Кошачий камень. Тема для продолжений.

Ну вот, еще кусочек!
Не забываем про отзывы!

***
Крис стоял посреди огромного зала, забитого людьми, как бочка сельдью, — не продохнешь. Крис видел тысячи устремленных на него глаз. Глазах читалось разное: восторг, изумление, ошарашенность, неверие и недоверие, усталое равнодушие, смирение — радостное и горькое, злость, обреченность, жгучий или же вялый интерес. Ох, какое разное читалось в глазах людей, все прошлые сутки вываливавшихся в несчастный две тысячи четвертый год из не менее несчастного тридцатого. А тех, которые обреченные, тех бы сразу отсеять...
Лица, обращенные к Крису, теперь не были привычно землистыми и больными от недоедания, переутомления, тяжелой окопно-барачной жизни. Людей подлатали, поддержали, подпитали энергией теперь уже валящиеся от усталости нынешние Светоносцы. Кого-то исцелили от ран, кому-то просто немножко помогли не свалиться в болезнь и немощь. Кого-то накормили, — впервые за долгие годы досыта, - и дали выспаться.
Теперь перед Крисом сидели в целом здоровые люди, бойцы, способные идти на войну хоть сию же минуту. А что у них творится в головах, так это бессмысленно даже пробовать разбираться — любой психиатр окажется в своей же психиатричке пациентом. Так вот, перед Крисом сидели и жадно ожидали от него слов две тысячи триста пятьдесят бойцов Сопротивления, людей, которых Крис вынужден будет в который раз отправить на смерть.
- Здравствуйте! - сказал Крис. Голос, многократно усиленный динамиками, покатился до самых дальних стен зала. - Прежде всего — я рад вас видеть. Всех. Кого-то я знаю и помню в лицо, кто-то знаком мне только по отчетам, только пофамильно. Вы все меня знаете. Ну, я надеюсь, - побежали по залу сдержанные смешки, - И вот мы с вами встретились, сидим здесь, в этом теплом чистом зале, — это хорошо, это означает, что мы все пока еще живы. Мы в две тысячи четвертом — и это, по меньшей мере, странно и необычно. Это означает, что сейчас еще многие из нас еще даже не появились на свет, но вот — сидим, - люди заулыбались. Даже те, в чьих глазах Крис видел напряжение и страх. - В две тысячи четвертом произошла катастрофа. Те, с км мы воевали, тоже здесь, угрожают жизням наших родителей, бабушек, дедушек... И это — плохо. Очень плохо. Если они победят здесь, то нас с вами не останется там. Они просто вычеркнут нас из реальности. И вы знаете, я в последнее время думаю, что жизнь, какая бы она ни была паршивая, всё же лучше смерти. Даже не смерти — несуществования, полного отсутствия. Ведь у нас с вами только последние годы были паршивыми, мы теряли близких, мы страдали, мы терпели лишения. Но мы жили. Ведь у нас было детство, мы ходили в школу, мы радовались и видели над собой чистое небо. Долгое время. Мы это небо помнили и помним. А потом случилось то, что случилось, но ведь мы не смирились и поднялись на борьбу, теперь уже ради чистого неба над головами наших будущих детей. Мы жили и мы боролись. А теперь у нас хотят забрать даже то немногое, что у нас было — нас самих. Что будем делать, ребята?
Зал загомонил. Негромко, смущенно. Белоснежные, идеальные стены подавляли людей, привыкших к грубым грязным доскам бараков.
- Так и?
Гомон поднялся выше.
- Пока вы думаете, я вам еще кое-что скажу. Это раньше, в тридцатом году, мы боролись за право отстроить руины заново и достойно оплакать погибших, а потом жить дальше. Разумеется, и это – уже немало, и все мы знаем цену. Здесь, в две тысячи четвертом, не только наши враги могут нас, но и мы можем их — вычеркнуть из будущего навсегда. Если только захотим, не будет ничего этого: не случится Переворота, не сгорят города, не погибнут наши родные. Исчезнут шрамы с наших тел и с нашей земли. В тридцатом году на карте стояло наше будущее, в две тысячи четвертом на карту поставлены наше настоящее заодно с нашим прошлым. Мы можем разом вычеркнуть из истории весь тот ужас.
Лица перед Крисом менялись — бледнели, краснели, разгорались азартом.
- Но! Я не буду скрывать! То, что я вам предлагаю, так же опасно, как и любой экс, любая акция. Вы можете погибнуть! Вас могут ранить и ваша боль будет вполне настоящей, из ваших жил потечет настоящая кровь. Мы солдаты, но мы из плоти и крови. Однако впервые я могу пообещать вам: ваша смерть здесь гарантирует вас счастливую жизнь там. Это раньше мы боролись за остатки жизней, а сейчас каждый из вас волен переписать свою судьбу заново. Это последний рывок перед финишем, а финиш уже близко, только руку протяни! Здесь вся мощь Верхнего Круга, усилия всех Светлых мира к нашим услугам, только потребуйте! Здесь мы можем — нет, должны, обязаны, обречены! - победить!
И тут зал взорвался. Люди вскакивали с мест, что-то говорили и выкрикивали, хлопали друг друга по плечам. Люди ожили и заново поверили. И, черт возьми, как им это было важно — поверить заново! Только сейчас, глядя на возбужденных и взбудораженных партизан, Крис сообразил, насколько безнадежной была обстановка в Сопротивлении в последние полгода, насколько все устали верить и боролись уже по инерции, потому, что когда-то давно решили бороться, а сейчас уже просто не могли жить иначе – отрезали все пути к отступлению. Да и не знали, как это — иначе.
- Ну что? Решили? - спросил Крис в микрофон. - Идем дальше? Последний рывок?
- Да! - ответил зал. - Да-да-даааа!Мы идем за тобой, командир!
Сквозь ослабевший ментальный щит потекли к Крису ручейки восторженной веры, и он сейчас не сумел бы ответить, хорошо это или плохо, и не зря ли он внушает всем этим людям готовность бороться дальше. Но это... бодрило!
- Ну, с этим решили, - улыбнулся Крис. Люди улыбались в ответ. - Только вот еще что. Я никого не держу и не принуждаю. Каждый из вас уже навоевал столько, что никаким нынешним ветеранам и не снилось. Любой из вас волен сказать «хватит, я больше не могу». Я пойму. Я обещаю, что вас обеспечат всем необходимым для жизни, что любого из вас защитят. Вам постараются помочь. Поэтому, если вы чувствуете, что этот бой — не ваш, вы можете встать и уйти. Никто не посмеет вас осудить. Слышите? Я не прощу себе, если погибнет кто-то, кто не хотел участвовать в этой борьбе. Пожалуйста, только решайтесь сейчас. Еще раз говорю — никто из сидящих здесь не осудит... ну же!
Люди посерьезнели. Сделалось очень тихо. Крис ждал. Люди сидели. Потом в дальнем ряду поднялся человек. Девушка. Встала, уткнувшись взглядом в пол, сказала:
- Я остаюсь на берегу. Я...
И прижала ладонь к большому животу.
Крис кивнул:
- Это правильно. Мы вправе рисковать своими жизнями, но не жизнями своих детей. Никто из нас не сумел бы принять такую жертву.
Девушка кивнула, так же смущаясь, выскользнула в дверной проем под улыбки и ободрения оставшихся. Поднялись еще две девушки — у этих признаки беременности только намечались. И был еще один парень, с нервным тиком и настолько заикающийся, что тут уж понятно — лучше до оружия беднягу не допускать. Крис, кстати, его вспомнил. Этого освободили из Казематов. Это тот, который раньше считал себя собакой.
Остальные сидели как сидели.
- Отлично. Но если кто-то еще передумает...В общем, так. Я тут набросал небольшой план... Место найдется всем. Мне нужны зельевары, пирокинетики, техники, пси-эмы, телепортисты, лекари. Вы привыкли работать в группах и мы будем работать так, как вы привыкли. Я хочу, чтобы сейчас мы разбились по номерам баз. Потом мы проведем перекличку и я начну объяснять, что от нас требуется...
Крис знал, что вынужден в который раз отправить этих людей на смерть. Но теперь он знал, что смерти не будут напрасными. Что победа — будет.
***
Уайет сидел на полу. Грязном холодном полу, подтянув колени и уткнувшись в них лицом. Крепко зажмурившись. Зажав руками уши.
Слезы всё равно просачивались, текли по щекам. Уай всё равно слышал.
Крис смеялся. Хохотал. Громко. Зубодробильно. Жутко так.
Потому что Крис был мертвый, а всё равно хохотал, сотрясая в хохоте свое мертвое тело.
Камера шесть на восемь, ледяной пол, грязь, страх.
И хохочущий Крис.
***
Пайпер Холливел улыбалась. Щеки у нее были мокрые, но она всё равно улыбалась, положив руку на изрядно увеличившийся за последний месяц живот. А что вы хотели, восьмой месяц пошёл. У Криса уже появились реснички… Он плавает во влажной мягкой темноте и ни о чем не волнуется. По крайней мере, Пайпер надеялась, что не волнуется. Ведь Пайпер же спокойна, спокойна… спокойна! И малышу тоже хорошо. Маленькому Крису хорошо.
- Ну что ты, милая, - бормотала Фиби. - Всё будет хорошо. Всё уладится.... когда-нибудь.
- Когда-нибудь... Да....Уладится... Но, Господи, как же я устала ждать! Как я устала...
- Дорогая, ну потерпи. Сколько ты уже терпела. А теперь всё решится. На настоящее и на будущее.
- Неужели ты не боишься? Совсем-совсем?
За окном стоял тихий, сонный осенний вечер. Серенькое небо уже темнело, по нему кругами ходили голубиные тени. Дождь моросил, но легонько и будто бы даже стесняясь. За окном, в отличие от души старшей ведьмы, было тихо и покойно. В душе Пайпер металась отчаянная буря. Выла раненым зверем.
- Боюсь, милая. Все боятся. Только я еще и верю. Нахожу в себе силы. Выпей молока и ложись. Тебе нужно больше отдыхать.
- Да-да... Но с ними всё будет в порядке, как ты думаешь?
- Милая... Я верю. Верь и ты.
Пайпер чувствовала себя уязвимой, слабой, словно бы разом лишенной кожи, полностью открытой миру. А мир - Пайпер давно уже знала, но теперь испугалась по-настоящему, - был страшен. Она подумала, что так чувствуют себя жены, проводившие на войну мужей и сыновей. Да она и была сейчас такой женой. Лео с Крисом ушли, сказав ждать и верить. И не вмешиваться. И не рисковать собой. Просто сидеть взаперти. И нечем помочь, и не у кого спросить новости.
- Спасибо. Что бы я без тебя делала…
- Уж нашла бы … Давай, ложись. Я согрею тебе молока.
Пайпер послушно кивнула. Походкой усталой утки поплелась к себе. Проходя мимо детской, услыхала, как Пейдж чисто и негромко поет вместо колыбельной:

...Поле тихо порастет быльем.
Месяц молча заглянет в окно.
Мягко-мягко, словно лапой кот,
Смерть дотронется чьего-то лба...

Господи, нашла, что петь. Опять подхватила от любимых рокеров. Сказать ей? Ладно, пусть...
Пайпер легла в постель, долго вертелась, пытаясь найти удобное положение и чувствуя, что как-то очень быстро отвыкла от пустой холодной постели. Фиби принесла молоко, щедро сдобренное медом и маковым соком. Проваливаясь в сон, Пайпер, думала, что она, слава Богу, пока еще жена и мать солдат. Только бы не стать вдовой...

Сообщение отредактировал Агни: Четверг, 24 ноября 2011, 17:06:46

Ну-с. Вот и продка... Единственный выходной, блин.

***
- А вы думаете, я совсем тупая? Вы меня за идиотку держите?! Вы мою компетентность под сомнение ставите?! Вы думаете, если я женщина, так… Да вы… Вы наглец! – женщина задохнулась возмущением и умолкла, глядя на Пита полными ярости глазами. Красивыми такими, отметил Пит, карими и ясными глазами. И вообще женщина такая… интересная. Красивая. Уверенная в себе и в собственной неотразимости. Слегка стервозная. Давненько Пит не видал таких женщин. Женщин, у которых свежая, чистая, даже на расстоянии кажущаяся мягкой и шелковистой кожа, которые красятся умело и неброско, которые носят дорогую строгую одежду и по выходным, кажется, посещают тренажерные залы. Такой женщины, какую Пит видел перед собой, у него давно не было даже в мечтах. Лигистские женщины были другими. Оно были серые, усталые, естественные той неприятной естественностью, которая убивает всякое влечение. Они глядели тускло и безнадежно. Их поцелуи оставляли на губах привкус обреченности. К тому же они все были почти что сестрами Питу и секс с ними отдавал инцестом.
- Я всего лишь указал вам на тот факт, что предложенный вами метод в полевых условиях не осуществим, - дипломатично ответил Пит. – Только и всего. Поверьте, последние три года моей жизни научили меня не делать выводов о профессиональных качествах людей только по половому признаку. Вы знаете, я встречал отличных женщин-боевиков и посредственных врачей-мужчин. Так вот, на мой взгляд, ко второй категории вы не относитесь ни по половому признаку, ни по профессиональным качествам. Просто вам не приходилось работать в поле. Только и всего.
Женщин сдулась. Кивнула. Потом улыбнулась.
- Ох. Я вся на нервах. Мы тут неделю не спим, - почти извиняющимся тоном сказала. Это она попробовала бы годами не спать...– Да-да, очевидно, вам видней. Так как, говорите, вы останавливали кровотечение после укуса «песчанки»?
- Мы смешивали борщевку и горечавку три к четырем, настаивали на меду неделю, потом закупоривали и выдерживали еще месяц. Потом смачиваем бинты и туго бинтуем. Естественно, это всё просто нужно иметь настой рукой, потому что он неплохо помогает и при кровотечениях вообще.
- Очень оригинально... Очень. Я бы до такого не додумалась. А кто автор рецепта?
- Я, - скромно потупился Пит. Красотка-эскулап поглядела на него с интересом... Эх, если бы не опять война! Ну почему, как только этакая дива подворачивается под руку, нужно в очередной раз идти на войну? В конце концов, Пит уже не молод. И у него уже очень давно не было...
В очередной раз истину о том, что нет в жизни счастья, даже мимолетного, даже случайного, подтвердил Крис. Он влетел в кабинет и с порога заорал:
- Пит! Пит, нашёлся Энди! Живой и здоровый! Час назад «прибыл»!
- Черт! - с чувством воскликнул медик. - Ты уверен, что тут будет лучше, чем там? Как бы то ни было, можно считать, группа в сборе?
- Ага. - Крис изволил заметить, что медик не один. - О. Здравствуйте, госпожа Мелисса! Прошу прощения...
- Не стоит извинений. Мы уже заканчивали. По всей видимости, сейчас я займусь предложенными мистером Барретом зельями, а после пойду искать темпористов, чтобы попросить их состарить наши составы на месяцок.... А после, если не возражаете, я еще раз загляну за советом... Питер...
Женщина царственно кивнула и целеустремлённым шагом покинула комнату.
- Ого! - восхитился Крис, убедившись, что дверь закрылась за ней плотно. - А ты её крепко заинтересовал, ты в курсе? Как мужчина, я имею ввиду. Ты ей что, серенаду тут пел?
- Да нет. Пару рецептов ей подкинул. А еще мы с ней слегка повздорили. Заинтересовал, говоришь? Кто их, женщин, разберет? Потемки сплошные, десять настроений за минуту… - с деланным равнодушием проворчал Пит, и иллюзии не питая, что Крис небрежному тону поверит. Эмпат хренов. И всё-таки: нет в жизни счастья! Даже дамочка в кои-то веки изволила проявить интерес! А ведь раньше такие дамочки и носа в сторону Пита не казали... - Так какие новости?
Крис посерьезнел.
- Разные. В общей сложности, серьезно пострадали пять городов. Три у нас, один в ЮАРе, один в Китае. Не так страшно, как мы боялись. Очевидно, Темных сюда забросило примерно столько же, сколько и наших. То есть порядка трех тысяч. Не так много, учитывая, что около двух сотен успели обезвредить еще по прибытии. Плохо то, что народ продолжает прибывать. Тут аналитики составили график. Говорят, процесс сходит на нет, но до окончательного завершения такими темпами человек пятьсот ждать еще придется. И еще одно — мы не понимаем механизмов, по которым они друг дружку находят и собираются все вместе.
- Что городами? - Пит посерьезнел тоже, волевым усилием выкидывая дамочку из головы.
- Направили в каждый по разведывательному отряду. Со спутника всё выглядит скверно. Что именно там происходит, непонятно. Сначала, по всей видимости, они просто жгли дома. Сейчас затихло. Никаких признаков активной агрессии. Однако молчат все телефоны, не работает почему-то связь. Помнишь, в последние месяцы у нас тоже не было никакой связи? Очень похоже.
- Какой у нас план?
- Ищем Гидеона. Он заварил эту кашу и пока его не отыщем, всё так и будет. Верхние запрягли около сотни телепатов. Еще два десятка занимаются политикой. У Старейшин в этом времени есть свои люди в правительствах, можешь себе представить?! Все телепаты, все пси, все боевики в их распоряжении, вся техника! Свои люди везде! И эти ослы умудрились прос... проворонить Уая!
- Представляю. И побольше тебя, потому что я к Перевороту уже пятнадцать лет в этой системе варился, как в дерьме, а ты еще только в школе задницу отсиживал. Так что с городами? Как к этому отнеслись телевизионщики? Как борются с паникой?
- Телевизионщиков заткнули. Затыкать — на это Верхние мастаки, сам знаешь. Скормили им фальшивку про внезапную сейсмическую активность, состряпали приличное количество фото и видео. Пока ничего. Хотя надолго этого не хватит. Районы оцепили, всех любопытных отлавливают. Хуже всего с родственниками. Этих так просто не развернешь, и я их прекрасно понимаю. Так что там приходиться попотеть. Но, слушай, нас это не касается. Ребят я сейчас раскидываю по фронтам, они ударят по сигналу. Зельевары как раз готовят необходимое. Это будет одновременный штурм. Мы не знаем, где именно прячется Гидеон. Наше дело — добраться до него и спасти Уайета.
- … И погладить по головке! Слушай, я не понимаю, почему ты так доверяешь братцу. Я не понимаю, причем здесь этот Старейшина. Он, конечно, подлец, но против Их Избранности он просто слизняк. Почему бы им не спеться? Я не понимаю, что ты задумал. Я много чего не понимаю. Но это ладно, тебе видней. Просто я хочу, чтобы ты знал: если я доберусь до твоего брата первым, я ему глотку порву. Нет, молчи! Хоть что говори, я его готов придушить своими руками. Ты много чего видел, но через мои руки прошло столько народу, что тебе и не снилось. Так что у меня к нему свой счет.
- Ладно. Значит, мне придется постараться, чтобы ты не добрался первым. А теперь послушай, какую программу я заготовил для нас...
***
Мыш сунул узкое лицо в щель между домами, быстро и опасливо оглядел проулок. Проулок, по видимости, был пуст, но больше Мыш пустоте не доверял. Он собственными глазами видел, как в таком вот пустом проулке клыкастая тварь из ниоткуда съела Крыську. Мыш удрал, а у Крыськи ноги слабые были. Мышь бы не стал удирать, если бы знал, что у Крыськи ноги плохие. Может быть, тварь удалось бы отогнать. А может быть и нет. И Крыська бы всё равно умерла. А с ней и Мыш.
Мыш непроизвольно всхлипнул и тут же зажал рот ладонью. Он потом вернулся, нашёл Крыську. Только она уже мертвая была, лежала там же, и вся белая, и синяя даже, как-будто у ней всю кровь высосали. Точно — высосали: на шее у ней Мыш нашёл укус такой, ну чисто вампирий из «зомбешки», которые крутят по телеку. Так что теперь Мыш боялся. Сильно.
Нет, в переулке было пусто, зато там торчала мусорка от кафешки, а в ней точно должна быть жрачка. А Мыш не жрамши уже третий день, и желудок и него уже в узелок завязывался. Он еще минуты три пооглядывался, на всякий пожарный неумело обмахнул себя крестным знамением — когда-то давно его научила мать, но он с той поры уже отвык. И нырнул в проулок. По спине со страху градом катил пот.
В мусорке жратва нашлась: объедки гамбургеров, обмякшая картошка фри в бумажных пакетах. А вот с водой напряженка. Кока-колу они просто выливают, а в фонтане воды нет. Высох фонтан.
Давясь и вздрагивая всем телом, Мыш принялся запихивать в себя ошметки бургеров, а картошку тут же пересыпать в один мешок. Еду нужно брать всю, потому что неизвестно, что будет завтра. Вчера, например, жгли город. Такие же твари, которые съели Крыську. Сегодня с утра что-то творилось на площади. Но Мыш после Крыськи туда не пошёл, он теперь был ученый. Он пошёл на помойку. И сейчас уже жадно ел, а желудок бесился, страдал оттого, что рот такой маленький и нельзя запихнуть в него всё и сразу.
Мышь жевал, рассовывая по карманам объедки, и опять не заметил, когда...
- Эй, парень!
Обернулся, холодея.
Мужик появился из ниоткуда — совсем как та тварь. На руке у мужика сидел шарик огня.
- Эй, парень! Ты там чего? - спросил мужик и попер на Мыша. Мыш попятился, лопатками чувствуя стену.
- Дяденька… а дяденька! Вы меня… вы меня только не убивайте! Хотите, себе жратву забирайте! Только меня не трогайте! А… дяденька…
- Эй, малыш, ты чего? - мужик остановился. – А, ты этого испугался?
Помахал рукой с этим своим шариком огненным.
- А…
- Не бойся. Я бы убрал, но темень тут, хоть глаза выколи. Не буду я тебя убивать. Я вообще безобидный. Давай, не трясись!
- Дяденька… А вы чего?
- Я – ничего. А вот чего у вас в городе творится-то? Можешь мне рассказать?
- Дяденька, а вы откудова? Вы что, с дуба рухнули?
- Ну… почти, - ответил мужик и улыбнулся. Тут Мыш разглядел, что это не мужик, а молодой парень, и что у него веселые светлые глаза, и что в них нет ничего угрожающего. И что вообще, парню, пожалуй, можно бы доверять…
- Малыш, мне нужна твоя помощь. Поможешь?
- Ааа… чего? Делать-то чего? – парень, конечно, внушал доверие, но Мыш всё равно много чего понял уже в жизни. И что почем – тоже. Ничего бесплатно не бывает…
- Да ничего такого. Просто я неместный и не в курсе, что у вас тут творится. Расскажешь? И еще хорошо бы, если бы ты мне показал какую-нибудь темную дорожку до ратуши. Ты ведь знаешь?
- Ээ…
- Я вижу, ты голодный. Не годится всякую дрянь из мусорки есть, ты знаешь? Давай договоримся так: сейчас мы найдем какой-нибудь спокойный уголок, поедим нормально, поговорим, потом быстро сходим до ратуши, а потом я переправлю тебя в безопасное место. Ведь тебе не нравится здесь? Вижу, что не нравится… Страшно здесь… Да?
- Да, - сказал Мыш. Всхлипнул. А потом вдруг, внезапно и как-то легко разревелся, словно малолетка. Будто в первый день на улице. – А они убили Крыськуууууу! И много кого убилииии! Они…
- Ну, не плачь. Всё будет хорошо. Больше никого не убьют. Если ты мне сейчас всё покажешь, то будет совсем хорошо…
Парню можно было верить. На самом деле – можно было. Мыш почувствовал, что наконец-то в безопасности. А своему чутью Мыш научился доверять.

Сообщение отредактировал Агни: Четверг, 24 ноября 2011, 17:10:39

Ну вот...


Сутки назад.

Питер Баррет разомкнул ладони — послушно посыпались искры. Сомкнул — зачахли и испарились. Снова разомкнул. И сомкнул. Искры гасли, не успевая коснуться земли, и тут же, прямо в воздухе, возникали снова. Питу процесс очень нравился.
- Хорош баловаться! Не трать зря батарейку! - одернул Энди. Сам он, чертыхаясь, ковырял какую-то штуковину размером с грецкий орех довольно неуклюжего вида крючком. Штуковина сердито посвистывала и пофыркивала, норовя выскользнуть из пальцев техника и спрыгнуть со стола.
- Батарейку можно еще одну взять, а вот побаловаться мне, может быть, в этой жизни уже не придется. Вам хорошо, вы от природы такое умеете… - проворчал медик, но развлечение прекратил. - Так что за секретность? Ты что-нибудь знаешь насчет того, что Крис задумал?
- Ноль. Абсолютный. Минус двести семьдесят три градуса по Цельсию, ноль по Кельвину и пятьсот двадцать три — по Фаренгейту, - пожал плечами Энди. Штуковина взвизгнула торжествующе и улетела на пол. И там, по всей видимости, умерла, потому что умолкла и развалилась на четыре части. Энди резво скакнул за ней, но, разумеется, сделать ничего не успел. Горестно осел на пол. - Черт! Полдня работы! Или... Надо же, ничего еще, живая. Славно.
- Мда, вот и Эл не знает. - Питу на штуку по большому счету было плевать. Как и на огорчения и радости Энди. - А уж ей бы он рассказал. Не нравится мне всё это...
- Расслабься. Здесь же, считай, молочные реки с кисельными берегами, по которым бродят первозданной наивности овечки, - ухмыльнулся Энди. Натолкнулся на изумленный взгляд и поспешил пояснить. - Я имею ввиду, что здесь нету никого, кто мог бы что-то там Крису сделать серьезное. Тут же дикость и отсталость. А еще тут куча Старейшин. Прикроют.
- Ну-ну.
Уж кого-кого, а Пита жизнь отучила от привычки недооценивать врага. Это как в той притче про дикую розу, которую вытоптал какой-то тупой охотник, а потом умудрился о ее же шипастые ветви зацепиться, удирая от вепря. И ну закономерно помер от его клыков. Так что не следует ссориться даже с банановой шкуркой — поскользнешься, костей не соберешь.
- Да ладно, Пит, всему свое время. Не парься, он расскажет, когда надо будет. А пока подай мне вооон те кусачки и пинцет, а сам прижми пальцем вот этот проводок. Ага?
***
- Крис, я терпеть не могу, когда ты начинаешь юлить.
Шелест простыни. Сердитый шлепок.
- А я обожаю, когда ты вот так вот «не можешь терпеть». Ты такая смешная становишься... Эээ... не сердись.
Вздох. Томление. Жарко до дрожи. Бегают по комнате тени — над ночничком вертится ширмочка с фигурками летящих голубей.
- Я не сержусь. Я боюсь тебя потерять в тысячный раз! Нет, не так! Это я раньше боялась тебя потерять. Сейчас я боюсь проснуться в своей чистой уютной постели в Уледо, встать, одеться и пойти в университет. И не помнить тебя. И не знать, что мы когда-то были вместе! Хотя нет, это еще не так... я боюсь проснуться в какой-нибудь дыре и увидеть пожары и демонов, и рушащиеся города. И тебя, умирающего. И даже не знать, кто умирает и что у нас могло бы быть. Я боюсь, что мы исправили будущее. Но не настолько, чтобы не было Переворота. Только настолько, чтобы нам не встретиться..
Тени бегают зловеще. Тени согласны с рыжей, мягкой, воздушной...Крис согласен с тенями. Он сделает. Он всё сделает. Господи, если бы кто-нибудь знал, какой ценой сделает. Ценой нежно, рыжей, восхитительной... Ведь она не училась в Школе магии. Никогда. Она никогда не бывала в Европе или в США, во Фриско. В той нормальной, тихой и уютной жизни двадцать второго года не было никаких шансов встретиться ученику Школы Крису Холливелу и студентке какого-то там Уледского технологического колледжа Эллин Беатрис Браун. А значит, этого шанса уже и не будет. Зато мир будет спасен...
Шорохи, стоны.
- Я... знаю...
- Свет! Как же нам жить-то?!
- У нас еще целый час. Потом я уйду... А потом, наверно, вернусь и у нас уже не будет свободного времени. До самого конца...
- Куда уйдешь? Это опасно?! Крис, да скажи же!
- Не опасно. Просто я хочу сделать это тихо.
- Юлишь...
- Сердишься.
- Нет. Боюсь.
- У нас есть целый час. И, ты знаешь, я разработал отличный план, как нам этот час провести! - продолжает хмуриться. - Нет, серьезно. Эл, у нас только один час! Последний. Наедине. Давай... будем счастливы?
Долгий-долгий-долгий поцелуй... Не хватает дыхания.

Двадцать два часа назад.

Крис в блеклой, стремительно выцветающей подстать обстановке куртке и защитного цвета штанах сидел за столом и перебирал имеющийся арсенал. Арсенал не впечатлял. Вот пара задохлых «жуков» с полупроизвольной системой разрыва, вот склянки с «взрывающимся» дымом, вот сон-трава… негусто. «Даже «цветков», и тех нет. Потому что изобретатель «цветков» уже родился. Но пока еще лежит в пеленках и грызет соски…
- Мда. Плохо, очень плохо. Таким СБ-шника не возьмешь. Это всё равно, что на ежа с голой задницей переть. Даже минус их прибамбасы, которые они оставили дома.
Сурово-сердитый Старейшина от Отдела безопасности раздраженно сдвинул брови:
- И что делать? Я вам что, из воздуха ваших «прибамбасов» наделаю? Можем, конечно, простяцкое оружие организовать...
- Ну, почему же — из воздуха? Да и простяцкое оружие — толку-то? Нет, я не про это. Маловато времени, но бывало и меньше. Короче, так. Мои ребята по-быстрому соорудят необходимое, только выдадите им по спискам всё, что попросят. На изготовление «цветков» уйдет часов пять-шесть. Кстати, важный момент: запрещено копировать их рецептуру и вообще, списки ингредиентов, которые они вам выдадут, сразу по использовании уничтожить. Подобная информация в нынешнем времени... сами понимаете.
- Да. Понимаем. У нас тут только самые надежные люди отобраны, - так же раздраженно бросил Старейшина. Похоже, он только и умеет разговаривать с раздражением. И это... раздражает.
- Вроде Гидеона?
- Наша вина. Сколько еще каяться?
- Я бы вам пару картинок из своих воспоминаний показал, - очень ласково сказал Крис. - Или, может быть, вам пообщаться с Эдвином. Он, знаете, полгода провел в пыточной, и сейчас еще иногда думает, что он собака. Но не буду — времени нет. Так вот, у нас с вами перед ним долг. И каяться мы будем, пока не вернем ему нормальную человеческую жизнь. Вы меня поняли?
«Мальчишка!» - явственно читалось на лице Старейшины.
- Понял, - неохотно кивнул он.
- Значит, ребятам я уже сказал, они как раз составляют списки. Как закончат, всё им выдадите. План действий можно будет окончательно рисовать только после возвращения групп разведки. Выдам планы в последний момент. И чтобы ваша хваленая стратегическая группа даже не пробовала что-то там менять! Если я и буду что-то обсуждать, то только со знающими людьми, - полюбовался гневно багровеющим лицом вояки от Светоносцев. Даааа... Если бы не строгий наказ Хирна «слушать этого парня, и без всякого там!», то растерли бы сейчас Криса Холливела в порошок. Или бы в бараний рог свернули. Довольный, перешел к следующему пункту. - Теперь меня волнует такой вопрос: что говорят аналитики? Как нынешние события повлияют на реальность?
Старейшина пожал плечами:
- А это уже не по моей части. Я в этом не разбираюсь. Это вы у них сами спрашивайте. Так я пошёл?
- Да-да, не смею задерживать.
Вояка удалился строевым одеревенелым шагом человека, оскорбленного до глубины души, но ничего — совсем ничего! - не имеющего противопоставить обидчику. Это если бы он знал, как всего какой-то час назад Крис распинался перед целой оравой самоуверенных, непогрешимо-правильных, мудрых и древних Светоносцев... до чего же противно!... всё-таки убедил эту ораву в правильности своих решений, заставил наконец считаться с собой... Что ж, может быть, тогда бы этому Старейшине стало чуть полегче на душе. Но он не знал.
Аналитик пришёл через двадцать минут, когда Крис как раз примеривался к серебряному кинжалу, соображая, с какой руки тот удобней метать. Это был человек спокойный, седоватый у висков, располагающий к себе и чем-то Крису приглянувшийся еще с порога и накрепко.
- Я так полагаю, молодой человек, вам нужен ответ на самый главный вопрос: что произойдет с этим временем и с будущим, если у вас всё получится? Так? - сразу начал аналитик. Упал на стул, свалил на стол стопку бумажек.
- Так, - согласился Крис. Человек нравился ему всё больше и больше. Каждая минута на счету, и человек это понимает.
- Что ж... Да, меня зовут Людвигом. А вас — Кристофером. Будем считать, познакомились... Так, вот смотрите, это графики прогнозируемых событий. Мнения разделились, поэтому излагаю вам три основные точки зрения. Вот, глядите, первая: с достижением вашей цели пространственно-временной континуум прорвет капсулу, в которой находится сейчас, и наконец пойдет дальше. Всё, что здесь творится, из реальности сотрется, хотя некоторые личности из истории исчезнут тоже. Это если примитивно. По моему мнению, эта точка зрения страдает однобокостью. Ммм... не буду вдаваться в подробности. Но глядите сами...
На листе, аккуратно разлинованном карандашом, извивалась полоска, долженствовавшая изображать, видимо, временную линию. Посередине полоска разбухала тревожно-красной лужей. Наверно, тот самый закапсулированный участок континуума. В само его начале линия меняла направление и от участка по касательной шла уже ровно. Был еще едва намеченный штрих, тоже идущий от «лужи», по перпендикулярно жирной линии. Наверно, предыдущая версия истории.
- Ага. Гляжу. То есть мы повоюем здесь, а потом ничего зачищать вам даже не придется?
- Вроде того. Еще раз повторяю — я не разделяю эту точку зрения. Но вот второе мнение, оно полностью противоположно первому. После вашей эскапады будущее не изменится. Совсем. Возникший временной парадокс никак не разрешится. Просто вы в вернетесь в свое, знакомое вам будущее, лишенное вашего повелителя и его приспешников, и будете там строить новый мир на развалинах. Опять же повторюсь: неправдоподобно.
На втором листе после такой же красной кляксы линия шла прямо, не сворачивая. Никакого пунктира не было.
- А третья точка? Та, которой придерживаетесь вы?
- Это компромисс между первой и второй. Временной парадокс требует разрешения, и он разрешится. Имеющие место быть катастрофы в городах заменятся некими естественными катастрофами и, возможно, с меньшим размахом. Гидеон погибнет, но тоже естественным образом. Про вас большинство очевидцев забудет. Что касается меньшинства... Я хотел бы предложить вам и вашим родственникам закапсулировать свои воспоминания. В назидание потомкам, так сказать. По крайней мере, я полагаю, Круг старейшин должен иметь эту информацию. Как и ваши родители. Мир должен знать своих героев.
- Эээ... спасибо. - Опять покраснел! Привычка дурацкая, кисейно-барышная… Сглотнул. - То есть вы тоже считаете, что сейчас мы имеем возможность переписать будущее целиком?
- Есть одна тонкость. Чтобы будущее изменилось, мало количественных изменений... Ну, как вам объяснить понятней? Вот чтобы полностью изменить планировку дома, мало переклеить в нем обои и перекрасить потолки. До последнего момента, убивая всякого рода демонов, вы занимались таким перекрашиванием. Важно найти и изменит ключевое событие... И тогда всё остальное переменится автоматически, одна снежинка вызовет лавину. Понимаете?
- Да, понимаю. Давно уже понимаю. Я год голову ломал. Но я так и не понял, что это за событие. Думал, на месте разберусь. Но, может, хоть вы знаете?
- Сожалею. Мы можем смоделировать разные варианты. Но только вы сам можете догадаться, что это за событие. Скажу одно — это должно быть что-то настолько личное, что не поддается никакой рационализации. Выработка какого-то умения, понимание чего-то, достижение какого-то уровня слияния... Знаете, тут один товарищ предложил любопытную теорию. Он вас с братом поставил в систему противовесов. Вы — противовес брату, и наоборот. В конце концов, только благодаря вам ваш брат не утвердил свою власть окончательно.
- Мы почти проиграли, - горько возразил Крис.
- Почти. Но нашли в себе силы прийти сюда и попробовать переиграть судьбу. Вы — типичный противовес. По характеру, по темпераменту, по выносливости. Сами вы, к счастью, не способны кардинально менять судьбу мира. Но вы способны удерживать нечто в равновесии. Понимаете?
- Очень смутно. Но продолжайте.
Аналитик Людвиг потер бледный высокий лоб.
- Мой коллега считает, что вас не случайно двое. Что только нарушение вашей взаимной связи привело к катастрофе. Если бы вы всегда держались вместе...
- Мы и держались! Пока Уай не ушёл на темную дорожку. Так что ваш коллега ошибся.
- Вы слишком буквально понимаете. Тут еще, конечно, психическое расстройство, вызванное смертью матери... Ваше вынужденное психическое отдаление и замыкание на трагедии.В общем, слишком много факторов, чтобы сказать достоверно. Но рациональное зерно в этой идее, как мне кажется, есть. Поэтому... поразмыслите на досуге, хорошо?
Крис кивнул. Сдержки и противовесы. Уай тысячу раз мог убить, и ведь не убил. Мордовал, доводил до грани, но всегда возвращал обратно...
- Это всё, или вы хотели узнать что-то еще?
- Исходя из теории вероятностей, где сейчас находится Уайет?
- Эээ... Вы думаете, я ткну пальцем и скажу. Ну, вот смотрите: шансов, что он находится в Китае — полтора к пяти. Что в Европе — два. На долю каждого из американских городов приходится по три шанса. Вот и выбирайте...
- Мда. Но спасибо. Что ж, будем искать...
- Ищите. Да, так всё же – вы готовы поделиться воспоминаниями?
- Боюсь, у меня мало времени.
- Не будет лишних двадцати минут?
- Ну… если честно…
- Побаиваетесь? Совершенно безопасно. Двадцать минут сна. Зато это гарантирует нас от ошибок в будущем.
- Ну, разве что… Давайте, когда я закончу с планами…
- Хорошо. Не смею отвлекать.
***
В огромном зале ровными рядами разложены были синие спальные мешки. Спокойный приглушенный свет. Кто-то спит, кто-то сидит на спальниках, потягиваясь и зевая, кто-то что-то читает или разбирает в рюкзаках… картина до боли знакомая и до щемящего чувства в районе сердца – родная. Эту картину Крис видел последние три года в разных вариациях – на совсем маленькой М-16, куда и вмещалось-то таких футонов от силы двадцать пять, на выросшей до трех уровней М-116, где этими футонами, как подсолнух семечками, были набиты огромные залы тренжерок в периоды «наплывов»… Но, погодите!
Крис нахмурился.
- А что, у господ Верхних не нашлось для ребят нормальных кроватей? У них что, дефицит? Выдали тут как бродягам в ночлежке! – раздраженно бросил идущему рядом Энди.
- Неа. Кроватей, командир, у них полно, хоть там жопой ешь. И комнату каждому свою дали. Тут такая штука… Не привыкши мы. Я вот под душем помок, потом полежал-полежал на этих ихних беленьких да надушенных простыночках, приятная штука, на такой бабу можно… Ну, ээээ… Короче, чую – заснуть не могу. И так, и этак лягу – никак! Воняет духами и сильно мягко. Короче, повалялся, попялился в потолок, да еще темно, пусто в комнате, никого больше, кроме меня, нету, непривычно, а я ж темноты боюсь. Ну и нет – ни в какую. Пошёл и попросил спальник. Ну и гляжу, наши-то все здесь валяются. Все с теми же проблемами. Присоседился с краю. Шикарно подрых!
- А… ну ясно… - пробормотал Крис. Припомнил свои собственные проблемы и то, как первое время просыпался в своей подвальной комнате на полу, вжавшись спиной в стену. И вслушиваясь в эхо своего крика. По наитию спросил. - Слушай, а если бы не война, ты бы кем хотел быть? Ну, там, я имею ввиду… как жить, что делать?
- Я ж на технологический документы отправлял, когда это всё началось. Хотел у простецов курс закончить, а потом Наверху поучиться….

Сообщение отредактировал Агни: Четверг, 15 сентября 2011, 18:40:50