем более кого-то вроде Флейм. Связывать жизнь с подобной ей. И пусть он почти не знал брата по-настоящему, отчего-то решил, что иначе Роберт просто уже не может. Жить и наслаждаться. Слишком привык постоянно преодолевать трудности. Это стало для него сродни адреналину, от которого невозможно отказаться. Поэтому он и связался с Флейм, завел с ней детей, обеспечив себе рядом с психически неустойчивой спутницей жизни постоянные трудности и проблемы. Постоянный приток адреналина.
— Ты любишь ее?
— Это имеет значение?
Куинн не стал комментировать, что уход от прямого ответа довольно говорящий сигнал. И свою райская жизнь с Флейм, какой пытается представить перед ним Роберт, таковой на самом деле не является.
— Ты все еще с ней. Никуда не сбежал. Сколько Эйдану и Данни?
— Пять лет.
Наконец почти все несостыковки временного промежутка отсутствия Роберта встали на свои места. Двадцать три года, из которых пятнадцать он провел в психушке. Из остававшихся восьми минимум шесть занимали его отношения с Флейм. Еще пару лет на восстановления паралича. Все вполне сходилось.
— Плюс девять месяцев беременности. И, готов поспорить, Флейм не забеременнела с первой попытки.
Куинн явно считал себя остряком. Роберт решил оставить его похабный намек без ответа.
— К чему ты клонишь, братец?
— Я люблю Натали. Мне ничего не мешает прямо и отрыто говорить об этой ни ей, ни тебе, никому. Почему с Флейм у тебя иначе?
— Я не могу похвастаться своими счастливыми историями взаимной любви.
— Или просто не любишь ее.
— Я думаю, что мои чувства к Флейм не твоего ума дела, Куинн.
— Как скажешь, братец. Что насчет Иден и Келли?
— При чем здесь они?
— Уверен, что Флейм справится со своей неуемной ревностью, когда они снова появятся в твоей жизни?
— Иден и Келли долго и счастливо замужем. И как ты верно отметил. Я все еще с Флейм. Никуда не сбежал.
Куинн допил виски в бокале. Говорить о Флейм ему осточертело. Да и кажется, Роберт действительно ничего не замышлял. Никакой мести. Собирался воскреснуть ради сына и рассматривал свои отношения с Флейм частью своего настоящего, прошлого и, увы, будущего. Что на уме у мисс Бофорт вопрос более сложный. Но тут необходимо чуть больше времени, чтобы выяснить ее реальные намерения.
— Какой была бы наша жизнь, если бы мы росли вместе, как думаешь, Роберт?
Роберт вопросительно посмотрел на брата, резко сменившего тему. Но, наверное, он прав, обсуждать Флейм больше не имеет смысла. У каждого на ее счет свое мнение.
— Возможно, нам было бы проще. Мы были бы друг у друга. Не были бы одиноки и потеряны годами. Избежали бы множества ошибок.
— Но мы есть друг у друга. Все еще есть. Несмотря на все наши различия и разногласия, несмотря на сходство, которое иногда пугает. Все еще можем стать близки, несмотря ни на что.
— Ты умрешь через десять лет, Куинн.
— И у нас есть эти десять лет. Нравится тебе быть с Флейм, ради бога. Как брат, я поддержу тебя.
Странные чувства одолели Роберта. Он не знал, что такое иметь брата. Совместные игры и шалости, поддержка, понимание. Если бы, потеряв родителей… Роберт не понимал, как, но вдруг почувствовал близость к брату, не так уж сильно отличающемуся от него самого. Но чтобы не выдавать своих чувств, он саркастично спросил:
— А я в свою очередь не должен лезть в твои отношения с Натали?
— Без условий.
— Ты изменился.
— Надеюсь.
Куинн знал, что Роберт тоже это испытал. Некую близость, истинное родство. Это чувство пугало, одновременно принося облегчение и успокоение.
— Я не доверяю Флейм. Никакие твои уверения, что она изменилась, не изменят моего к ней отношения. И я буду начеку, если она попытается кому-нибудь навредить… Навредить тебе.
— Вздумал защищать меня, Куинн? Мы же не знаем, кто из нас старше.
— Неважно. Она дьявол, Роберт, как бы не пряталась за личиной ангела.

Несмотря на светящее с самого утра июньское солнце, заливающее своим светом и теплом все вокруг, и плюсовую температуру, погода в Бикси оставляла желать лучшего. Резкий, пронизывающий до костей ветер гулял по местному кладбищу. Которое мало изменилось с его последнего прихода сюда. Да, на похороны Мелиссы он не попал в свое время из-за запрета деда и бабки и последовавшей с его стороны попытки самоубийства. Но позже все-таки пришел. Уже после выхода из колонии. Это был промозглый март. Вторая годовщина со смерти Мелиссы. Кладбище в тот момент представляло собой удручающее зрелище, со все еще не оттаявшей землей, со следами изморози на жухлой прошлогодней траве, которая соломенными клочками торчала из земли, не готовая пока уступить место свежей поросли. Подобный пейзаж первых дней весны был хорошо знаком Джейсону.
Теперь же его окружали ухоженные дорожки, цветущие деревья и кустарники, приведенные в порядок могилы, с блестящими надгробиями. Которых стало за прошедшие годы чуть больше. Но ничего из этого не могло изменить факта, что здесь нет места живым. Солнце, зелень, цветы, серый гравий — лишь дополняли собой царящую вокруг мрачную атмосферу смерти.
На кладбище собралось не так уж и много народа, человек пятнадцать от силы. Крейг, Натали Барр, его дед и бабка, их соседи и еще несколько знакомых, пара одноклассников его матери, которые всю жизнь провели в Бикси, плюс священник. Бетани Янг прожила в своем родном городке слишком мало, чуть более семнадцати лет, включая беременность, чтобы обзавестись крепкими связями с кем-то из местных.
Яма, черная и бесконечная, для захоронения его матери была выкопана рядом с могилой ее старшей сестры Стефани, умершей в десятилетнем возрасте. Самой Бетани тогда было семь. Стефани была любимицей родителей, и, потеряв ее, мистер и миссис Янг не сплотились вокруг младшей дочери, как это ожидалось. Они возненавидели ее, выплеснули на нее боль утраты. Что заставило ее всю жизнь искать любви на стороне, не самыми лучшими способами. Все это привело к тому, что происходило сейчас. Теперь обе сестры Янг будут лежать в могиле, рядышком друг с другом, не давая забыть их родителям, что они пережили обеих. И любимую дочь, и ту, которой желали смерти.
Натали Барр стояла за его спиной, тихо плача, утирая слезы платком. Крейг рядом с ним, плечом к плечу, поддерживая своим присутствием. Элеонор и Томас Янг стояли с другой стороны, немного поодаль.
Священник произносил надгробную речь, перед тем как гроб его матери должны были опустить в могилу.
Джейсон мельком взглянул на Крейга. Его лицо было грустным, серьезным и сосредоточенным. Без отца Джейсон не представлял, как бы справился с потерей матери. В какую пучину ввергнул бы себя на этот раз.
Держаться было сложно. Два последних года яркими картинками мелькали в его голове. Он хватался за каждое драгоценное воспоминание, когда мать была в его жизни, пусть часть этого времени им пришлось общаться в стенах больницы, находя в этом причину бороться с одолевающим его отчаянием. Но, вспоминая, как она угасала на его глазах, как пыталась смириться со своей участью, не мог снова не испытывать вину, что слишком поздно отыскал ее. Отбрасывая другие мысли из сознания. Что она сама никогда…
С одном стороны, речь священника казалась напыщенной и затянутой. Из общения с матерью он знал, та не была религиозна, впрочем, как и он сам. Слишком религиозны были мистер и миссис Янг, что их с матерью обоих, но в разное время, полностью отвернуло от Бога.
Так вот, с одной стороны, Джейсону хотелось, чтобы священник замолк, и его мать, наконец, опустили в землю. Верилось, что именно с этого момента она обретёт долгожданный покой. С другой стороны — как только гроб окажется в яме, он окончательно потеряет ее. И все свои иллюзии. А могильная плита станет вечным напоминанием, как хрупки и недолговечны те, кого мы любим.
Священник как раз подошел к моменту прощения Богом всех грехов усопшей, когда Джейсон почувствовал, как кто-то взял его за руку. Нежное прикосновение мягкой ладони. Легкий запах духов, аромат которых он почти забыл. Она здесь. Не оставила его.
Джейсон повернул голову в сторону Саманты. Поверх черного платья, черный пиджак. Распущенные прямые волосы, почти незаметный макияж и бесконечная любовь во взгляде.
Он сжал ее ладонь, чтобы выразить, как много значит для него ее присутствие здесь. Рядом с ним, в сложнейший момент его жизни.
Взгляд карих глаз Саманты выражал искреннее сочувствие, любовь и поддержку.

Чип придирчиво рассматривал себя, тщательнее, чем требовалось. Форма сидела на нем идеально, но сейчас это не успокаивало, а, наоборот, раздражало его. Даже самая незначительная складка на ткани, казалось, могла вывести его из себя. Хотя дело, конечно, было вовсе не в его одежде или ее мелких несовершенствах.
Надевая кобуру с пистолетом, он пытался прийти к мирному соглашению с самим собой. Да, Саманта улетела на похороны матери Янга. Поставила своего бывшего-торчка выше него. Но есть ли смысл устраивать трагедию? Речь шла о смерти, и к этому стоило относиться с уважением. К завтрашнему вечеру она уже вернется, в Оклахоме они с Янгом постоянно будут находиться среди людей. Так зачем изводить себя от ревности? В конце концов, начиная отношения с Самантой, он знал, что связывало ее с Янгом и как болезненно они расстались.
— Ты сегодня какой-то нервный, Кастилио?
В раздевалку вошла Тиффани Пассэн, все еще в повседневной одежде. Она была красивой девушкой на пару лет его старше. Высокая, лишь на несколько сантиметров ниже его самого, стройная, с бледной кожей, голубыми глазами, темными волосами. По меркам работы в полиции, Тиффани считалась даже смазливой. Ее семья была родом из Канады, но эмигрировала в США, когда та была еще младенцем. На работу Тиффани никогда не красилась и в целом в полицейской форме выглядела обыденно, сливаясь с серой массой других копов, но при этом все равно имела повышенное внимание, как со стороны мужчин, так и женщин.
— Разве у тебя не выходной, Тифф?
— Буду сегодня в паре с тобой. Дочь Майлза с аппендицитом в больнице.
— Печально. Пускай быстрее поправляется.
— Ага. Подождешь меня буквально пять минут?
— До смены еще полчаса. Я хотел заглянуть на стрельбище.
— Валяй, если надо пар выпустить. Лучше на мишенях, чем на жителях Бостона.
Ченнинг усмехнулся. Тиффани верно уловила суть. Ему требовалось выпустить пар, хотя причин ей он открывать не собирался. Довольно часто они с Тифф оказывались в одном патруле. У его напарника Майлза пятеро детей, и периодически он отсутствовал на работе по целому ряду причин. Ведь у его жены была ответственная должность в мэрии Бостона, и большая часть забот о детях ложилась на его плечи.
Чип знал, что привлекает Тиффани как мужчина. Она часто с ним флиртовала, да и другими способами показывала, что не прочь их небольшой рабочей интрижки. Конечно, изменять Саманте он не собирался. Но его тщеславие тешило, что женщины, подобные Тиффани, считают его привлекательным, несмотря на то, что он состоит в серьезных отношениях.
В любом случае хорошо, что сегодня патрулировать улицы ему выпало на пару с Тифф, она точно сумеет своей болтовней отвлечь его от мыслей о Саманте и о том, чем она занимается в Оклахоме вместе с Янгом.

Джейсон залпом выпил стакан воды. Целых полчаса ушло на то, чтобы поприветствовать, грустно кивая, стоя рядом с дедом и бабкой, всех тех, кто решил посетить поминки его матери. И его уже порядком тошнило от слов соболезнования и сочувствующих взглядов. Хотелось остаться одному, рыдать как младенцу, пока не иссякнут силы. Убежать на край света от факта, что его матери действительно больше нет. Она мертва. Погребена и спрятана под свежевскопанной землей.
Он старался подавлять одновременно накатывающие злость и опустошение, чтобы соблюсти приличия. Собравшиеся здесь просто выполняли свой человеческий долг, горюя об умершей и стараясь утешить ее родных. Но это ни черта не помогало. Кто-то из пришедших сюда сегодня знал его мать? Хоть раз говорил с ней? Их интересовала ее трудная судьба? Вряд ли.
Но что бы не кипело внутри него, внешне он никак не проявлял этого. Брал пример с Элеоноры и Томаса Янгов, которые вели себя достойно и скромно, стойко принимая абсолютно пустые слова людей, пришедших на поминки.
Когда последний соболезнующий скрылся за дверями просторного банкетного зала гостиницы, его дед и бабка тоже поспешили туда, чтобы вести за напитками и закусками неспешные беседы об ушедшей в лучший мир дочери.
Сам же Джейсон поспешил выйти на улицу. Ему срочно необходим глоток свежего воздуха, немного свободы вдали от толпы. С Самантой ему так и не удалось поговорить, хотя все его существо стремилось к этому. Но Крейг, словно намеренно отвлекал внимание Сэм, не давая ей оказаться рядом.
Разглядывая собственные ботинки, Джейсон старался нащупать хоть что-то, способное удержать его от отчаяния. Он не собирался торчать на крыльце гостиницы слишком долго, не настолько, чтобы Крейг или Натали начали его искать, но немного уединения единственное, чего он хотел прямо сейчас.
Приезду Сэм он был рад, как бы все это не выглядело со стороны. Пусть они после возвращения с кладбища не сказали друг друг ни слова. Без нее и Крейга, даже Натали, он не смог бы пережить сегодняшний день. Своим присутствием они сделали все немного проще, чуть менее болезненным. Не хватало лишь Бобби. Но Джейсон не раскаивался, что заставил друга остаться в Лондоне. Будущее, а вовсе не прошлое, должно быть в приоритете.
— Я ведь не опоздала?
Раздался совсем рядом с ним тихий женский голос. Что-то знакомое послышалось в нем Джейсону, но он был не в том состоянии, чтобы пытаться вспомнить.
Перестав созерцать свои ботинки, поднял голову и тут же решил, что у него галлюцинации. Что было бы объяснимо, если бы он сорвался и вновь принимал наркотики, но уже более двух лет как чист. Тогда как такое возможно?
На него смотрели карие глаза той, кто была мертва уже много лет. Каштановые кудри, рассыпанные по плечам, бледная кожа, хрупкая фигура девушки в строгом темно-сером платье. Ангел сошел с небес, чтобы утешить его? Или дьявол послал ему почти забытый образ, чтобы напомнить, в итоге, после всего, его ждут объятия ада.
— Мелисса…
— Прости, Джейсон. Я не подумала… Я не хотела… Знаю, мы очень похожи… Следовало предупредить тебя.
Губы девушки тронула неловкая улыбка, на лице отразилось сожаление, что включило его разум, рассеивая мистический налет, который он сам себе выдумал. Девушка была взрослой, около двадцати лет, юная, но явно не четырнадцатилетняя девочка-подросток. Да и голос ее все-таки отличался от голоса той, за кого он ее принял. Перед ним стояла младшая сестра Мелиссы Роуллес.
— Лори, это мне жаль. Сегодня я туго соображаю. Но тебе я рад в любом случае.
— Ты же маму только что потерял. Я все понимаю. Помню, как было больно, когда Мелиссы не стало.
Сейчас Джейсон готов был сквозь землю провалиться. Собственное горе ненадолго отступило, заполняя его внутренности бесконечным чувством вины.
— Лори… Я никогда не хотел. Поверь. Знаю, что твоя мама и отчим… но я…
— Я никогда не винила тебя, Джейсон. Никогда. И Мелисса не винила бы.
Лори Роуллес взяла его за руку, ободряя. Хотела убедить, что не винит его в смерти своей сестры. Но Джейсон никогда не поддавался соблазну поверь, что это действительно так.
— Как ты, Лори? Что ты здесь делаешь?
— Услышала о похоронах твоей мамы и решила прийти. Хотелось увидеть тебя.
— Это очень ценно для меня. Но как ты живешь? Чем занимаешься? Я много лет отсылал деньги твоей матери на твое образование, но не уверен, что ты их в итоге получила.
— Я живу в столице, получила стипендию штата и учусь в Университете Оклахомы. А твои деньги мама отдавала твоим дедушке и бабушке. Всегда подчеркивала, что от тебя нам ничего не нужно. Не стоило мне этого говорить. Прости. Расстраивать тебя еще больше в столь скорбный день.
Джейсон усмехнулся в душе. Янги и их семейные ценности. Он был готов поспорить, деньги, предназначавшиеся для Лори, его дед и бабка отдавали на благотворительность в местную церковь. Что еще сильнее повысило их общественный статус.
— Твою маму можно понять. Я ее понимаю. Думаю, и ты тоже. Да, Лори? Поэтому я и удивлен, что ты здесь.
Лори немного замешкалась, явно подбирая слова. Но в ее взгляде не было ни ненависти, ни осуждения. Скорее сожаление и сочувствие.
— Мелисса много рассказывала мне о тебе, когда вы встречались. Как тебе сложно, как ты страдаешь, что мать бросила тебя. Как плохо с тобой обращаются дома. Она любила тебя.
— Знаю, и от этого еще больнее осознавать, что я подвел ее. Лишил жизни.
— Это был просто ужасный несчастный случай, мы оба это знаем.
— Как ты можешь не винить меня?
— Ты был несчастным подростком, как и она. Если кого и винить, лишь окружающих вас взрослых.
— Ты в самом деле так думаешь?
— Да.
— Можно я обниму тебя?
— Конечно, Джейсон.
Джейсон осторожно привлек сестру Мелиссы к себе и крепко обнял. Лори. Так похожа на сестру, одновременно совершенно другая. Более цельная натура. Он увидел это в ней за пару минут разговора, хотя совсем ее не знал. Ее поступок, что она пришла поддержать его, убийцу ее сестры, много значил для него.

В этот раз Дженнифер взяла с собой на чердак целую упаковку влажных салфеток, помня о том, что в прошлый раз вышла оттуда вся в пыли. Еле вымыла ее из своих волос. Ничего важного тогда не удалось отыскать, кроме пары фото матери и мистера Куинна с их свадьбы, поэтому теперь она собиралась более тщательно все здесь осмотреть.
Девочка была расстроена, что не смогла полететь с отцом на похороны матери Джейсона. Она обожала старшего брата и хотела быть с ним. Не видела его несколько месяцев, лишь говорила по телефону. Но мама объяснила ей, что им стоит с пониманием относиться к желаниям самого Джейсона, который обязательно побудет немного в Санта-Барбаре с ними, после прощания со своей мамой.
Поэтому Дженнифер вот уже час рылась в хламе, пытаясь отвлечься от мыслей о брате и его потере, не находя чего-то ценного, способного удовлетворить ее любопытство, жажду знаний и новых открытий. Ведь правда от родителей, что Крис не оказался сыном Куинна Барра, принесла досадное разочарование.
Старые игрушки, одежда, ненужная мебель, стопки пожелтевших газет и журналов. Листать которые ей наскучило уже через пятнадцать минут, потому что ничего интересного в них не было напечатано. Сплошная скука.
В дальнем ящике одного шкафа она нашла небольшую запертую шкатулку. Поискала ключ от нее, но не нашла. Как и ничего подходящего, чтобы вскрыть шкатулку. Поэтому вернула на место, решив, что в следующий раз доберётся до того, что спрятано там внутри.
За старым зеркалом, накрытым пыльной простынёй, Дженни обнаружила картонную коробку, заполненную книгами. Доставая книги, протирая их салфетками, она бегло читала их названия, но ни одно не вызвало в ней любопытства. Старые детективы и литературная классика, а она предпочитала современное искусство.
Добравшись до дна коробки, она с удивлением достала оттуда плоскую ювелирную коробочку прямоугольной формы. Скорее всего, когда-то черную, но теперь полностью серую от поглощённой пыли. Открыв ее, замерла от изумления. Внутри лежало золотое колье, вероятно усыпанное бриллиантами, невероятной красоты.
Девочка взяла колье в руки, протерла салфеткой. Но на чердаке было слишком темно, чтобы камни могли засиять во всю свою силу.
Дженнифер сорвала простыню с зеркала. Протерла его влажной салфеткой, насколько было возможно, и надела колье себе на шею. Сняла резинку с волос, чтобы вместо хвоста собрать пучок на макушке, подчеркнуть колье. Она заворожённо смотрела на свое не совсем четкое отражение. Буквально влюбившись в колье, решив оставить его себе. Забрать с собой с чердака.

— Где ты был, Джейсон?
Они с Натали столкнулись у двери в банкетный зал. И она с нескрываемой тревогой разглядывала его.
— Вышел немного подышать свежим воздухом.
— Я видела, что ты разговаривал с какой-то девушкой.
— Это Лори. Мы знали друг друга в детстве. Пришла выразить соболезнования, но не могла остаться.
Посвящать мать Роберта в подробности, кто такая Лори, у него не было ни моральных, ни физических сил. Но Натали всегда была проницательной, поняла, что он умалчивает о чем-то. Наверняка решила, что Лори его местный дилер. Он бы этому не удивился. Также Натали всегда была тактична и никогда не задавала неуместных вопросов.
— Как ты, Джейсон?
— Все нормально, Натали. Правда.
— Роберту следовало прилететь вместе с тобой.
Натали сердилась на сына, что он выбрал деловую встречу, а не друга. Никакие аргументы, что сделка важна, она не принимала. Как и надеялась, что девушка, с которой она видела недавно Джейсона, действительно просто подруга из его детства. Если он вернется к наркотикам, едва его мать похоронили, она себе не простит, что не сумела помочь ему.
— Натали, не надо винить ни в чем Роберта. Он сделал, как просил я. Разве цепляние за прошлое не нанесло всем нам достаточно увечий? Я вернусь к делам. Окунусь в работу. Мне это необходимо. И Роберт будет рядом. И это для меня гораздо важнее его присутствия здесь.
— Джейсон, дорогой мой.
Натали обняла лучшего друга сына. Сына ее лучшей подруги. Она понимала позицию Джейсона, но все-таки не считала отсутствие сына на похоронах правильным поступком с его стороны.
Еще ее тревожило, что Джейсон полностью закрылся от факта, что только благодаря его усилиям они с матерью смогли наконец встретиться. Нет, Натали была рада, что они с подругой успели пообщаться до ее ухода, вспомнили молодость. Но Бетани и в почти пятьдесят так и осталась незрелой и инфантильной. Ничего не сделала, что вернуться к сыну, увидеть хоть раз. А Джейсон словно отказывался видеть эту сторону их с матерью отношений. А теперь еще и Саманта Кепвелл прилетела на похороны. И Натали сильно переживала за душевное состояние парня. Видела, что насколько Крейг переживает из-за происходящего.
— Ты будешь в порядке?
Мать Роберта выпустила его из объятий и отстранилась.
— Непременно.
— А Саманта?
— Что Саманта?
— Ее приезд…
— Я рад ей. И точно не стану выгонять. И глупостей мы делать не будем.
— Я не имела в виду…
— Я видел вашу реакцию и отца на ее появление. Но, повторю, я ей очень рад.
Натали Барр продолжала с тревогой его разглядывать. И Джейсон понимал, чего-то подобного ему стоит ждать и от отца. И его тошнило от всего этого. Для чего бы Саманта не прилетела, это действительно то, чего ему очень хотелось. Чтобы сегодня она была рядом.

— Ты злишься, что я приехала?
— Я удивился бы, если бы ты не приехала.
Спустя час Джейсон сбежал в гостиничный номер. В банкетном зале внизу в это время продолжал проходить поминальный прием после похорон Бетани Янг. Ему все еще были невыносимы все эти сочувствующие и скорбные слова от людей, которые абсолютно точно были мало знакомы с его матерью.
Джейсон сидел в полумраке на кровати бледный, с потухшим взглядом, полным страданий. Саманта стояла на пороге номера, не решаясь войти. Она с самого своего приезда жаждала поговорить с ним. Обнять его, утешить. Но Крейг изо всех сил удерживал ее подальше от сына, явно не придя в восторг от ее присутствия здесь. Пару минут назад ей удалось улизнуть из поля зрения кузена, потому что она увидела, что Джейсон отправился наверх. И это даже было лучше. Они могли поговорить наедине.
Сегодня ей впервые выпал шанс увидеть и пообщаться с дедушкой и бабушкой Джейсона. Внешне вежливые и сдержанные, в целом приятные люди, но внутри холодные и закрытые. По желанию покойной ее останки захоронили в родном городке Бикси. На похороны и поминки мог прийти любой житель. И несмотря на все негативное, что Саманта слышала о деде и бабке от Джейсона, Элеонор и Томас Янг вели себя как родители, потерявшие дочь, с которой не обещались много лет. Искренняя скорбь была написана на их лицах.
Саманта все-таки прошла в номер.
— Мне очень жаль, Джейсон, что твоя мама умерла.
— Всем нам жаль.
— Мне хотелось бы познакомиться с ней, узнать.
Саманта присела рядом с ним на кровать. И, несмотря на сохраняющееся расстояние между ними, он чувствовал теплоту и любовь, исходившие от нее.
— Ты ей нравилась. Мы говорили о тебе.
Саманта не знала, как реагировать на слова Джейсона. С одной стороны, если он говорил о ней со своей матерью, значит, все его попытки не общаться в течении двух лет говорили о том, что он не забыл ее. Но, с другой стороны — Джейсон делал все, чтобы они не встречались, а значит, для него ничего не изменилось с их последнего разговора в Париже. И холодного отчуждения на свадьбе Роберта и Адрианы.
— Я останусь с тобой так долго, как тебе будет нужно.
— А что подумает об этом Чип, Сэм?
— Не хочу говорить о Чипе.
— А я не хочу отравлять ваши отношения своим зримым или незримым присутствием.
Пусть он и был рад Саманте, но старался сохранять трезвый рассудок. Она сейчас принадлежит другому. У нее серьезные отношения с Ченнингом Кастилио, возможно, они уже готовятся или обсуждают свою свадьбу. И Джейсон не мог себе позволить испортить Саманте ее счастливую жизнь.
Саманта чувствовала себя виноватой. Очень виноватой перед Чипом. Он сделал ей предложение, а она вместо ответа сбежала к Джейсону. Да, у нее была серьёзная причина для этого, смерть матери Джейсона, но это не делало ее поступок менее болезненным для Ченнинга. Это то, в чем она пыталась убедить себя с момента, когда ей позвонил Крейг, сообщить о смерти Бетани Янг. Только ее реальные желания были совсем иными. Теперь она уже не могла лгать сама себе, чего действительно хочет.
— Позволь мне остаться. Я имею в виду, после похорон.
Джейсон долго и пристально посмотрел на Сэм. Что скрыто за ее желанием остаться? Дружески-родственная поддержка? Увы, выражение на ее лице говорило об обратном. А он испытывал скверное чувство дежавю. Саманта вновь умоляет его о том, чего он не может позволить. И буквально ненавидел себя. Что все еще стоит на пути ее счастья. Как и не мог прийти в себя после разговора с Лори Роуллес. Сестра Мелиссы должна была обвинять его, а не поддержать. И Саманта должна.
— После похорон я вернусь в Лондон, а ты должна улететь обратно в Бостон. Не заставляй меня…
— Почему поминки не проходят в доме твоих деда и бабки?
Саманта намеренно решила сменить тему. Снова слушать, что она не нужна Джейсону, у нее не было никакого желания. И, что он явно был ей благодарен за это, неимоверно удручало. Почему она вообще рассчитывала что что-то изменилось между ними?
— Дом не такой просторный, как гостиница. И мама не хотела даже мертвой снова оказаться в стенах того дома.
— Но несмотря на это выбрала быть похороненной в родном городе.
— Здесь находится могила ее сестры. И она хотела вынудить родителей навещать их обеих. Чего они никогда не сделали бы, если бы маму похоронили в Лондоне или любом другом месте.
Речь явно шла о мести родителям со стороны Бетани, которые никогда не любили младшую дочь и всю жизнь скорбели по старшей. Саманта отлично помнила рассказ Джейсона о подоплеке отношений в семье Янг.
— А сейчас ты не могла бы оставить меня одного, Сэм? Мне необходимо побыть наедине с собственными мыслями.
Саманта колебалась, не хотела уходить. Смириться, что все, что будет у них с Джейсоном до конца их жизней, лишь это — отчужденное общение людей, приходящихся друг друг родней, для нее так и не стало возможным за прошедшие годы.
— Конечно, если тебе это нужно, Джейсон.
Джейсон внимательно посмотрел на Саманту. Она была слишком близко и это пугало.
— А впрочем, останься. Я сам лучше немного прогуляюсь.
Он встал и направился к выходу. Потому что не имел права давать ей ложных надежд.
— Я люблю тебя.
Джейсон на секунду остановился. Слова Саманты причинили боль. Затем, так и не обернувшись, он пошел прочь.
Саманта грустно уставилась в пол. Идиотка! Неужели промолчать не могла? Слишком отвыкла от ощущения, что не нужна Джейсону. Даже в трагический для него момент.
Но спустя несколько секунд она вновь услышала его шаги и тут же повернула голову в сторону Джейсона.



— Джейсон…
Джейсон не мог говорить, едва мог дышать, но точно знал, прямо сейчас он не может и не хочет оставаться один. Его душили слезы, словно только сейчас по-настоящему осознав, что его мать мертва.
Он обессиленно упал на колени. Ему хотелось утешения, прощения. Они были необходимы ему.
— Прости меня, Сэм.
— Ты не должен…
— Она мертва… Моя мама действительно мертва. Я так много не успел сказать ей. Сказать, что люблю ее, несмотря ни на что.
— Она знала, что ты любишь ее. Что простил ее. Не терзай себя.
Саманта подошла к Джейсону и обняла его. Он обхватил ее руками, крепко прижимаясь, давая волю слезам.



Vienne - Be Alright.

Колыбельные наполняют небеса Калифорнии
Я вижу это в твоих глазах —
Почему ты с ним.

Пожалуйста, передай привет от меня.
Все мои наполовину запомненные мечты исчезают за день.
Не уходи сейчас.

Мне нужно выйти на воздух,
Я не могу дышать здесь.
Так что держи меня за руку
И останься на моей стороне.
Тогда я буду в порядке.