
Вообще, я не люблю СиСи не столько из-за его плохих поступков. В конце концов, все люди могут заблуждаться. Меня всегда злила его непреклоная вера в то, что существует только две точки зрения: его и неправильная. Переубедить его в чём либо, большая проблема. Любил лезь в жизнь других людей, устраивать их счастье, нисколько не заботясь о том, что его представление о счастье может не совпадать с предствалением других людей. Очень слабо разбирался в других людях (постоянно подонков принимал за хороших людей и наоборот), но, тем не менее, брал на себя смелость принимать решения в этой сфере. Если что-то неподдаётся его пониманию, то с его точки зрения, это зло. Яркий пример - Мейсон, человек сложный, СиСи его понять не может (сам в этом признавался), значит, согласно мнению СиСи - нехороший человек, и Мейсон хоть убейся, доказывая, что родных он любит и предан семье, СиСи всё равно ему не верит и, конечно, надо обезопасить Мэри, оградив её от Мейсона.
Надо признать, что, возможно, в бизнесе СиСи что-то и соображал, но в человеческих отношениях был полный идиот. И все проблемы в этой сфере у него проистекают из его крайнего эгоцентризма: он не может и не хочет понимать других людей. Для него существует только он сам, он - мерило всего сущего.
У И.С. Тургенева есть одно стихотворение в прозе "Эгоист" - прямо про СиСи:
"В нём было всё нужное для того, чтобы сделаться бичом своей семьи.
Он родился здоровым; родился богатым... не совершил ни одного проступка, не впал ни в одну ошибку, не обмолвился и не промахнулся ни разу.
Он был безукоризненно честен! И, гордый сознанием своей честности, давил ею всех: родных, друзей, знакомых. ...
Честность давало ему право быть безжалостным и не делать неуказанного добра; и он был безжалостным - и не делал добра... потому что добро по указу - не добро. ...
И в то же время он не считал себя эгоистом - и пуще всего порицал и преследовал эгоистов и эгоизм! Ещё бы! Чужой эгоизм мешал его собственному.
Не ведая за собой ни малейшей слабости, он не понимал, не допускал ничьей слабости. Он вообще никого и ничего не понимал, ибо весь, со всех сторон, снизу и сверху, сзади и спереди, окружён самим собою.
Он даже не понимал, что значит прощать? Самому себе прощать ему не приходилось... С какой стати стал бы он прощать другим?
Перед судом собственной совести, перед лицом собственного бога - он, это чудо, этот изверг добродетели, возводил очи горé и твёрдым и ясным голосом произносил: "Да. я достойный, я нравственный человек!" ...
О безобразие самодовольной, непреклонной дёшево доставшейся добродетели, ты едва ли не противней откровенного безобразия порока!"