Amor, Иден Барр, алёнка77, mumu, Иден Кастилио, Scout, Лия, снежка, Gold, XRetty! Спасибо всем большое за мнения и отклики, дискуссии и отзывы, впечатления и бабочек!
Прошу прощения, если кому-то не ответила на вопрос, адресованный мне лично (но вроде бы ничего не пропустила).
Иден Барр, большое спасибо за подробнейший ответ на мой вопрос по матчасти поздней СБ!
Итак:
Он вновь закрыл глаза. Новое чувство, которое он испытал сегодня, придя на свидание с океаном, было сродни новому образу, что океан теперь вызывал в душе Джона. Он закрывал глаза и видел Иден. Он смотрел на океан и видел Иден. Джон раскинул руки, чувствуя, как его наполняют стаи солнечного света, превращаясь в синих птиц и высвобождая его мятежный дух из темницы. Океан, ставший когда-то могилой солнечного мальчика, снял с мужчины обет никого и никогда не любить, и жизнь вернула ему шанс на счастье. Он свободен.
* * *
– Свободен…
– Что…? – Круз беспокойно дернулся в ее сторону.
Иден не стала повторять только что произнесенное ею слово, заговорив совсем о другом:
– Может, мы обговорим дальнейшие действия? Мало ли что может произойти. Вдруг нам придется какое-то время действовать по отдельности или, наоборот, что-то согласовано делать. Предлагаю составить общий план.
– Предлагаю пересесть тебе вперед, так будет удобнее разговаривать, – сказал Круз так спокойно и на самом деле предлагающе, что Иден не ощутила внутреннего сопротивления на эту его почти просьбу.
Она выразила согласие и, когда Круз остановил машину, переместилась на переднее место. Круз спросил, коротко взглянув на нее:
– Может быть, ты голодна, хочешь пить или еще что-нибудь?
– От воды не откажусь, а есть пока не хочу, – отозвалась Иден.
Круз вытащил откуда-то слева бутылку с водой, и когда Иден принимала у него ее из рук, полувопросительно произнес:
– Или стресс от ситуации так влияет на твой дорожный аппетит, или ты так сильно изменилась…
– Может быть, дорога не та? – вполне серьезно предположила Иден. Она сделала еще пару глотков и, возвращая бутылку Крузу, посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть в них если не раздражение, то, по крайней мере, разочарование. Но Круз выглядел лишь расстроенным и, взяв у нее из рук воду, немного грустно ответил:
– Может быть, мы не те…
С этим Иден не могла не согласиться, как не могла не почувствовать не только грусть, но и уверенность, что такими, как прежде, они и не могут быть. Вместе с этим она пребывала в растерянности. Она столько думала о Крузе во время пребывания на острове, но, оказавшись рядом с ним, она постоянно ощущает присутствие третьего. Более того, ее не покидает чувство, что Джон сел вместе с ними лодку, помогая добраться до берега, прогулялся рядом по эльфийскому лесу, а теперь отправился в это дорожное путешествие, подставляя ей сильное надежное плечо в трудные минуты общения с Крузом. Иден постаралась переключиться. Какой смысл так переживать, если она все равно не может сейчас ничего сказать или спросить? Что вообще с ней твориться?! Впереди ждет то, чего она так хотела…
С приближением границы все ближе становилась встреча с детьми, и то, как они с Крузом эту границу перейдут, вполне может зависеть, какой эта встреча будет, и состоится ли вообще.
– Едем дальше? – полууточнил Круз, чуть наклонив голову, и в ответ на ее кивок завел машину.
– Итак, мы подъезжаем к границе, представляясь агентами, ты нас прикрываешь именами известного бюро… Предположим, это сработает. Что дальше?
Иден представила, какое удовольствие она бы получила от этого предвкушения пограничного риска в компании Круза их бурных досвадебных времен. Сказав себе, что тот дух приключений больше уже не вернуть, и в глубине души все-таки сожалея об этом, Иден постаралась настроиться на сегодняшнюю поездку.
– …предлагаю остановиться в этой гостинице, как следует отдохнуть, набраться сил и выспаться, после чего, сменив машину, отправиться по трассе… Там много дополнительных дорог, развилок всяких, рощиц и прочих мест, где можно, случись что, укрыться или скрыться. Если по какой-то причине нам придется действовать отдельно, то предлагаю два места встречи: церковь Святого Франциска в Тихуана, там ни на кого не обращают внимания, хоть весь день в ней проведи, или, если вдруг что случиться до Мексики… место, которое предложил Джон, – последние слова Круз произнес с меньшей уверенностью, чем все остальное, очевидно, неоднократно продуманное.
– Это дом, – отозвалась Иден.
– Ты там уже была? – с заметным напряжением спросил Круз.
– Джон написал в записке, что это дом, – Иден больше не собиралась поддаваться на провокационные намеки, тем более выраженные лишь в интонации, решив на такие случаи применять тактику конкретных и четких ответов.
Круз кивнул, будто удовлетворенный ее уточнением, и продолжил:
– Если ничего непредвиденного не случиться, то к следующему утру мы будем на месте и… встретимся с детьми.
К Иден вновь вернулись все переживания, связанные с предстоящей встречей, и она взволновано спросила:
– Что, если они меня не узнают? Особенно Адриана… Чип все-таки постарше и вполне может помнить меня и ждать…
– Иден, доро… – Круз резко замолчал, и Иден осторожно покосилась на него.
Круз так прикусил себе нижнюю губу, что казалось, будто он не скажет больше ни слова, по крайней мере, до границы, где он вынужден будет это сделать хотя бы формально. После показавшейся Иден очень долгой минутной паузы он резко выдохнул и, не глядя на нее, произнес странно надломленным голосом:
– Иден, я очень виноват перед тобой, – он замедлил скорость, а затем и вовсе остановил машину, повернулся к Иден и посмотрел ей в глаза так серьезно и отчаянно, что Иден придержала готовую уже сорваться фразу. – Я не сберег островок нашего семейного счастья, в который мы вложили так много сил, и на который я мог бы привезти тебя, чтобы ты могла утешиться и продолжать жить счастливо… Я не прошу у тебя прощения, потому что во всем, что касается детей, мне нет ни оправдания, ни объяснения. Но я прошу тебя дать мне шанс… нет, хотя бы возможность, поговорить с ними, объяснить им все и рассказать о том, какая замечательная у них мама, и что она все время, несмотря на разлуку, не переставала думать о них, и хотела вернуться к ним.
Иден, чем дальше Круз говорил, тем больше охватывало необъяснимое пока чувство потери, и она так страшилась понять, с чем это может быть связано, что не только не прерывала его, но и когда Круз замолк, она продолжала цепляться за него взглядом, ища в его глазах то, чего там не было – хрупкую надежду, что он имеет ввиду не то, о чем можно подумать в первую очередь, но во что немыслимо поверить. Чувствуя, как она переходит границу какого-то нового, невыносимо болезненного знания о Крузе, Иден тихо, собрав все мужество, и воззвав к стойкости своего духа, спросила:
– Что ты сказал им о том, почему я не с ними?
Круз на несколько бесконечных мгновений закрыл глаза, и горестная тень легла на его лицо, и лишь затем, глядя на нее с еще большим отчаянием, ответил, подрывая и почти убивая не только надежду, но и то слабо растущее доверие к нему, которое появилось у Иден, как только она поняла, что он хочет помочь ей в побеге:
– Я сказал им, что ты оставила их.
– Нет!… Я не верю! Только не это и только не ты!!! – чувство, что она теряет в этот момент Круза, стало настолько очевидным, а ощущение падения в пропасть таким острым, что все это заставило Иден не просто отчаянно отрицать очевидный ответ, а бессмысленно цепляться за воздух, которого ей вдруг стало не хватать.
Чтобы не сорваться в слезы или даже истерику, Иден резко вышла из машины, не найдя в себе сил хлопнуть дверью, такая слабость и беспомощность ее вдруг охватили. Желая хоть как-то поддержать себя, Иден обхватила плечи руками и подняла голову к небу в надежде, что это поможет ей глубоко вздохнуть. Ей казалось, будто только что она получила известие о трагической гибели близкого человека, в которой виновен он сам, и необратимость этого непоправимого события делала бессмысленными все попытки действовать и спасать, но особенно – принимать это как свершившийся факт. Как он мог допустить это?! Неужели… Иден, потрясенная возможной догадкой, медленно повернулась к машине, и увидела Круза, стоявшего в двух метрах от нее.
Иден смотрела на столь долгое время любимого ею, близкого, казавшегося надежным и вечным спутником жизни и обещающим, клянущимся им быть, человека, – и видела печального мужчину на случайной дороге, куда его забросила непредсказуемая судьба. Круз… ее рыцарь в сияющих доспехах… мужчина, утверждающий, что он – ее судьба… любовник, чувствующий ее и дарящий себя… партнер, ведущий в страстном ритме танца… человек, готовый отдать за нее жизнь… муж, давший клятву любви и верности в болезни и радости… Он умер, но она не видела, как его хоронили, и именно поэтому не может поверить в его смерть, даже придя на его могилу и читая даты жизни и смерти, и продолжает искать его в толпе, оглядываясь на знакомые звуки и запахи, трогая его вещи и читая его письма, и утешаясь иллюзией, что он вот-вот войдет и опровергнет все нелепые слухи о своей внезапной гибели. Потому что другого объяснения не может быть. Этого не может быть. Если только…
– Ты возненавидел меня?
Круз покачнулся, будто от мощнейшего удара в грудь, приложив сразу руку к месту удара, и с изумлением и ужасом воскликнул:
– Что…?! Конечно, нет! Я злился, чувствовал себя несчастным и брошенным, но я не испытывал к тебе ненависти!!!
– Неужели?! А по-моему, человек как раз и может возненавидеть другого за то, что тот причиняет такие страдания, о которых ты говоришь! И тогда вполне естественно сказать детям, что мама их оставила, в то время, как ты САМ чувствовал себя брошенным! Мне не так важно, если бы ты говорил так обо мне, кому угодно, хоть всему городу, но то, что ты сказал это детям!... За что ты поступил так с ними! В чем они виноваты перед тобой, что ты им сначала лжешь, а потом сам же их бросаешь! – Иден почувствовала, как вернулись к ней силы, и вместо подступивших было слез она разразилась гневом.
Круз смотрел на нее с отчаянной решимостью, и когда она выкрикнула последнюю фразу, не менее решительно подошел к ней почти вплотную и сказал:
– Даже если бы я мог передать, как я сожалею о том, что так поступил, я бы все равно не просил тебя смягчиться. Ты можешь на меня злиться, ненавидеть, держать на расстоянии, не разговаривать со мной, ударить меня или даже убить, но… Иден… Я хочу сделать все возможное и невозможное, чтобы вернуть детям тебя, не просто привезя тебя к ним, но и разговаривая с ними, сколько бы времени не потребовалось, чтобы они поверили. Я скажу им, что я солгал.
Иден поняла, что близкое расстояние, на котором сейчас находился от нее Круз, взрывает ей сердце. Она с болью спросила:
– Тебе не кажется, что правда не в том, чтобы не произносить ложь, а в поступках, которые мы совершаем, и выборе, который делаем?
Круз смотрел на нее с той же отчаянной решимостью, и Иден продолжила:
– Раньше я знала и верила, что ты придешь ко мне на помощь, что бы ни случилось! Ты доказывал мне это множество раз, и вдруг, когда я перестала верить в это – ты делаешь это вновь! Но я теперь знаю и другое – если я попрошу тебя не помогать мне, ты встанешь перед выбором. И знаю – что и кого ты выберешь. И я считаю это честным по отношению к самому себе. Это и есть правда.
Круз твердо сказал:
– Сейчас я здесь.
– Это не значит, что ты останешься здесь завтра. Мне не нужны обещания или клятвы. Мне нужно лишь твое уважение к тому, что я сейчас скажу.
Иден замолчала, ожидая реакции или слов со стороны Круза. Он в этот момент настолько не походил на самого себя, не только из-за вынужденной непривлекательной маскировки, но и из-за безнадежного взгляда, что она почти не сомневалась в своем решении. Круз медленно наклонил голову в знак согласия. Иден также медленно и с большим трудом произнесла:
– Никогда бы не подумала, что могу сказать тебе это. Оказывается, я не знаю ТАКОГО тебя. Вряд ли я могу доверять незнакомцу, поэтому я отклоню твою просьбу и сама буду восстанавливать отношения с детьми. Мы приедем к ним вместе, но объяснять, почему меня не было с ними все это время, буду я. И мне не хотелось бы терять время.
Она обошла Круза и вернулась на ставшее привычным заднее сидение. Через несколько секунд Круз сел за руль и они поехали, не произнеся до самой границы больше ни слова.
* * *
– Больше ни слова, – предупредительно сказал Джон Гарверу, заприметив приближающегося к ним берегового охранника.
Они стояли на вершине круто уходящего к океану берега, во второй раз уже выбрав это место для своих неформальных совещаний.
– Мистер Гарвер, как прошла встреча с пограничниками и доставка документов по разыскиваемым? – Джон пристально посмотрел на Гарвера.
– Все на высшем уровне, уверен, что я успел раньше возможного появления там Кастилио. Пограничники готовы встретить их, как договорились. Они утверждают, что никто похожий через них еще не проходил, и я просто не представляю, что похититель может так рискнуть, из-за их разницы во внешности хотя бы. Одно только это подозрительно: мексиканец и белая женщина, а тут еще от нас запрос. Да их сразу задержат.
Прошедший мимо охранник удалился от них на приличное расстояние, и Гарвер обеспокоенно продолжил прервавшийся разговор:
– Что за фотографию вы отправили пограничникам? На ней что, Иден во время ее болезни? Все равно ведь узнаваемая…
– Нет, – перед мысленным взором Джона возникла фотография, что он отправил для опознания «преступников», и он почти вздохнул.
– Тогда что? Иден в каком-нибудь парике? – продолжал интересоваться Адам.
– На той фотографии не Иден, – устремив взгляд на океан, сказал Джон, не удержавшись и пустив нежность в звучание ее имени.
– А кто тогда? Не будет ли это еще большим риском? – тревожился Гарвер.
– Я рискую лишь своим здоровьем, которое может пострадать от реакции Иден при виде этой фотографии, – Джон представил себе выражение лица Иден, испытывая весьма противоречивые чувства, главным из которых было желание находиться рядом с ней в этот момент.
– И что же это может быть за реакция? – спросил Адам.
– М-мм… Иден может очень сильно на меня разозлиться, – еще нежнее произнося ее имя, сказал Джон, продолжающий смотреть на океан, явно собирающийся вскоре показать свой строптивый характер.
– Насколько сильно? – насторожился Гарвер.
– Настолько, что может донести свое чувство гнева до встречи со мной, когда бы она ни произошла, чтобы все мне высказать, а, может быть, даже и ударить.
Гарвер спросил с немалым удивлением в голосе:
– Вы собираетесь встретиться с Иден?
– Да, – каждый раз от одного только желания встречи у Джона внутри все ликовало, несмотря на сомнения и тревоги.
– Ну… а Иден знает об этом? – уточнил Адам несколько сковано.
Джон серьезно посмотрел на него, оставив на время океанские волнения, и произнес:
– Я очень уважаю вас, мистер Гарвер, вас и Иден.
Адам удивленно посмотрел на него, и Джон предпочел объяснить:
– Вы, похоже, ни разу не воспользовались беспомощностью Иден, находясь с ней в горах, а Иден не спровоцировала вас… ни на что… Вы удивлены, что я знаю об этом, о том, что вы ее друг? Мне и всем нам повезло, что об этом узнал только я от двоих моих агентов, которые отчитываются лишь передо мной, иначе я был бы сейчас здесь без союзника, ведь вас бы отстранили от должности. Могу я рассчитывать на вас и попросить организовать мне доступ в комнату Иден на десять минут без свидетелей?
– Прямо сейчас? – уточнил Гравер, все еще слегка удивленный ответом Джона и последовавшей за ним просьбой, наверное, тоже.
– Да, думаю, ближайшие полчаса очень подошли бы.
Гарвер кивнул и направился в сторону домов, оставляя Джона наедине с океаном и предштормовыми мыслями и чувствами.
Джон вновь представил, насколько Иден может расстроиться и рассердиться, и вздохнул с сожалением, что его не будет рядом с ней в тот момент, когда ей так захочется обрушить на него свой гнев. Он готов был принять его в любой форме и хоть каким по содержанию, тем более он предчувствовал, что мог бы утешить ее. Он понимал, что Кастилио точно не сможет этого сделать, и то, что сам Джон приложил к этому руку, снова вызвало в нем недовольство своим неблагородным решением. Джон опять подумал, стоило ли выбирать именно эту фотографию, и вновь не нашел более оптимального варианта на тот требующий чрезвычайно быстрых шагов приказ доставить на мексиканскую границу описание и фото беглецов.
Джон представил дорогу Иден и ее бывшего мужа до границы, и его подхватили все переживания, что и не оставляли его все это время, лишь усиливаясь. Как Иден переносит эту поездку? С чем ей приходится бороться? Или в этом нет необходимости? Каково ей на свободе? Чувствует ли она себя хоть немного счастливой благодаря освобождению? Насколько ей трудно сейчас? То, что ей трудно, он не сомневался, как не сомневался и в том, что она справляется с этим, и он с горьким сожалением вынужден был надеяться, что Кастилио если не помогает ей в этом, то хотя бы не мешает. Что, если он решит помочь ей более кардинально, чем бывший муж из чувства долга? Что, если он намерен вернуть Иден? Джон, еще недавно почти уверенный в этом и готовый смириться с кажущимися ему ответными надеждами Иден, сейчас готов был проклинать себя за свою запакованную сдержанность, взорванную отчаянием прощания. Одно он знал точно, не просто знал – чувствовал всем сердцем, душой и всей своей натурой – что в долгие и такие короткие минуты по ту сторону прощания были разделенные на двоих чувства, на которые он не смел не то что надеяться, но и мечтать о них. А получение прощального письма от Иден и вовсе ввергало его в отчаянное желание помчаться за ней, чтобы посмотреть в глаза, которые никогда не лгут, задать вопрос и увидеть во взгляде ответ.
Джон, не отпуская взглядом океан, постарался вернуться в действительность. Итак, если он не ошибся в своих прогнозах насчет Кастилио, тот предсказуемо вдохновиться идеей грифа секретности, вложенном в пакет с документами, и тогда фотографию увидят и Иден, и Кастилио. Джон вновь вздохнул, едва не сожалея, что он будто направляет и меняет их возможные планы и вообще чересчур вмешивается, но в любом случае безопасность Иден была для него безусловным приоритетом в сравнении с тем, какое впечатление он произведет на нее таким своим участием…
Услышав за спиной звук движения, Джон обернулся к Гарверу, который доложил о том, горизонт чист и что в ближайшие пятнадцать минут около комнаты Иден никто не появится. Джон с благодарностью кивнул ему в ответ, добавил, что его не будет на острове до вечера, и направился в сторону домов.
Джон перешагнул порог комнаты Иден и все вокруг залилось солнечным светом, будто не было за окном гудящей пасмурности. Джон плотно закрыл за собой дверь и вдохнул в себя незримое присутствие Иден. Напомнив себе, что его время ограничено, он быстро подошел к шкафу, рывком открыл его и стал выбирать… Проскальзывая пальцами под ткань, чтобы снять очередную вещь с плечиков, Джон все больше попадал в плен ощущения, будто он снимает одежду с плеч Иден… Он на секунду остановился, добравшись до юбки и, в полутон к ней, блузки с разрезанным рукавом, и, не долго думая, отложил их к вещам, которые хотел взять с собой. Вздохнув (который уже раз), он перешел к туалетному столику. Несколько секунд Джону хватило на то, чтобы принять решение – и он одним щедрым движением освободил гладкую поверхность стола от косметической смеси, перелетевшей в прозрачный пакет. В ванной Джон тоже не стал задерживаться, взяв лишь шампунь и гель, которые, как он знал, Иден часто заказывала. Он достал заранее приготовленный объемный пакет и сложил туда приготовленные им вещи, добавив сверху пару туфель.
Осталось то, что пустило сердце в срывающийся ритм танца. Джон вновь подошел к шкафу и потянул на себя одну из боковых дверец, угадав, как оказалось, содержимое полок за ней. Джон смотрел, но не смел поднять руку. Каждую их встречу Иден позволяла смотреть на нее и вдыхать тончайший букет аромата своих волос и кожи. В прощальный вечер Иден позволила ему больше, чем прикоснуться к ней. В ночь молодой луны он позволил себе больше, чем, возможно, могла бы в тот момент разрешить ему Иден. Однако он не мог перешагнуть в тот раз границу лунного света на ней и совершить необратимый шаг, также, как он не мог помыслить сейчас нарушить границу изящного шелка и кружев. Джон закрыл дверцу. Чувствуя, как сердце опережает отсчет оставшихся в его распоряжении секунд, он подхватил большой пакет и вышел из комнаты.
Пройдя в дальний конец коридора, Джон нырнул в одну из кладовок, перешел из нее на синюю дорогу лабиринта, и как можно быстрее добрался до берега, где воспользовался своим катером, чтобы доплыть до материка. Через десять минут он уже ехал по Палос Вердес драйв…
Оставив машину внизу и взяв с собой пакет с вещами, Джон взволновано подумал, что, вероятно, Иден с Кастилио в данный момент подъезжают к мексиканской границе и, легким шагом пересекая границу территории, вытащил ключ, чтобы войти в дом.
© OlGal, 2013
Сообщение отредактировал OlGal: Вторник, 30 апреля 2013, 18:25:20
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
0
Последние сообщения
Понедельник, 29 апреля 2013, 21:33:38
Цитата
Наверх
Ясно. Сочувствую читателям 
Писателям тоже, кстати 
И мне все равно дядя Петя это, пилот Жан, Джон, Роберт или Круз. Конечно даю предпочтение красавчикам, все же приятно смотреть, когда двое красивых людей в паре. 
Для меня это в сериале Иден и Роберт, Иден и Кейт (жаль, что только на уровне флирта), ну и фиковские Иден и Джон (с лицом Бреда Питта. 
Все же это не главное, главное интересы моей любимой героини.
Забавно...
