Глава 7. Счастье лишь одно... (окончание).
***
Как следовало из полученных документов доктор Армонти графом не был. Он оказался приемным сыном покойного графа и титула не унаследовал. Получил прекрасное медицинское образование, проходил ординатуру в швейцарской клинике, защитил докторскую диссертацию, был признан одним из ведущих европейских психиатров -. список званий, регалий, научных работ прилагается - считался талантливым гипнотизером, в настоящее время занимался частной практикой. Интересно. По всей вероятности, Марчелло Армонти приходился пасынком Софии Вейн Кепвелл... Армонти, и был почти ровесником своей мачехи, вместе с которой прибыл в Санта Барбару. Недавно он открыл свой кабинет, и к европейскому светилу потянулся поток пациентов. Последнее обстоятельство было на руку Мейсону, который хотел поговорить с Софией без свидетелей. Тем более пасынков, психиатров, гипнотизеров...
Узнав от Иден, что доктор Армонти отсутствует, Мейсон поднялся в президентский люкс. София его не ждала, но не удивилась - Иден уже поговорила с ней.
- Ты тоже предложишь мне уехать? - грустно улыбнулась она.
- Так будет лучше... - Мейсон посмотрел на свою ладонь, снова взглянул ей в глаза, - для всех. И для тебя. И для твоего пасынка.
- А для моих детей? - тихо спросила София.
- Разве Иден выразила точку зрения твоих детей недостаточно ясно? - Мейсон изобразил удивление.
- Иден - не может говорить за других. Мне важно мнение всех детей, - на секунду она отвернулась к окну. - Всей моей семьи. Мейсон, - стремительно развернувшись, взглянула прямо в глаза, - ты не хочешь, чтобы я уезжала! Ты просил меня остаться!
- Я бредил. - ответил он сухо.
- Нет. Бредил ты Шекспиром. И не говори, что не узнал меня. Принял за Памелу, Розу, добрую фею... Ты сказал, что меня не было пятнадцать лет и попросил остаться!
- Это не имеет значения, - сказал Мейсон после паузы, во время которой лихорадочно искал подходящий ответ. - С некоторых пор я уже не имею отношения к семье...
- Ты всегда будешь частью моей семьи, - произнесла София четко, словно давала клятву. - И для меня имеет значение твое мнение. Что ты думаешь?
- Я думаю, - Мейсон пересек номер, - думаю, Иден не может решать за всех твоих детей. Келли и Тед имеют право голоса, - София расцвела. - Но я буду голосовать против, - поспешно уточнил он.
***
- Иден, - Мейсон сел на ее стол, чем вызвал недовольную гримасу, - тебе не приходило в голову, что возвращение Софии решит нашу главную проблему?
Иден нахмурилась.
- Джина, - пояснил Мейсон
Отец объявил о помолвке прямо на свадьбе Келли. Джина сияла, как золотая монета, а бриллиант на ее пальце ослеплял. Келли и Тед не выглядели обрадованными, но Келли была слишком занята своим мужем, а Тед не любил конфликтных ситуаций - они ограничились дежурными фразами. А вот Иден впервые на его памяти выразила несогласие с решением отца. СиСи был неприятно поражен, но непреклонен. В последнем Мейсон не сомневался - переубедить отца не удастся никому.
- Подумай, - он улыбнулся уголком рта, - если София объявит о себе, отец будет официально считаться женатым. Возможно, он захочет развестись...
Иден негодующе фыркнула.
- Он захочет немедленно развестись, - поправился Мейсон. - Это займет время. А там... многое может случиться. Быть может, Джина подцепить другого богатого старичка... или молодого авантюриста - тут, как повезет.
- Нет! - Иден была настроена решительно. - Я не хочу... Если о ней узнают, это все усложнит. Пусть она уедет. Мейсон, она должна уехать! И чем скорее, тем лучше.
- Что ж, попробуем ее убедить.
***
Убедить Софию, разумеется, не удалось. Она наотрез отказалась уезжать. Однако объявить о себе тоже не захотела. В сущности, Мейсон видел плюсы и в ситуации с официальным возвращением миссис Кепвелл, и с ее отъездом из Санта Барбары. Впрочем, минусы он видел тоже. Но София отказывалась выбрать хоть что-то, и оставалась в Кепвелл отеле, не открывая своего имени. История затягивалась. Мейсон устал спорить с мачехой и сестрой, которые упрямо стояли на своем, отвергая все разумные доводы.
Неудивительно, что он стремился "
в край тот милый, где цветет она" и выкраивал для поездки в клинику время, которого вечно не хватало.Гонсалеса уже перевели в тюремную больницу Санта Барбары, его дело было готово для суда, а Мейсон продолжал по два-три раза в неделю ездить в благотворительную клинику уже без какого-либо предлога. Жаль только, что "у
зы вечного обета приняла она, и забытая для света, богу отдана". Нет, Мейсон был бесконечно далек от того, чтобы сравнивать себя с доблестным рыцарем, а тем более следовать его примеру - принять сан, поселиться в убогой келье близ монастыря. Он с улыбкой вспоминал слова баллады:
"
И душе его унылой,
Счастье лишь одно,
Дожидаться, чтоб у милой
Стукнуло окно;
Чтоб прекрасная явилась
И из вышины
В тихий дол лицом склонилась
Ангел тишины..." *
Его жизнь словно разделилась. Он предъявлял обвинения, допрашивал обвиняемых и свидетелей, выступал в суде, отбивался от нападок Стива Бассета, который вообразил себя надеждой калифорнийского правосудия и ополчился на него без внешнего повода - быть может, вообразил соперником за кресло окружного прокурора? - спорил с Батлером, пытался вразумить Иден и Софию, безуспешно, наблюдал за подготовкой к свадьбе СиСи Кепвелла и Джины Блейк Демотт, язвил, ехидничал, паясничал... И одновременно, словно в иной параллельной реальности перед ним стремительно разворачивалась лента горной дороги...
"...Счастье лишь одно,
Дожидаться, чтоб у милой
Стукнуло окно;
Чтоб прекрасная явилась
И из вышины
В тихий дол лицом склонилась
Ангел тишины..."
Мейсон помнил слова Мери: "стоять на краю обрыва и смотреть вниз, пока не закружится голова". Он не боялся упасть. И голова у него не кружилась. Он уже летел.
* Шиллер, "Рыцарь Тогенбург"
https://ru.wikisourc...иллер/Жуковский)
Сообщение отредактировал Сильвандир: Воскресенье, 19 июля 2015, 01:16:21