Ожившие картинки. - Фанфики по сериалу Ее звали Никита | La Femme Nikita - Fanfictions

Ожившие картинки.

Автор - Лютик.

Скай увидела его на улице случайно, когда вдруг отвлеклась от разглядывания витрины и обернулась в поисках опаздывавшей подруги. Вначале в ее памяти всколыхнулось нечто смутное, потом постепенно всплыли давно затуманившиеся ассоциации. Кто это? Откуда она его знает? Почему ей так знаком этот человек? И внезапно она почувствовала внутренний толчок и поняла, что это тот человек, к которому так часто возвращались ее мысли на протяжении последних пятнадцати лет, тот самый парень, который когда-то возник в ее жизни из ниоткуда, а потом так же исчез из нее навсегда.
– Мишель! – окликнула она его тихонько.
Он не дернулся, не вздрогнул, не повернул голову, а лишь молча прошел мимо нее и повернул за угол. Черное расстегнутое пальто, длинные спутанные волосы, влажные от моросящего дождя, отстраненный взгляд, сосредоточенный на чем-то глубоко спрятанном внутри... А может быть, она обозналась, и на самом деле это был вовсе не Мишель? Ведь не может же человек, пусть даже глубоко задумавшийся, никак не отреагировать на свое имя...
– Мишель! – позвала она его уже громче и бросилась за угол вслед за ним. Удивленная, остановилась – на узкой и длинной улочке, с которой некуда свернуть, совсем никого не было...

* * *

Прошло уже много лет, но Скай помнила те несколько недель, когда она знала этого человека. Она успела выйти замуж и произвести на свет двоих сыновей, у нее были дом и работа, множество друзей. На каникулы они неизменно отправлялись куда-нибудь всей семьей – к морю, в горы или в путешествие по Европе. Но никогда она не забывала своего Мишеля и тот след, который он оставил в ее жизни.
Ей было восемнадцать лет и она училась в Сорбонне. Она была самой обыкновенной, ничем не примечательной девушкой и никогда не ждала от себе большего, чем могла достичь на самом деле. Она неплохо училась, это да, но неплохо учиться недостаточно для того, чтобы быть счастливой. Она была чересчур робкой и неброской, чтобы иметь хоть маломальский авторитет среди сверстников, но она к этому не стремилась. У нее были самые обыкновенные прямые темные волосы, самые обыкновенные карие глаза, самый обыкновенный нос и самые обыкновенные среднестатистические губы. В детстве она казалась себе невидимкой и удивлялась, почему знакомые люди узнают ее и ни с кем другим не путают. С возрастом она нашла ответ на этот вопрос, но нельзя было сказать, что ее мировоззрение сильно преобразилось с тех пор. Наверное, ничего не изменилось бы, если бы не самый банальный, как и все в ее жизни, случай, который свел ее с Мишелем.
Скай знала Мишеля в лицо, как знали его многие. Ходили слухи, что он принимает активное участие в каком-то студенческом движении, выступающем против реформ правительства. Такие личности, как Мишель Самюэль, были популярны во все времена. Он выделялся из толпы, на него хотелось смотреть, его хотелось слушать. Его внешность даже нельзя было назвать яркой, но когда он появлялся в университетском коридоре, на него оборачивались, о нем говорили. Многие девчонки таскали его фото с безумной бунтарской бородой во внутренних карманах курток и исподтишка любовались им, мимоходом извлекая фото из тайника. Скай никогда не задумывалась о нем, как не задумывается нищий, стоящий на паперти, об обеде в королевских хоромах. Она знала о его существовании, но даже не допускала мысли о том, что он хоть раз заметил ее.
А он и не замечал. Никто никогда не видел его с постоянной девушкой, никто не слышал, чтобы она у него была. Да, он появлялся в обществе представительниц противоположного пола, но слухи о его донжуанстве никогда не ходили и слава человека, разбивающего сердца, за Мишелем не закреплялась. Девчонки – сокурсницы Скай, судачили об этом, поэтому она волей-неволей была в курсе. Учеба давалась Мишелю легко, и хоть он опережал Скай на целый курс, об этом она могла судить по отзывам педагогов, которые иногда пускали реплику в его адрес на какой-нибудь из лекций, особенно когда речь заходила об университетских реформах.
"Мишель Самюэль – толковый парень, хоть не в меру горяч", – сказал однажды старенький профессор психологии. – "Если останется на плаву, из него будет толк. Светлая голова, светлая..."
Неизвестно, задумалась ли бы Скай о Мишеле когда-нибудь как-то иначе, если бы судьба не столкнула их однажды в маленьком книжном магазинчике на территории факультета, где можно было приобрести учебники. Скай исследовала полки с социологическими исследованиями, бросив рядом две увесистые тетради, исписанные аккуратным девичьим почерком. Ее целиком и полностью занимало домашнее задание, которое необходимо было сдать завтра, и она знала, что сделает его, чего бы это ей ни стоило, так как не знала человека ответственнее самой себя.
– Простите, мадемуазель... – услышала она за своей спиной тихий мужской голос, – Можно я потесню вас немного?
Скай обернулась и увидела Мишеля Самюэля, пытавшегося обойти ее сзади. Он стоял так близко, что она почувствовала на себе его дыхание, его запах – мужской и свежий. Он смотрел на нее самыми глубокими в мире зелеными глазами очень спокойно, уверенно, немного грустно. За какую-то долю секунды она поняла, что многое в этой жизни потеряла, не обращая на него внимания раньше, не нося его фотографию на уровне груди во внутреннем кармане куртки, не ловя звуки его голоса, не млея от этого бездонного зеленого взгляда. Она поняла, что последние годы для нее прошли в пустую, что жила она напрасно и ничего в своей жизни по сути не видела, что ее учеба, книги, воскресные прогулки по парку – все это ерунда по сравнению с тем, что она пропустила, чего она не знала и не ведала. Все, что она пережила до сих пор – мелочь по сравнению с мгновением, когда она оказалась так близко от этого необыкновенного парня.
– Что-нибудь случилось, мадемуазель? – удивленно спросил Мишель.
– Нет, – она отрицательно покачала головой, с трудом отводя взгляд от его глаз и по привычке утыкаясь этим самым взглядом в носки своих туфель. – Просто меня посетила неожиданная мысль.
– Ваша мысль связана с... м-м-м... – он окинул взглядом стеллаж, перед которым она стояла, – с социологическими исследованиями?
– Да, – охотно солгала Скай. Секунда ее прозрения завершилась и она уже готова была провалиться сквозь пол, лишь бы этот человек с пронзительным взглядом и бунтарской славой оставил ее в покое и не смотрел на нее так внимательно. Она не любила, когда ее рассматривали и изучали, когда малознакомые люди задавали ей вопросы.
– Я буду гордиться тем, что моя неожиданная просьба подвинуться навела вас на важную идею, и все же не могли бы вы слегка прижаться к полке и пропустить меня?
– Конечно, – Скай с готовностью закивала и вжалась в стеллаж так, что ряд книг вдавился к самой стенке, а ее конспекты, не выдержав натиска, упали на пол.
Мишель наконец достиг желаемого участка суши по другую сторону Скай и наклонился, чтобы поднять раскрывшиеся тетради. Скай сделала это одновременно с ним и, как бы ни банально это прозвучало, их руки соприкоснулись. Это был уже второй за последние несколько минут миг прозрения, и Скай стало жарко. Она почувствовала, как предательски покраснели щеки. Мишель поднял тетради и выпрямился, перелистывая одну из них.
– Какое у вас необычное и неожиданное имя – Скай, – отметил он, прочитав ее имя на обложке.
– Мой отец – профессор лингвистики, он увлечен особенностями английского языка...
– Но слово "небо" – не редкое слово для английского.
– Зато это редкое имя.
Скай, не решаясь снова посмотреть на Мишеля, отняла у него свои конспекты и опять отвернулась к полкам. Разговор затянулся, и она больше не могла вынести этот взгляд и свои пылающие щеки. Чего доброго, он подумает, что она – одна из тех, кто прячет его бородатую фотографию в кармане. И Мишель действительно ушел от нее в ту часть магазинчика, куда и направлялся изначально.
С большим трудом Скай разыскала нужную книгу – мысли не желали слушаться и витали там, где нет места для социологии, там, где находился сейчас Мишель Самюэль, о котором она не думала раньше. Он, конечно, и думать о ней забыл, даже о ее странном для француженки имени. Наверное, он даже давно ушел из магазина, а она все еще стояла перед своим стеллажом, прижимая к себе конспекты и теперь еще найденный учебник и не решалась сдвинуться с места, боясь увидеть его опять. Мечтая и боясь увидеть...
Наконец Скай решила, что настал момент, когда Мишель, скорее всего, уже не только покинул магазин, но и вполне мог добраться до своего дома. Она выбралась из своего закоулка, расплатилась за учебник и решительно вышла за дверь. Мишель сидел на перилах крыльца, покачивая ногой. В руках он держал раскрытую книгу, которую увлеченно читал, и даже не обернулся, когда Скай хлопнула дверью. Она смутилась – если бы она могла предположить, что Мишель задержался на крыльце, она ни за что не подняла бы столько шума, а тихонько прошмыгнула бы мимо. Хотя какой в этом смысл, если ему и так нет до нее никакого дела? Тем не менее, Скай постаралась осторожно пройти мимо Мишеля и исчезнуть из его жизни навсегда.
– Очень мило, – вдруг произнес парень, не отрываясь от книги. Скай обернулась и поискала глазами того, к кому он мог обращаться. На углу магазинчика толпились старшекурсники, они явно были увлечены какими-то своими проблемами, которые бурно обсуждали, а метрах в двадцати от них молодая пара гуляла с малышом в коляске. Никто не обращал на говорившего никакого внимания, никто, кроме Скай.
– Вы ко мне обращаетесь? – робко переспросила она.
– Разумеется, – теперь Мишель отнял взгляд от книги и, о тяжкий грех, перевел его на Скай. – Я сказал: как мило, что вы проходите мимо и даже не замечаете своего спасителя.
– Спасителя? – она выдавила из себя подобие улыбки. – От чего вы меня спасли?
– Как же! Вы забыли о своей мысли? А мне интересно, о чем таком вы подумали там, у стеллажа.
– Я нашла нужный мне учебник.
– Правда? И до сих пор стояли с ним в обнимку в магазине? Я справился куда быстрее, хоть и позже начал, и уже устал вас ждать.
– А... – Скай опешила. – А зачем вы меня ждете?
– Не знаю, – он улыбнулся краешком губ и потер ладонью подбородок. – Наверное, мне просто не хочется готовиться к тесту по английскому. Я сижу здесь и вспоминаю о вашем папе-лингвисте. Такие вот сложные у меня ассоциации.
– Мой папа не поможет вам сдать тест.
– Я знаю. Но я подумал, что вы, Скай, наверное, тоже неплохо знаете язык.
– Я тоже не помогу.
– И вы даже не хотели бы пройтись со мной по скверу и пообщаться исключительно по-английски?
– Я... Вы серьезно?
– Вполне.
О, Скай теряла рассудок, когда он вот так смотрел на нее, и было непонятно, о чем он на самом деле думает!
– Я должна сделать домашнее задание... – пробормотала она, опять рассматривая носки туфель. Мишель приподнял ее подбородок, и она вынуждена была опять посмотреть в его глаза.
– По социологии? Я догадался. Если ты поможешь мне, я помогу тебе, – она, конечно, заметила, что он перешел на "ты", но не смогла ничего возразить.
Нечего и говорить о том, что свое домашнее задание по социологии Скай в тот день так и не сделала. Самое страшное – она даже не вспомнила о нем! Это была ее первая учебная задолженность за многие годы учебы в школе и теперь уже в университете. Первая, но, как вскорости оказалось, далеко не последняя...

Скай не понимала, почему вдруг в ее жизни все так резко изменилось. Наверное, ее ангел-хранитель забыл о ней, а когда вдруг вспомнил – схватился за голову от того, что так сильно все запустил, и решил восполнить все пробелы с торицей. Скай была влюблена впервые в своей скучной и монотонной жизни. Впервые она оторвала взгляд от носков своих туфель, впервые осмотрелась по сторонам. Весь мир изменил свои краски на самые неожиданные, солнце засветило ярче, окружающие звуки стали отчетливее, запахи весны ярче, а объяснения преподавателей туманнее.
До сих пор учеба выходила для Скай на передний план, а все остальное в жизни отстранялось на второй план. Теперь же ей было смешно даже думать так. Разве можно сравнивать учебный процесс с долгими разговорами с Мишелем где-нибудь на уютной скамейке в самом отдаленном уголке парка? Прогулки с ним, беседы на любые темы – даже на те, которые раньше были ей не интересны, его улыбка, голос, эти невероятные глаза... Разве может что-нибудь в этом мире быть важнее? Скай просыпалась и засыпала с его именем на губах. О какой социологии могла идти речь, скажите на милость?
Скай не понимала, что Мишель нашел в ней, почему именно на нее обратил он свое внимание. И по прошествии многих лет она так и не смогла найти ответа на этот вопрос. Что могло понравиться лидеру в закомплексованной девушке, всегда смотрящей себе под ноги и даже не решающейся поверить в то, что ее можно заметить?
– Что с тобой происходит, Скай? – спрашивала мать, стараясь заглянуть в ее глаза.
– Ничего не происходит, – отвечала она и отворачивалась.
– Ты совсем не бываешь дома, я не вижу тебя с книгой, по ночам ты ходишь из угла в угол комнаты, я прекрасно слышу твой топот. Что это, Скай? Это весна?
– Это жизнь, мама, – Скай улыбалась ей. – Мне не хочется, чтобы летом все это закончилось!
Мишель снимал крохотную квартирку неподалеку от Сорбонны на двоих с сестренкой. Скай попала к нему домой уже через два дня после их знакомства. Когда он пригласил ее, у нее засосало под ложечкой, ведь она прекрасно знала, зачем парни заманивают девушек к себе домой, и была совсем не уверена, готова ли она к такому быстрому событий. Но зажмурившись и вслушавшись в тихий шелест голоса Мишеля, она поняла, что пойдет к нему, останется пусть даже на всю ночь и никогда об этом не пожалеет.
А дома у Мишеля была чашка горячего чая, горячие вафли, которые сестренка Аннет пекла прямо во время их пребывания на кухне. Так приятно было, обжигаясь и дуя на пальцы, отправлять в рот кусочки хрупких вафель, предварительно обмакивая их в клубничный мармелад. Скай совсем забыла о своих волнениях, вместо них пришла убежденность в том, что человек, который с совсем недавних пор появился с ней рядом, – как раз тот человек, которого она всегда мечтала в глубине души рядом с собой видеть.
Мишель предложил помочь ей с домашним заданием по истории Франции. Они разложили на полу в комнате ее карты, конспекты и учебники и склонились над ними. Скай удивлялась, как Мишель мог знать так много, затрачивая минимум времени на учебу. Он не только много знал, но еще и умел заинтересовать и объяснить все так, что информация откладывалась в памяти на долгие годы. Он водил карандашом по контурной карте, а Скай видела не карандаш, а одетые в броню войска, окружающие Париж, она слышала его голос словно сквозь дымку столетий, прошедших со времен тех баталий.
Она так увлеклась словами и действиями Мишеля, что случайно дотронулась волосами к его лицу. Он замолчал, внимательно посмотрел на покрасневшую вмиг девушку и осторожно прикоснулся губами к ее щеке, потом – к кончику носа, и плавно соскользнул к губам. Его поцелуй был легким, как дуновение ветра, но ощущения были такими, как будто этот ветер Скай куда-то унес.
Спустя много лет Скай помнила тот поцелуй и знала, что ничего подобного больше никогда не переживала. То ли тогда она была слишком юной и невинной, то ли Мишель был столь искусным в поцелуях, то ли в самом деле она была влюблена столь сильно, что воспринимала любое действие Мишеля (особенно поцелуй!) как нечто сверхъестественное, как неземное удовольствие, как верх совершенства.
К счастью или к сожалению, одними лишь поцелуями их отношения не ограничивались. К тому же, они не только проводили время наедине в парке, университетском кафе или на полу в комнате Мишеля. Скай познакомилась с его друзьями – с теми самыми друзьями, о которых говорили ее знакомые девушки, о которых ходили по университету – да что там, по всему Парижу! – слухи и легенды. Мишель никогда не принуждал Скай высказывать свое мнение по поводу их разговоров, но и присутствовать во время них не запрещал. Скай была счастлива от того, что Мишель доверяет ей настолько, что позволяет слушать эти беседы, видеться с его друзьями и хранить их секреты.
– Ты не боишься, что я проболтаюсь? – спросила однажды Скай. – Ведь я все слышу, все прекрасно понимаю.
Мишель одарил ее долгим взглядом, и Скай не могла догадаться, о чем он думал в этот момент. Потом он осторожно взял ее за пальцы и поднес их к губам.
– Многие знают, о чем мы говорим, – ответил он. – Мы ничего не скрываем. Разве раньше ты не слышала о "Кровавом часе"?
– Слышала, конечно, но теперь я знаю о вас изнутри.
– И что это меняет?
– Ты хочешь, чтобы я поддержала ваши идеи, стала одной из вас?
– Нет, – просто сказал он, – я этого совсем не хочу.
– Почему? Чем я не подхожу для этого?
– В тебе нет агрессии, а наши действия достаточно агрессивны.
– Хочешь сказать, что агрессия есть в тебе?
– Наверное. Но не в этом дело. Я – мозговой центр, хранитель идеи, а Рене воплощает мои идеи в жизнь. Не факт, что мне эти воплощения нравятся, что я полностью с ними согласен.
– С чем именно ты не согласен?
– Как раз с этой чрезмерной агрессией. Я – мастер внушения, а не линчевания. Ты понимаешь мою мысль?
– Ты не хочешь причинить кому-то вред?
– Именно так. Ты мне веришь?
– Конечно, – с готовностью откликнулась Скай.
– Не спеши с ответом, – Мишель усмехнулся краешком губ. – Ведь я только что сам признался, что я – мастер внушения.
Скай рассмеялась. Она совсем не хотела думать об агрессии, о Рене и "Кровавом часе", в тот момент ее интересовал только лишь сам Мишель с этой его загадочной полуулыбкой, с тихим голосом, легкими поцелуями и мастерством внушения. Она готова была последовать за ним хоть на край света, пусть даже на демонстрацию вместе с "Кровавым часом".

Скай ловила на себе взгляды сокурсниц, сокурсников и совершенно незнакомых девушек и молодых людей. Она знала, что причина этих взглядов кроется в распространившихся по факультету, да и по всей Сорбонне слухах о том, что Мишель Самюэль встречается с серенькой и неприметной девчонкой. Каждый старался рассмотреть ее повнимательнее и самостоятельно понять, что именно Мишель в ней нашел. Вначале эти взгляды и перешептывания раздражали, но со временем Скай научилась их не замечать. Наоборот, она начала гордиться собой – хоть раз в жизни ей можно позавидовать, хоть когда-нибудь о ней поговорят. Кто знает – может быть, это единственная возможность попасть к кому-нибудь на язык, поперекатываться там пару недель и почувствовать, каково на самом деле быть героиней сплетен и пересудов.
Мишель не реагировал на взгляды абсолютно никак, он к ним привык и раньше. Скай даже не заговаривала с ним на эту тему, так как подозревала, что он попросту не поймет ее волнений: говорят – и пусть говорят, какое кому до этого дело?
Некоторые девушки несколько раз задавали Скай странные вопросы о Мишеле, о "Кровавом часе", о ней самой, но она не считала нужным ответить им хоть словом. Праздное любопытство угнетало ее. Пусть она больше не смотрела в землю во время ходьбы, не была прилежной студенткой и даже не обращала внимания на сплетни, но ведь она оставалась прежней Скай, не любящей распускать язык и свято хранящей доверенные ей тайны.
– Как ты изменилась! – воскликнула однажды девушка из ее группы. – У тебя что-то такое появилось в глазах... Скай, неужели ты... неужели ты участвуешь в этих демонстрациях вместе с Мишелем?
– А если бы это и было так, какое тебе до этого дело? – Скай посмотрела прямо ей в глаза, как это всегда делал Мишель, и ей понравился эффект, произведенный собственным взглядом: девушка смешалась и посмотрела себе под ноги, как это всегда делала сама Скай.
– Ну... знаешь... если бы ты замолвила за меня словечко, наверное, я тоже смогла бы...
– Не смогла бы, раз не можешь добиться желаемого сама.
Скай решительно повернулась к двери и вышла в коридор факультета. Она была довольна собой, так как была уверена, что эта девушка на самом деле мало интересуется деятельностью "Кровавого часа", а всего лишь носит в потайном кармане фото бородатого Мишеля.

Скай не почувствовала приближения беды, когда в подъезде Мишеля наткнулась на спускавшегося вниз Рене Диона. Рене был не таким спокойным и сдержанным, каким бывал обычно, в то день он был взволнованным и, как показалось Скай, сердитым. Он едва не сбил ее с ног, когда она свернула на очередной лестничный пролет.
– А, Скай... – пробормотал он рассеянно, придержав ее за плечо, чтобы она не упала. – Здравствуй. Извини, я спешил.
– Ничего страшного, – поспешила утешить его девушка.
Больше Рене не пожелал с ней общаться и понесся вниз по лестнице, а Скай не очень-то и настаивала – она спешила к Мишелю. Тот открыл ей дверь, и она поняла, что между друзьями произошла размолвка.
– Что случилось? – поинтересовалась она, когда Мишель после задумчивого поцелуя помогал ей снять пальто.
– Ничего.
– Ну да! Я встретила Рене, он выглядел не лучше, чем ты.
– Мы поспорили, вот и все.
– По поводу "Кровавого часа"?
– Да... – Мишель перебросил ее пальто через спинку стула и обернулся. – Послушай, у меня к тебе будет огромная просьба: мне необходимо, чтобы в четверг тебя не было в Париже.
– Что? – не поняла Скай. – Это почему же?
– Так надо.
– Кому надо?
– Мне.
– Если ты мне не расскажешь, что происходит, я весь четверг буду ходить следом за тобой, как хвостик за щенком.
Мишель жестом пригласил ее в кухню. Из комнаты доносилось постукивание чего-то металлического – похоже, Аннет занималась глажкой. Скай уселась за кухонный стол и молча ждала, пока Мишель нальет ей чаю, с наслаждением взяла у него горячую чашку и испытывающе посмотрела на него, не желая отступать. Мишель сел напротив нее и нехотя сказал:
– Будет демонстрация. Мне не нужно, чтобы ты там была.
– Я там буду.
– Скай!
– Не кричи на меня.
– Я сказал тебе о демонстрации не для того, чтобы ты пошла туда мне назло. Это будет нехорошая демонстрация. Ты понимаешь, о чем я?
– Не совсем мирная? – тихо спросила Скай.
– Вот именно.
Мишель помолчал и несколько минут молча пил обжигающий чай. Скай тоже молчала. Мишелю грозила реальная опасность, раз он начал разговор с того, что она должна уехать. Разумеется, никуда уезжать она не собиралась, но и придумать, как ему помочь, тоже не могла. В памяти мелькали картинки из программ новостей различных лет, где присутствовали полицейские с дубинками, слезоточивый газ, испуганные лица людей с кровавыми струйками. Не допустить завтрашней демонстрации она не в силах, это решает не она. Не пустить туда Мишеля? Но как? Уговорить? Привязать его к батарее?
– Мишель, – окликнула она его, – я уеду из города только при одном условии.
Он молчал и смотрел на нее.
– Уеду в том случае, если ты будешь со мной.
Он продолжал смотреть и молчать.
– Ну почему ты молчишь?!
– Ты шутишь? Как я могу оставить все и уехать? Это мои идеи, это моя цель, моя работа. Ты считаешь, что я могу отступить, подставить под удар своих друзей и остаться чистым и спокойным?
– Но ты хотел решить все мирным путем.
– Рене считает, что иначе такие проблемы не решаются.
– А ты не смог ему возразить?
– Не уверен, что он не прав.
– Я видела, в каком виде он выскочил отсюда. Ты спорил с ним, значит не соглашался.
– Но он меня переспорил.
– Я не верю в это. Ты не мог просто так сдаться.
– Скай, о чем ты сейчас говоришь? Я не борюсь с Рене, он мой лучший друг, мы занимаемся одним и тем же делом, оба в него верим. Я кое в чем с ним не согласен, но у нас разные взгляды на некоторые вещи, с этим ничего не поделаешь – все люди разные.
– Но если вы занимаетесь одним делом, то должны приходить к какому-то общему знаменателю.
– Вот мы и пришли. Мы говорили не об этом. Я просил тебя уехать.
– Я помню. Но я сказала, что уеду только вместе с тобой.
– Начнем разговор с самого начала?
Скай не знала, как предотвратить то, что должно случиться завтра. Теперь уже она чувствовала опасность всем своим существом, все ее ощущения и мысли были направлены на завтрашний день, она буквально видела перед собой весь ужас, который должен был случиться завтра, но не знала, что она может с этим поделать. Как возможно остановить голыми руками огромный разогнавшийся паровоз? Паровоз набрал скорость и чем-то его поездка должна завтра закончиться. Процесс необратим. Но, может быть, ей удастся остановить Мишеля – одно из несущих звеньев, одну из опор? Как? Как это сделать?!
– Я люблю тебя! – в сердцах воскликнула она. Пусть он задумается над тем, что может сделать для любящей его девушки, которая и ему, она это видела, не безразлична. Мишель замолчал. По одному лишь его взгляду нельзя было догадаться, о чем он думает, как отреагировал на ее неожиданное признание. Скай даже не ждала, что он на него ответит, ей это не было нужно. Она хотела лишь одного – не пустить его на демонстрацию.
Она вскочила со стула и, схватив Мишеля за плечи, изо вех сил прижалась губами к его губам. Теперь ее уже не волновали проблемы девичьей чести, как это было перед первым ее визитом в этот дом, ей было уже все равно, что с ней будет дальше. Она сказала Мишелю то, что думала, но в ближайшем будущем не собиралась высказывать ему. Ничего не поделаешь – жизнь непредсказуема, и спланировать все события и даже собственные поступки невозможно, часто приходится принимать решения спонтанно, вопреки собственным установкам и жизненным канонам. Скай надеялась лишь на то, что Мишель не оттолкнет ее, не заставит раскаиваться за этот необдуманный поступок до конца ее дней. Но он был всего лишь мужчиной и, естественно, даже не думал отталкивать ее. Напротив, после секундного удивленного колебания он ответил на ее горячий поцелуй и, обхватив ее тщедушное тело сильными руками, удобно устроил у себя на коленях. Теперь путь к отступлению был отрезан и у Скай.

Скай не знала, куда исчезла Аннет, ведь она явственно слышала стук утюга по подставке, когда вошла в квартиру. Девочка не попала в ее поле зрения ни единого раза, более того – когда утром Скай проснулась на диване Мишеля, Аннет все еще отсутствовала. Скай повернулась к Мишелю, чтобы спросить его, где могла провести всю ночь тринадцатилетняя девочка, но к своему ужасу обнаружила, что его место рядом с ней пусто. Она резко, до хруста в шейных позвонках, повернула голову к стоявшему на столе будильнику, он показывал семь часов утра. Скай завернулась в простыню и стремглав выскочила на кухню, где, конечно же, никого не было. На кухонном столе в плетенке, прикрытой льняной салфеткой, лежала горка круассанов. Когда Мишель успел купить их в такую рань?
С размаху упав на кухонный стул, Скай осознала, что никакие ее самопожертвования не помогли и Мишель все равно отправился туда, где должен был быть. Он был идеалистом, чересчур преданным своим идеям, бунтарем, лидером. Такие люди не отступают от поставленной цели только по причине чьего-то признания в любви, они идут до конца, напролом и даже пробивают лбом стену, если это необходимо. Молчаливое упрямство, стремление отстаивать свои убеждения и быть в этом первым, добиваться своего, настаивать именно на своей точке зрения – в этом был весь Мишель, и Скай следовало с этим смириться.
Перед ее мысленным взором опять пронеслись страшные картинки, и она испуганно вскочила со стула. Нужно было бежать. Куда? А где может быть демонстрация? Конечно, все уже началось, никто не ждал, пока Скай, укутавшись в свое счастье, наконец-то выспится. Наспех одевшись и, на ходу отплевываясь от зубной пасты, она выбежала из дома и устремилась в центр, где, по ее мнению, должен был находиться Мишель.
Он действительно был там. Она поняла это, когда, спотыкаясь на лестнице, выскочила из метро. На площади было целое море людей, которые толпились, куда-то двигались, что-то беспрерывно выкрикивали. Скай, рискуя быть растоптанной, устремилась в толпу демонстрантов. Она хотела занять такое место, с которого смогла бы получить наилучший обзор. Естественно, ловить Мишеля за рукав и тащить его домой, как дошколенка, она не рискнула бы, но ей просто необходимо было увидеть его и убедиться в том, что с ним все в порядке. Она пробиралась сквозь толпу, подныривая под чьи-то поднятые вверх руки, путаясь в транспарантах, получая локтями тычки в бок и наступая кому-то на ноги. Ей нечем было дышать, грудь все время была сжата, а глаза широко распахнуты. Она инстинктивно прикрывала уши руками, чтобы не оглохнуть от все нараставшего шума.
Толпа вздрогнула и начала перемещаться в новом направлении. Скай почувствовала, что ей катастрофически не хватает кислорода. Она изо всех сил пыталась вдохнуть воздух, но у нее ничего не получалось – ее стиснули со всех сторон и понесли за собой. Сильный мужской голос над ее головой грянул песню, которую подхватили со всех сторон. Скай еще сильнее прижала ладони к ушам, земля стала уходить из-под ног. Изо всех сил она рванулась, стремясь вырваться из плена, схватить глоток воздуха, не попасть под ноги толпы. Рванулась – и вдруг оказалась на воле, у фонарного столба, рядом с низенькой металлической оградкой, через которую вмиг перескочила, даже не чувствуя, как рвется капрон тонких колготок.
Колонна демонстрантов двигалась мимо нее, и Скай рисковала оказаться далеко позади, но ей необходимо было увидеть Мишеля. Она двинулась за колонной вдоль своей оградки, спотыкаясь о комья влажной земли на газоне, по которому она шла. Она хотела обогнать колонну, так как была уверена, что Мишель – в первых ее рядах. Пересекая клумбу по диагонали, Скай кинулась наперерез колонне по короткому пути. Она уже видела края передних транспарантов и каменный постамент, на который могла бы влезть, чтобы рассмотреть в толпе Мишеля, как вдруг услышала слева от себя взрыв, а позади – еще один. Колонна продолжала двигаться вперед, несмотря ни на что, только вот песня умолкла.
Дрожащими от страха руками Скай уцепилась за край постамента и вскарабкалась на большую бетонную тумбу. Щурясь слегка близорукими глазами, она стала высматривать в толпе знакомое лицо. Звать не было смысла – шум толпы заглушал все посторонние звуки, она это знала, так как только что сама из этой толпы выбралась. Рядом с постаментом удобно закрепились двое журналистов из теленовостей, направляя в самые шумные места микрофоны и камеры. Скай не обращала на них внимания, ей до них не было абсолютно никакого дела.
До звездочек перед глазами всматривалась она в движущееся людское скопление, и в какой-то миг ей даже показалось, что она видит спутавшиеся каштановые волосы Мишеля, она даже дернулась, чтобы спрыгнуть с постамента и пробиться к нему сквозь толпу, но в этот момент раздались звуки выстрелов и на площади появились полицейские. Их было много, и они появлялись из всех переулков и подворотен. Демонстранты кинулись врассыпную. Скай спрыгнула-таки со своей тумбы и бросилась в самую гущу событий. На нее наталкивались люди, она даже больно получила по голове брошенным кем-то впопыхах транспарантом.
– Мишель! – закричала она наконец. – Мишель!!
Но никто ее не слышал, каждый бежал в своем направлении, лавируя между полицейскими, пустившими в ход дубинки.
– Мишель! Мишель!..
Вдруг кто-то схватил ее за плечи и с силой потащил в обратном направлении. Вначале Скай попробовала отбиваться, но потом догадалась посмотреть на того, кто так неожиданно и нагло пленил ее. Это был Мишель. Он был взволнован и ничего не говорил, просто тащил Скай за собой подальше от полицейских и неуправляемой толпы.
– Мишель, я нашла тебя! – счастливо воскликнула девушка.
– Это я тебя нашел, – сквозь зубы пробормотал он. – Я же просил тебя по крайней мере сидеть дома сегодня. Спасибо, что послушалась.
– Мы уходим?
– Да.
– Куда?
– Отсюда. Помогай мне немножко, перебирай ногами. Мне тяжело тебя тащить.
– Где Рене?
– Рене уже в безопасности.
– А ты?
– А я тащу тебя. Когда увидел, как ты бежишь в толпу и кричишь, как оглашенная, сердце остановилось.
– Пойдем к Рене, я хочу, чтобы ты тоже был в безопасности.
– Сейчас попробуем пробиться...
Внезапно он замолчал и медленно стал падать на землю. Скай обернулась и увидела за спиной полицейского в каске, который ударил Мишеля по голове и несколько секунд ждал, пока тот, потеряв сознание, упадет. Скай попробовала удержать Мишеля на ногах, но полицейский грубо оттолкнул ее в сторону, и она упала на колени в истоптанную сотнями ног грязную жижу, при этом с силой двумя руками схватив Мишеля за предплечье, чтобы никто не смог его у нее вырвать. Но полицейский был более сильным и ловким – он оторвал Скай от Мишеля и, надев наручники на не сопротивлявшиеся руки парня, схватил его обмякшее тело и потащил за собой. Скай ринулась следом и, не совсем понимая, что делает, потянула полицейского за рукав куртки. Тот обернулся и, как ей показалось, удивленно на нее посмотрел.
– Отпустите его! – взмолилась Скай.
– Если вы сейчас же не отпустите меня, мадам, я и вас заберу с собой. – Он вынул откуда-то смятую листовку с изображением бородатого Мишеля. – Человек, которого вы так защищаете, зачинщик этого безобразия. Я должен арестовать его.
– Отпустите! Он не устраивал взрывов, он не виноват! Каждый человек имеет право на то, чтобы отстаивать свои взгляды.
Вместо того, чтобы ответить что-либо, полицейский ударил Скай кулаком в грудь. Перед глазами ее встала черная завеса и она окончательно рухнула на землю, как подкошенная. Последнее, что она видела перед тем, как провалиться в пустоту, был очередной падающий на нее сверху порванный транспарант.

Скай сидела рядом с Рене Дионом на скамейке в университетском сквере и изо всех сил старалась не отводить взгляда от своих лакированных черных туфелек на невысоком каблучке. Она знала, что стоит только посмотреть в другую сторону, как на глаза опять навернутся слезы. Ей хотелось быть сильной, но она не могла. Глаза были на мокром месте уже несколько недель и плач становился хроническим.
– Перестань, Скай, – уговаривал ее Рене, – не вини себя. Ты не виновата.
– Если бы я послушалась его и не пришла на площадь, я сейчас сидела бы здесь не с тобой, а с ним, – губы ее предательски задрожали.
– Нельзя поставить тебе в вину то, что ты опасалась за него и хотела быть рядом. Это присуще всем влюбленным женщинам, это инстинкт. В конце концов, я виноват куда больше, чем ты, ведь я успел сбежать, а он – нет.
– Рене, – Скай внимательно посмотрела на него, стараясь не упустить ни одной его полуэмоции, прочитать в глазах любую, даже самую потайную мысль, – ты веришь в то, что Мишель мог покончить с собой?
– Не знаю. Я никогда не был в той ситуации, в которой оказался он. Выбор между пожизненным заключением и самоубийством не самый легкий, согласись. Наверное, он принял выбор в пользу последнего. К сожалению...
– Такие сильные люди, как Мишель, не сводят счеты с жизнью по собственной прихоти.
– Повторяю: мы не были на его месте и не можем судить объективно.
– Я не хочу верить в это.
– Тебе больше нравится идея о том, что его убили?
– Мне не нравится ни одна идея, связанная с его смертью. Мы не видели его тела, нам выдали только урну с прахом. Кто знает, какие следы насилия они скрыли от нас таким образом.
– Ты фантазерка, Скай. Зачем им было убивать его?
– Не знаю...
В горле ее стоял плотный ком все еще не выплаканных слез. Когда она узнала о смерти Мишеля в тюрьме, она не плакала, только чувствовала пожар, сжигавший ее тело и душу изнутри. На похоронах она не проронила ни слезинки. Когда Рене и Аннет привезли из тюрьмы урну с прахом, она даже не поверила что там находится все, что осталось от Мишеля Самюэля. Во время траурной церемонии глаза ее оставались абсолютно сухими, а пламя внутри иссушало ее, жгло и не давало дышать. Она провожала из этого мира человека, который так много значил для нее, который открыл ей глаза, заставил поверить в себя и познать самое прекрасное на свете чувство. А плакать она не могла... Но уже вечером после похорон плотину прорвало и слезы больше не останавливались. Скай несколько дней пролежала ничком на кровати, не слыша ничьих слов и уговоров.
Только спустя несколько недель она дала наконец согласие на встречу с Рене. Они сидели рядом на парковой скамейке – два человека, чувствующие за собой неизгладимую вину за смерть близкого. Рене взял Скай за руку и посмотрел ей в глаза.
– Давай договоримся: ты будешь жить дальше. Я знаю, что это будет так. Рано или поздно ты успокоишься, все текущие событися останутся для тебя страшным сном. Мы с Мишелем, в общем-то, о тебе никогда не говорили, но я уверен, что он относился к тебе как-то по-особенному бережно, и ему не хотелось бы, чтобы ты истязала себя. Пообещай мне, что ты постараешься взять себя в руки ради Мишеля. Обещаешь?
– Обещаю постараться, – Скай даже попробовала улыбнуться. – Спасибо тебе, Рене.
Он молча кивнул, встал со скамейки и ушел вглубь сквера. Больше Скай никогда его не видела, но всегда помнила данное ему обещание. Она взяла себя в руки, прошла через страшное испытание, можно сказать, даже начала новую жизнь. Мишель навсегда остался в ее сердце, хоть она знала его всего несколько чудесных недель...

* * *

Майкл стоял в подьезде старого дома, прислонившись к стене. Он слышал, как Скай звала его, слышал стук ее каблучков по булыжной мостовой, слышал, как она остановилась буквально у двери подъезда, тяжело дыша. Через несколько секунд ее шаги удалились в обратном направлении и все стихло.
Майкл прикрыл глаза и вздохнул. Он никак не ожидал встретиться со Скай и уж тем более не ожидал, что она узнает его. Конечно, теперь она подумает, что обозналась, что прошлое случайно проникло в ее реальность вместе с воспоминаниями. Как могла она вспомнить и узнать его через пятнадцать лет?! Они были знакомы так недолго... Но, в конце концов, он тоже узнал ее.
Скай была его роком. Она появилась в его жизни именно тогда, когда должна была появиться: слишком поздно для того, чтобы оставить неизгладимый след и слишком вовремя для того, чтобы оказаться рядом в тот день, который перечеркнул всю его жизнь. Его рок...
Он винит Никиту в том, что она ворошит свое прошлое и день, когда человек со шрамом обрек ее на Отдел, так зачем же он сам делает то же самое? В чем виновата Скай? В том, что была влюблена в него? Так она не первая и не последняя. Скай стала всего лишь чертой – границей между двумя его жизнями, и он благодарен ей за то, что она пронесла воспонимание о нем через многие годы.
Майкл вышел из подъезда и, подавив желание вернуться и заглянуть за угол, за которым скрылась Скай, пошел вниз по улице прямо в парижскую осень.