Никогда не говори никогда

Что, ниокму не интересно?
А между тем, есть у меня хорошие новости: я, наконец, определилась с временными позициями ентого фанфа - происходит сие в середине четвертого сезона!!!
Еще - примерно ясен объем текущего фанфа - в конечном итоге будет около 50 страниц... Мдааа... Это, судя по всему, мой новый рекорд - и по скорости, и собсна по объему...

Глава 7.

Так и не получив ответов на свои вопросы, Кимберли вдруг занервничала. Впервые - за все это время, прочно связанное с Первым Отделом.

Ким сидела в своем офисе, нервно перебирая четки. Она опустошенно смотрела на остывший чай, и пыталась понять, что нужно сделать дальше.

Последние 10 часов она провела в комнате для допросов, всеми силами стараясь развязать язык свей матери. Та молчала, стонала, просила, снова молчала…

Сейчас с Медлин был доктор. Кимберли распорядилась ввести своей матери стимулирующие вещества – чтобы та не теряла сознание. По сути, женщина и так уже в течение нескольких часов была под капельницей – и пока Ким задавала ей вопросы, та получала равномерные дозы стабилизаторов для сердца.

Ким четко знала, что может причинить максимальную боль с минимальным риском для жизни. Она твердо решила не позволить своей матери умереть раньше, чем она, Кимберли, решит, что время настало.

Молодая женщина хотела сломать Медлин, выполнив тем самым задание своего начальства, затем добраться до своего отца и свести счеты с ним. После этого, она точно знала – ее ночные кошмары закончатся.

Между тем, на пленницу не действовали даже самые сильные методы. Она уже получила, по сути, критическую дозу скорпионьего яда, и Ким вынуждена была приказать дать той антидот. Доктор, контролировавший допрос, заявил, что иначе женщина не проживет и часа.

Скрепя сердцем и наступая своей ненависти на горло, Кимберли наблюдала, как женщина, прикованная к металлическому креслу, перестала корчиться от боли – противоядие медленно растекалось по ее венам, и смерть отступала, забирая с собой нестерпимую боль.

Сердцебиение Медлин немного стабилизировалось, и доктор, пожимая плечами, констатировал, что ей нужен отдых. В противном случае, сказал он, любое внешнее воздействие может ее убить.

Ким была в бешенстве. Она ураганом выскочила из комнаты для допросов, ожидая, что доктор последует за ней. Как только дверь за ним закрылась, она заговорила тихим, едва слышным, а от того еще более устрашающим, голосом:

- Сначала ты требуешь, чтобы пытка была прекращена,- она шипела, подобно змее.- Затем, не утруждаясь на осмысление, говоришь, что пленнице нужен… отдых? И она слышит? Зная, что это скоро кончится, и получая очередную дозу боли, как ты думаешь, она сломается? Нет. А знаешь почему? Потому что она будет надеяться.

Доктор выглядел растерянным. Он не мог похвастаться хладнокровием, и каждый раз, входя в комнату для допросов, он мысленно молился, чтобы в один прекрасный день его избавили от такой чести. Сейчас все, что он видел – была совсем необъективная жестокость к их очередной пленнице – пожилой женщине, повисшей на грани жизни и смерти.

- Кимберли, вы нажимаете слишком сильно,- его голос дрожал.- Еще немного, и сердце может не выдержать. Она уже дважды теряла сознание, и в дальнейшем это будет происходить еще чаще.

- Ну, так сделай что-то с этим,- Ким развела руками, символизируя, что метод ее не интересовал – как и обычно – только результат.

- Что?

- Что-то, что заставит ее быть в сознании все время. Если она не будет отключаться, боль будет постоянной, и мы сломаем ее. Быстрее. Тогда все закончиться.

- Я могу подключить ее к капельнице,- доктор неспеша отвернулся и направился к аппарату связи.- Мне нужно содержимое третьего и девятого блоков. Я по-прежнему в центре допросов,- он снова повернулся к Ким.- Препарат будет воздействовать на ее организм, и при любом уровне боли она не сможет отключиться. Но через 20 часов этот стимулятор необратимо истощит ее нервную систему.

- Значит, у нас есть только этих двадцать часов,- подытожила Ким.- Дайте знать, когда можно будет продолжить,- с этими словами она удалилась в свой офис; и сейчас смотрела, как к капельнице Медлин с регулярным стимулятором доктор подключил еще одну емкость.

Через полчаса интерком на столе Кимберли сигнализировал, что ее снова ждали в комнате для допросов. Женщина сделала еще один глоток чая – тот был немыслимо холодным, и казался совершенно горьким – несмотря на весь тот сахар, что был высыпан в чашку. Ким чувствовала усталость. Она не прикасалась к подушке в течение 30 часов, но даже не это раздражало ее больше всего. Причина была в другом.

В голове звучали слова, которые прошептала ее мать, после первых нескольких часов допроса.

«Я выстрелила в тебя, потому что хотела спасти.»

Ким не слушала ее, и не хотела. Но постепенно, глядя на беззащитно бьющуюся женщину в тисках пытки, в голову Кимберли закрадывались сомнения. Она не хотела и не могла признаться себе, что все больше и больше проникалась симпатией к своей биологической матери – та была именно тем, чем так хотела стать молодая женщина – решительной, сильной, сдержанной.

И все больше Ким мучил вопрос, как сложилась бы ее жизнь, если бы ее родители были с ней все эти годы.

Она уже приближалась к центру допросов, когда ее вдруг окликнул профайлер. Ким обернулась на голос.

- Я смотрел,- проговорил мужчина.

- И? – она покачала головой.

- Что бы она тебе ни говорила, это часть ее плана. Она пытается пробить тебя, и, судя по всему, ей это удается.

- С чего это?

- Она говорит о личном, старается…

- Ближе к делу.

- Просто запомни: она никогда не была твоей матерью. Никогда не чувствовала и не могла чувствовать к тебе любви – потому что отдала тебя приемным родителям как только ты родилась,- он выпалил последние слова и спешно скрылся за поворотом коридора.

- Я…- Ким и сама не знала, что хочет сказать. Она молча смотрела ему вслед, собирая последние силы.

Сделав глубокий вдох, она толкнула тяжелые металлические двери и увидела перед собой до боли знакомую картину: темноволосая женщина полусвисала в железном кресле, голова ее покоилась на левом плече, а к обеим рукам тянулись провода капельниц.

- Привет, мам,- Ким улыбнулась, и Медлин едва заметно приподняла голову.- Надеюсь, тебе уже лучше?- не дожидаясь ответа, Кимберли продолжила.- Во время нашей последней встречи ты была… как бы это сказать… неразговорчивой,- она взяла со столика нечто, похожее на лезвие.

После этого Кимберли вплотную приблизилась к сидящей женщине, приподнимая рукав ее пиджака на правой руке. Рука до локтя и выше была покрыта небольшими ранками – укусами скорпионов. Ким приложила палец к одной из ран, и сильно сдавила руку матери – та дернулась, издавая скомканный стон.

- Не тот ответ, на который я надеялась,- Кимберли отпустила руку, но в следующий момент снова наклонилась – на этот раз в ее руке было то самое лезвие. Она медленно поднесла его к руке Медлин.- Я буду рисовать на тебе узоры этой вот игрушкой до тех пор, пока ты не начнешь отвечать на мои вопросы,- она надавила на лезвие, и ярко-красная кровь поползла вниз по бледной коже.

- Не надо.

- Что? Мама, я плохо слышу,- Ким повторила процедуру, и Медлин опять издала нечто, подобное на вопль.- Скажи мне что-то, чего я не знаю,- Ким заставила себя улыбнуться. Профайлер был прав, она теряла самообладание, и ее бросало из стороны в сторону: в один момент она вдруг чувствовала симпатию, а в следующий – в ней просыпался здоровый садизм возмездия.

- Твой отец…- голос старшей женщины оборвался в ее громком дыхании.

- Кто он?

- Отдел.

- Ты издеваешься? – еще одна рана появилась на руке Медлин.

- Шеф Отдела – твой отец!- выдохнула женщина, и Ким почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Если это правда, то…

То наверняка, ее руководство об этом знало. Не могло не знать. У них был исчерпывающий Интел на весь первый отдел, и на его руководителя – Пола Вулфа, в частности.

- Пол Вулф, мой отец? – в ее голосе сквозило недоверие.

В ответ Медлин слабо кивнула, готовясь бороться с очередной волной боли. Но боли не последовало. Ее тюремщица стояла, не двигаясь. Их взгляды встретились. Мозг Медлин не способен был анализировать – она видела на лице стоящей перед ней черноволосой женщины эмоции, и к своему внутреннему ужасу, не могла их прочитать.

- Дальше – легче, правда, мама?- Ким, наконец, обрела контроль над собой, и мило улыбалась, все еще держа лезвие опасно близко к пленнице.

Медлин уронила голову на грудь, все еще не имея возможности «уйти», но ощущая полное истощение.

Но перед этим Ким увидела то, что она расценила как кивок в знак согласия.

Продолжение следует…

Сообщение отредактировал MariaPurt: Четверг, 31 января 2008, 14:40:04

Я никогда не....