Малахит, который умел говорить.

Малахит, который умел говорить.

Автор - Лютик.

Над головой – бирюзовое летнее небо, под ногами – зеленый прохладный травяной ковер. Хочется сесть, поджав под себя босые ноги, поднять лицо вверх, закрыть глаза и вдыхать всеми легкими ароматы июньского леса. По темным шелковистым волосам деловито ползет божья коровка. Кароль подставляет ладонь, чтобы жучок переполз на нее, потом подходит к дереву и прикладывает руку к теплой коре. Божья коровка бодро устремляется вверх, к вершине. Кароль улыбается, пытается наблюдать за красной в горошек спинкой, но солнце слепит ей глаза. Она морщится и улыбается.
– Кароль, чем ты должна заниматься? – слышит она внезапно над головой голос, не терпящий возражений, голос, словно впитавшийся в ее сознание вместе с жизнью, голос человека, держащего в своих руках ее судьбу. Голос Никиты.
Девочка встает на ноги, забыв о божьей коровке, дубе и желании разуться. Рука привычным движением нащупывает рукоятку пистолета, глаза ищут мишень.
– Если ты будешь отвлекаться, не долго останешься в живых, – голос Никиты холодный и твердый. Он не несет никакой информации. Нельзя догадаться, сердится она, поучает или поощряет.
– Я ошиблась? – Кароль разжала пальцы, сомкнувшиеся на холодной рукоятке.
– Я не могу назвать ошибкой твое отсутствие на тренировке. Если это и ошибка, то она фатальная.
– Я же здесь и никуда не уходила, – девочка не отводила взгляда от глаз наставницы.
– Мысленно ты была очень далеко. Ты уже не ребенок, Кароль. Тебе тринадцать. Через год я позволю тебе выходить на настоящие боевые операции с личным заданием. Докажи, что ты заслуживаешь этого.
Остальные рекруты покинули свои позиции и вышли из укрытий. Кароль перестала смотреть на Никиту и вздохнула. Она провалила учебное задание. Конечно, это плохо. Но почему никого не интересует ее ужасная усталость? Ведь изо дня в день она истязает себя, пытаясь стать сильнее, умнее, опытнее. Тренировка в зале в пять утра, в семь – занятия информатикой, в девять – репетиторы, потом – тир, ритмика, борьба, ежедневные тестирования, уроки этики. Свободного времени нет совершенно, а если бы оно было, она просто не знала бы, чем его заполнить. Поздним вечером сил едва хватает на то, чтобы принять душ и, кое-как добравшись до кровати, упасть на подушку.
И так всю жизнь. По крайней мере, она в Отделе столько, сколько помнит себя. Никаких поблажек. Она никогда не считалась маленькой, всегда была взрослой. И ей нравилось это. Хотелось доказывать свою недетскость на каждом шагу. Особенно Никите. Наставница всегда была для девочки примером для подражания. У нее всегда и все получается. Нет, скорее всего, такого задания, которое она не смогла бы с легкостью выполнить. Чаще всего она холодна, неразговорчива, но иногда бывают моменты оттепели. Кароль помнит, кажется, каждый из этих моментов.
Самых памятных несколько. Возможно, за прошедшие годы фантазия разукрасила их и обрастила подробностями, но они были, иначе ни за что не запомнились бы. Например, были те минуты, когда Никита, усадив к себе на колени пятилетнюю Кароль (примерно с этого возраста она четко помнила себя), читала ей вслух детскую книжку. Девочка никогда не посмела бы попросить об этом наставницу. Никита сама взяла ее на руки и выбрала книгу. То была книжка о Братце Кролике. Немного позже во время утренней тренировки Никита долго наблюдала за девочкой, а потом сменила тренера. Кароль могла поклясться, что Никита улыбалась ей светлой улыбкой, когда у нее выходили особо сложные движения. С тех пор она решила быть лучшей, чтобы почаще видеть эту улыбку. Но тот день не вернулся. В день, когда ей исполнилось десять, Никита вместо занятий в тире повела ее в кафе. То был настоящий праздник с тортом, мороженым и подарком в бумажном колпачке – маленьким пушистым львенком.
У Кароль не было родителей. Долгое время она считала, что мама – такой же сказочный персонаж, как эльф или фея. А когда узнала, что на самом деле у каждого человека когда-либо была мать, проплакала в своей постели всю ночь. Значит, она – сирота, как в сказках, которые читали ей милый добрый Вальтер и строгие безликие няни, когда она была совсем крошкой. Сирота – маленькая и несчастная девочка, которую может обидеть кто угодно. Но она – не маленькая, а значит, должна научиться постоять за себя. То был очередной толчок к ее решению стать лучшей.
Быть лучшей в глазах Никиты и уметь защитить себя – вот две основные движущие силы. Каждая девочка гордится своей матерью и стремится стать похожей на нее. Судьба лишила Кароль матери, но обстоятельства сложились так, что весь ее маленький мир заполнила собой жесткая и хладнокровная наставница. Вот ее цель, вот пример для подражания. К этому она должна стремиться. Нельзя сдаваться, нельзя опускать руки, даже если ладони вздулись волдырями от пахнущего железом ствола автомата, его ремень оставил синий след на плече, жесткие ботинки натерли кровавые мозоли на ногах, а в глазах рябит от учебных мишеней.
И вот только на миг она отвлеклась, помогая божьей коровке взобраться на дерево, а уже умудрилась испортить тренировку. А ведь они так редко тренируются в лесу, а особенно – в такую солнечную погоду. Изучив реакцию рекрутов на свое поведение, Кароль опять обернулась к Никите. Похоже, наставница была единственной, кто всерьез осуждал ее.
– Объясни мне причину своего поведения, – голос Никиты был спокойным и тихим. – Почему ты оставила позицию?
Ну не рассказывать же ей о божьей коровке. Кароль незаметно вздохнула.
– Я задумалась.
– Надеюсь, твои мысли помогут тебе в будущем. Постарайся сосредоточиться и сделай пробежку. Помнишь просеку, которую мы обходили? Сбегай туда и обратно. У тебя есть семь минут.
Кароль резко развернулась и побежала в направлении вырубки. Остальные стали возвращаться на свои позиции. Причина заминки была выяснена и разобрана. Можно было продолжать тренировку. Девочка достигла просеки за три минуты. Если возвращаться обратно в том же темпе, она использует шесть минут. Минута будет в запасе. Она повернулась, чтобы бежать в обратном направлении, как вдруг услышала в ухе поскрипывание. Ей достался неисправный наушник. Это выяснилось уже в лесу, а запасных они не взяли. Он пропускал сигналы и скрежетал. Теперь он заскрипел, силясь донести до ее слуха чей-то голос. Уже в первую секунду она поняла, что слышит чужую волну, но отключить связь не решилась – все же одна в лесу, а если отключить сигнал, можно потом уже и не восстановить его. Наушник ведь сломан. Видимо, из-за поломки он принял волну Никиты.
– Никита, – это был голос связного из Отдела, – возвращай рекрутов обратно. Тебе придется подготовить группу захвата.
– Что там? – ответила Никита.
– Мы нашли Майкла. Есть его адрес. На сей раз ему не удастся уйти.
– Где это?
Он назвал адрес. Никита молчала три секунды, потом твердо произнесла:
– Зачем группа? Я поеду сама. Он один, значит, я справлюсь.
– Это необдуманно. Ты не можешь ехать туда одна.
– Я поеду не одна. Возьму кого-нибудь из рекрутов. Причем немедленно. Мы выходили на след Майкла уже семь раз, но ему всегда удавалось исчезнуть. Нельзя терять ни минуты. Я возвращаю группу к фургону. Поеду в своей машине.
– Я доложу о твоем решении.
– Да. Конечно, – наушник щелкнул, отключая связь.
Кароль ускорила бег. Ей хотелось пойти на это задание. Так сильно она давно ничего не хотела. Отправиться на захват вдвоем с Никитой – это же мечта. Но на задания она начнет выходить только через год, да еще и опростоволосилась только что с этим жуком. Скорее всего, Никита возьмет с собой Рика или Джона. Они уже почти закончили подготовку.
А как интересно было бы найти Майкла! Он стал единственным агентом, которому удалось покинуть Отдел и не вернуться. Она знает о нем только это, а еще то, что он был лучшим из лучших. Столько лет его пытаются найти, но он шутя уходит из-под носа группы захвата. Вот бы застать его врасплох и триумфально провести по Отделу, ступая плечом к плечу с Никитой. Это будет первой победой в ее жизни.
Девочка достигла поляны, когда истекло всего пять с половиной минут. Никита уже собрала группу для возвращения.
– Ты быстро, – отметила она. – Ты была на просеке?
– Да. Ты не веришь мне?
– Верю. Группа возвращается в Отдел.
– Группа? Значит, не все? Ты остаешься?
– Нет. У меня есть задание. Ты едешь со мной.
О, как ярко сверкнуло солнце! Чуть не обожгло глаза. Кароль промолчала, как того требовал устав, но счастье захлестнуло ее обжигающей волной и она пошла к фургону, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать и не запрыгать. Дождаться, пока рекруты погрузятся в фургон и за ними захлопнутся дверцы, было очень тяжело. Кароль переступала с ноги на ногу и не убирала руки с рукоятки пистолета. Никита не обращала на это никакого внимания. Скорее всего, она и не догадывалась о чрезмерном волнении подопечной. Хотя разве возможно такое? Никита знает о ней все.
Наконец фургон завелся и поехал. Никита направилась к своей машине, которую только что подкатил шофер, тут же и уехавший в фургоне. Кароль вскочила на переднее сидение и затихла, устроившись поуютнее. Заводившая мотор Никита была сосредоточена на каких-то своих мыслях. Колеса мягко зашуршали по траве, и вскоре они выбрались на шоссе, ведущее к городу. Кароль постоянно прокручивала в голове возможные варианты событий на миссии. Вдруг ее осенила мысль о том, что она совершенно не знает о задании.
– Никита, что это за миссия? – она коснулась кончиками пальцев руки наставницы.
– Мы должны доставить в Отдел бывшего агента, которого не можем выследить на протяжении многих лет. Его имя Майкл.
– Тот самый, который был лучшим агентом за все времена?
– Тот самый, – Никита покосилась на девочку.
– А ты когда-нибудь видела Майкла?
– Когда-то видела.
– И как он выглядит?
– Зачем тебе это нужно? – Никита пытливо окинула ее взглядом.
– Я должна знать, кого мы ищем. Я могу наткнуться на него и не знать, что это он.
– Желаю тебе не натыкаться на него в одиночку. Это очень опасно. Он очень опытен.
– Все равно я должна знать, какой он.
– Он невысокий, – Никита заговорила медленно, напряженно, глядя при этом на дорогу так, как будто они пробивались сквозь ночь. – Невысокий, крепкого телосложения. У него светлые волосы, карие глаза и шрам на лбу. Хочу сразу ввести тебя в курс дела. Ты – мое прикрытие. Не спускай палец с курка, но и курок тоже не спускай. Мне нужно только твое присутствие. Остальное я сделаю сама. Ясно?
Кароль кивнула. Ей было все равно. Главное то, что она избрана для этого задания из многих и должна блеском пройти это испытание. А для этого всего-то и нужно – делать то, что говорят.
– А почему ты выбрала именно меня?
– У тебя достаточно опыта для того, чтобы помочь мне, а не мешать. Возвращаться в Отдел некогда. Мне в любом случае пришлось бы выбрать кого-то из вас. Ты подошла как нельзя лучше.
– А Майкл знает тебя? Какой может оказаться его реакция на твое появление? Не может он убить тебя на месте?
– А ты молодец, – Никита слегка улыбнулась. – Правильно. Нужно допускать любые ситуации. Да он знал меня когда-то. несколько лет мы были в Отделе одновременно. Он был моим наставником.
– Твоим наставником? – Кароль удивленно моргнула. – И ты сможешь причинить ему боль?
– Я сделаю это не из-за того, что он был моим наставником. Я поступлю по уставу. Существуют правила, которых мы должны придерживаться. Наставник – не отец, не брат и не сын. Он такой же агент, как и ты. И если приходит момент, когда он совершает проступок, и от тебя зависит его дальнейшая судьба, необходимо действовать по правилам. Я никогда не жалею тебя. Надеюсь, что и ты не пожалеешь меня, если тебе придется решать, как поступить.
Кароль насупилась, обдумывая слова Никиты. Она никогда не сможет предать человека, заменившего ей целый мир. Конечно, ситуации бывают разные, и наверняка Никита относилась к Майклу совсем иначе, но ведь именно он научил ее выживать. Это очень важное умение.
Никита остановила машину у подъезда старого десятиэтажного дома. Кароль окинула взглядом улицу и тут же обнаружила троих агентов из Отдела. Один из них выгуливал таксу на длинном поводке, второй беседовал с девушкой, а третий стриг газон. Этого третьего Кароль никогда и не видела, но просто чувствовала, что он – оперативник. Неужели Майкл, если она такой опытный агент, не заметит то же самое? Не может быть.
Тем не менее, девочка промолчала и выскользнула из машины вслед за Никитой. На крыльце Никита остановилась и извлекла из кармана легкой бежевой куртки пакетик с карамельками.
– Хочешь? – она протянула пакетик Кароль, но девочка отрицательно качнула головой. Как можно в такой момент думать о сладостях?
Никита пожала плечами и, не пряча карамельки обратно, вошла в подъезд. Кароль заторопилась следом. В лифте обе молчали. Кароль была сосредоточена, а Никита как будто отвлечена чем-то посторонним. Вместе с ними в лифт вошел старичок с рыжим лопоухим коккером. Кароль улыбнулась песику, внимательно окинувшему ее взглядом грустных темных глаз, но тут же взяла себя в руки. Сердце подпрыгивало в груди, как резиновый мячик.
На шестом этаже они вышли. Никита решительно подошла к одной из дверей и распахнула ее. Кароль обдало сквозняком и она еще из коридора увидела легкую занавеску на открытом окне, которая взлетела от порыва ветра и затрепетала. Они оказались в большой комнате, в которой, казалось, давно никто не жил. Стены были оклеены голубыми обоями, которые от времени выцвели и растрескались. Краска на окнах потемнела и ссохлась, стекла давным-давно не мылись. Посреди комнаты стоял письменный стол с разбросанными газетами, в углу пылился пустой книжный шкаф. Только на одной его полке виднелась стопка книг в потрепанных обложках. Рядом со шкафом стоял потертый синий диван, а на нем лежало свернутое одеяло, как будто кто-то подкладывал его под голову в отсутствие подушки. Больше в комнате ничего не было. Ничего и никого.
Кароль обеспокоено посмотрела на Никиту. Они опять его упустили. Не будет победы и триумфального шествия. Будет тоскливое возвращение в Отдел. Но Никита молчала, напряженно прислушиваясь. И не напрасно. В комнату вероятно из кухни вошел человек в синих джинсах и серой майке. На вид ему было лет пятьдесят. Он был довольно высоким и крепким. Его темные волосы, подернутые слабой проседью, слегка вились. На его лице был небольшой шрам, но не на лбу, а на левой щеке. Его тело было по-мужски изящным и твердым. А самым удивительным в его облике были глаза. Глаза цвета летней листвы. Они излучали силу и спокойствие, несмотря на то, что в его обитель вторглись две совершенно посторонние особы, выхватившие при его появлении совсем не игрушечные пистолеты.
Кароль взяла его на прицел, а сама напряженно старалась сообразить, что же происходит. Этот мужчина – не Майкл. Никита описала его иначе. Совсем не так. Что же он делает здесь? Разве могли ошибиться специалисты в Отделе, сообщив, что цель находится в этой квартире?
Мужчина взглянул на Никиту. И тут Кароль опешила. Это был не удивленный взгляд человека, которого застали врасплох или испугали неожиданным вторжением. Этот взгляд, казалось, изучал Никиту, выискивая в ней что-то новое и не находя. Он словно запоминал каждую ее черту, чтобы высечь ее в памяти навечно. И при этом его взгляд о чем-то говорил ей. Он рассказывал ей о чем-то, о многих вещах, и только Никита могла понять, о чем именно. Она словно знала этот секретный язык и пронесла это знание через годы. Никита молчала и не двигалась с места. Кароль не видела ее глаз, но могла поклясться: Никита отвечает ему.
Потом незнакомец перевел взгляд на Кароль, и она в первый момент сжалась от испуга. Но ничего страшного не случилось. Он смотрел на нее так же изучающе, но без попыток применить телепатическую связь. Смотрел и как будто запоминал. Точно так же, как запоминал Никиту. Хотя... Нет, как-то по-другому. Его взгляд как будто впитывал ее образ. Кароль прикинула, чем может заинтересовать зрелого мужчину тринадцатилетняя худенькая девчонка в узеньких черных брючках и кожанке. Разве что тем, что она сжимала похолодевшей рукой пистолет. Но пистолет, вроде бы, совершенно не интересовал его.
Потом, когда Кароль вспоминала эту ситуацию, ей казалось, что прошло минут десять. На самом же деле напряженное молчание, говорящее на непонятном ей языке, длилось ровно четверть минуты. Потом незнакомец заговорил. Его голос был едва слышным – почти шепотом, – мягким и спокойным.
– Что-нибудь случилось?
– Прошу прощения, – Никита опустила оружие, Кароль поспешила последовать ее примеру. – Мы хотели сделать сюрприз старому знакомому, но ошиблись дверью.
Незнакомец кивнул, удовлетворенный ее ответом и прислонился к дверному косяку.
– Я думал, это налет.
– И попали почти в точку, – Никита нервно улыбнулась, бросила на стол свои карамельки, рванула на себя входную дверь и вышла на лестничную площадку, не оборачиваясь. Кароль устремилась следом, но уже на пороге бросила взгляд на странного человека. Он пристально смотрел на нее. Не удивленно, не испуганно, без досады. Его взгляд был усталым и грустным. Кароль сказала бы, что этот человек наступил в жизни на множество черных полос, а белых оказалось слишком мало.
Девочка бросилась к лифту, в который уже вошла Никита, и услышала за своей спиной тихие шаги. Она готова была поклясться, что незнакомец вышел из квартиры, но оборачиваться было некогда. Когда двери закрылись за ними, Никита прислонилась спиной к стенке лифта.
– Отбой, – сказала она в микрофон. – Его там нет.
– Нет? – заскрипел в испорченном наушнике Кароль голос связного. – Этого не может быть.
– Он опять ушел. Мы ничего не можем с этим поделать. Майкл просто дразнит нас. Боюсь, придется смириться с тем, что он знает все наши изощренные ходы наперед.
– Никита, – связной немного помолчал, – в этом нет ничего... личного?
– В чем ты меня подозреваешь? – ее тон был пересушенным.
– В квартире был мужчина.
– Ты сверил вибрацию голоса? Разве это был Майкл?
– Кто же это был?
– Грузчик. Можешь проверить, сейчас из квартиры начнут выносить мебель. Я отрапортую, а пока можешь доложить об очередном провале.
Никита отключила связь и вышла из остановившегося лифта. Кароль не могла понять, что происходит. Если Никита знала, что операция заведомо провальная, зачем брала ее с собой? Чтобы подготовить к возможным провалам в будущем? Уже открывая машину, Никита вдруг обернулась и улыбнулась успокаивающе.
– Все хорошо, девочка. Не страшно, – она положила руку на плечо Кароль и слегка приобняла на мгновение. – Садись в машину. Поехали.
– Кто это был? – спросила Кароль, когда машина уже направляла их в Отдел. – Ты его знаешь?
– Откуда? Это грузчик, – от улыбки остались только воспоминания, и Никита опять была сосредоточена.
– Разве он сказал об этом?
– Квартиру будут ремонтировать. У меня были такие данные.
– А Майкл не мог прятаться на кухне?
– Вместе с грузчиком? Нет, не мог. Он одиночка. Я не могла проверить квартиру, иначе пришлось бы убивать или вербовать того человека. Нельзя было давать ему ни малейшего повода строить догадки.
Она замолчала, а Кароль решила больше ни о чем ее не спрашивать, хоть осталась не удовлетворенной ответом. Что-то не сходилось. По правилам Никита должна была обследовать квартиру. Она этого не сделала. Грузчик был ни при чем. Да и сам он был слишком странным. Почему он так смотрел на них? Что значил этот обмен взглядами? Наверное, это проверка. Проверка для нее, Кароль. Что делать? Если промолчать, можно запросто провалить проверку, а если доложить, можно сделать глупость. Что если эта глупость навредит Никите?
– Никита... – тихо позвала Кароль. – Меня тестируют? Я должна решить, докладывать мне или нет?
– Тебе вообще не нужно ни о чем докладывать, – Никита строго посмотрела на нее. – Я сделаю все сама. Это не проверка, а стечение обстоятельств. И если тебе показалось, что я поступила в чем-то непрофессионально, просто не повторяй мои ошибки. Ты достаточно умна для того, чтобы отфильтровать события.
Кароль так никогда и не узнала, что написала Никита в своем рапорте, но почему-то осталась уверенность в том, что описанные ею события слегка отличались от реальности.

Утром после тренировки усталая Кароль медленно шла по коридору Отдела. Только что вымытые волосы темными мокрыми прядями опутывали плечи, на щеках остались капельки воды, липучки мокасинов бесхозно болтались, щелкая по щиколоткам при каждом шаге.
В оружейке она заметила Вальтера и поспешила подойти. Вальтер теперь не часто появлялся на своем рабочем месте. Он уже подготовил себе надежную замену и иногда помогал этому пареньку. Но случалось это крайне редко. Старик стал плохо видеть, да и силы были уже не те. В Отделе его держали скорее по старой памяти, чем по необходимости.
– Привет, Вальтер! – Кароль радостно просияла, забыв об усталости. – Я так давно не видела тебя.
– Здравствуй, сладкая! – он бодро придвинул ей стул. – Как поживаешь?
– Неплохо. Вчера была на первом задании.
– О чем ты? Разве Никита собиралась уже сейчас выводить тебя?
– Я была прикрытием. Мне не понадобилось применять свои умения. Операция провалилась раньше, чем я успела сказать "хлоп".
– Не переживай, сладенькая. Первая операция часто заканчивается провалом.
– Это была операция Никиты.
– Что ж, иногда и у профессионалов бывают неудачи. Что вы делали?
– Пытались захватить человека. Бывшего агента. Того самого. Майкла. Когда-то ты говорил мне, что он был лучшим агентом...
– Кто-нибудь еще рассказывал тебе о нем? – Вальтер как будто насторожился.
– Да Никита говорила о нем перед заданием. Сказала, что он был ее наставником. Я не понимаю, как он мог уйти.
– Да... – старик прикрыл глаза ладонью. – Кто-то играет с огнем.
– Майкл?
– Кто же еще? – Вальтер отнял ладонь от лица и внимательно посмотрел на Кароль.
– Скажи, он был таким хорошим агентом в основном благодаря своей непримечательности?
– Как? – он удивленно моргнул. – Майкл – профессионал. И как он мог быть непримечательным? Невозмутимость и полностью контролируемая сдержанность... Это делало его чертовски обаятельным Он обладал неповторимым шармом и мог полностью подчинить себе человека одним лишь взглядом зеленых, как малахит, глаз.
– Зеленых, как малахит? – прошептала Кароль. – Не карих?
– Почему карих? – опять удивился Вальтер, но тут же как будто пришел в себя. – А может, они были карими. Откуда мне знать? И вообще, разве тебе не пора готовиться к занятиям? Я еще должен разобраться с этой конструкцией. Еще увидимся, сладкая, – он поспешно отвернулся и, не глядя, выложил на стол перед собой какой-то механизм.
Кароль продолжила свой путь по коридору, но теперь ее занимали совсем не те мысли, которые она приводила в порядок до встречи с Вальтером. Теперь в памяти стоял странный незнакомец. Она снова и снова прокручивала в голове их встречу и никак не могла освободиться от мысли о том, что Никита не могла забыть цвет глаз своего наставника, особенно если они были зелеными, как малахит, и говорящими, как у загадочного грузчика.