Happiness, очень надеюсь, что продолжение будет))) Пока вот, наконец-то разобралась с елкой.
Рождество. Часть VII (заключительная) - Ну, и кто все это сделал? - голос, которым София задала вопрос, не предвещал ничего хорошего для собравшихся в холле участников рождественского шоу.
Мейсону вдруг очень захотелось, чтобы Ченнинг признался, что это он уронил елку. Врать Софии было делом сложным, часто практически безнадежным. Уж лучше бы зашел отец. Он всегда верил первому слову и никогда не разбирался, кто прав, кто виноват. София же обычно учиняла расследование, в результате которого выявлялся виновный, но влетало всем.
София стояла и выжидательно молчала. Ей тоже очень хотелось, чтобы Ченнинг сказал правду, но по испуганному лицу сына она видела, что этого не произойдет.
- София, - начал Мейсон, - понимаешь, я хотел закрепить на елке верхушку...
- Продолжай, мне очень интересно.
- Я стоял на стуле... на табуретке... Вот тут...
- Мейсон, почему собака бесится в манеже Теда?
- Ой, сейчас достану, - Мейсон, обрадованный передышкой, сдал младшего брата матери, а сам вытащил из манежа Половичка. Но Половичок категорически был не согласен с пребыванием на руках и начал грызть хозяина за рукав, и рычать, и всячески демонстрировать желание освободиться. Повертев собаку в разные стороны в попытках удержать, Мейсон был вынужден опустить ее на пол, чтобы продолжить свою покаянную речь.
- Ну, я тебя внимательнейшим образом слушаю, - терпение Софии, казалось было безгранично.
- Так вот... Я потянулся... Елка-то высокая... вот я и потянулся... - слова тянулись, время тянулось... Неожиданно в атриуме стало жарко, особенно ушам, которые от этой жары начали тихо светиться.
- Мейсон, ты не мог бы рассказывать побыстрее?
- В общем, София, это я ее уронил! - последние слова Мейсона потонули в грохоте и звоне.
Половичок, получивший долгожданную свободу, решил распорядиться ею по-своему. Щетка, уже покусанная им, его не интересовала. А вот шнур от гирлянды, так похожий на змею, притаившуюся на полу, готовую в любой момент напасть на горячо любимого нового хозяина... Змея была отловлена и нещадно покусана, после чего Половичок решил оттащить ее к ногам хозяина в надежде на похвалу и скромное вознаграждение...
- Мейсон! - заорал СиСи, спускавшийся в этот момент с лестницы.
- Половичок! - Мейсон в отчаянии закусил губу.
- Это не я! Это точно не я! - прошептал Ченнинг, глядя на мать.
*******************************
- Мейсон? - в комнату заглянула Иден.
Брат лежал на кровати лицом к стене.
- Мейсон! - Иден подошла к нему и тронула за плечо, - Мейсон, папа сказал, что ты можешь спуститься. Он прощает тебя.
- Передай папе, что я делаю уроки. И мне без разницы, что он меня прощает. Все равно я не виноват!
- Вот иди и передай ему это сам. Тем более, что ты не делаешь уроки. Я не буду ему ... врать... сегодня больше.
- Ну, значит я сейчас сяду делать эти уроки! Что бы тебе не пришлось опять... врать ему, - мальчик, не глядя на сестру, нехотя опустил ноги с кровати, но вместо того что бы встать, сполз на пол и сел уперев локти в колени и зажав руками голову. Из-под кровати вылез заспанный Половичок. Удивившись, увидев хозяина в такой радостной близости, он проворно залез Мейсону на живот и свернулся клубком, решив там продолжить прерванный сон. Весь его внешний вид говорил: "Хозяин, да не горюй ты. Монстра мы победили, змею я загрыз. Завтра разберемся с этим крикливым великаном и весь мир будет у наших ног, хозяин!" Пес глубоко вздохнул и с чистой совестью прикрыл глаза.
Иден постояла молча рядом с братом, искренне не понимая, что такого сложного в том, что бы взять и спуститься вниз, и поужинать, и веселиться вместе со всеми, и играть в фанты и города. А потом, когда на елке зажгут свечи, подпевать маме с папой "When A Child Is Born". Иден пожала плечами:
- Я скажу папе, что ты не хочешь... есть... Ладно?
- Говори, что хочешь своему папе, а от меня отстаньте, - Мейсон ссадил щенка на пол, медленно поднялся и побрел к столу. Достал из ящика первый первую попавшуюся книгу... "Французский язык"... - Извини, Иден. Я правда буду делать уроки.
Иден снова пожала плечами и решительно вышла из комнаты.
Мейсон раскрыл учебник на странице заложенной закладкой и нашел обведенное карандашом задание на каникулы. "Составьте подробный рассказ о своей семье и доме, в котором вы живете"...
- Что за наказание! - Мейсон в сердцах оттолкнул от себя книгу, откинулся на спинку стула, свесив руки вниз, и уставился в потолок. Половичок тихонько подошел к стулу, сел рядышком и ничего не понимая в этой жизни, робко лизнул хозяйскую руку.
****************************
- Мейсон? - София легко стукнула два раза в приоткрытую дверь, - Можно к тебе?
В ответ ей красноречиво молчала спина пасынка, склонившегося над письменным столом.
- Иден передала тебе слова отца? - София зашла без приглашения. Дожидаясь ответа от решившего вредничать Мейсона, можно было состариться у порога его комнаты, это она знала по опыту.
- Ты не хочешь со мной разговаривать?
- Да, Иден передала мне слова отца, - ответил Мейсон, не поднимая головы и продолжая что-то писать.
- И ты сказал, что не голоден?
- Да. И что я делаю уроки.
- Ну, в то что ты не голоден, Мейсон, я еще могу поверить. С большим трудом, но могу. Но то, что эти твои уроки необходимо делать в Рождественскую ночь... - София взяла второй стул и, поставив его с боку от стола, села. Мельком глянула на учебник, - О, фанцузский язык!
Мейсон быстро закрыл локтем раскрытую тетрадь. Потом, сообразив, что выглядит глупо, извиняющимся тоном произнес:
- Сочинение... Задали на каникулы... Я не уверен, что сумею его быстро написать, вот и решил не откладывать.
- Ммммм, мой любимый французский язык, - София мечтательно улыбнулась, - Я рассказывала тебе, что в школе у меня по этому предмету было всегда "отлично"? Я была лучшей ученицей в классе!
- Сто раз, София, - Мейсон не смог не улыбнуться в ответ, - Даже, наверно, больше, чем сто раз.
- Ничего, потерпишь еще разок. Хочешь, я почитаю тебе с выражением Шарля Перро? "Красную Шапочку", например? Жила-была одна девочка...
- Нет! - Мейсон, не удержавшись, прыснул от смеха.
- Тогда давай вместе быстро напишем тебе сочинение? Какая тема?
- Моя семья и мой дом, - Мейсон посерьезнел и отвел глаза, - Спасибо, но я сам.
- Да... Тема очень... своевременная... Мейсон, - София задумалась, подбирая слова, - Мне кажется, что тебе не следует, что-то писать или говорить, повинуясь сиюминутному настроению. Все мы иногда ссоримся и бываем не объективны друг к другу, но...
- София, - Мейсон удивленно посмотрел на мачеху, - Ты думаешь, я напишу в школьном сочинении, о том, как отец наказал меня в Рождество, за то что моя собака уронила елку!?
- Вообще-то, елка падала сегодня дважды...
- Это не имеет значения. Ты же не думаешь, что я напишу: меня наказали за то, что мы с моей собакой по очереди уронили елку в Рождество?
- Ну, не знаю. Мейсон, когда ты уходил в свою комнату, мне показалось, что ты был очень зол.
- Нет, София, ты можешь не беспокоиться. Это же не сочинение: "Как я провел Рождество." Тем более, что мы все равно помиримся с отцом. Но, я хочу тебя спросить о другом... Можно?
- О чем?
- Понимаешь... Это сочинение... Оно же о моей семье...
София внутренне напряглась. Мейсон уже давно не поднимал вопроса о своей матери. Но это же не значит, что мальчик не думает об этом. Похоже, сейчас ее ждет несколько неприятных моментов. Что ж, вызывая кого-то на откровение, будь готов сам ответить откровенно. София внимательно глядела на мальчика.
- Я просто сомневаюсь, - Мейсон, взял в руки учебник и положил его на тетрадь перед собой, - как мне написать... Ну, ты понимаешь. Фраза "я живу с папой, братьями и сестрами и Софией" звучит странно. То есть мне придется объяснять, кто такая София и почему она живет с нами, - мальчик мямлил и никак не решался сказать, по-видимому, главное.
- Мейсон, ты меня пугаешь...
- Почему? Я просто хотел спросить... Можно мне написать, что я живу с папой и... мамой... ну, и так далее? ... Я подумал, что ведь если ты мама моим братьям и сестрам, то значит и мне почти мама... Ну... почти... И я могу... если ты не против?
- Мейсон! - у Софии навернулись слезы, - Мейсон, какой же ты еще глупенький. Конечно можно! - она наклонилась к мальчику и прижала его голову к своей, - Ты можешь не только написать это... Знаешь... Мне было бы очень приятно, если бы ты, хоть иногда и называл меня мамой вслух. Пусть не каждый день... Хотя бы на ушко. Как ты смотришь на это?
Мейсон, сообразив о чем она говорит, заулыбался ей в ответ и кивнул головой.
- Это самый лучший мой подарок на Рождество! - она провела рукой по его волосам, потом не удержалась и чмокнула в макушку, как она поступала обыкновенно с Ченнингом и с младшими детьми. Мейсон замер в растерянности, принимая эти неожиданные проявления материнской ласки и не зная, как на них правильно отреагировать. Карие глаза его предательски заблестели, а на лице появилось совсем детское беспомощное выражение. Но София, заметив его реакцию, легко перехватила инициативу разговора в свои руки (уж чему-чему, а общению с собой ее этот мальчик научил за столько лет!)
- Мейсон, я хочу, что бы ты знал - я люблю тебя! Как любого из своих родных детей. Для меня ты такой же сын, как Ченнинг и Тед. И я хочу, что бы ты об этом всегда помнил. Слышишь?
- Да... - Мейсон сделал глубокий вздох, - Мам... - он кашлянул и произнес уже увереннее, - Да, мама.
- Вот и отлично, сынок! И мне бы хотелось, что бы ты все-таки спустился к столу. Отец чувствует себя виноватым, но он никогда не признается в этом, ты же знаешь его характер. Он очень переживает, ведь ссориться на Рождество это ужасно. Пойдем.
Мейсон шмыгнул носом и кивнул, опустив голову, словно пытался разглядеть, хорошо ли пришиты пуговицы на рубашке.
- Вот и прекрасно! Давай, заканчивай быстренько со своими уроками и спускайся. Мы тебя ждем!
Когда София ушла, Мейсон, улыбаясь собственным мыслям, убрал с тетради учебник. В тетрадке неровным мальчишеским почерком было написано: J'habite dans une belle petite ville au bord du Pacifique. Dans notre grande famille unie il y a un père, une mère, trois frères et deux sœurs.
*********************************
Укладываясь спать, Мейсон вдруг услышал какое-то шебуршение у двери и слабенький стук. Верный Половичок, уже пристроившийся на ночь в ногах на кровати, подпрыгнул и вопросительно посмотрел на хозяина: "Громко лаять, или притворимся, что нас нет дома?"
- Умная собака! - Мейсон подхватил его на руки, включил ночник у кровати, и зажав от греха подальше псу пасть, подошел к двери. Мейсон отключил в комнате верхний свет и потянул на себя ручку. За дверью стоял Ченнинг.
- Заходи, - Мейсон впустил брата.
- Мейсон, - Ченнинг стоял переминаясь босыми ногами. Правую руку он держал за спиной, левой - усиленно тер нос. Видно было, что он опять плакал, но причиной братских слез Мейсон решил не интересоваться.
- Да ладно тебе, Ченнинг, забудь про эту елку, - старшему самому было неловко.
- Нет, - брат отчаяно замотал головой, - Не то... Я... хотел...
Почему-то Ченнинг напомнил Мейсону самого себя в сегодняшнем разговоре с Софией и ему стало смешно. Стараясь оставаться серьезным, он положил брату руку на плечо:
- Давай, выкладывай, что там у тебя за тайна.
- Вот, - Ченнинг облегченно вздохнул и вытащил из-за спины руку. На его ладошке лежал какой-то смятый клубок из белой ткани, ниток, и, похоже, перьев, - Это тебе, Мейсон! С Рождеством!
- Ч-ч-что ... это? - Мейсон опешил, ему сначала показалось, что это птичка, но потом он понял, что ошибся.
- Это ангелок! У меня их два! - глаза Ченнинга заблестели в полумраке комнаты и мальчик быстро зашептал, - Я их вчера в школе сделал, на уроке конструирования. Одного я хотел папе подарить. Только я передумал! Мейсон, можно я его тебе подарю? Он удачу будет приносить, наверно. А второго я маме подарил. Ей понравилось.
- С-с-спасибо, Чен! - Мейсон принял из рук младшего брата подарок. Улыбающийся ангелок, казалось подмигивал ему одник глазом, - Мне тоже... очень он нравится.
- С Рождеством, Мейсон! - повторил Ченнинг. Он уже не тер нос и выглядел довольным.
- С Рождеством, Ченнинг! - откликнулся Мейсон, - Постой! У меня тоже есть для тебя подарок. Я хотел его отдать утром, но отдам сейчас.
- А что там? - мальчик едва не выпрыгнул из пижамы.
- То, что ты давно хотел, но я никак не мог с этим расстаться, - хмыкнул Мейсон, открыл шкаф, встав на цыпочки, достал с верхней полки плоскую коробку и протянул ее дрожащему от нетерпения брату.
- Пираты! - даже не открывая коробки, догадался Ченнинг и прижал к груди сокровище.
- Они самые. Владей! - Мейсону было приятно, что своим подарком он осчастливил брата если не на неделю вперед, то уж на пару дней точно. Сам он уже давно в этот альбом не заглядывал, а вот то, что Ченнинг лазает тайком в его комнату, что бы хоть одним глазком взглянуть на пиратские бригантины и шхуны, совершенно ему не нравилось. Поэтому, решив своим подарком сразу две проблемы, Мейсон чувствовал себя так, словно это ему вручили вожделенный приз.
Неожиданно распахнулась дверь в спальню СиСи и Софии и на пороге возник отец в халате. Оба дарителя были застигнуты в расплох.
- Я конечно понимаю, что сегодня Рождество! Но совесть-то тоже иметь надо! Вы собираетесь сегодня спать? Мейсон, быстро гаси свет! Ченнинг, марш в свою комнату!
- Счастливого Роджества, папа! - неожиданно выпалил Ченнинг.
Мейсону деваться было некуда и он подтвердил:
- Да, счастливого Роджества, папа!
СиСи, собиравшийся было продолжить свою гневную тираду, так и остановился с открытым ртом. Ему ничего не оставалось, как согласиться:
- Счастливого Рождества, мальчики! И все равно, быстро спать!
Кажется, с ёлкой всё.
Сообщение отредактировал Сэммис: Вторник, 06 декабря 2011, 17:19:46
0
Последние сообщения
Сэммис (Воскресенье, 19 декабря 2010, 16:22:29) писал:
Даже в дописанные фанф перекочует, скорее всего, нескоро. Так что пусть всплывает всё, что за кадром, а потом когда-нибудь систематизируешь хронологически 
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
Пятница, 19 августа 2011, 17:22:51
Наверх
Особенно понравилась в этой главе София. 
