Перейти к содержимому

Телесериал.com

Границы терпения.

Автор Лютик.
Последние сообщения

  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 7
#1
LenNik
LenNik
  • Автор темы
  • Магистр
  • PipPipPipPipPipPip
  • Группа: Супермодераторы
  • Регистрация: 20 Фев 2002, 14:33
  • Сообщений: 38517
  • Откуда: Москва
  • Пол:
Границы терпения.

Автор - Лютик.




– Ты должна четко представлять себе, что именно ты делаешь, –
наставлял Биркофф, склонившись над экраном лаптопа, размещенного на
его коленях. – Если ты отслеживаешь чей-то личный файл, постарайся
не отвлекаться на ненужные подробности. Так ты выводишь из строя
систему.
– Настрой ее таким образом, чтобы я могла делать то, что мне
необходимо, – невозмутимо парировала Никита, свернувшаяся калачиком
в большом офисном кресле в компьютерном царстве первого Отдела.
– Ты и так можешь делать то, что необходимо. Почему когда ты
влезаешь в сеть Отдела, то каждый раз пытаешься разблокировать
недозволенные файлы? Ну поговори ты с Майклом по душам. Может, он и
сам тебе расскажет то, что тебя интересует. Зачем ломать мне
систему?
– Знаешь, иногда мне кажется, что проще взломать компьютерный
пароль, чем пароль Майкла, – Никита задумчиво погрызла кончики
светлых волос.
– Проще всего сломать сам компьютер, – буркнул парень.
Щелкнула стеклянная дверь. Никита и не подумала обернуться: за годы,
проведенные в Отделе, она научилась узнавать Майкла по шагам. Он
остановился за ее спиной и какое-то время молчал. Биркофф на его
появление не отреагировал абсолютно никак, разве что перестал
ругаться, а просто продолжал ковыряться в памяти лаптопа.
– Никита, зайди ко мне в кабинет, – сухо сказал Майкл.
– Что я сделала? – она все-таки обернулась.
– Вставай, – не вдаваясь в объяснения приказал он.
Никита обиженно встала и направилась к двери. У нее не было никакого
настроения по какой-либо причине нервничать, а когда Майкл вот так
вызывал ее к себе, это могло означать только неприятности. Конечно,
она могла не опасаться того, что Майкл может навредить лично ей, но
от приступов его неожиданной жестокости у нее часто перехватывало
дыхание.
Когда они вошли в кабинет, Майкл запер дверь, сел за стол и отключил
систему прослушивания. С таким подходом дело могло оказаться более
чем серьезным. Никита так и осталась стоять у стены.
– Садись, – Майкл кивнул на стул напротив. – Нужно поговорить.
– Меня будут ликвидировать? – поинтересовалась девушка, усаживаясь.
– Нет.
– Тебя будут ликвидировать?
– Прекрати угадывать, а лучше послушай. Шеф выдвинул тебя на одно
задание, от которого мне не удастся тебя освободить.
– Ты можешь и не делать этого. Или оно слишком опасно?
– Оно не очень опасно. Тебе необходимо будет внедриться в
определенную среду и выйти на одного человека, который нужен Отделу.
Проблема в том, что это дело может растянуться не на один месяц.
– И что из этого? Думаешь, у меня не получится приспособиться? Что
бы там ни было, а ведь даже к Отделу я приспособилась.
– Не сомневаюсь в том, что у тебя все получится.
– Ну в чем же тогда дело? – занервничала Никита. – Тебе нравится
играть в кошки-мышки?
– Все это время ты не будешь иметь права связываться с кем-либо из
Отдела. Вообще. Люди, на которых мы выходим, могут улавливать волны
любой частоты, поэтому связь невозможна.
– И я буду совсем одна? – она почувствовала, как по телу пробежал
неприятный холодок: не от страха, а от предвкушения одиночества.
– Нет. Не совсем. Для этого задания необходимы будут Вальтер и
Биркофф. Вы отправитесь втроем. Это решение Шефа. К тому же, вы
уедете в Мадрид.
– Шеф просил тебя поговорить со мной?
– Нет. Он сам будет посвящать вас во все детали. Пока было совещание
только на более высоком уровне. Поэтому я предупреждаю тебя сам,
втайне. Мне хочется, чтобы ты узнала все от меня и имела возможность
выплеснуть все эмоции сейчас, а не перед Шефом.
– И каких ты ждешь эмоций?
– Любых. Конечно, желательно не ломать мебель.
– Думаешь, ты меня чем-то удивил? Я ждала чего-либо подобного.
Знаешь, какую цель преследует Руководитель? Он хочет, чтобы мы с
тобой охладели друг к другу. Он все время боится, что мы можем
навредить Отделу своими отношениями.
– У нас нет никаких отношений, – напомнил Майкл.
– Ты прекрасно понял, что я имела в виду. И понимаешь, к тому же,
что я более чем права. У нас в отделе полно агентов-женщин, но
выбрал он именно меня. Он знает, чего мне стоит разлука с тобой, –
она отвернула лицо в сторону и прикусила губу, откинув со лба
волосы.
– Давай поговорим об этом в другом месте, – предложил Майкл.
– Хорошо. Когда ты заканчиваешь?
– Еще полчаса.
– Я уже собиралась уходить, поэтому подожду тебя. Поболтаю с
Вальтером.
– Не говори ему о том, что я рассказал тебе.
– Не скажу. А когда Шеф скажет об этом официально?
– На днях. Иди погуляй, а я закончу с делами.
Привычно не сказав ни слова, она вышла из кабинета. В последнее
время она стала замечать, что все чаще оказывается, что ей совсем не
необходимы слова. Если можно просто встать и идти, зачем что-то
говорить? Большинство слов лишние. Люди слишком много говорят. Когда
выходят за дверь, они говорят: "Да, хорошо, конечно я дождусь тебя.
Можешь заканчивать со своими делами. Надеюсь, ты задержишься ровно
настолько, насколько предполагаешь, иначе мне будет скучно. Пока, до
встречи". Как много ненужных слов. Чаще всего так и есть. Но иногда
хочется услышать и что-то лишнее, важное, о котором вроде и
догадываешься, но хочется знать наверняка. Нельзя пренебрегать
такими словами, но у каждого свои правила.
Майкл появился на горизонте, когда Никита, пригревшаяся в коморке
напевавшего что-то себе под нос Вальтера, чувствовала, что сейчас
уснет. Прошлая ночь была не самой спокойной. Ее пришлось провести в
отделе, так как руководство предполагало резкое увеличение терактов
в Восточной Европе в связи с тем, что из-под носа Отдела улизнул
один из лидеров "Красной ячейки". К счастью, прогнозы не
оправдались, но времени на сон выдалось крайне мало.
– Ты готова? – Майкл явно был не в духе. Никита старалась не думать
о предстоящей разлуке, но на него, по всей видимости, эти мысли
действовали более пагубно, чем на нее.
– Готова, – она вылезла из нагретого гнездышка и слегка потянулась.
– Увидимся завтра, солнышко, или у тебя выходной? – поинтересовался
Вальтер.
– Увидимся.
Накинув на плечо приготовленный плащ, Никита последовала за Майклом.
– Извини, что задержался, – сказал он уже в лифте. Она пораженно
окинула его взглядом. Когда Майкл извинялся, ей почему-то всегда
казалось, что у него что-нибудь болит. – Медлин попросила помочь ей
обработать результаты допроса.
– На нее это не похоже. Она никому не доверяет обработку
результатов. Она упивается всем, что связано с допросами.
– Прекрати. Я понимаю, что подпортил тебе настроение, но мы еще не
вышли из отдела. Не нужно болтать.
– Вроде бы для кого-то это секрет.
Майкл многозначительно замолчал и продолжил разговор уже в машине,
когда под ровный гул мотора Никита опять начала засыпать.
– Сменишь гнев на милость? – поинтересовался он, дружелюбно толкая
ее в плечо.
– Мамочки, неужели ты решил развеселиться? – она зевнула. – Куда мы
едем?
– Ко мне.
– У тебя день рождения? Кстати, когда он обычно бывает?
– Неужели ты еще не знаешь? Странно. Мои новые адреса ты обычно
узнаешь раньше меня, а вот день рождения пока не вычислила.
– Может, это потому, что твой адрес интересует меня немного больше,
чем день рождения. Обычно я ищу его, когда кому-то из нас угрожает
смертельная опасность.
– Ну да, конечно. Выходи, – он остановил машину у своего дома.
Никита, слегка поежившись, ступила ногой в мокрое месиво грязи и
выскользнула в холодную реальность. Она не любила этот дом Майкла.
От него веяло одиночеством. Она старалась придать своей квартире
более или менее ласковый вид, а Майкл не стремился к этому. На его
сердце было слишком много не заживших ран, чтобы заботиться об уюте.
На диване в темной гостиной не было подушек, а лежал только
аккуратно сложенный зеленый плед. Сбросив на стул плащ, Никита
уселась туда и завернулась в этот плед. Майкл, включив только
бледное подобие ночника у двери, принялся разводить огонь в камине.
– Скажи, а почему у тебя всегда так холодно? – поинтересовалась
девушка. Майкл пожал плечами, но она и так знала ответ: от
одиночества, от тяжести на сердце, от того, что на самом деле он
намного несчастнее, чем она. Намного... Дом нельзя согреть, когда в
душе нет ни капли радости. Когда она уедет, дом покроется инеем или
плесенью. Как страшно. Страшно за него, за его жизнь. На самом деле
его жизнь ничего не стоит, как, в принципе, и ее собственная. Но
сама она умеет находить в жизни положительные моменты, а он – нет.
Иногда ей кажется, что он может погибнуть от приступов пессимизма.
– Сейчас мы будем ужинать, – пообещал Майкл и ушел из комнаты.
– Хочешь, я согрею твой дом? – прошептала Никита, когда его уже не
было. Захотелось плакать, но она попыталась сдержать слезы, закусив
зубами краешек пледа. Спать уже не хотелось. Хотелось только
плакать.
Майкл прикатил из кухни маленький столик на колесиках. На нем стояли
тарелки, бокалы, бутылка вина и две свечки.
– Замечательно. Это сцена соблазнения? – шутливо поинтересовалась
она.
– Называй как хочешь. Я бы назвал это ужином. Знаешь, если зажечь
свет, эта комната покажется хуже, чем в темноте.
– Я подозревала нечто подобное.
Вино, устрицы, мятный шоколад из большой коробки на десерт довели
Никиту до той грани, когда она уже была готова начать согревать дом
Майкла прямо сейчас. Но она помнила об установленных когда-то им
правилах, которые со временем сама невольно приняла. К тому же не
давало успокоиться задание в Мадриде.
– Майкл, а что с тем заданием? – поспешила она разрушить ту хрупкую
атмосферу интимности, которая куполом нависла над ними. – Можешь
рассказать поподробнее?
– Могу. В Мадриде, в том самом районе, куда вас отправляют,
действует группировка, во главе которой стоит некий Анжело Бендаро.
Он молодой и красивый. Его можно взять в плен, можно убить, но
нельзя просто так втереться в систему безопасности, которой он
окружил важную информацию, касающуюся "Красной ячейки". Что бы мы с
ним ни сделали, а добраться до этих файлов не сможем без возможности
доверительного общения с ним. Ты понимаешь?
– Понимаю. Шеф решил подсунуть этому Анжело белокурую девицу, то
бишь меня. Думаешь, он станет откровенничать с невесть откуда
взявшейся женщиной?
– Он не станет с тобой откровенничать. Все, что нужно, ты узнаешь от
него сама. Биркофф будет заниматься "путевыми заметками" и, когда
это понадобится, взламыванием кодов.
– А Вальтер?
– Вальтер будет прикрытием. Он будет играть главную роль в
спектакле. Он откроет в Мадриде кафе, а вы с Биркоффом выступите в
роли его сына и дочки, которые помогают отцу в его нелегких
начинаниях. Роль дочери хозяина кафе даст тебе возможность быть
простой, но недоступной, ведь у тебя есть отец со строгими правилами
воспитания.
– Я должна буду соблазнить Бендаро, стать его любовницей?
– Шеф не исключает такой возможности, но также не исключает и
возможности избежать этого. Можешь поводить его за нос, потянуть
время. Но если... – он помолчал. – Если без этого не обойдется... Ты
меня понимаешь.
– Понимаю. Но я никогда не занималась ничем подобным. Никто от меня
этого не требовал. Был только тот случай, когда мы с тобой... были
мужем и женой. Это был единственный случай, когда я была любовницей
по приказу. Но тогда со мной был ты.
– Я знаю, что это трудно, но я не знаю, чем помочь тебе. В конце
концов, Отдел не будет вмешиваться в твои дела и решения ты будешь
принимать сама.
– Вот об этом ты и хотел предупредить меня? – догадалась Никита. –
Тебя волнует, что я стану спать с другим. Да, это страшнее атомной
войны. Знаешь, Майкл, когда ты спал с другими по заданию, я не имела
права сказать ни слова, чтобы меня не обвинили в эмоциональной
нестабильности, ты же в подобном случае начинаешь вправлять мне
мозги. Знаешь что, мне иногда бывает невероятно сложно сдержаться и
не ударить тебя, – она вскочила с дивана и бросилась к стулу, где
бросила плащ.
– Может быть, если ты меня ударишь, нам будет куда проще найти общий
язык, – тихо предположил Майкл. Он не собирался бросаться за ней. Он
просто потерянно сидел в кресле, склонив голову на руки. – Я не
отношусь к тебе, как к собственности. Я не имею никакого права на
собственность вообще. Мне страшно потерять тебя.
– Потерять меня? А разве я принадлежала тебе? – она уже держалась за
ручку входной двери.
– Да, тогда, на яхте. Ты не напоминаешь мне о той ночи, но она была.
Я ни на миг не забываю о ней. Тогда мы были вместе, мы были
любовниками. Конечно, это физическая близость. Она может ничего не
значить, но ведь духовно мы вместе уже не один год. Разве это не
так? Разве ты не чувствуешь этого?
– А разве ты чувствуешь? Разве ты вообще чувствуешь что-либо? Если
бы чувствовал, не позволил бы мне страдать так, как я страдаю,
потому что это все равно, что танцевать на раскаленном железе в
кольчуге из гвоздей. Это невыносимая боль.
– Эта боль выносима. Есть другие ее проявления, когда все куда хуже.
Мне было бы хуже, если бы ты умерла...
– Сплошные крайности. Я не твоя. Ясно тебе? НЕ ТВО-Я! – она громко
хлопнула дверью и остановилась, прислонившись спиной к холодной
мокрой стене дома. На улице шел дождь. Дворик окутывала туманная
темень ночи. В окне гостиной мерцал свет от огня в камине. Никита не
видела этого, так как окно было за ее спиной, но этой самой спиной
она чувствовала его. И она чувствовала Майкла, сидящего перед этим
камином, спрятав лицо в ладонях. По лицу ее потекли слезы,
смешиваясь с дождем. Она сползла по стенке и села на корточки. Он ни
в чем не виноват и, вместе с тем, виноват во всем. Но как можно не
прощать его? Ведь кроме него у нее нет никого на белом свете.
Никого, кого она любила бы хотя бы на десятую долю от того, как она
любила его. С этим ничего нельзя сделать. Он крепко держал в руках
ее сердце, держа при этом руки раскрытыми.
Вдруг холодные капли перестали заливать ей лицо. Стало суше и
теплее. Она не заметила, как Майкл вышел из дома и набросил ей на
голову свою кожаную куртку.
– Может, ты вернешься? – мягко предложил он. Странно, но в его
голосе совершенно не было уверенности в том, что именно так она и
поступит. Если бы он сказал это иначе, вероятно, она проявила бы
характер, но он сказал именно так, с сомнением. Никита резко
вскочила на ноги и развернулась к нему. – Ну-ну, не сердись, – он,
казалось, хотел защититься от нее поднятыми до уровня подбородка
руками. Но она и не думала сердиться. Она быстро прижалась к нему
всем телом, сорвала молниеносный поцелуй с его губ и бросилась прочь
со всех ног.
– Никита! – крикнул он ей в вдогонку. – Я люблю тебя!
Она остановилась, схватившись за отмораживающее пальцы мокрое железо
калитки. Она не один год ждала от него этих слов, а теперь он сказал
ей их перед предстоящей разлукой. Кто знает, может, она не вернется
из Мадрида, а если вернется, не застанет в живых его. Но она слышала
его крик, легкий и одновременно тяжкий, как вздох. Она знала, что он
не повторит своих слов, но они навсегда останутся в ее памяти. Она
повернулась и побежала обратно. Он шел навстречу. Когда они
встретились, она поняла, что этой ночью уже не выспится. Но черт с
ним, со сном. Можно будет выспаться в другой раз.

В Мадрид летели через две недели в самолете Отдела. Биркофф
сосредоточенно листал какой-то журнал, как будто собирался найти в
нем ответы на все свои вопросы, а Вальтер дремал. Никита прижалась
носом к стеклу иллюминатора. Ее мысли не были веселыми. Они не были
веселыми никогда. Ей казалось, что никогда в своей жизни она
по-настоящему не была радостной. Ни одного счастливого момента, даже
в детстве. Хотя нет, однажды было. Тогда в ее жизни неожиданно
появился отец. Он приехал, когда ей было лет семь, и прожил с ними
месяц. Она была счастлива, ходила с ним за руку по двору и всем
знакомым говорила, что это ее папа. Он повел ее в парк аттракционов
и позволил кататься на всем, на чем она пожелает. Качели, горки,
сахарная вата. У нее просто дух захватывало. А потом мать выгнала
отца. Через месяц она сказала, что папа умер. Теперь Никита не
уверена в том, что это так и произошло. Но почему бы иначе он больше
никогда не появился? Ведь не может быть, чтобы после того месяца
счастья он больше никогда не вспомнил о своей дочке... Хотя почему
бы и нет? Теперь она знает о том, как иногда бывают жестоки люди.
Но, в принципе, после истории с Майклом и Адамом она начинала
сомневаться в том, что отцовская любовь может пройти вот так
внезапно – раз и навсегда.
Майкл... Как скоро она теперь увидит его? С одной стороны, то, что
произошло между ними той дождливой ночью в его доме, будет греть ей
сердце все долгие месяцы, которые предстоит провести в Испании, но с
другой стороны, от этого никак не легче, потому что хочется
немедленно вернуться и больше никогда не уезжать. Наверное, он знал
об этой второй стороне, поэтому, провожая их у трапа, был сдержанным
и суховатым. Таким, каким бывал обычно. Теперь она не услышит его
голос очень долго. Так надолго они никогда не расставались.
Вообще-то те полгода, которые она провела вне отдела, стали
рекордом, который она надеялась не побить.
– Никита, ты не додумалась захватить с собой фото Майкла? – спросил
вдруг Биркофф, отрываясь от журнала. Вальтер открыл глаза и
заинтересованно прислушался.
– Зачем оно тебе? – не поняла Никита.
– Мне оно не нужно, но на всякий случай его не должно быть с нами.
Если нас рассекретят, мы не должны завалить еще кого-то. Бендаро не
должен видеть Майкла или кого-либо другого из Отдела.
– У меня нет его фотографии, а если бы и была, не думаю, что
Бендаро, если он, конечно, заинтересуется мной, станет
интересоваться содержимым моих личных вещей.
– Если он что-то заподозрит, он станет рыться не только в личных, но
и в сверх личных вещах. Имей в виду. Ты же не хочешь подставить
Майкла?
– Не хочу. Но у меня правда ничего нет.
Биркофф недоверчиво окинул ее взглядом, но продолжать дискуссию не
стал и опять углубился в журнал. Вальтер подсел к Никите.
– Не расстраивайся, солнышко. Он переживает. Он никогда раньше не
уезжал из Отдела так надолго. К тому же, не хочет, чтобы его кем-то
заменяли. Отдел для него – все.
– Я знаю и не обижаюсь. Но в последнее время он все время поддевает
меня в отношении Майкла. Я начинаю чувствовать себя в чем-то
виноватой.
– Я никогда не оправдывал твоих чувств к Майклу. Они сжигают тебя.
Разве ты этого сама не замечаешь?
– Не могу ничего поделать. Если не будет меня, он погибнет.
– Ты уменьшаешь его способности. Это у тебя форма любви такая? Тебе
все время хочется защитить его, не дать в обиду. Думаешь, он не в
силах сам за себя постоять?
– А ты знаешь, сколько раз он уже погиб бы, если бы рядом не было
меня? А что если такой момент выпадет за то время, пока я буду в
Мадриде? Я все время думаю о том, что когда вернусь, его уже не
будет. Он работает не банковским клерком. Шеф решил разлучить нас.
Боюсь, что навсегда.
– Шефу не выгодно лишаться Майкла. Где он еще найдет агента,
готового подчиниться абсолютно во всем, кроме одного. Вот с этим
одним он и борется. Не только Майкл твоя слабость, золотце. Еще и
наоборот, к счастью. Но он что-то сделал с тобой. Обычно твоя
нежность не выплескивалась через край, как сейчас. Или я не прав?
– Он ничего со мной не делал. Просто я буду очень скучать, – она
склонила голову на плечо друга и чуть слышно добавила: – Я уже
скучаю.

Кафе "Перо страуса" в Мадриде уже было полностью готово к открытию,
когда они приехали. К нему примыкала милая квартира с четырьмя
спальнями, в которой и должны были жить "сосланные". Осмотрев зал и
кухню, Никита получила удовлетворение и, перебросив через плечо
синюю спортивную сумку, отправилась в свою комнату. Пока это была
всего лишь заготовка с кроватью, шкафом, столиком у окна и
неброскими шторами и обоями. Никита любила устраивать свой быт. Ей
нравилось это по той простой причине, что до пришествия в Отдел она
никогда не имела возможности делать это. О, она уже знает, какой
будет ее комната. Это будет просто замечательно. После этого можно
будет оборудовать гостиную, ведь ни у Биркоффа, ни у Вальтера не
появится желания сделать это самим. В доме должна чувствоваться
женская рука. Но прежде всего нужно устроить одну вещь... Маленькое
фото Майкла быстро перекочевало под складку матраса. Так-то оно
надежнее и к сердцу ближе. Где ты сейчас, родной?
– Никита! – в ее комнату без стука влетел восторженный Вальтер и тут
же затормозил на пороге. Ей показалось, что она услышала свист
тормозов. – Ты плохо чувствуешь себя, котенок? Извини, что так
ворвался. Ты очень бледная.
– Тебе показалось. Я села на кровать, чтобы прочувствовать,
насколько она мягкая.
– Ну и как?
– Неплохо. Знаешь, я тут придумала, что можно изменить, и хочу все
устроить поуютнее. Ты же не против?
– Что касается твоей комнаты, то ты вольна делать здесь все, что
тебе заблагорассудится, а что же касается гостиной и моей комнаты,
то я буду всеми руками "за". Мне самому удастся только холостяцкая
обстановка.
– Прекрасно, – Никита придала своему лицу бодрое выражение. – Тебе
нужна моя помощь в кафе?
– Пока нет. Знаешь, скажу тебе по секрету одну страшную тайну: я всю
жизнь мечтал иметь кафе.
– Уверена в том, что Отдел знал об этом. У них записано все, даже
то, что я больше всего на свете боюсь крыс.
– Если это правда, то еще не все потеряно. Я опасался, что ты больше
боишься чего-то другого.
– Не усугубляй моего положения, Вальтер, – насупилась Никита. –
Позволь мне быть с тобой откровенной и не издевайся надо мной. Ты же
лучший мой друг. Разве должна я все время оправдываться перед тобой
за свои чувства? Я не смогу изменить их.
– Извини, золотко. Никогда больше не заговорю о Майкле в таком тоне.
В конце концов, это твой выбор и я должен уважать его. Может быть,
ты простишь меня, если я признаюсь, что немножко ревную?
– Отстань, папочка, – Никита шутливо оттолкнула его. – Нет, правда.
Я хочу немного подремать. Дорога измучила меня.
– Странно, – выражение лица Вальтера стало озабоченным. – Мы совсем
не долго летели. Ты не заболела?
– Нет. Но знаешь, в нашем задании есть свои плюсы. Один из них в
том, что я теперь могу спокойно поболеть и не мчаться с ангиной и
пистолетом по мокрому полю в атаку. Вот сейчас мне хочется спать.
Посмотрела бы я на того, кто попытается помешать мне сделать это.
– Никто не станет мешать. Я пойду в кухню и попытаюсь уговорить
Биркоффа помочь мне распаковать утварь. А то ящики громоздятся
посреди прохода, а распаковать их никто не догадался. В воскресенье
пора открываться.
Вальтер быстро выскользнул за дверь, чтобы дать ей возможность
отдохнуть. Никита сняла с себя куртку, сбросила кроссовки и,
свернувшись калачиком, улеглась на кровать поверх покрывала. Ее и
правда знобило, разламывалась голова, а к горлу подступила противная
тошнота.
– Что со мной? – прошептала Никита, зарываясь головой в пахнущую
новизной, лавандой и чем-то там еще подушку. Болеть совсем не
хотелось. Она не привыкла болеть. Она могла быть раненой и истекать
кровью, но болеть в классическом понимании ей практически не
приходилось. Обстоятельства не позволяли.
Она быстро заснула, а проснулась среди ночи в той же позе, в которой
засыпала. Откуда-то слышался приглушенный храп Вальтера. В принципе,
почему откуда-то? Из его спальни, конечно. Такие раздражители
никогда не мешали Никите спать. Ее сон не прерывался и от куда
худших помех. Почему же она проснулась ночью и спать больше не
хочет? Что-то ей явно мешало. Через минуту она поняла, что именно.
Ее тошнило. В последний раз ей было так плохо, когда в Сербии она
наелась тухлой тушенки. Майкл тогда отстранил ее от задания и
заставил сидеть в фургоне, из которого она периодически выскакивала,
чтобы предохранить транспортное средство от неприятностей. Теперь
было примерно то же самое. Никита поворочалась, но застежка джинсов
сдавила живот и пришлось срочно вскочить и бежать в уборную. Стоя на
коленях и ощущая холод кафельного пола, она дрожала всем телом.
"Почему мне плохо? Я больна? А что если это неизлечимо? Я не хочу
умирать. При обычной простуде так не тошнит. Ну почему все
навалилось одновременно?"

Кафе открывали не в воскресенье, как предполагал Вальтер, а во
вторник. Это была не лучшая идея, так как в выходной день можно было
ожидать больше посетителей, но раньше привести все в полный порядок
не удалось. Посетителей все равно было предостаточно. Вальтер летал,
словно на крыльях. Он чувствовал себя полноправным хозяином этого
заведения, главное – он чувствовал свободу. Здесь они были только
втроем, они были друзьями, поэтому не собирались мешать друг другу
получать удовольствие от создавшейся ситуации.
Никита никакого удовольствия не получала. Она могла спать до полудня
без кошмаров и ночных звонков из Отдела, могла безбоязненно гулять
по одному из прекраснейших городов Европы, не опасаясь выстрелов
из-за угла и проверок. Но радоваться не получалось. Она все еще
плохо себя чувствовала. Не хотелось пугать Вальтера и Биркоффа, но
состояние не улучшалось. С желудком явно что-то было не так. Все,
что бы она ни съела, тут же просилось наружу. И во время открытия
кафе, когда от нее требовалось быть радостной и гостеприимной, она
сидела в углу за стойкой и вставляла странички меню в прозрачные
файлы, а от созерцания названий всевозможных блюд ей хотелось
вывернуться наизнанку.
– Ты почему тут сидишь? – Биркофф перегнулся через стойку. Он
довольно мило смотрелся в бежевой новенькой униформе кафе с
маленьким черным галстуком. – Что с тобой? Ты зеленого цвета.
– Что-то не то съела, – Никита повела плечами, словно упрашивая его
отвязаться.
– Опять? Вчера ты тоже не то ела. Смени свое меню.
– Обязательно. Биркофф, миленький, меня мутит. Не нужно принуждать
меня быть веселой. Все равно Бендаро здесь нет.
– Конечно нет. Он не ходит на открытия каких-то мелких кафешек. Я
понимаю, что для Вальтера это крупная удача, но Бендаро сюда следует
еще заманить. И заманить его должна ты. По нашим данным, он обожает
длинноногих блондинок. Иначе тебя сюда не прислали бы. Здесь есть
его друзья. Там, за третьим столиком, сидят двое из них. Они
заказали бифштексы с салатом и жареной картошкой. Не кривись.
Представь, что это не еда, а куски картона. Ты должна принести им
заказ и быть веселой при этом.
– Биркофф, я не поняла: ты у нас главный?
– Мы равноправны. Но ты же хочешь поскорее увидеть кое-кого?
– Разговаривай тише, а то нас услышат. И вообще, если мы
равноправны, позволь и мне сделать тебе замечание: не болтай лишнего
прямо в кафе при посетителях, не то ты и сам не скоро увидишь
кое-кого. Или я ошибаюсь и ты не влюбился за месяц до отъезда в
прекрасную Сюзи? Если не ошибаюсь, то прекрати меня доставать, – она
резко встала и направилась на кухню за бифштексами и картошкой.
На кухне трудились два повара, о найме которых позаботился Отдел еще
до их приезда. Никите они были безразличны и вообще казались
братьями-близнецами. Они были молчаливы и мускулисты, как будто не
повара, а оперативники четвертой категории. Если бы Шеф не оговорил
в своей тираде, что в Мадриде они будут только втроем, она
заподозрила бы, что Отдел установил за ними контроль. В принципе,
лица поваров были настолько тупыми, что в отделе эти интеллектуалы
надолго не задержались бы. Бифштексы воняли жареным мясом, картошка
– картошкой, а салат – травой. Представить себе все это картоном не
представлялось возможным. Оставалось только пореже вдыхать и
нарисовать на лице приветливую улыбку. Благо она умела делать это.
Научилась за годы тренировки.
За третьим столиком сидели два дюжих молодца и приглушенно
разговаривали. Никита подошла к ним и, поставив поднос на край
стола, принялась расставлять тарелки. Мужчины прервали разговор и
заинтересованно уставились на нее.
– Погляди, а это определенно неплохое местечко, – заметил один из
них, с блестящей лысиной, которую наверняка чем-то полировал. – Тут
такие официантки...
– Да, девочка – то, что надо, – подтвердил второй, белобрысый с
оспинками на лице, и обнажил два ряда неровных зубов.
Уверенным движением он протянул руку и похлопал Никиту пониже спины.
Она изобразила смущение и выгнулась в сторону. На помощь уже спешил
Вальтер с перекинутым через плечо бежевым, в тон униформам,
полотенцем и с папкой меню в руке. Он положил ладонь на плечо
девушки и радушно улыбнулся гостям.
– О, это моя очаровательная дочь. Правда, она хороша? Бедняжка рано
осталась без матери, но Бир... Сеймур, ее брат, был еще младше,
поэтому на ее хрупкие плечи легло много забот. Не знаю, что бы я
делал без моей девочки.
– Ну надо же, – лысый покачал головой. – Раз у хозяина такая дочь,
то и все остальное, что он делает, должно быть подобным ей.
– Благодарю, – просиял Вальтер и слегка сдавил пальцами плечо
Никиты, давая ей понять, что пора уходить без комментариев. Он
покровительственным жестом подтолкнул ее в сторону кухни. – Иди
работай дальше. Не забывай о том, что нужно вымыть посуду.
– Да, папа, – не поднимая глаз, ответила Никита и поспешила к
боковой двери, ведущей на кухню. Уже склонившись в спазмах над
унитазом, она подумала о том, что Вальтер был молодцом, создавая ей
имидж послушной и скромной папиной дочки-помощницы. Люди, подобные
Анжело Бендаро, должны любить экзотику и то, что им тяжело
достается. В этом он может не сомневаться. Он будет получать ее
тяжело и долго. Лишь бы только по характеру он не напоминал своих
длинноруких приятелей. Это было бы мерзкой шуткой. Но тогда бы она
поверила в то, что у Шефа есть пусть и извращенное, но все же
какое-то чувство юмора.
– Что с тобой, голубка? – услышала она голос Вальтера над головой.
Так и есть, она забыла закрыть дверь в туалет. Молодчина, Никита. –
Ты плохо себя чувствуешь? И это не впервые. Ты заболела?
– Не знаю, – скрывать недомогание от него дальше было бы просто
смешно. Она отстранила его от двери и вышла в темный коридор. – Мне
плохо. Меня постоянно тошнит, ломит все тело. Это с тех пор, как мы
сюда приехали.
– Почти неделю... Да, я заметил, что ты ничего не ешь и постоянно
бледная. Друзья Бендаро остались довольны нашей легендой. Они еще
обсуждали тебя, когда мы отошли. Молодчина. Теперь ты можешь пойти
полежать. Я попрошу кого-нибудь сбегать в аптеку и купить тебе
чего-нибудь желудочного.
– Спасибо, папа, – она опять отстранила его, но теперь для того,
чтобы снова попасть внутрь. На сей раз она не забыла воспользоваться
защелкой.

К вечеру следующего дня Никиту совсем парализовало. Она лежала на
кровати, не в силах подняться, и охватывала скрещенными руками
прорезаемый невероятными болями живот. Терпеть было тяжело, но
ничего другого не оставалось. Лекарства не помогали. Она каталась по
кровати из стороны в сторону, когда вошел Биркофф с бумажным
пакетиком в руках.
– Я был в аптеке и купил тебе кое-что. Меня не ругать, так как я
делал это по указанию папы Вальтера.
– Я не собираюсь никого ругать. Если ты мне сейчас же не поможешь,
до утра я не доживу, – простонала она, отнимая бледное лицо от
подушки.
– Ну ладно. Ты обещала, – он стал доставать из пакета упаковки с
травами и микстурами, а под конец вынул яркую плоскую коробочку и
бросил ее на кровать перед Никитой. – Как я понимаю, эта покупка
была основной. Всем остальным я просто должен был замылить тебе
глаза. Я выдаю тебе тайный план Вальтера для того, чтобы ты начала с
этого.
Непослушной рукой Никита взяла коробочку и повертела ее перед
глазами. Какое-то время она не могла понять, чего от нее хотят, но
потом ее глаза округлились.
– Биркофф, это же домашний тест на беременность! Неужели я давала
Вальтеру повод думать, что он может предлагать мне такие вещи?
– Похоже, сама ты не могла догадаться купить его. Ты попробуй. Если
все в порядке, тем лучше.
– Пойди завари мне травку, – Никита обиженно бросила ему один из
пакетиков. – Это мне скорее поможет. И скажи Вальтеру, что я не
люблю, когда мне делают такие подарки. Даже он.
– Передам, – Биркофф взял пакетик и вышел. Никита задумалась, глядя
на коробочку, немного полежала и отправилась в ванную.
Через полчаса она заставила себя пойти на кухню, где Вальтер, явно
раздосадованный ее реакцией на его скромный подарок обжаривал на
огромной сковороде сладкий перец для омлета. Никита подошла к нему
вплотную сзади и шепнула в ухо:
– Выйди со мной, пожалуйста.
Вальтер вздрогнул от неожиданности и обернулся.
– Не подкрадывайся ко мне так тихо, золотце. Сердце может не
выдержать, – он послушно вышел за ней из кухни и проследовал в ее
спальню. Там она села на кровать и, покрутив перед его носом
коробочкой от теста, грустно усмехнулась.
– И что это за шуточки?
– Извини. Я больше никогда не сделаю этого. Я очень переживал и
подумал, что кто его знает...
– Кого "его"?
– Я хотел сказать... Ну, ты же знаешь это выражение. Я не имел в
виду никого конкретно. Мне не нравится твое состояние.
– А ты не знаешь, что я живу почти как монашка? Зачем такие шутки?
Или я намекнула чем-то на то, что у меня что-то с кем-то было?
– Нет. Это случилось потому, что я больше не знаю, на что думать.
Вести тебя к врачу опасно, так как любой врач заподозрит неладное: у
тебя было несколько тяжелых ранений, от которых остались следы. Для
скромной дочки хозяина кафе это уж слишком. Купить тебе тест и
предложить им воспользоваться – последний шанс обойтись без
вмешательства врачей.
– Хорошо, я им воспользовалась, – голос ее дрогнул от волнения.
– Это так, чтобы я не обижался? Если у тебя не было подозрений...
– Они появились, когда я увидела эту коробку. И они... – она
отвернулась. – Они подтвердились. Вальтер, что мне делать? Я жду
ребенка.
– Ты... – по всей видимости, Вальтер все-таки не ожидал такого
ответа. – Ты беременна? Но как?
– Ты не знаешь, как это делается? Очень просто. Куда проще, чем все
остальное, что за этим следует, – она опять обернулась к нему. Ее
глаза были полны слез. – Что теперь будет со мной? Что теперь будет?
– Не знаю, котенок. Нужно хорошо подумать. Главное – трезво.
Отправить тебя в Отдел с твоей проблемой и выписать оттуда новую
дочку я не могу. Сама понимаешь, почему. С другой стороны, толку
отправлять тебя в Отдел все равно никакого. Они тут же сделают тебе
аборт, что очень бодро можно сделать и здесь. Я не хочу предлагать
тебе такой выход. Ты должна решить сама, что ты будешь делать. В
конце концов, мы могли бы потянуть время и дать тебе возможность
родить этого ребенка. Потом он уже будет рожден и проблемы
изменятся, но ребенок уже будет и ты сможешь почувствовать себя
матерью. Вопрос только в том: как долго?
– Я боюсь за ребенка. Отдел не позволит мне оставить его.
– Конечно, это исключено. Отдел не оставил Адама Майклу, несмотря на
то, что тот замечательно совмещал семью с работой. Сама решай, что
делать. Ты мать. Какой у тебя срок?
– Очень маленький. Меньше месяца.
– Это... Это ведь он? Конечно, можешь не отвечать, детка. Я знаю,
что он для тебя значит, и не буду ругать ни его, ни тебя. Но он мог
бы быть поосторожнее. Ведь знает прекрасно, чем может для тебя
обернуться этот стресс.
– Вальтер, – Никита уже плакала, – я не могу убить этого ребенка
хотя бы ради Майкла. Он уже потерял одного однажды.
– Но и этого он потеряет в любом случае.
– Я тоже могла бы совмещать воспитание ребенка с работой и работала
бы вдвое лучше, если бы мне позволили...
– Девочка моя, зачем ты говоришь мне об этом? Я бы разрешил тебе
иметь не одного ребенка, а хоть десятерых. Я знаю, как ты относишься
к детям, знаю, что будешь замечательной мамой. Но разве от меня
что-то зависит?
– Я не хочу избавляться от маленького, – она не могла сдержать
слезы, залившие ее покрасневшее лицо. – Я хочу дать ему жизнь, а
потом постараться не потерять.
– Это очень серьезный шаг. Ты понимаешь? Ты сорвешь задание, а потом
Отдел узнает обо всем и отнимет малыша. Он будет называть мамой
другую женщину и никогда о тебе не узнает. Так же было несколько
раз. Зачем я говорю это? Ты же знаешь о случае с Терри. Ее ребенка
усыновили.
– Ну ты хочешь, чтобы я сделала аборт? – ее заплаканные глаза
метнули искры.
– Нет, этого я меньше всего хочу. Аборт – это варварство. Но
варварство и то, что тебе грозит, если ты оставишь беременность. Да
и потом, мне не нравится твое самочувствие. Кажется, состояние
здоровья не позволит тебе выносить ребенка.
– Как же так? Если бы я не была здорова, меня уничтожили бы уже
давно.
– Существуют разные болезни. Вполне возможно, что Отдел не
беспокоится о состоянии твоих детородных органов. У тебя было
несколько ранений в живот, которые могли что-то повредить в твоем
организме и лишить тебя возможности материнства. Отделу это на руку,
поэтому он не заботится о восстановлении этих функций.
– И что же мне делать?
 

#2
LenNik
LenNik
  • Автор темы
  • Магистр
  • PipPipPipPipPipPip
  • Группа: Супермодераторы
  • Регистрация: 20 Фев 2002, 14:33
  • Сообщений: 38517
  • Откуда: Москва
  • Пол:
– Давай поговорим с Биркоффом, – робко предложил Вальтер. – Если ты
решишь оставить ребенка, он все равно узнает. Он может дать дельный
совет.
– Он будет настаивать на аборте, – качнула головой Никита. – Он
слишком зависит от Отдела и не попрет против правил.
– Он любит тебя больше, чем Отдел. Разве он не доказывал тебе это ни
разу? Биркофф – умный парнишка. Вполне вероятно, что он резво оценит
ситуацию.
– Я бы охотнее обсудила это с Майклом, – вздохнула девушка.
– Это невозможно. Он далеко, а срывать задание мы не будем.
– Знаю... Но ни один Биркофф не поможет мне так, как он...
– А ты не думаешь, что Майкл первый предложит аборт? Он знает, что
значит разлука с ребенком. Когда он что-то решит, его бывает крайне
сложно переубедить? Или я не прав? Ты же чаще с ним общаешься. Вот и
скажи мне.
– Да, правильно. Майкл не выживет, если лишится и этого ребенка. Он
не выживет! – в поднятых на Вальтера голубых глазах читался
предельный ужас. – Я не хочу потерять Майкла. Он – все, что у меня
есть, он смысл моей жизни. Если бы не он, меня давно бы уже не было.
Несколько минут они сидели молча и Никита напряженно думала. Ее
руки, положенные на колени, вздрагивали. Она принимала нелегкое
решение. Вальтер не мешал ей. Она должна сделать выбор сама.
– Нет, я не буду рисковать Майклом. Когда его лишили Адама, я едва
сумела спасти его. Теперь у меня ничего не выйдет. Вальтер, как ты
считаешь, если я пойду на аборт, смогу ли я простить себя
когда-нибудь?
– Ты сделаешь это ради самого ребенка, ради его отца и ради себя
самой. Если он родится, все будут несчастными.
– Правильно. Я ничего не скажу Майклу. Он никогда не узнает.
– Но впредь будь осторожнее, лапочка.
– Я подозреваю, что когда вернусь, между нами уже ничего не будет.
То было проявление слабости, а Майкл слабости не любит. И потом... –
она вздрогнула всем телом. – И потом, я могу больше никогда не
увидеть его. Ведь сколько раз бывали ситуации, в которых только я
одна могла спасти его от смерти. Теперь меня нет рядом.
– Все будет хорошо, солнышко. Он дождется тебя, – Вальтер крепко
прижал ее к себе. – Вот увидишь. Вы можете быть счастливы вдвоем, а
дети... Что поделаешь, многие пары и в нормальном мире живут без
детей. Все будет хорошо.
Никита обвила друга руками и спрятала лицо не его плече. Ей просто
необходима была чья-то поддержка. Вальтер подходил как нельзя лучше.

Ночью Никите приснился Майкл. Он стоял у окна в ее спальне и смотрел
на улицу.
– Я знаю о твоем решении, – сухо сказал он.
– Ты сам посоветовал бы мне сделать это, – попыталась оправдаться
она.
– Откуда ты знаешь? Ты не спрашивала моего мнения.
– Ты всегда действуешь согласно правилам Отдела и мне запрещаешь
отступать от них. Разве сейчас все иначе?
– Мне чихать на Отдел. Я считаюсь с правилами только затем, чтобы
потом иметь шанс отступить и оправдаться тем, что это исключение.
– Но что мне делать? – Никита встала с кровати и подошла к нему со
спины. – Я поступлю так, как скажешь ты.
– Оставь ребенка. Я позабочусь о том, чтобы его оставили нам.
– Так не бывает. Ты же знаешь, – она грустно покачала головой. – В
Отделе нет детей. Нет и не будет.
– Посмотрим. Я сделаю все для того, чтобы ты стала полноценной
матерью. От тебя зависит только рождение ребенка.
– Ты не смог ничего сделать для Адама.
– Не смог. Но я не мог отнять его у Елены. Если бы не она, я
попробовал бы уговорить Шефа сделать невозможное. Никита, – он
обернулся и она увидела, что его лицо точно такое же, каким она
увидела его впервые в жизни, как будто фотография "того" Майкла,
которого она не знала и боялась, – сохрани жизнь ребенку.
– Майкл! – она вскрикнула и потянулась рукой к его лицу, чтобы
сдернуть маску. Маска сползла с легкостью, но за ней ничего не было,
просто черная дыра. Она закричала, не в силах сделать ни шагу.
– Почему ты кричишь? – за спиной она услышала голос отчима, который
схватил ее рукой за плечо и начал трясти. – Что с тобой?
Она закричала еще громче и проснулась. На ее кровати сидел сонный
испуганный Биркофф и тряс ее за плечо.
– С тобой все в порядке, Никита? – взволнованно спрашивал он.
– Биркофф, Биркофф, – она крепко схватила его за запястья холодными
пальцами. – Биркофф, милый, помоги мне, помоги. Я умру, я боюсь, я
не хочу жить...
– С ума сошла? – он явно был в шоке.
– Что у вас тут? – в комнату ворвался Вальтер. – Никита, что-то
стряслось или просто сны?
– Сны, – успокоил его Биркофф. – Но она испугана. Ну, возьми же себя
в руки, Никита, не стони.
– Биркофф, я беременна! Я не хочу делать аборт. Я решила, что не
хочу.
– Вчера ты говорила иначе, – напомнил Вальтер, воспользовавшись
секундным замешательством Биркоффа.
– Я передумала. Майкл не хочет, чтобы я так поступила.
– Она сошла с ума? – предположил Биркофф, испуганно моргая
близорукими глазами. Он совсем забыл надеть очки, когда выбегал из
своей спальни.
– Пока нет, но сойдет. Прости меня, лапочка, – Вальтер вздохнул и
удалил Никиту по щеке, прекращая истерику. Она резко замолчала и
отпустила руки Биркоффа.
– Теперь говори, что случилось, – Вальтер сел рядом и обнял ее. –
Ну-ну, не плачь.
– Я не хочу и все. Ты сказал, чтобы я сама решала. Я решила
поступить так.
– Но ты не можешь... – выдавил Биркофф, до которого наконец дошел
смысл разговора. – Тебе нельзя иметь детей. И потом, ты завалишь
задание. Зачем Бендаро беременная от другого женщина? Правда, если
поторопиться, можно внушить ему, что это его ребенок...
– Вот ты точно сошел с ума! – воскликнула Никита. – Что ты несешь?
Это нереально! Я не собираюсь с ним спать, а тем более, лезть с ним
в постель в первый день. Иначе ты ему уже ничего не внушишь.
– Тише, тише, дети, не шумите, – Вальтер приложил палец к губам. –
Поступим умнее. Посмотрим вначале, клюнет ли Бендаро, придет ли он к
нам и заинтересуется ли Никитой. Дальше видно будет. Если ее
беременность будет помехой, она сделает аборт...
– Не сделаю! – она готова была защищать ребенка, как тигрица.
– Хорошо, не сделаешь, – подхватил Биркофф. – Провалим задание и
вернемся в Отдел. Но вполне может статься, что он действительно тебя
полюбит. Придумаем легенду относительно отца ребенка. Ты училась в
университете в Париже, потом поссорилась со своим парнем, бросила
все и вернулась в семью беременной. Вальтер опекает тебя потому, что
боится осложнения ситуации. Но эти слухи начнем распространять,
когда появится Бендаро. Если ты перестанешь интересовать его после
этого, сделаешь аборт.
– Нет! – она опять забилась в истерике.
– Что за срывы? – удивился Вальтер. – А ну-ка, держи себя в руках.
Тебя же ликвидируют, если ты сорвешь операцию. Тебе хочется этого?
Ты боишься, что будет с Майклом, если он останется без ребенка? А ты
подумала, что с ним будет, если он потеряет тебя? Если тебя
интересует только он, подойди к вопросу с этой точки зрения.
– Меня интересует прежде всего ребенок. Это мой ребенок. Я никому не
позволю лишить его жизни. Даже себе. Все, точка.
– Ладно. Значит, пока ты охмуряешь Бендаро, а там будем видеть, –
подытожил Биркофф.
– Пусть меня ликвидируют, но только после того как родится мой
ребенок. Это мое последнее слово. Если даже меня не будет, Майкл
сумеет позаботиться о нем сам.
– Хорошо, хорошо, сумеет, позаботится, – Вальтер помог ей лечь и
махнул Биркоффу рукой по направлению к двери. Тот кивнул и тихо
вышел. – Спи, золотце. Все замечательно. Если родится малыш, я буду
дедом. Можно? Кто у нас будет? Внучок или внученька?
– Мне все равно. Я буду любить и мальчика, и девочку.
– Я тоже. Всё, мы все в ожидании ребенка. Мы с Сеймуром поддержим
тебя. Мы – твоя семья. Мы тебя любим. Ни о чем не думай. Мы
выпутаемся, вот увидишь.

Через неделю Никита немного пришла в себя. Меньше тошнить ее не
стало, но она заметно успокоилась и истерики прекратились. Она
твердо решила оставить ребенка во что бы то ни стало, а если будет
нужно, она сбежит и будет скрываться от Отдела хоть всю жизнь, пусть
даже остаток ее окажется короткой, как жизнь ночной бабочки, по
крайней мере, тогда она сделает для своего ребенка все возможное. А
Майкл... Да, он будет страдать и от этого становится очень больно.
Никита вспоминала его милую улыбку, которой он одаривал ее столь
редко, что эти улыбки можно было коллекционировать поштучно. На
фотографии под матрасом он не улыбался, но это совсем не важно. Она
знала, что на самом деле Майкл – ласковый и чуткий человек с нежным
ранимым сердцем. Ему стоит огромного труда прятать свои чувства. Как
может она, зная об этом, иметь наглость обидеть его, такого, какой
он есть, такого любимого и родного? От таких мыслей на глаза
наворачивались слезы, но она заставляла себя успокоиться. Ей нельзя
волноваться. Ради ребенка.
Размышляя об этом, Никита сидела за стойкой и протирала чистым
полотенцем мокрые стаканы для колы. Посетителей с утра было немного.
Она периодически окидывала зал в поисках приятелей Бендаро. Они то и
дело появлялись в их заведении, но менялись. Она знала уже пятерых.
Чем дальше, тем чаще они захаживали пообедать. Сам Бендаро не
приходил. Они уже начали сомневаться в том, что их задание не зашло
в тупик. Может быть, не стоило надеяться на то, что Бендаро
привлечет "Перо страуса" и, тем более, сама Никита. Но его обиталище
находилось совсем недалеко от кафе, поэтому то, что он появится
здесь хоть раз, было вполне логичным.
В тот день не появлялись и приятели. Полный штиль. У стойки появился
Биркофф с подносом, груженым грязной посудой.
– Никита, обслужи пятый столик. Они просят макароны с сыром и
молочный коктейль. Всего по две порции.
– Хорошо, – она кивнула и встала. Биркоффа совсем не привлекала
работа в кафе, пусть даже в почти собственном. Его тянуло в комнату
к компьютеру. С компьютером он мог общаться практически на любые
темы. Только с Отделом связываться не мог. Но это его не тяготило,
по всей видимости. Конечно, его новая возлюбленная Сюзи работала в
Отделе медсестрой, ничего не угрожало ее жизни, поэтому он не
волновался за нее. И потом, ему же не нужно было сообщать ей о
неожиданной беременности.
Никита встала и пошла выполнять заказ. Пока она была на кухне, в
зале появился новый клиент. Он сел за второй столик. Этот столик был
самым уютным, так как примостился у колонны и за ним можно было мило
уединяться. Новому посетителю можно было и не уединяться, так как он
пришел один. В "Перо страуса" он попал впервые, но Никита прекрасно
знала его по фотографиям. Это и был Бендаро. Но она не предполагала,
что он окажется именно таким. По фотографии можно определить далеко
не все детали. Она знала, что он красив, но не настолько же...
Высокий, смуглый, крепкий. С лица воду можно пить: ни единого
недостатка. Чернющие глаза, прямой нос, четко обрисованные
чувственные губы, трехдневная щетина. Типичный испанец.
Классический. Но невероятно красивый.
Другая девушка оторопела бы от одного взгляда на него и выронила бы
поднос, но не Никита. Уроки Отдела не прошли даром. Она лишь бросила
стремительный взгляд, мгновенно окинувший Бендаро с ног до головы.
Если бы он и обратил на этот взгляд внимание, то уж точно не подумал
бы, что белокурая официантка едва не выронила поднос. Скорее всего,
он решил бы, что она просто отметила очередного посетителя для того,
чтобы обслужить его столик и не пропустить его очереди.
Никита сгрузила заказ на пятый столик и неспешно подошла к Бендаро,
на ходу вынимая из нагрудного кармашка блокнот и карандаш, чтобы
принять заказ. Ее лицо не выражало абсолютно ничего. Она это знала.
– Я вас слушаю, – голос ее был бесцветным, как и положено голосу
официантки, которая к тому же является дочерью заботливого, но
строгого папы, хозяина кафе, к тому же, беременной виноватой дочки,
как в последствии должно выясниться.
– Что такое вареники с вишнями? – поинтересовался Бендаро, окидывая
Никиту оценивающим взглядом. Он уже успел изучить меню и его
интересовало незнакомое название. Вполне логично. К тому же, она с
полным правом может потянуть время, давая ему как следует изучить
свою внешность и сделать соответствующие выводы.
– Это вареные пирожки с начинкой. Из пресного теста. Традиционное
русское блюдо.
– Это кафе разве с русской кухней?
– Оно с разнообразной кухней. Наши блюда сродни домашним. Меню
составляется из лучших блюд, приготовленных по лучшим рецептам,
собранным из разных стран.
На самом деле, рецепт вареников они получили от русской девушки
Ольги, оперативника третьей категории. Кое-кто научился их готовить.
Никита и сама пару раз рискнула приготовить их еще до Мадрида.
Однажды накормила Майкла. Он искренне был доволен. Но разве Бендаро
стоило услышать и об этом?
– Я хочу попробовать, – Бендаро улыбнулся ей. Его красивые зубы были
белоснежны, как океанский жемчуг.
– Хорошо, – она сделала запись в блокноте. – Что-нибудь еще?
– Лимонад. Если можно, очень холодный.
– Сейчас я принесу.
Никита отвернулась он него и пошла к стойке. Спиной она чувствовала
его взгляд. Он явно заинтересовался. Если это так, то победа начала
приближаться. Вальтер наблюдал за этой сценой из-за кассы и Никита
едва заметно ободряюще моргнула ему. Вальтер не проявил никакой
реакции. В дверях кухни она наткнулась на Биркоффа. Он тоже все
видел и проследовал за ней до плиты.
– Дай мне порцию вареников вишнями, – попросила она повара и
обернулась к Биркоффу. – Ну что?
– Все замечательно, – ответил он шепотом, чтобы не привлекать
внимание поваров. – Я напишу отчет, а ты, когда он уйдет, составишь
рапорт. У нас должна быть вся документация.
– И ты пишешь абсолютно обо всем?
– Да. Я для этого и поехал. У меня такая миссия.
– И что именно ты уже написал?
– Все. Это что-то вроде путевых заметок. Я описал даже цвет обоев в
твоей комнате, если тебе интересно.
– А история с тестом тоже попала в то же место?
– Ты считаешь меня сумасшедшим? Мы договорились, что это наша тайна,
но проблема только твоя. Ты сама принимала решение.
– Но ты тоже рискуешь, прикрывая меня. Может быть, стоит записывать
и эти данные? Все равно история рано или поздно выплывет.
– Я думал об этом и записывал все. Но если не понадобится, Шеф
получит неполный отчет. Понимаешь, о чем я? Если история всплывет, я
вставлю недостающие сведения с легкостью.
– Вот вареники, Никита, – повар протянул ей тарелку.
– Спасибо, Рикардо, – она кивнула и вышла в зал. Наливая в стакан
лимонад со льдом, она искоса следила за Бендаро. Тот смотрел в окно,
не обращая внимание на то, что происходит за стойкой. Довольный
Вальтер пританцовывал у кассы.
– Прошу вас, – Никита поставила перед Бендаро его заказ. Он
заинтересованно присмотрелся к ней. Она скромно отвела глаза, поймав
его взгляд.
– Как тебя зовут?
– Никита.
– Очень красивое имя. Никогда раньше такого не слышал. Так вот,
Никита, я просил холодный лимонад. Если бы я попросил лимонад со
льдом, ты принесла бы мне то, что принесла. Я же просил всего лишь
холодный.
– Извините, но мы делаем так, – она упрямо посмотрела на него.
Отступать нельзя. Необходимо показать ему свой характер. Его нужно
насадить на крючок, а значит – привлечь его внимание не только
внешностью.
– А для постоянных клиентов вы можете делать исключения?
– Вы не постоянный клиент. По крайней мере, не мой.
– У тебя хорошая память на лица?
– Да. Я знаю, кого обслуживала раньше, потому что не работаю целый
день.
– Ты работаешь где-нибудь еще?
– Это имеет какое-то значение? Давайте решим что-то с этим
лимонадом. Вы хотите, чтобы я заменила стакан?
– Не стоит, – он явно был удовлетворен ее ответами. – Я выпью и это,
раз так положено. Но давай договоримся: если я стану постоянным
клиентом, пожалуйста, держи бутылку лимонада где-нибудь, где
похолоднее, специально для меня. Я не люблю, когда лед тает и
разбавляет лимонад водой. Это мои капризы.
– Я запомню, – она кивнула и пошла к другому столику. Бендаро с
любопытством смотрел ей вслед.

Она стала видеть его каждый день. Он приходил пообедать всегда в
одно и то же время. Они знали, что он должен придти, и в это время
кроме Никиты в зале находились или Биркофф, или Вальтер. Для
страховки. Чаще всего столик Бендаро обслуживал кто-нибудь другой.
Никита находилась за стойкой или обслуживала другие столики. Иногда
не показывалась вообще, наблюдая за Бендаро из кухни. Он никак не
комментировал ее отсутствие, но явно было заметно, что он ищет ее
глазами по залу. Чем дальше, тем реже она появлялась в поле его
зрения.
Через месяц терпение Бендаро дало трещину, что сулило значительный
сдвиг в выполнении их миссии. В тот день его обслуживал Биркофф.
Никита убирала один из столиков в другом конце зала.
– Послушай, – Бендаро легонько притянул к себе Биркоффа за рукав, –
а что с твоей сестрой?
– А что с ней? – не понял тот и удивленно заморгал.
– Она явно избегает меня.
– Не думаю. У нее много работы. Мне кажется, она не задумывается над
тем, какой столик ей обслуживать. Она просто помогает отцу.
– Можешь сесть рядом со мной?
– Да, конечно, – лицо Биркоффа было недоуменным, но в душе он
ликовал.
– Меня немного интересует твоя сестра. Тебе не кажется это
удивительным?
– В общем, нет. Она многих интересует. Так всегда было. Но ее не
интересует никто.
– Почему? У нее кто-нибудь есть?
– Теперь нет, – расплывчато ответил парень, стараясь не смотреть
собеседнику в глаза. – Какое-то время.
– То, что было, было серьезным? Насколько?
– Тот парень... Ну, кажется, он разбил ей сердце. Не думаю, что она
согласится сейчас встречаться с кем-нибудь еще. Я даже уверен в
этом.
– Ты знаешь имя того парня?
– Кажется, что-то вроде Мишеля. Они учились вместе в Сорбонне, но
потом она бросила учебу и приехала сюда, чтобы помогать отцу. Отец
очень строг с ней.
– Ты знаешь, что она ценит в людях?
– Нет, не совсем. Я видел Мишеля всего раз или два, мне он показался
ничтожеством. Но я не могу сказать, что она любит именно ничтожеств.
Она же моя сестра. Просто ей не повезло в жизни.
– Ты можешь поговорить с ней обо мне? Спроси, что она думает.
– Но я не хочу делать это за ее спиной.
– Я не собираюсь ее насиловать. Кто знает, может быть, ты окажешь ей
услугу.
– Сеймур! – окликнул его из-за стойки Вальтер. – У тебя нет работы?
– Да, я уже иду, – Биркофф смущенно посмотрел на Бендаро. – Хорошо,
я поговорю с ней. Только если она будет очень против, я не стану ее
уговаривать.
– Ладно. Договорились. Ты хороший парень, Сеймур.

– И что теперь мне делать? – Никита сидела в их маленькой гостиной
на диване, забравшись туда с ногами. В ее руках была чашка с
каким-то травяным отваром, который ей готовил Вальтер. Биркофф
смотрел по телевизору мультфильмы и смеялся, как ребенок. – Эй,
братец, я с тобой разговариваю. Ты пообещал что-то Бендаро. Теперь
разговаривай со мной на эту тему.
– Ну чего ты хочешь? – Биркофф обиженно оторвал взгляд от экрана. –
Можно мне досмотреть? Это мой любимый мультфильм. Разве тебе не
интересно?
– Я видела его сто раз. В детстве. Биркофф, меня очень беспокоит
история с Бендаро. Нужно что-то делать. Когда я прошу тебя о
каких-то уступках, ты серьезен, как дверь, но теперь, когда я
пытаюсь выполнять задание, ты смотришь мультики и дуешь губы, когда
тебя отвлекают, как будто тебе пять лет. Даже Адам не вел себя так.
– Извини, – Биркофф вздохнул и сел рядом с ней. – О чем ты хочешь
поговорить?
– Я возьму для тебя этот мультфильм в прокате, – она, видимо,
почувствовала себя виноватой. – Это не составит труда.
– Ничего страшного. Я знаю его на память.
– Я не хочу стеснять тебя в твоих правах. Расскажи, что мне нужно
делать.
– Соблазняй его. Действуй осторожно. Бендаро очень умный тип. Ему не
нравятся дуры. Он любит женщин с изюминкой.
– Но ведь я же не дура. Или во мне нет изюминки?
– Если бы ты не подходила требованиям, тебя не послали бы сюда.
– А что делать с моей беременностью? Когда рассказать ему о ней?
– Не теперь. Сходи с ним на свидание... Скажем... Раза два. Да, на
втором свидании, если все будет хорошо, расскажешь ему о своей беде.
Но только в том случае, если будешь чувствовать, что он готов
принять тебя такой.
– А если он никогда не будет готов?
– Зачем задавать мне такие вопросы? Ты сама решила оставить ребенка?
Вот теперь сама и решай, как разговаривать о нем с Бендаро. В Мадрид
ты ехала с какой-то миссией. Если ты ее провалишь, тебя ничто и
никто не спасет. Ты же знаешь, что я прав. Я помогаю тебе, как
только могу. Вальтер тоже. И Майкл, я уверен, сделал бы все, что в
его силах. Но я не знаю, поможет ли все это. Хочешь, я скажу тебе,
какова вероятность того, что ребенок останется с тобой? Пять шансов
из ста.
– Но у меня есть пять шансов? – она удивленно округлила глаза.
– А разве ты ни на что не надеешься? Если бы у тебя не было надежды,
ты не стала бы рисковать. Не так ли?
– Но откуда пять шансов?
– Один шанс отдадим влиянию Майкла, второй – случаю, третий –
возможности побега, а четвертый и пятый... Ты когда-нибудь слышала
об эксперименте "пи"?
– Мельком. Это касается Лоры из подразделения Нормана? Она, кажется,
воспитывалась в Отделе? Ты это имеешь в виду?
– Да. Она попала в Отдел в трехлетнем возрасте и росла там. Ее
начали учить драться и стрелять в таком нежном возрасте, когда ты
еще не умела читать.
– Я рано научилась читать...
– А я знаю, о чем я говорю. Можно сказать, что эксперимент удался,
но это только с одной стороны. Лора стала идеальным агентом, но в ее
душе что-то сломано.
– Это неудивительно. В моей душе тоже сломалась не одна шестеренка.
– Но ты росла не в отделе. В детстве ты получила хоть немного тепла
и ласки. Ведь ты не всю жизнь ненавидела свою мать? А у Лоры не было
детства. Она знала только Отдел. Она не может быть полноценным
агентом-оперативником, так как не умеет ничего чувствовать.
– Насколько я знаю, в Отделе она не одна такая.
– Да, но ее случай экспериментальный. Для выполнения некоторых
заданий не достаточно быть просто бесчувственным роботом. Ты знаешь
это лучше других. Твою чувствительность не раз использовали на
операциях. Иногда это необходимо.
– Майкл тоже очень холоден, когда занимается заданием.
– Он всегда холоден. Но он умеет расслабиться. Он умеет убедить
человека в своих чувствах. Лора не умеет. У нее нет чувств. Ее не
научили чувствовать.
– Хорошо, и к чему ты ведешь?
– Ты не понимаешь? Этот эксперимент – идея Джорджа. Он поручил его
осуществление Шефу, но тот не довел дело до конца. Сейчас Лоре
семнадцать лет. Когда ей исполнится восемнадцать, Джордж проверит
результаты. Они его не удовлетворят. Шефу нужно будет предложить
что-то взамен. Ты не догадываешься, что Майкл может предложить ему
кое-что?
– Что? Использовать для эксперимента моего ребенка? – сердце ухнуло
в пятки.
– Да. Я думал над этим. Но нам нужно поговорить с Майклом сейчас, а
не когда ребенок родится. Он начнет обработку Шефа прямо сейчас.
Ребенок родится и не будет одинок. О будет иметь любящих родителей,
которые научат его чувствовать и станут своего рода фильтром между
малышом и Отделом. О том, что хорошо и что плохо, он узнает от вас с
Майклом. Отдел же будет учить его технике борьбы и всему остальному.
Но все зависит от Майкла. Сама ты не имеешь никакого влияния на
Шефа. Если же Майкл заикнется об этом, когда ребенок родится, Шеф
тоже не согласится на это. Он вынужден будет вас наказать.
– Но как я могу связаться с Майклом?
– Не знаешь, как? По телефону. Не думаю, что Бендаро уже начал
проверять все твои звонки. Пойдешь на пункт связи, позвонишь в
Париж. В конце концов, по легенде ты там училась, там у тебя остался
бросивший тебя возлюбленный. Прослушивать общественный телефон
Бендаро не станет, но если он вычислит, что ты звонила в Париж, это
не вызовет у него никаких подозрений. Он просто приложит больше
усилий для того, чтобы тебя соблазнить.
– Я не смогу сказать ему все по телефону. Я хочу видеть его глаза.
– Не сентиментальничай. Нам не до этого. Может быть, он сможет
приехать. Но не надейся на это. Позвони ему на сотовый. Расплатишься
за звонок наличными. Это для того, чтобы Отдел тебя не вычислил.
Постарайся не разговаривать долго. Выложи все в двух словах.
– И как ты себе это представляешь?
– Не знаю. Попытайся смоделировать разговор заранее.
– Как я могу в двух словах рассказать ему о своей проблеме? Он будет
молчать, пока я не окончу рассказ, а потом скажет: "Аборт..."
– Ты же твердила, что он не захочет этого.
– Я так думаю, но если он так скажет... Я боюсь.
– Знаешь, это не моя проблема, а ваша с ним. Решайте сами.
– Биркофф, а если я не буду звонить ему сейчас, а позвоню месяца
через два-три? Тогда он уже не сможет...
– Никита, если ты не доверяешь ему настолько, что боишься рассказать
о ребенке, то разве я могу помочь тебе в чем-то?
– Я доверяю ему, – Никита заметно побледнела. – Но я очень боюсь за
моего малыша.
– А если доверяешь, то позвони сейчас. Потом Бендаро может тебя
подслушать. Пока он только подкапывается, ты относительно свободна.
– Вальтер не будет против?
– Нам с тобой он доверяет. Он может только покачать головой. Не
разговаривай слишком долго. Попроси его приехать. Лучше ночью. Я сам
встречу его и проведу в дом.
– Да, я так и сделаю. Но не уверена, что он приедет.
– Будем надеяться. Это два шанса из пяти. Даже три. Ведь мы
используем еще и его влияние в Отделе. Если ты помнишь, мы это тоже
учитывали.

Один из купленных Никитой жетонов со звоном провалился в щель. Она
услышала голос Майкла и пару мгновений не могла произнести ни слова.
– Я слушаю... – и замолчал.
– Это я, – еле слышно произнесла она и уцепилась свободной рукой за
ручку кабинки. – Ты можешь говорить?
– Что случилось? – его голос был ровным, без оттенков. Но говорить
он мог.
– Кое-что случилось. Ты не можешь приехать?
– Нет. Мы договаривались, что ты не будешь звонить.
– Я помню. Но это очень важно. Мне нужно поговорить с тобой. Очень,
– ее голос дрогнул. – Пожалуйста. Это очень личное.
– Если это не очень долго, расскажи мне суть сейчас. Можешь?
– Хорошо, – она вздохнула. – Хоть мне и не хочется вот так... Майкл,
у меня будет ребенок...
Он замолчал надолго. Она уже подумала, что связь прервалась, когда
он заговорил опять. От первых звуков его голоса ее сердце пропустило
один удар. Она боялась услышать страшное слово из любимых уст. Она
не сможет ему простить это слово. Но он сказал совсем не то:
– Ты в порядке?
Ей показалось, что в маленькой кабинке засияло солнце. Он не
разочаровал ее так сильно, как она ожидала. Он вообще не разочаровал
ее. В тот момент она поняла, что на него она может положиться
целиком и полностью. Слезы покатились из глаз.
– Да, в относительном. Если не считать мою миссию.
– Не по телефону. Я приеду утром.
– А может, лучше ночью? – Никита вспомнила наставления Биркоффа.
– Не лучше. Парень, который среди ночи входит в твой дом, вызовет
подозрения окружающих. Ты действительно в порядке?
– Да. Все хорошо, – в щель провалился второй жетон.
– Тогда почему ты плачешь? Не плачь. Все будет хорошо. Утром мы
поговорим.
– Уже завтра утром?
– Да. Только у меня будет одна просьба. Нет, две. Во-первых, получше
выспись, а во-вторых, пусть меня кто-то встретит. И лучше не ты. В
шесть утра. Я не знаю дороги.
– Биркофф сказал, что встретит.
– Он в курсе всего?
– Да, они оба.
– Замечательно. Ты там не одна. Главное не переживай. Завтра
увидимся.
– Увидимся, – она услышала в трубке короткие гудки. Что он сейчас
переживает? Что для него значит эта зыбкая возможность отцовства?
Большую проблему или большую надежду? А как можно определить его
чувства, если она не может определить свои? Как-то оно да будет.
Главное, что он не сказал это слово...

Пообещать Майклу хорошо выспаться было самым легким. Вот выполнить
обещание оказалось куда более сложной задачей. Разве можно спать,
когда голова раскалывается, не смотря на отвары Вальтера, желудок с
завидным постоянством каждые четверть часа выворачивается наизнанку,
где-то за окном не смолкает музыка, а мозг сверлит одна-единственная
навязчивая мысль: "Скоро, скоро, совсем немного осталось... Скоро я
увижу его, обниму, и он разделит со мной мои переживания"? Никита
слышала, как вставал за стенкой Биркофф и заводил под окном машину,
чтобы ехать в аэропорт. Она еще не спала. Зато когда машина
отъехала, сон одолел ее. За все время пребывания в Мадриде она еще
ни разу не засыпала так уютно и спокойно.
Когда она проснулась, ее взгляд тут же упал на электронные часы на
ночном столике. Они показывали девять. "Не приехал!" – эта мысль с
такой болью прорезала все ее существо, что желудок тут же сжался
очередным спазмом. Вероятно, она вздрогнула от ужаса. Но все вмиг
прошло. Она почувствовала чье-то мягкое прикосновение к своим
волосам. Чья-то рука ласкала их, успокаивая. Никита обернулась и
увидела Майкла. Он сидел рядом с ней на кровати и гладил ее волосы.
– Что случилось? Ты подпрыгнула спросонок, – он не улыбался, но его
глаза светились нежностью и теплом.
– Я увидела будильник. Уже очень поздно.
– Девять. Ничего страшного. Тебе нужно побольше отдыхать. Благо,
есть такая возможность.
– Я подумала, что ты не приехал, раз не разбудил меня.
– Мне не хотелось делать это. Ты так крепко спала...
– И долго ты здесь сидишь?
– Около полутора часов. Я немного поговорил с Вальтером и Биркоффом.
Они мне все рассказали. Теперь ты можешь не посвящать меня в детали.
Они сказали, что у тебя, похоже, нормализуется дело с Бендаро. Это
хорошо, но об этом потом.
– Ой, Майкл...
Она вспомнила, что ее тошнит, и вскочила с кровати, шлепая босыми
ногами в направлении ванной. Еле успела. Вернувшись, она виновато
присела на краешек постели, не глядя на него.
– Извини, не удержалась.
– Ты просишь прощения? – он протянул руки, подтащил ее к себе по
кровати и крепко прижал к груди. – Как ты можешь просить у меня
прощения?
– Ты не сердишься, что я решила оставить ребенка? Тебя не было и я
вынуждена была сама принимать решение за нас двоих. Честно говоря, я
колебалась.
– Это хорошо. Ты и должна была колебаться. Я сам тебя этому учил.
Вот я не имею права колебаться. Я должен четко принимать решение.
– Так ты еще не принял его? – она испуганно подняла на него глаза и
отстранилась.
– Принял, – он не обнял ее опять. Выражение его лица было
решительным. Вот так и рушатся все надежды. Он просто преподносит ей
жестокую реальность на золотом блюдечке. Он все решил. Она не смеет
перечить ему. Она не его жена, даже не его любовница. Она просто
агент в его подчинении, агент, который попал в беду. Решение всегда
принимает он. Если он так решил, она не может спорить.
– Я должна сделать аборт? – ее голос был потерянным, она сама
чувствовала это. Не просто бесцветный, а прозрачный голос. Еще
чуть-чуть – и пропадет навсегда.
– Я не сказал этого. Но если скажу, ты возненавидишь меня на всю
жизнь?
– Да, – прошептала она. Ее тело задрожало.
– Но сделаешь так, как я скажу?
– Нет. Я поступлю только так, как решила.
– Это точно? Ты уверена в том, что пойдешь против моего мнения?
– Абсолютно уверена, – она заговорила громче, и ее голос уже был
твердым, как гранит, как в ту ночь, когда она приняла решение родить
ребенка.
– Тогда слушай меня внимательно. Я сделаю так, как предложил
Биркофф. Я поговорю с Шефом о "пи"-эксперименте, но не буду говорить
о том, кто потенциальные родители ребенка. Я пообещаю ему результат
через девять месяцев. Результат будет немного раньше, но это даст
нам запас времени на всякий случай. Постарайся влюбить в себя
Бендаро, но не очень быстро, чтобы растянуть сроки пребывания здесь
до рождения маленького. Он должен влюбиться в тебя. Это главная твоя
задача, кроме рождения ребенка. От этого все зависит. Если ты
выполнишь задание, тебе многое простится. Поняла меня? Сделай все
для того, чтобы Бендаро доверял тебе целиком и полностью. Но и не
слишком води его за нос. Помни: ты делаешь это ради нашего ребенка и
ради нас. Если Шеф даст зеленый свет моей работе над экспериментом,
остальное решит результат твоей работы.
 

#3
LenNik
LenNik
  • Автор темы
  • Магистр
  • PipPipPipPipPipPip
  • Группа: Супермодераторы
  • Регистрация: 20 Фев 2002, 14:33
  • Сообщений: 38517
  • Откуда: Москва
  • Пол:
– Ты что, хочешь этого ребенка? – решилась заговорить Никита.
– А ты могла сомневаться в этом? После того, что Отдел сделал со
мной и Адамом, я не стану считаться с Отделом в отношении этого
малыша. Я хочу его – и он родится. Прости, что не сказал тебе сразу,
но я должен был быть уверен в том, что ты действительно сделаешь все
для того, чтобы защитить его.
– В этом можешь не сомневаться, – она потянулась к нему и зарылась
лицом в рубашку на его груди. Рубашка не была черной, как обычно.
Самая нормальная бело-зеленая рубашка. Он лег на спину, положил
Никиту к себе на грудь и приподнял ее лицо так, чтобы иметь
возможность рассмотреть его. По ее щекам текли хрустальные слезинки.
Майкл убрал их поцелуями.
– Ну-ну, не плачь. Теперь все будет хорошо. Я с тобой.
– Но ты уедешь... Как долго ты сможешь быть здесь?
– Мой самолет улетит завтра в это время. Значит, у нас есть сутки.
Мне придется не выходить из дома. Нельзя, чтобы Бендаро меня увидел.
– Хорошо. Мы будем дома. Будем сидеть здесь и никуда не выйдем, –
Никита ласкала его волосы и улыбалась. – И не позвонит проклятый
телефон, и тебе не нужно будет ехать в Отдел. Мне тоже. Ты сказал в
Отделе, что куда-то едешь?
– Да. Для них я в Брюсселе. Собираю данные.
– Они не догадаются?
– Нет. У меня уже есть эти данные. Завтра я все им отдам.
– Хочешь поговорить о ребенке? Давай вместе придумаем ему имя.
– Только не Адам.
– Хорошо, – она грустно усмехнулась. – Придумаем что-нибудь другое.
К тому же, может родиться и девочка. Ты подумал об этом?
– Девочка? Дай подумать, – Никиту смешило то, что он явно дурачился.
Она обвила его руками и сцепила пальцы где-то под лопатками. –
Девочки – это такие человечки с бантиками, платьицами и длинными
ресничками?
– Что-то вроде этого, – она потерлась носом о его гладко выбритую
щеку. Наверное, он побрился уже в Мадриде.
– Из них еще вырастают фотомодели с длинными ногами?
– Иногда. А иногда вырастают агенты Первого Отдела.
– Не будем о грустном. Мы же решили выбирать имя. Предлагай. Я буду
кивать в знак согласия.
– Нет. Ты выберешь имя для девочки, а я – для мальчика. Так будет
правильнее.
– А потом мне придется мечтать о дочке, чтобы было по-моему? Нет уж,
давай вместе придумывать. Не хочешь назвать дочку Медлин, а сына
Полом?
– Не будем о грустном. Давай я буду называть имена мальчиков, а ты
будешь кивать, а потом – наоборот.
– Согласен. Начинай.
– Вальтер? – отрицательный кивок: "Нет". – Патрик? – "Нет". –
Джейсон? – "Нет". – Лоран? – "Нет". – Что ж тебе все не нравится?
Может, Мишель? – "Нет, нет, нет!" – А как тебе Эндрю? – "Да-да..." –
Что, согласен?
– Да, это неплохо. Пусть Эндрю. Тебе это нравится, по крайней мере,
или это было последнее имя в списке известных тебе имен?
– Какой бессовестный! Конечно, мне нравится это имя! Как, интересно,
вы с Еленой выбирали Адаму имя?
– Тянули жребий.
– Оно и видно. Давай, теперь твоя очередь.
– Хорошо. Девочки... Сейчас вспомню имена знакомых девочек...
– Перестань! – она шутливо тряхнула его, а он прильнул губами к ее
губам.
– Все, ладно. Предлагаю. Как насчет Мари? – "Нет". – Линда? –
"Нет-нет". – Кейти? – "Нет". – Шейла? – "Нет-нет-нет..." – Адриан? –
протяжный стон. – Понял. А Виола? Тебе нравится Виола?
– Скажи честно: все остальные имена ты называл наобум? – Никита
прищурила один глаз. – Ты ведь сразу прикинул себе это имя?
– А тебя не проведешь.
– А ты пытался? Ничего не получится. Хорошо, я согласна с Виолой.
Мне нравится.
– Нет, честно нравится? – Майкл был доволен.
– Честно, – она рассмеялась.
В дверь тихонько постучали. Они переглянулись.
– Это я, Вальтер. Я подумал, что если вы проснулись, то могли бы
позавтракать. Никите пора немного перекусить. У нее и так плохой
аппетит.
– Входи, Вальтер, – Никита быстро соскользнула с Майкла на одеяло и
замерла в непринужденной позе. Майкл подтянулся на локтях.
– Разговариваете? – он просунул голову в дверь. – Давайте я принесу
вам в гостиную чего-нибудь горяченького. Одевайся, солнышко. Не
будешь же ты весь день ходить в пижаме.
– Да, папочка. Как скажешь, папочка.
– Веди себя пристойно с мужчинами, – Вальтер шутливо погрозил ей
пальцем. – Я заварю тебе травку.
– Что за травки? – поинтересовался Майкл. – Вальтер, ты стал
алхимиком?
– Не смейся. Она ужасно чувствует себя. Бывают сильные боли.
– Перестань! – возмутилась Никита. – Все хорошо.
– Боли – это плохо, – Майкл покачал головой. – Сходи к врачу.
– Не могу. Врач обнаружит следы от ранений.
– Не страшно. Это не его дело. Скажешь, что стала жертвой теракта.
Можешь даже придумать, какого. Благо, у тебя хороший опыт. Пусть
проверяет. Пообещай, что покажешься доктору.
– Обещаю, – она соскользнула с кровати, не глядя ему в глаза.
– Нет, пообещай серьезно, – его тон говорил о том, что он не
потерпит отказа.
– Ну ладно, – неохотно пообещала Никита. – Правда схожу. Завтра.
– Я проконтролирую, – убедил Майкла Вальтер.
– Предатель, – Никита показала ему язык.
– Гляди не разбалуй ее здесь, – Майкл погрозил Вальтеру пальцем. –
Совсем разошлась. Что я потом буду с ней в Отделе делать? Заново
воспитывать?
– Еще чего не хватало! – возмутилась она. – Я в порядке. Принеси мне
гренки, Вальтер. И кофе.
– Хорошо, котенок. А тебе, Майкл?
– "Котенок"... – хмыкнул Майкл. – Мне все равно. Можешь то же самое.
– Все, теперь выходите оба. Я буду одеваться, – скомандовала Никита.
– Как прикажете, мэм, – усмехнулся Майкл и вместе с Вальтером вышел
за дверь.

– Когда обычно приходит Бендаро? – поинтересовался Майкл через
некоторое время, когда они с Никитой и Биркофф сидели в гостиной.
Никита расспрашивала его о событиях в Отделе, а Биркофф увлеченно
играл в какую-то шумную компьютерную игру.
– Обычно около часа. Сидит он здесь не долго. Быстро ест и уходит, –
объяснила Никита. – Вчера он отступил от правил и поговорил обо мне
с Биркоффом. Так он раньше никогда не поступал.
– И сегодня он захочет увидеть тебя лично?
– Не знаю. Сегодня я не собираюсь выходить в зал вообще.
– Напрасно. А что если он плюнет на эту затею и больше не появится?
– Ты сошел с ума? Какая же это уважающая себя женщина бросится к
мужчине по первому его требованию?
– Это твоя тактика? – он понимающе закивал. – Теперь мне многое
ясно.
– Ничего тебе не ясно. С тобой я так себя не вела никогда. Тебе не
кажется, что тебе я позволяла слишком много?
– С твоей точки зрения это так?
– Конечно. Это ты постоянно меня отталкивал и тыкал лицом в грязь. Я
вставала, отряхивалась и опять бежала следом.
– Да, не симпатичная картинка. Значит, ты видишь все это так? –
Майкл задумался. – Хорошенькую же жизнь я тебе устроил. И как ты
могла прощать меня?
– Почему могла? Я и сейчас это делаю. Ты просто свел меня с ума.
– Не компрометируй себя перед Биркоффом, – шепнул Майкл и кивнул в
сторону парня, стрелявшего в трехмерных монстров.
– Не уверена, что он сейчас вообще в этом мире, – усмехнулась
Никита. – Знаешь, он сущий ребенок. Иногда он чересчур серьезен, но
иногда я не могу его понять: ведет себя как первоклассник. Сейчас,
когда мы оказались в такой ситуации, мне стало казаться, что он
действительно мой брат. Я верю в то, во что мы играем.
– Не советовал бы тебе окончательно провалиться в эту игру. Не
забывай о том, что ты должна разыгрывать чувства к Бендаро.
– Ты стал таким сентиментальным? Майкл, а не подложил ли мне Отдел
свинью? Мне нравится верить в то, что ты такой, но порой мне
кажется, что это неправда. Ты слишком часто обманывал меня раньше.
– Не говори глупостей. Ты носишь моего ребенка. Я приехал всего на
сутки. Завтра меня не будет. Неизвестно, увидимся ли мы снова. Ты
знаешь, какая у нас жизнь. Можно сказать, мы впервые находимся в
непринужденной обстановке. Разве есть у меня причины быть
неискренним? Я даже не понимаю, зачем сейчас я должен изображать из
себя ледяную статую.
– Майкл, – она грустно улыбнулась, глядя под ноги, на мягкий бежевый
ковер, – все это понятно и хорошо, но... Как бы тебе объяснить? Все,
что ты говоришь – причины, но такие причины, которые не могут
принести мне облегчения...
– Нет, нет! – вскрикнул Биркофф и обернулся. – Я почти закончил, но
этот бандит уложил меня.
– Когда вернешься в Отдел, придется тебе поупражняться в тире, –
покачал головой Майкл. – Ты бы лучше чем-нибудь полезным занялся.
– Мне надоело заниматься полезным, – возмутился парень. – Я
занимаюсь только полезными делами почти десять лет. Все эти сети,
коды, пароли, датчики, передатчики знаешь где у меня сидят? Они мне
снятся в кошмарных снах. Я только здесь смог почувствовать себя
человеком и расслабить мозги.
– Расслабь, но не расплавь. Что ты будешь делать, когда вернешься в
Отдел? Шефу не понравится твой настрой. Хочешь, чтобы он направил
тебя на переподготовку? Это неприятный процесс. Никите придется
пройти его в который раз, но тут уж ничего не попишешь. Если родится
ребенок, ее организм должен будет заново приспособиться к нагрузкам.
– Мне все равно, – махнул рукой Биркофф и опять развернулся к экрану
монитора.
– Тебе не понравились причины моего поведения? – тихо напомнил
Майкл. – Чем же?
– Ты не назвал одной, которая была бы для меня важнее всего.
– Ты имеешь в виду мои чувства к тебе? А разве это само собой не
разумеется? Ты почему-то предпочитаешь сто раз услышать, чем сто раз
убедиться. Знаешь, чем чаще об этом говоришь, тем менее нужным
становятся эти слова. Разве ты не знаешь о том, что я к тебе
чувствую? Я говорил об этом совсем недавно. А стоит ли повторять
постоянно?
– Может быть, ты и прав. Но ты назвал все причины, кроме этой.
Складывается впечатление, что об этом ты и не подумал.
– Перестань. Твои слова напоминают мне утренний сериал. Из пустого в
порожнее. Неужели это беременность так на тебя влияет?
– Наверное. Извини, – она смутилась. – Ты прав. Только... Майкл, а
разве ты смотришь утренние сериалы?
Его взгляд выразил непомерную усталость, но Никита прекрасно видела,
что он дурачится. Это ее развеселило. Как раз в этот момент вошел
Вальтер.
– Биркофф, скорее иди в зал. Бендаро пришел.
– Как? Уже? – удивилась Никита. – Для него еще рано.
– Пойди и скажи ему, что для него еще рано, – проворчал Биркофф,
вставая от компьютера. – Я должен обслужить его?
– Я сам его уже обслужил. Подойди к нему и поговори. Скажи, что ты
прозондировал почву и примерно знаешь, что чувствует к нему Никита.
– Ты сама не хочешь поговорить с ним? – Биркофф обернулся к Никите.
– Рано еще, – возразил Майкл. – Пока держи с ним связь сам. Но не
вздумай отпустить. Скажи, что ее никто не интересует, а не именно
он. Это подкинет ему идею стать первым, кто займет ее сердце после
душевной травмы. Естественно, он постарается излечить раны на ее
сердце. Это должно потешить его самолюбие.
– Хочешь понаблюдать за разговором из кухни? – предложил Майклу
Вальтер. – Сейчас я отошлю поваров, чтобы они, не дай Бог, тебя не
увидели. Жаль только, что нет системы связи. Как ее иногда не
хватает! Сейчас бы слышали весь разговор и видели его на экране.
Просто непривычно иногда так вот проводить задание. Шевелись,
Сеймур. Сейчас он отобедает и уйдет, пока ты копаешься.
Когда Вальтер отправил куда-то поваров, Никита вернулась из кухни и
забрала с собой Майкла. Они устроились у маленького вентиляционного
окошечка, из которого было видно абсолютно все, но их из зала
заметить было невозможно. Делая вид, что хочет освободить место для
Вальтера, Никита забралась на колени к Майклу. Ей было слишком
приятно пользоваться моментом, когда можно ласкаться к нему
прилюдно, чтобы не сделать этого.
– Ничего себе, – тихонько шепнул Майкл ей на ухо. – Не думал, что
Бендаро выглядит именно так. Он должен оказаться ловеласом. Не знаю,
что ты будешь делать, если это окажется так.
– Как-то странно слышать от тебя "не знаю", – заметила Никита.
– У ловеласов нет проблем с девушками. Девушек у них обычно много.
Если ты окажешься всего лишь одной из них, нам это не слишком
поможет.
– А тебе не кажется, что Шеф знал, что делал?
– Шеф не может знать абсолютно все.
– Но такие мелочи должны быть ему известны. Не переживай. Сдается
мне, что я ехала сюда потому, что Шеф возлагал на меня большие
надежды. А сбором информации занимался Биркофф. Он знает о Бендаро
практически все. Естественно, кроме того, где он хранит необходимые
нам данные.
– Вы прекратите болтать? – поинтересовался Вальтер. – Как воробьи
под крышей с самого утра. Пусть уйдет Бендаро, тогда вы удалитесь на
безопасную территорию и наговоритесь до хрипоты. Нас случайно могут
услышать.
Они замолчали, наблюдая за тем, как Биркофф разговаривает с Бендаро.
Бендаро был спокоен, а Биркофф изображал смущение младшего брата,
который волей случая сговаривается против сестры с ее поклонником.
Он кивал, а Бендаро наставлял его. О чем – они, конечно, не слышали,
но годы, проведенные в Отделе, научили всех троих читать мысли не
только по выражению лица и губам, но и спине. Через десять минут
Бендаро ушел, а Биркофф вернулся в кухню и молча увлек всех на свою
территорию. Вальтер на ходу успел крикнуть поварам в открытую дверь
подсобки:
– Эй вы, еще не закончили? Кто за вас работать будет?
В гостиной они расселись поудобнее. Биркофф запер дверь, ведущую в
помещения кафе и устроился в мягком кресле напротив остальных.
– В общем, Никита, он настроен решительно. Он хочет завоевать тебя.
Он понял, что ты крепкий орешек и теперь это стало для него делом
чести.
– Я настолько крепкий орешек, что в иной ситуации оказалась бы ему
не по зубам, – заметила Никита. – Ну ладно, что мне делать дальше? Я
должна окрутить его поскорее, пока еще можно скрывать ребенка.
– Ну действуй, – Вальтер ободряюще шлепнул ее по коленке. – Только
помягче, лапочка. Помни, что ты – девочка из хорошей семьи.
– Мне кажется, что теперь Бендаро начнет ненавязчиво за тобой
следить, – неуверенно сказал Биркофф. – Он просил меня расследовать,
что ты чувствуешь к тому парню из Парижа и нет ли рядом с тобой
кого-то, кто стремится занять его место.
– Скажи ему, что ее сердце – загадка для тебя, – подсказал Майкл. –
Она не открывается никому. Но посоветуй ему поговорить с ней самому,
а не действовать исподтишка. Ни одной женщине это не придется по
душе, а тем более твоей сестре. Она очень гордая, не смотря ни на
что.
– А дальше что? – Никита подняла на него глаза. Она привыкла видеть
в Майкле своего начальника, человека, который всегда знает
правильный ответ на любой вопрос. Теперь, когда он оказался здесь,
она приходила в восторг от мысли, что ей опять есть на кого
положиться. С его мнением она считалась намного больше, чем с
чьим-либо еще.
– Но ведь ты сама уже сказала: окручивай его. Очень аккуратно.
Запутай его в сетях так, чтобы не вырвался. Он должен влюбиться,
сильно влюбиться, а тогда ты сможешь делать с ним все. Что захочешь.
Это закон природы.
– Что ты говоришь? – Никита кокетливо ему подмигнула.
– Между прочим, – по лицу Майкла скользнула едва заметная улыбка.
– Теперь он будет разговаривать непосредственно с тобой, –
предположил Биркофф. – Будь естественной.
– Хорошо, – Никита с легким раздражением мотнула головой. – Ну все,
хватит. Вы все так спланируете, что я начну вести себя, как робот.
Теперь оставьте меня в покое. Мне нужно поговорить с Майклом.
Она встала с дивана, увлекая Майкла за собой в свою спальню. Вальтер
игриво посмотрел на Биркоффа.
– До ужина они, пожалуй, будут против того, чтобы мы им мешали.
Давай-ка займемся делами. Мне нужна твоя помощь в кафе.
– Опять начинается, – Биркофф закатил глаза. – Мне досталась самая
невыносимая роль. Я терпеть не могу такую работу.
– Не ворчи, сынок. Папу нужно слушаться.
– Я еще на тебе отыграюсь, когда мы вернемся в Отдел, – пообещал
парень, недовольно покидая кресло.


Никита открыла глаза, когда забрезжил рассвет. Ее голова покоилась
на груди спящего Майкла, а рука обнимала его, как будто цеплялась за
последнюю надежду не отпустить. Он уедет, и она не сможет видеть его
долгие месяцы, а ведь именно в эти месяцы он будет так нужен ей.
Захотелось плакать и она удивилась, как вообще смогла уснуть этой
ночью. Наверное, устала от эмоций минувшего дня. Теперь времени
осталось так мало, но все-таки можно, свернувшись под одеялом
калачиком, наслаждаться таким домашним уютом и тем, что можно почти
по-детски доверчиво прижиматься к Майклу. От этого было так спокойно
и надежно, что просто захватывало дух.
Майкл, видимо, почувствовал ее волнение и открыл глаза.
– Все хорошо? – он нежно погладил ее по волосам.
– Да. Я разбудила тебя? Извини.
– Мне все равно скоро вставать.
– Хочется сказать: "Не уезжай".
– Ведь ты не станешь этого говорить?
– Не стану. Но мне хочется уехать с тобой.
– Хочется в Отдел? Раньше ты не очень-то стремилась туда
возвращаться.
– Стремилась. Там был ты.
– Значит совсем скоро ты вернешься. Время пролетит незаметно.
– Оно пролетело бы незаметно, если бы мне не пришлось переносить
столько испытаний одновременно. Мне нужно заниматься Бендаро, бегать
по врачам, страдать физически от этой постоянной тошноты и всего
такого... И при этом некому пожаловаться.
– Никогда не жалуйся. Таков закон.
– А мне надоело подчиняться законам. Мне хочется, чтобы обо мне хоть
иногда заботились. Не хочу радовать себя сама.
– Я делаю все, что от меня зависит, но я НЕ МОГУ находиться рядом с
тобой. Постарайся пережить это.
– Когда Елена ждала появления на свет Адама, ты был рядом с ней.
– Не сравнивай постоянно эти две ситуации. Действительно, тогда я
был с ней. А теперь? Как думаешь, когда мое присутствие рядом с
тобой будет важнее? Когда ты закончишь это задание, ты вернешься в
Отдел. Я буду ждать тебя там. Можешь потерпеть? С тобой Вальтер и
Биркофф. Они же не совсем чужие для тебя люди? Положись на них и
держи себя в руках. Я могу приласкать тебя и начать шептать на ушко
успокаивающие слова, но знаю, что если расслаблю тебя сейчас, ты
ничего не сможешь сделать и начнешь себя жалеть.
– Я никогда себя не жалею, – возразила она.
– Жалеешь. Неужели я знаю тебя лучше, чем ты сама? Давай
договоримся: ты не будешь больше звонить мне и полностью
сосредоточишься на Бендаро. Это – самое важное. Понимаю, что тебе
тяжело, но когда было легко? Теперь он будет следить за тобой.
Конечно, эта слежка будет не такой, к каким ты привыкла, но все же
веди себя безупречно.
– Значит я не смогу сходить к врачу сегодня.
– Ты обещала, – он покачал головой. – Я привык верить тебе. Не
разочаруй меня.
– Но как, если Бендаро будет следить?
– Как-то. За каждым твоим шагом он не уследит. Ты должна заботиться
о своем здоровье.
– Должна, должна... Майкл, скажи, что я МОГУ.
– Ты и сама знаешь, что можешь. Я же сосредоточился на главном. Мы
пошли на серьезный шаг: решили стать родителями в Отделе. Значит
давай исполнять все свои обязанности.
– Ты уверен, что будешь в Отделе, когда я вернусь?
– Да. Я ДОЛЖЕН быть там. Это значит, что я обязан выжить.
– Пообещай уладить дело с Шефом.
– Обещаю.
– Так просто?
– У меня нет выбора.
– А что будет, когда Шеф поймет, что мы перехитрили его?
– Он ничего уже не сможет сделать. К тому времени Джорджу будет
обещан ребенок. Куда Шеф сможет деваться?
– Я люблю тебя, – прошептала она ему в ухо. Он осторожно уложил ее
на спину и наклонился над ней, внимательно всматриваясь в ее лицо.
Какое-то время они молчали.
– Ну как ты можешь любить меня? – наконец простонал Майкл. – Я за
все эти годы очень хорошо выучил тебя, знаю о тебе практически все,
но до сих пор не могу понять, почему ты влюбилась в меня, да еще так
беззаветно...
– Не удивляйся. Для меня это тоже загадка, – она улыбнулась и
накрутила на палец прядь его волос. – Я знаю только одно: я буду
любить тебя пока жива. Этому тоже нет объяснения.
– Пока жива ты или пока жив я? – он смотрел на нее испытывающе.
– Пока жива я. Мне страшно, но это так.
Их губы слились в поцелуе.

– Что сказал врач? – Вальтер на кухне переворачивал котлеты на
гигантской сковороде. Поваров не было видно.
– А где твои помощники? – Никита села рядом на стул, сунула в рот
кусочек сладкого перца, но тут же поморщилась от тошноты.
– И кто тебя учил отвечать вопросом на вопрос? – Вальтер покачал
головой. – Помощники отправились на обеденный перерыв.
– Это смешно, учитывая место их работы.
– Что сказал врач? – Вальтер грозно повторил свой вопрос.
– Ну... Есть небольшие отклонения от нормы. Они в основном связаны с
ранениями. А так ничего, жить можно.
– На что могут повлиять эти отклонения?
– Я на допросе, что ли? На ребенка они вряд ли повлияют. Все
отражается только на моем здоровье.
– Так не бывает. На ребенке сказывается абсолютно все, что
происходит с тобой. За прошлые сутки, например, он получил массу
положительных зарядов. Отец нужен ему теперь немного меньше, чем в
будущем, но все же нужен.
– Не расстраивай меня, а то ребенок получит отрицательные заряды.
Что я могу поделать, Вальтер? Врач сказал, что ребенок не должен
пострадать.
– Он прописал какие-то лекарства?
– Да, несколько. Какие-то травяные настойки.
– Ты их купила?
– Да.
– Хорошо. Съешь котлетку, – он поддел одну из поджаристых мясных
лепешек лопаткой и положил на тарелку. – Давай, лапочка. Тебе нужно
покушать.
– Не хочется, – Никита сморщила нос.
– И ты собираешься так капризничать все оставшиеся семь с лишним
месяцев? Я тебе не Майкл, – Вальтер сделал строгое лицо и подтолкнул
тарелку к Никите. – Ну-ка ешь без разговоров. Полей соусом и хорошо
прожуй. Съешь эту – подходи за следующей.
Никита неохотно взяла вилку и ковырнула ею котлету в самом центре.
Из котлеты повалил пар. Снова затошнило, но не хотелось расстраивать
Вальтера.
– Никита! – громким шепотом позвал Биркофф, всунувший голову в дверь
кухни. – Иди скорее, с тобой хотят разговаривать.
– Кто? – таким же шепотом спросила она и почувствовала, как сердце
провалилось глубоко в живот.
– Ну кто-кто... Наш друг. Он не желает обедать, а хочет говорить с
тобой.
– Черт, началось, – вздохнул Вальтер, глядя в спину выходящей из
кухни Никиты. – И хоть бы котлету дал ей доесть. С самого начала он
о ней не заботится.
Никита не спеша подошла к Бендаро. Он стоял, облокотившись на
стойку, и внимательно смотрел на нее. Его взгляд мог выражать все,
что угодно. Она приказала себе быть осторожной.
– Вы хотели видеть меня? – ее голос был почти таким, какой был у
Майкла во время заданий: ровным и бесцветным.
– Мне нужно поговорить с тобой, – он смотрел на нее не мигая, но она
не отводила взгляд.
– О чем?
– Не здесь. Я отвезу тебя в другое место.
– Кто сказал, что я поеду?
– Мне этого хотелось бы.
– Не думаю, что я здесь для того, чтобы исполнять ваши желания.
Если, конечно, они не касаются обеда.
– А если я попрошу тебя? Очень попрошу? Ты согласишься? Пожалуйста,
поехали со мной.
– Все всегда поступают так, как того хочется вам, сеньор?
– Обычно да, но от тебя я не стану этого требовать. Просто сделай
мне одолжение.
– Насколько я помню, мы не знакомились. Вам кажется это нормальным?
– Я знаю, что тебя зовут Никита. Это очень необычное и красивое имя.
Меня зовут Анжело.
– Не скажу, что имя необычное, но вам оно не подходит.
– Обидно. Но мама не подозревала, кто из меня получится, когда
давала мне имя. Я прошу тебя: поехали со мной. Мне очень хочется
поговорить с тобой. Просто поговорить.
– Хорошо. Но надеюсь на вашу порядочность.
– В этом можешь быть уверена. Я не обижу тебя.
– Подождите пять минут, – она вернулась в кухню и прошла мимо
Вальтера, не говоря ни слова. Он так же молча покосился на нее и
опять повернулся к сковороде.
Никита появилась в зале кафе через шесть минут пятнадцать секунд.
Она надела белую блузку и юбку-шотландку до колен. Волосы сплела в
косу. Бендаро смотрел на нее явно удивленно, ведь шесть с лишним
минут назад она стояла перед ним в черных кожаных в обтяжку брюках,
таком же топе и в тяжелых ботинках, волосы ее были небрежно
разбросаны, а глаза довольно сильно подведены. Столь разительная
перемена удивила его настолько, что он осмелился (в данном случае
именно осмелился) спросить:
– Ты что, решила сменить имидж?
– Я решила, что так будет надежнее. Ты не решишь, что я – девочка
для развлечений.
– Честно говоря, я понял это с первого взгляда на тебя.
– Тем лучше. Поехали. У меня есть, – она посмотрела на свои
маленькие часики, – час и семнадцать минут. Потом я буду занята.
– Я доставлю тебя к двери кафе ровно к этому времени.
Они вышли на улицу, сопровождаемые взглядами посетителей. Всем,
вероятно, было интересно, что за дела могут быть у Анжело Бендаро с
нелюдимой дочкой хозяина "Пера страуса".
– А ты популярная личность в этой местности, – отметила Никита.
– Скажем так, меня многие знают, – он открыл перед ней дверцу
темно-синего "Вольво" новейшего образца. Она поудобнее устроилась на
мягком сидении и подождала, пока Бендаро сядет за руль и заведет
мотор.
– А чем вызвана такая популярность? – поинтересовалась Никита.
– Знаешь, такое бывает: человек вызывает интерес, вот и все.
– Бывает. Но редко. Обычно интерес вызывается чем-то. Наверное, ты
был хулиганом в детстве, в юности гонял по улицам на мотоцикле и
соблазнял девочек, а потом... Ну расскажи, чем такие люди занимаются
потом.
– А ты проницательная. Все угадала, – он улыбнулся. – Правда, все
это было. А потом я стал бизнесменом. Заработал небольшой капитал,
стал его расширять и так далее.
– Очень туманно, но ничего, сойдет. Бизнес меня не интересует.
– А как насчет бизнеса твоего отца? Ты же помогаешь ему, кажется.
– Мою тарелки и убираю со столов. Знаешь, бизнесом это не назовешь.
Я занималась археологией с университете. Потом бросила.
– Почему? Не понравилось?
– Понравилось, – она недовольно посопела. – Не понравилось кое-что
другое.
Он подъехали к "Перлу", самому шикарному ресторану в городе. Бендаро
вышел из машины и помог выйти Никите.
– Хочешь сюда? – поинтересовался он.
– Зачем ты спрашиваешь? Ты вез меня именно сюда. Если бы даже я
ответила, что не хочу, выбора у меня не было бы.
– Был бы. Я отвез бы тебя в другой ресторан.
– Ладно, пошли. Хоть я и считаю, что в рестораны ходят в темное
время суток.
В зале ресторана было светло и играла приятная музыка. Все столики
утопали в буйной растительности так, что их почти не было видно и
любой из них мог оказаться уединенным. Посреди зала бил большой
фонтан с водопадом, омывающим огромный муляж жемчужины. Никита
ценила такие заведения и душа ее порадовалась возможности провести
здесь время.
– Садись сюда, – Бендаро выдвинул для нее стул у одного из самых
уютных столиков. – Днем здесь практически нет посетителей. Можно
насладиться одиночеством.
– О чем ты хотел поговорить?
– Минутку, – он подозвал официанта. – Принесите нам две порции
чензано, фисташки и две самые огромные порции мороженого с... Какое
ты любишь, Никита?
– С шоколадом сойдет.
– Как можно больше шоколада сверху. Не забудьте: огромные порции.
– Да, сеньор, – официант послушно удалился.
– Извини, меню возьмем как-нибудь в другой раз, когда придем сюда
вечером. Сегодня ты выделила мне ужасно мало времени.
– Не уверена, что другой раз будет. Я пока не поняла, зачем нам
этот.
– Я хочу познакомиться с тобой поближе, вот и все, – он сверкнул
своими раскаленными глазами и Никита поняла, что он начинает
прилипать к липучке.
– Знаешь, если бы ты сказал мне о своих намерениях в "Пере страуса",
я избавила бы тебя от необходимости везти меня аж сюда.
– А ты колючая. Мне нравятся колючие. Но не говори ничего. Я знаю,
что опять постараешься уколоть.
– Угадал. Но ладно, раз уж ты привез меня сюда, а я сама
согласилась, давай поговорим. Времени действительно мало. Чего ты
хочешь от меня?
– Ты меня привлекаешь.
– Я должна этим гордится?
– Не обязательно. Знаешь, я слышал о тебе кое-что. Понимаешь,
слухами земля полнится... Ты, кажется, ведешь жизнь затворницы?
– Не совсем так. Просто предпочитаю быть одна. Но кто мог сказать
тебе такое? Я здесь совсем недавно, у меня нет знакомых, с которыми
я говорила бы по душам.
– Когда мне этого хочется, я могу узнать что угодно о ком угодно.
– Ты считаешь, что мне это должно понравиться? Это говорит о том,
что ты меня выслеживаешь. Тебе пришлось бы это по душе?
– Нет, я не выслеживаю тебя...
– Давай договоримся: ты не будешь за мной следить. Если я узнаю, что
ты обо мне кого-то расспрашивал за моей спиной, я вообще прекращу
общение с тобой. Если ты хочешь узнать что-то обо мне, спрашивай у
меня лично и я отвечу на те вопросы, которые сочту корректными.
– Договорились. Но ты не будешь против иногда проводить со мной
время?
– Что значит "проводить время"?
– Это значит общаться. Как сейчас.
– И тебе доставит удовольствие подобное общение? Что-то ты не похож
на человека, которому не с кем поговорить.
– Мне хочется говорить с тобой.
– Короче говоря, твои намерения смутны и призрачны. Ты сам не
понимаешь, чего хочешь. Если ты желаешь соблазнить меня, не думаю,
что у тебя это получится. Я не из тех женщин, которые терпят все эти
процессы.
– Я знаю. Ты умная женщина. Я не посмею обращаться с тобой, как с
вещью.
– Еще чего не хватало, – Никита фыркнула. – Может быть, ты и
популярная личность в здешних местах, но и я не лыком шита. Я
привыкла сама выбирать себе мужчин. Так что, если тебе это не
подходит, давай разойдемся по-хорошему и ты не будешь продолжать
свои попытки.
– Я принимаю твои правила.
– Что-то для человека, который настолько самоуверен, как ты, ты
слишком быстро сдаешься. Это подозрительно.
– А ты уверена в том, что училась именно на археолога? – он
улыбнулся. – Археологи представлялись мне тихими и нелюбопытными
людьми.
– Думаю, что они тебе такими не представлялись. Если ты серьезно
решил меня окрутить, думаю, ты не считал меня молчаливой занудой.
– Ты опять права. Хорошо, впредь я буду играть с открытыми картами.
Все равно ты меня раскусываешь мгновенно.
– Можешь начинать.
Официант принес им заказ и Никита сделала вид, что ее заинтересовала
порция мороженого величиной с ледяной дворец, водруженная перед ней.
На самом деле она не знала, как осилит хоть десятую часть этого
лакомства. Аппетит покинул ее, похоже, безвозвратно. Бендаро
внимательно наблюдал за тем, как она окунает ложечку в белую массу,
щедро политую шоколадной глазурью. По всему было видно, что он
получает удовольствие от ее созерцания. Что ж, ее миссия только
выиграет от этого. Крепись, Эндрю или Виола.

Бендаро вернул Никиту в "Перо страуса" ровно к назначенному времени
и уехал, пообещав вернуться на днях. Никита направилась прямиком на
кухню. Биркофф, возившийся у одного из столиков, устремился за ней.
На кухне хозяйничали повара и новоиспеченные брат с сестрой не
говоря друг другу ни слова прошли в свою гостиную. Там Вальтер
возился с пылесосом. Никита застыла на пороге.
– Ты что это, папочка? – удивился Биркофф, на секунду забыв о
предстоящем разговоре с Никитой.
– А... – Вальтер поднял голову и выключил пылесос. – Да я здесь
легкую уборочку затеял. Внуки, знаете ли, чистоту любят.
– У тебя пока нет никаких внуков, – напомнила Никита, запирая дверь
и усаживаясь на диван.
– Тебе тоже нечего пылью дышать, – проворчал старик в свою защиту и
присел рядом с ней. – Ну что, лапочка? Рассказывай, как все прошло.
– Он отвез меня в "Перл" и заказал столько мороженого, сколько я за
неделю не осилю.
– А учитывая твои нынешние аппетиты, я в это поверю, – кивнул
Вальтер. – Ты о вашем разговоре рассказывай.
– Он предложил мне... общаться.
– Что это значит? – моргнул Биркофф.
– Ты не понимаешь? Он хочет свести меня с ума. Но я дала ему понять,
что это будет (если будет) совсем не скоро.
– Как же мне не нравится такое ведение дел, – Биркофф недовольно
поморщился. – И почему нельзя прикрепить к тебе микрофон? Я не
привык работать в таких первобытных условиях. Или рассказывай ваш
разговор дословно, или садись за компьютер и пиши подробный отчет. У
меня должны быть все записи.
– Биркофф, мы ни к чему не пришли.
– Он спрашивал тебя относительно Майкла? Интересовался любовником из
Парижа?
– Нет. Я быстро перевела разговор на другую тему. Пока нельзя
раскрываться перед ним.
– Если ты сменила тему, значит, он интересовался?
– Нет. Только начал подходить к этому вопросу. Спросил, почему я
уехала из Парижа.
– Поговоришь с ним о беременности в следующий раз.
– Рано еще. Неужели ты сам не видишь, что рано?
– Хорошо. Тогда в следующий раз подпусти его поближе. У нас мало
времени.
– Времени хоть отбавляй. Больше семи месяцев. Я должна родить
ребенка здесь. А если все пойдет слишком быстро, мне не удастся
избежать близости с Бендаро.
– Боюсь, что тебе и так ее не избежать, – покачал головой Биркофф. –
Только не нужно избегать этого любыми силами. Бендаро – не
мальчик-подросток, у него несколько иные ценности. Я читал его файлы
очень внимательно. Но тебя спасет твоя беременность. Понимаешь, о
чем я?
– Это ужасно, – Никита обхватила голову руками.
– Но золотко, – вмешался Вальтер. – В конце концов ты с самого
начала знала, на что идешь.
 

#4
LenNik
LenNik
  • Автор темы
  • Магистр
  • PipPipPipPipPipPip
  • Группа: Супермодераторы
  • Регистрация: 20 Фев 2002, 14:33
  • Сообщений: 38517
  • Откуда: Москва
  • Пол:
– Заметь, что я не вызывалась на это задание. Меня поставили перед
фактом. Впрочем, как всегда.
– А если бы ты осталась в Отделе, ты точно никогда не увидела бы
своего ребенка.
– Пока это тоже под вопросом.
– Ладно об этом. Держи себя в руках, – посоветовал Биркофф. –
Бендаро назначил следующее свидание?
– Сказал, что на днях заедет.
– Он бывает здесь каждый день. Значит, должен приехать завтра.
– Он сказал, что несколько дней его может не быть. Он едет по делам.
Боюсь, что это может означать усиление деятельности Красной ячейки в
ближайшее время. Черт, как же остановить его?
– Ты не сможешь сделать этого. Даже если бы ты оставила его здесь,
что, конечно, вряд ли вышло бы, ситуация не изменилась бы. Нам нужны
файлы, за которыми мы и приехали. Видишь, как все сложно? Мы
занимаемся нужным делом.
– Не внушай мне это. я и сама знаю. Но если бы ты знал, как мне не
хочется!
– А кому хочется? Но ведь кому-то это делать нужно...

Бендаро появился через три дня. Он уселся за свой постоянный столик,
и Биркофф, схватив бутылку с охлажденным лимонадом, помчался к нему.
– А, привет, Сеймур, – Бендаро весело подмигнул ему. – А где твоя
сестра?
– Где-то у себя. Ей немного нехорошо.
– Она не заболела случайно? – в глазах его промелькнуло волнение.
– Да нет, – Биркофф для вида помялся. – Все в порядке.
– Она рассказывала что-нибудь обо мне?
– Нет. Она редко рассказывает что-то подобное. Но я видел, что вы
уезжали вдвоем. У тебя классная тачка. Знаешь, ее тяжело будет
раскрутить. Она такая.
– Я заметил. Девушка с огоньком. Не пойму одного: как тот идиот из
Парижа умудрился ее отпустить? Знаешь, ему не повезло больше, чем
ей.
– Она слишком сильно его любила. Такое тоже бывает.
– Думаешь, эта депрессия надолго?
– Не знаю. Ты не все знаешь.
– О чем ты?
– Ни о чем. Не дави на нее. Она может рассказать тебе о многом. Но
не нужно ее обижать. Если ты не уверен в том, что она нужна тебе,
оставь ее в покое прямо сейчас.
– Ладно, Сеймур. Я знаю, чего хочу. Твоя сестра сильно отличается от
других женщин и я сделаю все возможное для того, чтобы она это
почувствовала. Я мог бы сделать ее королевой.
– Не перегни палку.
– Не делай мне слишком смелых нравоучений, – полушутливо нахмурился
Бендаро. – Я этого не люблю. Ты не будешь фигурировать в наших с
Никитой отношениях, значит не особо вмешивайся, если любишь и ценишь
свою сестру.

Часто Майклу казалось, что Отдел – не просто организация или живое
существо, каким привык преподносить его Шеф. Ему казалось, что Отдел
– воронка, Черная дыра, засасывающая все и вся, попадающее в нее.
Каждый попавший в нее никогда уже не возвращался во внешний мир,
поэтому простым смертным не суждено узнать о том, что случается,
когда туда попадаешь. Почти как со смертью. Хотя, почему "почти"?
Жизнь в Отделе всегда кипела, но кипела не в том понимании, в каком
обычно принято воспринимать это выражение. Все здесь было, как в
замедленной съемке, как в дымке, как в киселе. И хоть каждый четко и
быстро выполнял свою программу и часто от этого зависели жизни,
оперативники, снующие по залам и коридорам Отдела были похожи на
зомби. Все напоминало фантастические фильмы о других измерениях.
– Так что, Майкл? – голос Шефа вернул его к реальности и Майкл
отвлекся от созерцания второго уровня из окна кабинета руководителя.
– Ты о чем-то хотел поговорить со мной?
– Да. О Брюссельской программе. Мне кажется, что в плане операции
есть несколько пробелов.
– Хотелось бы послушать, но лучше будет представить наглядно. В
принципе, я могу положиться на тебя, но мне интересно, что не
доглядели тактики.
– Хорошо. Я подготовлю отчет к двум часам.
– Взвесь все "за" и "против". Подобные методы мы редко практиковали,
они не обкатаны. Что-нибудь еще?
– Да. Это касается "пи"-эксперимента. Я слышал, что с ним возникли
проблемы.
– Правильно, – Шеф слегка смешался. – А почему вдруг тебя
заинтересовал этот вопрос? Ты никогда не имел к эксперименту
никакого отношения.
– Раньше – да. Теперь я получил новые файлы в распоряжение. Может,
конечно, по ошибке, но ко мне попали документы, связанные с этим
делом. Кажется, срок отчета истекает меньше, чем через год. У меня
есть несколько идей.
– О чем ты?
– Нам нужен новый ребенок для того, чтобы было, что показать и
продлить сроки.
– Я не согласен опять рисковать.
– Я тоже не хочу риска. Я предлагаю воспитывать в Отделе ребенка
двоих агентов. Такой ребенок мог бы постоянно быть с родителями, но,
вместе с тем, получать оперативные навыки с рождения. Он возьмет за
предмет подражания собственных родителей. Плюс к этому, родители не
позволят лишить ребенка чувствительности, как это получилось с
Лорой.
– Я думал об этом когда-то. Но как ты представляешь себе чувства
родителей, которые по собственной воле вынуждены будут созерцать из
года в год на то, как их ребенка подготавливают к жизни, которая не
будет отличаться от их собственной?
– Это эксперимент. Если он провалится, мы в любой момент сможем
отступить.
– Отступить? И куда мы денем ребенка?
– Никуда. Но тогда мы сможем учиться на своих ошибках.
– Кого ты предлагаешь на роль родителей?
– Я подумаю над этим, если вы согласитесь предоставить эксперимент в
мое распоряжение. Через девять месяцев будут определенные
результаты, а через одиннадцать, когда необходимо будет подавать
отчет, мы сможем уже кое-что приложить к нему. Как вы считаете, я
могу взяться за это?
– Как я понимаю, ты хочешь сделать все сам, без моего вмешательства?
– Да.
– Что ж, ты берешься за это на свой страх и риск. Я уж готов был
рапортовать Джорджу о провале эксперимента. Мне не хотелось снова
искушать судьбу. Теперь я могу обнадежить его, но фигурировать в
рапорте будет твое имя. Ты согласен?
– Согласен.
– И еще: когда будешь отбирать оперативников, подумай о том, о чем
ты говорил мне. Они должны быть примером для подражания.
– Я позабочусь об этом.
– Я буду обсуждать это с Медлин, но думаю, что препятствий не будет.
Надеюсь на тебя, Майкл. Можешь идти. Не забудь, что в три часа у нас
планерка. Подготовь данные по Брюссельской миссии к двум.
– Хорошо, сэр, – Майкл вышел и в задумчивости остановился в
коридоре. Теперь нужно заметать следы, чтобы Шеф не смог обнаружить
никаких теней того, что эксперимент в Отделе стоит на месте.

– Тебе нравится? – Бендаро развел руками вокруг.
Они с Никитой стояли на холме за городом. Город раскинулся у их ног.
Вокруг было полно зелени и благоухания. У Никиты кружилась голова,
но она стойко не давала себе сесть в траву.
– Да. Здесь красиво, – спокойно ответила она.
– Ты бледная, – он заботливо наклонился к ней. – Все еще плохо себя
чувствуешь?
– Намного лучше, – она благодарно кивнула.
– Тогда усаживайся, – Бендаро бросил в траву синюю подстилку и
поставил на нее корзинку для пикника. Никита села, стараясь
оказаться как можно дальше от корзинки. – Должен заметить, что
сегодня ты оделась более подходяще, чем в прошлый раз.
Она заставила себя легка улыбнуться. Действительно, она надела
широкий ажурный свитер, черные леггенсы и мокасины. Такая одежда на
пикнике за городом смотрелась куда лучше, чем шотландка в "Перле".
– В прошлый раз я не знала, куда еду. Я же не экстрасенс, – в памяти
мгновенно промелькнуло воспоминание о миссии "Странствующий медиум",
когда они с Майклом играли роли супругов, но она тут же отогнала от
себя эти галлюцинации. Лучше подумать о них потом, когда Бендаро не
будет так пристально смотреть ей в глаза.
– Посмотрим, чем я буду угощать тебя, – Бендаро открыл корзинку. –
Гляди-ка, здесь есть ветчина, копченый сыр, овощи, булочки, вишневый
мусс и свежая клубника.
– Обожаю клубнику, – про себя Никита поморщилась. Клубника –
единственное, что она могла съесть.
– А все остальное? – Бендаро явно был огорчен.
– Может быть, потом. Не заставляй меня слишком много есть, – она
вынула из корзинки клубничку и сунула ее себе в рот.
– Расскажи немного о себе, – попросил он. – Что ты любишь есть,
например?
– Предоставить тебе список? – она усмехнулась.
– Хотя бы в основном.
– Я люблю фрукты и овощи. Больше всего. Я не вегетарианка, но вполне
могу обойтись и без мяса. Чаще всего мне вообще все равно, что я ем.
– Странно слышать такие вещи от дочери владельца кафе. Ладно, а
сладости ты любишь?
– Какая женщина не любит сладостей? – Никита опять внутренне
сморщилась. – Мне нравится мороженое, халва и мятный шоколад, – она
вспомнила ТОТ вечер у Майкла дома и защемило сердце. Странно, Майклу
она никогда не рассказывала о том, что любит на сладкое. Он обо всем
догадывался сам. Она никогда и не удивлялась. Так уж повелось –
Майкл всегда знал о ней больше, чем она сама. Вначале это
раздражало, а потом она поймала себя на мысли, что совершенно
неизвестно, как бы она обходилась без его проницательности.
– Ты задумалась? – прервал ее мысли Бендаро. – О чем? Извини, но мне
хочется знать о тебе все.
– Все обо мне ты никогда знать не будешь, – ушла от ответа Никита. –
Я не люблю раскрываться полностью перед кем бы то ни было.
– Горький опыт? – он пытливо смотрел на нее.
– Какая разница?
– Знаешь, я кое-что узнал о тебе... Еще до того, как... До того, как
ты запретила мне выведывать.
– Что именно? – она собралась в комок, изображая крайнее напряжение.
– О твоем парижском романе.
– И кто мог сказать тебе об этом? Неужели ты добрался до человека, с
которым у меня был этот роман? Если это так, тебе нужно отдать
должное. Ты случайно не подрабатываешь шпионом иностранной разведки?
– ее голос был злым.
– Давай не будем выяснять. Я знаю и все. Если тебе не хочется,
можешь не говорить, конечно, но все же... Может, то, что мне
сказали, было глупостью? Расскажи сама.
– Нечего рассказывать. Мы встречались, а потом расстались. Я сердита
на него. Самая обычная история, просто он наследил в моей жизни.
– Каким образом?
– Неважно, – она резко встала и отвернулась от него, сложив руки на
груди и делая вид, будто рассматривает город. Бендаро подошел к ней
сзади, не прикасаясь.
– Извини, – Никите пришло на ум, что, вероятно, он не часто
произносит это слово.
– Отвези меня домой, – сказала она тихо.
– Давай попробуем еще. Оказывается, я грубый ухажер. Странно, раньше
мне казалось иначе. Глупо. Я веду себя так паршиво с женщиной,
расположить к себе которую мне хочется больше всего на свете.
– Сочувствую. Не уверена, что расположишь, – она обернулась и
подняла на него глаза. – Есть вещи, которые тебе знать не следует...
И вообще тебе не следует больше встречаться со мной. Отвези меня
домой. Пожалуйста, Анжело.
– Хорошо. Жаль, что нам не удалось поговорить. Я обещаю больше
никогда не затрагивать эту тему. Дай мне еще один шанс.
– Я не знаю, хочу ли я этого.
– Ничего не обещай, просто дай мне еще один шанс.
– Не сегодня. Я хочу отдохнуть и побыть одна.
– Мне хочется надеяться, Никита.
– Дело в том, Анжело, что я не встречаюсь с каждым встречным
поперечным, кому хочется заполучить меня к себе в постель. Ты – не
исключение.
– Речь идет не о постели. Я хочу завоевать твое доверие.
– Если ты продолжишь выведывать, ни о каком доверии не может быть и
речи.
– Я запомню твои слова и никогда не поступлю иначе. Ты еще не
передумала ехать домой?
– Нет. Поехали, – она решительно направилась к машине, в душе ликуя
от того, что не пришлось есть все то, что было в корзинке.

Биркофф склонился над Никитой, которая лежа на полу в гостиной
корпела над замысловатой композицией из разноцветных проволочек.
– Здорово, ты могла бы зарабатывать этим на жизнь, – отметил он. –
Может, ты еще и рисуешь хорошо? Давай нарисуешь что-то, а я устрою
тебе выставку в Интернете?
– А как ты меня представишь? – Никита задорно обернулась к нему. –
Сверхсекретный агент второй категории из Первого Отдела? Можно еще
добавить список моих жертв и марки оружия, которым я владею. Хотя...
Проще было бы составить список оружия, которым я не владею.
– Фу, Никита, это грубо. Я правда хотел сделать что-то подобное.
Некоторые художники выставляются анонимно.
– Наверное, это художники, рисующие свои нетрадиционные эротические
фантазии. Мне это не подходит.
– Я знаю людей, которым было бы интересно знать побольше о твоих
эротических фантазиях.
– Если о них кто-нибудь и узнает, это будешь не ты. И вообще,
Биркофф, не распаляйся сильно. Что-то ты становишься неуправляемым.
Поищи себе подружку в Мадриде. Мальчикам в переходном возрасте
необходимо наглядно развиваться.
– Ты считаешь меня неполноценным? – он вытаращил глаза и Никита
вспомнила, что Биркофф иногда не понимает шуток.
– Ну что ты, дорогой, у тебя некогда был шанс на то, чтобы убедить
меня в своей полноценности. Жаль только, что проверку проводила не
я.
– Никита! – он вскочил на ноги, очки его сбились на бок, а губы
слегка подрагивали. Ей стало жалко его. – Зачем ты так жестока со
мной? Зачем напоминаешь о том случае? О нем давно можно было бы
забыть. Но если хочешь знать, пусть это и была минутная слабость, я
любил тебя в тот день так, как никого не любил. Но только в тот
день. Можешь издеваться.
Он резко развернулся и бросился в свою комнату. Никита поняла, что
перегнула палку, желая подшутить над ним, и побежала следом. Биркофф
запер дверь изнутри. Она подергала за ручку, но он не желал
открывать. Она присела перед замочной скважиной и приблизила к ней
губы.
– Сеймур, открой, – тихонько попросила она. – Ну пожалуйста, открой.
Я не буду больше обижать тебя.
– Уходи, – донеслось из-за двери. – Иди к своему Бендаро. Он будет
счастлив. Можешь поторопиться наладить с ним отношения, а потом он
не отвертится от отцовства. Не нужно будет вешать лапшу на уши Шефу.
– Давай не будем говорить друг другу гадости. Потом будем жалеть. Я
уже жалею. Я хотела подшутить над тобой. Холодный оперативник не
должен быть таким ранимым, как ты. Слышишь, Биркофф?
Никакого ответа.
– Биркофф, открой. Ну же, будь мужчиной! Неужели ты способен
обидеться на меня из-за шутки? Пусть шутка была глупой, но и я не
была серьезной.
– В каждой шутке есть доля шутки, – пробубнил Биркофф.
В гостиной появился Вальтер. Он огляделся и увидел Никиту перед
запертой дверью.
– Золотко, что случилось? Биркофф заперся? Он не влюбился? Когда мой
младший брат был в пятом классе... – он не договорил, так как Никита
приложила палец к губам. – Что здесь происходит, собственно говоря?
Вы поссорились?
– Немного. Не могу теперь выковырнуть его оттуда.
– Давай-ка я сам попытаюсь этим заняться, а ты выйди в зал. К тебе
пришел Бендаро. Не упускай его, лапочка. Мне очень хочется увидеть
внука.
– Мне тоже хочется, – Никита встала с пола, слегка отряхнулась и
пошла в кафе.
Бендаро ждал ее у двери, облокотившись о косяк. Она подошла к нему,
внимательно изучая.
– Ты не войдешь? Хочешь, чтобы я пригласила тебя? Но это не мой дом.
Это кафе. Сюда можно всем.
– Ты все еще сердишься?
– Вот в чем причина такой скромности? Нет, ничего, я умею держать
себя в руках. Папа сказал, что ты хочешь меня видеть.
– Твой папа меня недолюбливает.
– Мой папа недолюбливает всех мужчин, которые хотят меня видеть.
Тебя это удивляет? Меня нет. Любой папа ведет себя подобным образом,
если его доченька становится дрянной девчонкой и не хочет слушаться.
– А ты стала дрянной девчонкой?
– Он так считает. Ладно, чего ты хочешь на этот раз? Какое
мероприятие мне испортить сегодня? Тебе еще не надоело над собой
издеваться?
– Когда я с тобой, я полон надежд, поэтому сегодня мы поедем портить
корриду.
– Чего? – она опешила. Такого она не ожидала.
– Ты когда-нибудь видела корриду? Я прощу тебя, если нет – ты ведь
не испанка. Но сегодня мы восполним пробел.
– А не слишком ли рьяно ты за меня взялся? Хочешь восполнить все
пробелы за неделю? У меня закружится голова и в итоге я буду
вспоминать тебя в старости, как водоворот событий.
– Я был бы рад, если бы ты хоть как-то обо мне вспоминала. Но если
тебе не понравится коррида, в следующий раз будешь выбирать
развлечения сама.
– Давай я в любом случае так поступлю.
– Я согласен.
– Тогда не стой в дверях. Сядь за столик и подожди, пока я оденусь
для корриды. Можешь выпить свой лимонад. Он в морозилке. Очень
странно, что Сеймур не забывает пихать его туда каждое утро. Обо
всем остальном он обычно забывает. Ты подкупил моего брата?
– Если бы я мог чем-то подкупить тебя... Ладно, беги одевайся.
Только не надевай шотландку. Я и так понял, что ты порядочная
девушка, а быки имеют дурную привычку бросаться на красное.
– Учту, – она удалилась, чувствуя спиной взгляд Бендаро.

Коррида проходила на большом поле. Все зрительские места были
заняты, но Бендаро провел Никиту в некое подобие ложи.
– Ты купил пол Мадрида? – усмехнулась Никита. – Вероятно, твой
бизнес процветает.
– Мой бизнес процветает, но это не имеет никакого отношения к этим
местам. У меня есть друг, большой любитель корриды. Это его ложа, а
на сегодня он просто одолжил ее мне.
– Понятно. Значит сам ты не большой любитель корриды. Это хорошо.
Надеюсь, что здесь я в первый и в последний раз.
– Не настраивай себя против еще до того как увидела представление.
Хочешь я расскажу тебе историю корриды?
– Нет, избавь меня от этого.
– Хорошо. Но попкорн ты будешь есть? – он протянул ей только что
купленный пакет. – Или купить тебе сахарной ваты?
– Что ты возишься со мной, как с ребенком, и постоянно кормишь? Я
тощая для тебя, что ли? Не пойму никак.
– Я все больше убеждаюсь, что ты близка к совершенству, – глаза
Бендаро страстно сверкнули и Никита почти поверила его лести. Она
взяла из его рук попкорн и приготовилась стойко высидеть корриду.
На ее глазах тореадоры, матадоры и все остальные решительно взялись
за несчастного быка, которого уже на протяжении получаса
высококультурно гоняли по арене и втыкали в него пики. Трибуны
грохотали. Никита и предположить не могла, что коррида собирает
такое количество зрителей. Животный запах витал в воздухе и будущая
мать изо всех сил старалась не дышать, чтобы не пришлось искать
место общественного пользования. На Бендаро эта пикантная
подробность не произведет впечатления. Через какое-то время он
обернулся к своей спутнице и взгляд его стал взволнованным.
– Тебе не хорошо, Никита? – он осторожно приподнял ее подбородок. –
Ты очень побледнела. Не выносишь крови?
– Да, – охотно согласилась она. – Ненавижу кровь и этот запах.
– Что ж ты раньше не сказала? Я бы не вез тебя сюда.
– Я пыталась отвертеться, но ты не хотел слушать. Я понадеялась, что
коррида и правда стоит того, чтобы на ней побывать. Мы можем уйти?
– Конечно. Все, что угодно, только перестань бледнеть.
Бендаро вскочил с места и стал помогать Никите выбраться из ложи.
Выходя, она наклонилась и почувствовала, как к горлу подкатывается
комок тошноты. Ей все же придется поискать укромный уголок, чтобы
очистить желудок от поп-корна. В тридцати метрах от ворот, когда шум
трибун понемногу начал удаляться, Никита решила, что пришло время
уединяться.
– Извини, ты не видел поблизости ничего похожего на туалет? Мне
очень нехорошо.
– Действительно дела так серьезны?
– Похоже, что да, – она сделала слабую попытку улыбнуться.
– Сейчас что-нибудь придумаем.
Пока Бендаро искал туалет, Никита с чувством стыда и восторга
облегчила душу за какой-то машиной.
– Я нашел, – он напоминал ей влюбленного школьника. – Совсем рядом.
– Спасибо, Анжело. Мне уже легче, – она вытирала губы носовым
платком. – Извини, конечно, но то, что ты нашел, мне уже не нужно.
Вот он, наш переменчивый женский характер. То одно подавай, то
другое.
– Поедем куда-то в другое место?
– Нет уж, уволь. Мне не хочется садиться в машину. Давай здесь
погуляем.
– Конечно, – по его лицу было видно, что он в восторге от того, что
она согласилась гулять, а не отрезала свое коронное "домой". Они
молча шли по аллейке небольшого парка, окружавшего трибуны. Никита
подбивала ногой камешек, гоня его перед собой, а Бендаро наблюдал за
этим с таким интересом, как будто это был не камешек, а слиток
золота и не Никита, а по меньшей мере Марадона или Пеле, хотя скорее
всего он оценивал ее в сравнении с Афродитой и Афродита проигрывала
по нескольким пунктам. Никита приняла решение: пришло время сказать
ему о своем секрете, не предусмотренном Отделом. Черт, только бы не
сорвать операцию. Она призвала на помощь себе, ребенку и Майклу всех
святых и начала.
– Анжело, я хочу сказать тебе кое-что и расставить наконец все точки
над i в наших так называемых отношениях. Я в общем-то ничего против
тебя не имею, хоть и не могу понять, зачем ты на меня свалился и что
мне с тобой делать...
– Я помогу тебе найти мне применение, – улыбнулся он.
– Не сомневаюсь, что попытаешься. Честно говоря, я не хочу морочить
тебе голову. Я не могла бы встречаться с тобой даже если бы хотела.
– Почему? Из-за?... Нет, ничего, продолжай.
– Да, отчасти из-за того парня. Видишь ли, мы расстались, а потом...
В общем, я кое-что узнала, но не говорила ему, так как моя гордость
не позволит мне унизиться и снизойти до того, чтобы принять его
помощь.
– О чем ты? – Бендаро начали посещать догадки.
– Я беременна, Анжело, и собираюсь родить этого ребенка. Не потому,
что он – ребенок Мишеля, а потому что это мой ребенок и я не
собираюсь убивать его. Не знаю, может, я и старомодна, но все есть
как есть. Поэтому знаешь, Анжело, давай та оставишь меня в покое и
найдешь себе новый предмет обожания.
Она не поднимала глаз, а он молчал. Пауза зависла над ними и совсем
не напоминала момент, когда мимо пролетает ангел. К тому же момент
затянулся так надолго, что за это время можно было поприветствовать
целую стаю ангелов. "Черт, ну вот и все," – думала про себя Никита.
– И давно ты беременна? – наконец выдавил Бендаро.
– Два месяца. С тех самых пор как в последний раз была с Мишелем.
– А отец знает?
– Да. Не дает мне воли. Забрал меня к себе, чтобы я больше не делала
глупостей, а я задыхаюсь в Мадриде, тем более с папой и братом.
– Мне нужно придти в себя, – он легонько провел рукой по ее талии. –
Давай я отвезу тебя домой.
– Так будет лучше, – Никита не была в этом уверена. Она чувствовала,
что Бендаро срывается с крючка вместе с ее мечтами о вожделенном
ребенке.
Они молча добрались до "Пера страуса". Бендаро помог ей выбраться из
машины и поцеловал на прощание руку.
– Я позвоню через пару-тройку дней. Ты не против? – спросил он.
– Как хочешь, – она пожала плечами. – Но ты не позвонишь.
– Почему ты так решила?
– Потому что все.
Она вошла в кафе, не оборачиваясь. Она мучилась куда больше, чем
показалось Бендаро. Ему-то показалось, что она просто от него
избавилась, а она лишалась своего малыша, который уже так уверенно
обосновался в ее чреве.
Биркофф уже выбрался из своей спальни и сидел за компьютером. Он не
обернулся, когда она вошла, и его спина говорила о том, как сильно
он обижен.
– Ах Сеймур, мое золотце, – она обняла сзади эту обиженную спину и
поцеловала его в макушку. – Прости меня. Не сердись.
– Перестань, – он сердито вывернулся из ее объятий.
– После таких телодвижений следует сказать: я больше не люблю тебя,
– она взяла второй стул и села на него задом наперед, обняв спинку.
– Понимай как хочешь.
– Прости. Я никогда больше не обижу тебя настолько сильно. Я не
думала, что ты так воспримешь мою глупую шутку.
–Не пойму: к чему тебе подлизываться? – он оторвал глаза от экрана и
посмотрел на нее сквозь стекла очков. – Кто я тебе такой? Так,
мальчик-дурачок, над которым можно издеваться.
– Не выдумывай. Я никогда над тобой не издеваюсь. Ты сейчас какой-то
нервный стал, шуток совершенно не понимаешь. Я плохо пошутила,
ладно. Но я же прошу прощения. Можешь поверить: если я пообещала,
больше так не поступлю.
– Ладно, посмотрим, – проворчал парень. – Что Бендаро?
– Я ему все сказала. Где "папочка"? Не хочу два раза рассказывать.
– Он поехал за апельсинами. В прошлый раз их побили, поэтому он
хочет проконтролировать. Рассказывай. Как он среагировал?
– Плохо.
– Это плохо. Но расскажи, как именно.
– Да никак. Сразу отвез домой и сказал, что перезвонит через
несколько дней. Но он не перезвонит. Видел бы ты его лицо.
– Вот черт, – Биркофф откинулся на спинку стула. – Знаешь, что мне
стукнуло в голову? Он может позвонить и сказать, что не хочет терять
тебя, что усыновит маленького, женится и будет нянчить внуков, но
потом... Никита, он может попытаться избавиться от ребенка. Он
слишком безжалостный и не терпит помех. Этот ребенок – помеха для
него на пути к тебе. Понимаешь?
– Ты хочешь сказать, что он устроит мне несчастный случай? – глаза
Никиты блеснули ужасом. – Биркофф, я хочу домой! Давай уедем. Я во
всем повинюсь. Может, мне разрешат родить и в Отделе?
– Не говори чепухи. Не паникуй. У тебя нет выхода. Придется идти у
него на поводу. Просто гляди в оба и пытайся предугадать его
действия. Не подходи к краю обрыва, не выходи на балкон, держись за
перила на лестнице.
– Нет, я не хочу, – она вскочила на ноги. – Пусть он влюбится в
кого-нибудь другого. Я не одна в Отделе женщина, там много других,
не хуже, которые не рискуют потерять ребенка. Биркофф, нужно
позвонить Майклу!
– Перестань! – воскликнул он, тоже вскакивая. – Забудь его номер.
Хочешь, чтобы Бендаро тебя выследил и убил Майкла?
– Это не так уж просто. Его пока никто не убил.
– Майкл не бессмертный, и первый, кто его убьет, будет и последним.
Или этого ты не понимаешь? Если бы Бендаро не был так опасен, Шеф не
устраивал бы такой дикой конспирации при его поимке. Бендаро очень,
очень опасный тип. По его вине гибнут сотни людей, если не сказать
тысячи. Ему нельзя даже мысль подать о том, что Отдел вышел на его
след, а Майкла знают многие наши враги.
– Тогда я просто уеду, я убегу и Отдел не узнает. Пока они меня еще
хватятся...
– И куда ты денешься от Отдела? На Луну улетишь? Если бы это было
возможно, Отдел уже выставил бы там свои точки.
– Мне все равно, куда деваться. Я хочу растить своего ребенка!
– Да прекрати ты истерику! – Биркофф сорвался на крик и Никита
замолкла. Она опустила голову и несколько минут смотрела себе под
ноги.
– Извини. Я постараюсь быть осторожной. Но как? Сегодня он возил
меня на корриду. А если в следующий раз мне придется прыгать с
парашютом?
– Не утрируй. Он же не заставил тебя гоняться за быком. Кстати, как
тебе коррида?
– Ужасно. Малышу она тоже не понравилась. Он решил отправить меня на
поиски туалета где-то на середине. Приходится прислушиваться к его
желаниям.
– Наверное, это выглядело забавным. Тогда ты и объяснилась с
Бендаро?
– Да. Момент был подходящим.
– Биркофф, послушай, ты серьезно думаешь, что Бендаро попытается
подстроить мне несчастный случай? – в ее глазах заблестели слезы.
– Да нет, не обязательно, просто я не исключаю такой вариант. Сама
говоришь, что он был очень опечален. Может, он вообще от тебя
откажется.
– Вот спасибо, успокоил. Тогда меня ликвидируют.
– За что? Не морочь мне голову.
– За все. За провал, за обман, за ребенка.
– Не хорони себя раньше времени. Давай дождемся Бендаро. Он может
появиться.

Бендаро появился через неделю. Никита уже совершенно его не ожидала
и готовилась к возвещению в Отдел. Пять первых дней она не выходила
из кафе и напряженно вглядывалась в каждого посетителя, но не было
не только Бендаро, но и его сподвижников. И вот уже два дня она
занималась бурной деятельностью, пользуясь тем, что тошнота немного
отпустила, а жуткие боли в области поясницы обострялись только по
ночам. С утра в субботу она эксплуатировала огромный агрегат,
именуемый стиральной машиной. В порыве всеочищения она перестирала
даже вещи Вальтера и Биркоффа, которые уже подумывали кое-что из
особо запущенных вещей просто выбросить и забыть. Нельзя же
возвращаться в Отдел в таком виде. Конечно, можно накупить новой
одежды, но кто знает, что взбредет в голову Шефу: он может в
наказание и финансирования лишить. А на расстрел идти с
незаконченными в этом мире делами типа стирки тоже не подобает.
Глажку она отложила на лучшие времена, так как боевой пыл немного
поулегся, и отправилась на задний дворик, предназначавшийся для
стоянки служебной техники, поупражняться в каратэ.
Со стороны она выглядела прелестно: красивая молодая блондинка со
связанными в длинный хвост волосами, в белоснежном тренировочном
костюме и таких же белоснежных мокасинах на запыленном заднем
дворике пыталась свалить с воображаемых ног немаленький тополь,
росший, казалось, прямо из асфальта.
В таком виде ее и застал Вальтер, возвратившийся с поездки за
продуктами. Некоторое время он наблюдал за Никитой прямо из окошка
грузовичка, а потом, видя, что его не замечают, все же вышел и
приблизился.
– У меня к тебе будет несколько замечаний, – сказал он,
прокашлявшись. Никита, запыхавшаяся и всклокоченная, перестала
крушить тополь и смущенно уставилась на него. – Во-первых, будущей
матери полагается не драться с деревьями, а петь, например, или
рисовать, чтобы закладывать в сознание ребенка эстетику. Во-вторых,
будущей матери вообще противопоказаны подобные истязания. В-третьих,
сюда может зайти кто угодно, а не только я, а меня ты полчаса не
замечала. А в-четвертых, ты совершенно спятила. Раньше мне казалось,
что во время беременности гормоны должны играть как-то по-другому.
Например, изменяется вкус, но ты вообще перестала есть, одни кости
торчат. Ну, я предпочел бы также бегать среди ночи за клубникой или
мороженым, благо далеко ходить не нужно. Майкла под рукой нет, так
что я уж стерпел бы. Но если ты собираешься совершенствовать свои
боевые искусства просто так, средь бела дня, я умываю руки. Разве мы
договаривались, что весь Мадрид должен говорить о том, как
замечательно владеет каратэ беременная дочка владельца кафе?
– Ладно. Я больше не буду. Мне просто стало казаться, что я могу
заржаветь.
– Ты, лапочка? – он дружелюбно потрепал ее по плечу. – Не поверю ни
за что. Потом потренируешься немножко – и все пойдет путем. Поможешь
вынимать продукты из коробок? Я привез много бананов. Тебя, кажется,
тянуло на них?
– Вчера попросила один, а ты уже напридумывал, – она улыбнулась,
смахивая волосы со лба. – Но знаешь, я бы съела капельку той рыбки,
которую вы жарили с утра.
– Виват! – радостно воскликнул Вальтер, увлекая Никиту в помещение.
Когда она на кухне уплетала рыбу, а Вальтер, вместо того чтобы
разгружать свои продукты сидел напротив и счастливо на нее смотрел,
как раз и пришел Бендаро. Об этом возвестил возбужденный Биркофф,
ворвавшийся в кухню на такой скорости, что даже проехался несколько
десятков сантиметров.
– Так, не бушуй, – погрозил ему пальцем Вальтер. – Не нужно, чтобы
Бендаро думал, будто мы так и мечтаем пристроить нашу девочку.
– Он ничего не видел, – оправдывался Биркофф. – Я только сейчас
побежал. Он просил позвать Никиту.
– Я как раз в подходящей форме, – она окинула взглядом уже немного
сероватый от пыли заднего дворика тренировочный костюм. Прическа
тоже могла желать лучшего.
– Ничего, если хочет остаться, пусть привыкает, – успокоил ее
Вальтер.
– Имеешь в виду, что я с этого дня буду ходить неряхой?
– Нет, он имеет в виду будущее твоей фигуры, – пояснил Биркофф.
– Черт, меня это уже не волнует. Лишь бы потом войти в норму. Пусть
и его не волнует, – она сунула в рот последний кусок рыбы и вышла в
зал.
И обомлела. Теперь она поняла, почему так несся Биркофф. Вся стойка
была завалена цветами. Преобладали розы всех цветов и оттенков, но
были и другие цветы. Их было так много, что посетители не работали
челюстями, а только обалдело смотрели на этот спектакль. Посреди
всех этих цветочных декораций стоял сияющий Бендаро. Нельзя было не
согласиться, что он прекрасен, когда улыбается. Относительно тех
моментов, когда он не улыбался, Никита предпочитала не думать, чтобы
все так уж сильно не склонялось в его пользу.
– Это что? – выдавила она наконец, опять вспоминая с новой остротой
о неприличии своего одеяния.
– Это я, – он продолжал сиять. – Привет. Я был виноват, пришел
мириться.
– Я с тобой не ссорилась, – она подошла к нему и говорила очень
тихо, чтобы их разговор не становился достоянием любопытных. –
Просто попросила отвязаться. Ты так это понимаешь? – она окинула
взглядом цветы.
– Я не хочу отвязываться, – ее грубость не испортила ему настроения.
– Я хочу быть с тобой и осыпать тебя цветами. Не знал, что ты
любишь, так как мы говорили только про сладости. Пришлось привезти
всего.
– Ограбил цветочный магазин?
– Почти. Проредил четыре. А еще вот это, – он поднял откуда-то снизу
и усадил на прилавок огромного розового бегемота. – Это в знак того,
что я принимаю все твои состояния и положения.
– И зачем тебе это нужно? – она пожала плечами. – Ты заметил, что
все у нас проходит по программе "я хочу"? Ты захотел – потащил меня
в ресторан, захотел – на корриду, захотел – приволок бегемота и
заявил, что готов стать отцом. А я чего хочу, как ты думаешь? Я
покоя хочу, Анжело.
– Я приму и то, что пока ты еще меня не любишь. Полюбишь. Хоть
как-то. Мне просто необходимо твое присутствие. А что касается твоих
желаний, то именно с сегодняшнего дня мы делаем только то, что
хочешь ты. Я только предлагаю с десяток вариантов, а ты решаешь, что
мы делаем.
– Не перегружай меня разнообразием.
– Ого... – Вальтер вышел из кухни и обомлел. Биркофф явно уже
рассказал ему о вторжении в кафе оранжереи, но все же не каждый день
такое увидишь. – И куда это? Цветы на стойке немного будут мешать.
– Это в комнату нужно, – посоветовал какой-то посетитель, сидевший
ближе всех к нему за стойкой и наблюдал за реакцией хозяина.
– Легко сказать. Где я ваз наберу? – сетовал Вальтер. – Вы в
следующий раз вместе с вазами приносите. Никита, откуда столько
внимания к твоей персоне?
– Добрый вечер, Вальтер, – Бендаро приблизился к старику. – Может,
это и перебор, но мне хотелось сделать вашей дочери приятное.
– Моей дочери, – Вальтер понизил голос и приблизился как можно ближе
к органам слуха Бендаро, – нельзя так сильно расслабляться. Она
предупреждала вас о своих проблемах? – он так по отечески строго
метнул взгляд в сторону Никиты, что она и правда почувствовала себя
провинившейся дочкой.
– Да. Мы как раз об этом поговорили.
 

#5
LenNik
LenNik
  • Автор темы
  • Магистр
  • PipPipPipPipPipPip
  • Группа: Супермодераторы
  • Регистрация: 20 Фев 2002, 14:33
  • Сообщений: 38517
  • Откуда: Москва
  • Пол:
– Ну-ка, пойдемте в комнату, сеньор Бендаро. И ты тоже иди, – он
кивнул Никите. – Сеймур! Найди пару ведер и убери клумбу со стойки.
Никита в обнимку с розовым мутантом отправилась вслед за Вальтером и
Бендаро. Ее забавляло то, как Вальтер играет роль папы. У него
выходило совсем неплохо. Как будто он всю жизнь только тем и
занимался, что воспитывал детей. И не скажешь даже, что проблема
отцовства его не зацепила. Больше всего ее радовало возвращение
Бендаро. Конечно, этот факт оттягивал ее возвращение в Отдел, на
которое она настроилась, но теперь, по крайней мере, перестала
нависать проблема ликвидации. Для Отдела эта проблема – мелочь,
конечно, но для нее все же – реальная угроза.
– Слушают и слушают, – проворчал Вальтер, усаживая гостя на диван в
гостиной. – Как будто заняться больше нечем. Я вас надолго не
задержу, просто нужно кое-что обсудить. Я заметил, что вы зачастили
к Никите, поэтому должен побеседовать. Я с некоторых пор слежу за ее
контактами, знаете ли.
– Папа! – Никита сочла нужным возмутиться.
– Тебе пока рекомендую только слушать. Сеньор Бендаро...
– Можно просто Анжело.
– Хорошо, Анжело. Вы не подумайте ничего дурного, раньше я ее так не
опекал, но теперь, сами понимаете, она меня до белого каления
довела. Вернулась из Парижа, не закончив своей учебы, чтобы сделать
меня дедом. А ей учиться оставалось всего пару месяцев.
– Она потом сможет восстановиться, – попытался успокоить его
Бендаро.
– Не в этом сейчас дело. Я о ребенке говорю. Конечно, раз он есть,
то пусть будет, но я над ей взял шефство на какое-то время, пока не
пойму, что она внушает мне доверие. Вы человек здесь известный,
думаю, что серьезный. Но должен вас предупредить, что у нее строгий
режим, комендантский час и все такое прочее.
– Папа! – теперь Никита возмутилась уже всерьез. Так и правда можно
отвадить от нее Бендаро безвозвратно. – Перестань, пожалуйста. Мне
не пятнадцать лет. Я вольна делать что хочу.
– Пока ты здесь, ты будешь делать то, что хочу я. Хватит, доверился.
– Я взрослый человек. Может быть, я планировала свою судьбу именно
так. И вообще мне не нужна ничья опека. Ни твоя, – она кивнула на
отца и обернулась к Бендаро, – ни ваша. Я ни к кому не клеилась.
В комнату вошел Биркофф с двумя ведрами воды, полными цветов. Все
замолчали.
– Я только три свободных ведра нашел, – пожаловался он. – А куда
остальные цветы девать?
– Сейчас мы все пристроим, – пообещал Бендаро.
– Ты же как дикая кошка, – не унимался Вальтер. – Злая, как черт.
Все делаешь только по-своему. И в кого ты такая удалась? Так и
норовишь когти вогнать поглубже. Мать ангелом была. Сеймур – весь в
нее...
– А ты хочешь, чтобы я, как этот ангел, дома пылилась? Я и в Париж
уехала, чтобы не стать такой, как он. Ему же ничего не нужно, кроме
этого трактора, – она кивнула на компьютер. Не успевший еще выйти
Биркофф обиженно обернулся.
– А тебе что нужно? Судя по всему, пора начинать чепчики вязать.
– Иди отсюда, – Никита запустила в него бегемотом. Биркофф степенно
удалился.
– Она вообще-то хорошая, – пошел на попятную Вальтер. – Насчет
злости я переборщил. Хотя нет. Есть два вида злости, знаете ли. Так
вот, у нее второй вид. Горячая очень, азартная, загорается быстро,
пытается все до конца довести. Это тоже злостью называют. Мать у них
с Сеймуром рано умерла. Она мне во всем помощницей была. Брата на
ноги поднимала.
– Перестань, папа. Я его всего на два года старше, – Никите
захотелось рассмеяться.
– Характер у нее сильный, – продолжал Вальтер, не обращая на ее
слова внимания. – Ее просто так не обидишь. Нашелся вот только один
такой, которому она слова поперек не сказала. Смылась из Парижа вмиг
– и дело с концом.
– Оставь эту тему. Тебе об этом ничего не известно, –
порекомендовала Никита. Ей не хотелось, чтобы персона Майкла
склонялась так часто и так нелестно.
– Вообще-то, Вальтер, вы мне ничего нового не сказали, – дружелюбно
улыбнулся Бендаро. – Я догадывался обо всем и раньше. Меня не
останавливает ничего. Никита очень меня захватила. Даже пугает,
насколько.
– Меня тоже пугает, – чуть слышно, как бы под нос пробормотал
Вальтер, и Никиту опять восхитили его артистические способности.
Опять вошел Биркофф, теперь уже с третьим ведром.
– Там еще половина осталась, – сообщил он.
– Ладно. Оставь пока, – махнул рукой Вальтер. – Принеси нам с Анжело
чего-нибудь выпить, а Никите – содовой.
– Я не могу больше! – Никита протянула руки вверх, как будто
обращаясь к высшим силам. – Я сбегу безвозвратно. Не нужно меня
нянчить. Я не привыкла к такому обращению. Я сама знаю, что мне
пить.
– Сеймур, принеси ей водки и чего-нибудь закусить, – рассердился
Вальтер. Никита не поняла, продолжает ли он играть или всерьез
злится. Она предпочла больше его не задевать.
Когда они с Бендаро наконец покинули безнадежно вошедшего в роль
отца Вальтера, а потом еще и помогли Биркоффу в поисках тары для
остатка цветов, на улице уже начало смеркаться. Никита сменила свой
костюм на короткое черное платье с сапожками и кожаную куртку. Так
она чувствовала себя куда увереннее.
– Куда поедем? – спросил Бендаро.
– Никуда, – она напряженно думала о том, как бы не сесть с ним в
машину. Перспектива потерять ребенка прямо теперь ее не радовала. –
Я устала от папиных проповедей, поэтому просто хочу подышать.
– В городе не очень-то надышишься, – заметил он.
– А про комендантский час ты забыл? – она улыбнулась. – Уже темнеет.
– Хорошо. Давай просто слоняться, – сдался Бендаро и подставил
Никите локоть. Она взялась за него немного с опаской, но взялась все
же.
– Извини за папу, – сказала она немного погодя. – Он не ожидал от
меня такого. Я никогда не была пай-девочкой, но действовала по иной
программе: просто хулиганила, обдирала коленки и рвала платья на
заборах. Потом подросла, но все равно больше напоминала мальчишку.
Он думал, что я лучше разбираюсь в людях.
– А ты не разбираешься? – удивился Бендаро. Никиту его удивление
позабавило. Неужели он считает, что он – единственный человек на
свете, под которого нельзя подкопаться? Он считал, что она
разбирается в людях, хотя знал, что его она воспринимает не как
человека, убившего не одну сотню людей.
– Разбираюсь. И очень хорошо. Тебя я вижу насквозь.
– И что плохого ты видишь? – он улыбнулся.
– Что-то вижу, да вот что именно – не разберу. Точно могу сказать:
ужасно то, что ты прешь напролом, не думая о других. Есть такое?
– Знаешь, ты первая ткнула меня в этот недостаток. Другие то ли не
замечали, то ли не решались сказать.
– Скорее второе. Этого невозможно не заметить.
– Ну ладно. Я приму к сведению и начну с собой бороться. А вот что с
тем Мишелем? Он не пер напролом?
– Я попросила бы тебя еще раз больше не говорить о нем, но давай все
же раз и навсегда покончим с этой темой, если она так тебя
беспокоит. У Мишеля много других недостатков. Я сказала бы, что он
даже слишком деликатен. И всегда молчит. У нас с ним не было бурной
ссоры, так как он вообще не способен на что-либо подобное. Я просто
ушла. Я устала и ушла. Я постоянно жила с чувством, будто я мешаю
его размеренному образу жизни. Потом мне надоело.
– А я думал, что вы расстались из-за ребенка...
– Нет, он ничего об этом не знает, – это уже была полная ложь, но
что поделаешь.
– Это осложняет дело.
– Почему? Я не понимаю.
– Если он когда-нибудь узнает и примет ребенка, ты не раздумывая
бросишься к нему. Разве не так?
– Не так. Все же он меня бросил.
– Я не понимаю, – пожал плечами Бендаро. – То ты говоришь, что
просто устала и ушла, а теперь утверждаешь, что все же он тебя
бросил.
– Он и не был со мной. Мы не принадлежали друг другу. Вернее... Он
мне не принадлежал. Понимаешь теперь? Я считаю, что это он ушел. Или
не приходил вовсе.
– И ты все еще любишь его?
– А разве тебя интересуют мои чувства? – она внимательно на него
посмотрела. – Ты никогда не спрашивал меня о том, что я чувствую. Ты
приходил и говорил о себе. Сегодня, например, ты сказал, что мне
придется тебя полюбить, так как ты не собираешься отступать.
Интересно, если бы все люди вели себя так, как ты, что бы стало с
миром?
– Хорошо, ты заставила меня покраснеть, – согласился Бендаро. – Не
скажу, что ты очень прояснила мои представления о Мишеле, но ладно.
Все равно же не скажешь, что к нему чувствуешь. Закрываем тему.
– Слава Богу, – вздохнула Никита. Ей надоело врать о Майкле.
Вдруг из какой-то подворотни вылетел на полном ходу огромный
мотоцикл. Он несся прямо на них. Никита поняла, что это конец.
Конечно, мотоциклист собьет ее так, чтобы пострадал только ребенок.
У них в Отделе есть несколько агентов, которые как раз и
специализируются на подобных трюках. Естественно, у Бендаро есть
свои люди, знающие такую работу. Она поняла, что отступать поздно,
но все же отступила, сделав два шага назад. Мотоцикл свернул за пять
метров от нее, она еще не поняла, что это было, но тут вдруг
почувствовала железную хватку руки Бендаро на своей руке. Он с силой
дернул ее на себя и она оказалась в его объятиях.
– Что ты делаешь?! – воскликнула она дрожащим от испуга голосом.
– Что ТЫ делаешь?! – его голос тоже был испуганным. – Погибнуть
захотела?
Она обернулась туда, где секунду назад стояла. Она отступила от
мотоцикла прямо на проезжую часть и чуть не попала под колеса
грузовика. Бендаро смотрел прямо ей в глаза. В его глазах она
увидела неподдельный ужас.
– Где твои инстинкты? Ты должна оберегать себя и ребенка. Тот идиот
на мотоцикле ни за что не сбил бы тебя. А вот грузовик не успел бы
затормозить.
– Ты это серьезно? – она удивленно смотрела на него.
– Что серьезно? – совсем растерялся он.
– Тебя действительно так волнуют мое здоровье и чужой тебе ребенок?
– Меня волнуешь ты. Если ты считаешь, что тебе нужен ребенок, я
приму его вместе с тобой. Дети меня любят, а я ничего против не
имею. Но ты будь осторожна. Никогда не поступай так, как сейчас. У
меня чуть сердце не вырвалось.
"Если оно у тебя есть," – подумала Никита, а вслух сказала:
– Ладно. Это была случайность. Не нервничай.
Она опять подхватила его под локоть и они продолжили свою прогулку.

* * *

– Посмотри, это просто кошмар какой-то, – Биркофф всплеснул руками,
глядя на экран компьютера. – Опять вспышка терактов в Средней Азии.
Боюсь, что здесь не без Бендаро. Ты слышишь меня?
– Слышу, – Никита лежала на диване с журналом в руках. – У меня
пишут о другом: о косметике, подростковых проблемах и о
неразделенной любви. И не трогай меня с терактами. Я ничего
исправить не могу.
– Можешь. Ты встречаешься с ним пять месяцев, он возит тебя по всем
мыслимым и немыслимым местам в Европе, а домой еще ни разу не
приглашал. Пора уже тебе быть немного понастойчивее. Как мы поняли,
нужная нам информация находится именно в его доме.
– Да, с вооруженной охраной. Ты будешь меня страховать?
– А раньше ты никогда не встречалась с вооруженной охраной?
– Без страховки – нет.
– Так никто же не просит тебя лезть к нему домой с автоматом
наперевес. Ты придешь в гости.
– Он меня не приглашает, как ты успел заметить. Понимаешь,
пригласить женщину домой – значит предложить ей интимную близость, а
я сейчас к этому не располагаю, – она критическим взглядом окинула
свою видоизменившуюся фигуру.
– Ага, так бы ты и согласилась на интимную близость.
– Я бы сейчас на все согласилась, только бы достать файлы.
– Это нужно записать, чтобы потом были доказательства. Когда
припечет, ты ведь отвертишься. Сейчас только ребенком обороняешься.
– Ну тебя, Сеймур. Я тебе сейчас лучше что-то покажу.
Она бодро встала с дивана и помчалась в свою спальню. Через
несколько секунд уже стояла перед изумленным Биркоффом с маленьким
чемоданчиком, где лежало несколько бело-розовых детских вещичек и
пушистый пингвинчик.
– Тебе нравится? Я вчера шла от доктора и купила все это.
– А не рановато ли? Ты расслабляешься.
– Почему бы мне не расслабляться? Мне все равно нечего делать.
Сеньора Ирма, которая торгует пончиками, научила меня вязать. Я еще
и пряжи купила. Попытаюсь связать кофточку.
– А почему розовые? А если мальчик?
– Не мальчик, – она загадочно просияла. – Я решилась на то, чтобы
узнать, кто родится. И это не мальчик.
– Девочка, что ли?
– Ну и клоун же ты, Биркофф! А кто же, если не мальчик? Как будто
есть третий вариант. Знаешь, я думаю, что это к лучшему. К девочке в
Отделе будут предъявлять меньше требований и...
– По себе знаешь, что это не так.
– Ладно тебе. Не мешай мечтать. Потом, у Майкла сын уже есть. Не
будем об этом часто напоминать, он и так помнит, но сын есть. И
потом... – она немного помолчала. – И потом, я сама хочу дочку. Мы с
ней будем лучшими подружками.
– Ага, Отделу это быстро не понравится.
– Биркофф, ну почему ты такой противный? Ты все время тычешь меня
носом в неприятные места. Я говорю о таких замечательных вещах, а ты
тут же обрываешь меня все ниже и ниже. Неужели я не могу хотеть
лучшего, чем оно есть на самом деле?
– Ну хорошо, – он смягчился и улыбнулся. – Я тебя поздравляю. Просто
я думал... Думал, будет мальчишка.
– Глупенький, – она полезла к нему обниматься. – Девочка тоже
замечательно.
– Перестань, перестань, – он стал смущенно снимать ее с себя.
– Ой, Биркофф, я совсем забыла! – она перестала его тискать и
уселась рядышком на стул. – Тебе передавали привет.
– Кто? – он вначале загорелся, но потом смутился и сделал
непринужденное лицо.
– А от кого ты ждешь привет? Ну ладно, ладно. От Клары. От той
черненькой, которая приходит есть мороженое по три раза в день и не
спускает с тебя глаз.
– Скажешь такое, – он зарделся. – А что она еще говорила?
– Просто передала привет. Можешь сам с ней поговорить когда-нибудь.
Ты тут завянешь скоро. Не вылезаешь из дома: то за компьютером, то в
кафе.
– Я здесь хоть как-то расслабляюсь. В Отделе придется все время
работать. А я отвык.
– Все мы отвыкли. Я вообще ничего не делаю. Вчера Бендаро возил меня
в парк аттракционов. Совсем с ума сошел. Я тоже. Но на Русские Горки
не полезла. Еще Виола раньше времени родится.
– Кто родится? – не понял Биркофф.
– Виола. Это мы с Майклом так решили дочку назвать.
– Майкл же не знает, кто родится. Ты ему не звонила, я надеюсь?
– Нет. Мы просто выбрали имя, когда он приезжал. Для мальчика и для
девочки.
– Уверен, что имя Виола придумал не Майкл, – фыркнул Биркофф.
– Эй вы! – в комнате появился Вальтер с большим блюдом чего-то
размазанного. – А ну-ка попробуйте. Это мое новое творение.
Называется "Виола".
– А, ну да, – обиделся Биркофф. – А я, как всегда, узнаю обо всем
последним.
– Не злись. Она мне вчера сказала, а тебе сегодня. Подумаешь –
большая разница.
– И что это такое странное ты назвал именем соей доченьки? – Никита
склонилась над блюдом. – А это не с хлебом нужно есть?
– Нет! Это мусс. Десерт.
– А-а, – протянула она и сунулась в блюдо ложечкой. – Знаешь,
Биркофф, есть можно. Даже вкусно. Попробуй.
– Честно? – Биркофф посмотрел на нее недоверчиво и осторожно
попробовал. – Да. На вкус лучше, чем выглядит. Ты бы его
замаскировал сверху шоколадом или еще чем, а то смотреть противно.
– Не нравится – не ешь, – обиделся Вальтер.
– Да нет, есть нравится. Смотреть не нравится. А вообще, Вальтер,
что ты будешь делать, когда вернешься в Отдел? Ты нас с Никитой тут
так откармливаешь, как будто мы должны на всю жизнь наесться. Что ты
там будешь делать без своего кафе?
– То же, что обычно – клепать оружие. А что, ты думаешь, я
жаловаться буду? Все будет как всегда. Но пока папочка вкусно вас
кормит, извольте есть и не напоминать ему о том, что скоро ему
придется готовить только начинку для бомбочек.
– Папочка, – протянула Никита, облизывая ложку.
– Что, конфетка?
– Шоколада к этому не хватает. Сеймур прав. И в вазочки разложи. Ну,
в те матовые, которые на прошлой неделе купил. Как раз будет то, что
нужно.
– Рад, что у тебя есть аппетит.
– Он чрезмерный. Я бы сейчас теленка съела.
– Только закажи – и я накормлю тебя чем угодно.
– Хорошо. Сядь, – она похлопала ладонью по дивану. – Биркофф
говорит, что мне пора подбираться к дому Бендаро. Конечно, эта
волынка тянется слишком долго, но я не знаю, как подтолкнуть его. Я
как-то забрела в тот район, где расположена его вилла. Там столько
охраны, что дух захватывает. Вы думаете, он приведет меня туда?
– И что, охрана так и разгуливает вокруг дома?
– Нет, конечно. Все не так военизировано, но у меня глаз наметан.
Бендаро действует не один. Его соратники могут воспротивиться моему
появлению в его доме.
– Он разве давал обет безбрачия? – Вальтер пожал плечами.
– Я за него замуж не собираюсь. А просто привести в дом любовницу...
Ну, не знаю... Это может быть непосильной для него задачей.
– И что ты хочешь сказать? – не понял Биркофф. – Мы проторчали здесь
полгода только для того, чтобы узнать, что все труды напрасны?
Возвращаемся? Давай, завтра начнем паковать чемоданы.
– Я не хочу сказать, что все пропало. Ничего не пропало. Я просто
хочу с вами посоветоваться относительно моих дальнейших действий.
Как напроситься к нему домой?
– Переезжай к нему насовсем, – предложил Вальтер.
– С ума сошел? Я жду ребенка от любимого человека, а жить должна с
другим, который противен мне до глубины души? Он же убийца!
– У меня три замечания, – Биркофф поднял два пальца вверх. –
Во-первых, когда ты ходишь по паркам и концертам с Бендаро, он не
кажется тебе таким уж противным? Во-вторых, если называть убийцей
человека, который убивает людей, то вы с Майклом – тоже убийцы, а
ваша Виола – дочка убийц. А в-третьих, твой любимый человек ни слова
в упрек тебе не скажет. Вспомни несколько своих
операций-"валентинок". Разве он возмущался? Наоборот, только
поддерживал. Так в чем же проблема?
– Во-первых, – голос Никиты был ровным, но выражал он только ярость,
– я ненавижу Бендаро в любой момент, а в особенности – когда гуляю с
ним по паркам и концертам, так как в это время по его вине гибнут
невинные люди, а он развлекает свою девицу. Ничего, что эта девица –
я. Даже хуже. Во-вторых, мы с Майклом (и ты в том числе) убиваем
таких подонков, как Бендаро. Это не убийство, а благороднейший
поступок. А в-третьих, мне все равно, что скажет Майкл. Я не желаю
жить с Бендаро, вот и все. Разговор окончен.
– Послушай, сладкая... – Вальтер обнял ее за плечи. – Такой выход
неизбежен, если мы хотим получить файлы. В гости он тебя пригласит
еще не скоро, а если ты переедешь к нему, ты получишь доступ к
информации.
– А где я возьму пароли?
– Сеймур даст тебе все необходимое.
– У тебя есть пароли к его компьютеру? – Никита бросила свирепый
взгляд на "брата". – Мне об этом нельзя было сказать?
– А зачем тебе были нужны пароли до сих пор? – не понял Биркофф. –
Ты все равно не имела доступа к компьютеру. Я все тебе дам, только
подай сигнал.
– Не могу поверить, что именно вы, мои лучшие друзья, толкаете меня
в постель к такому мерзавцу, как Бендаро, – Никита грустно потупила
глаза. На ее коленях все еще лежал крохотный чемоданчик с детской
одежкой, который она так радостно демонстрировала Биркоффу. – В
такие моменты как-то особенно не хочется жить.
– Перестань, мое солнышко, – попытался утешить ее Вальтер. – Ни о
какой постели речь пока не идет. Сейчас даже такой извращенец, как
Бендаро не станет требовать от тебя неосуществимого.
– Да, конечно. Я понимаю, – она встала с дивана и, обнимая
чемоданчик, ушла к себе в комнату. Вальтер и Биркофф переглянулись.
– Мы поступаем плохо, – Биркофф вздохнул. – Она может пойти на все,
только бы дело не касалось ее отношений с Майклом. Здесь нельзя
перегибать палку. Но что делать? Не мне же стать его любовником...
– Неплохая идея, – недовольно пробубнил Вальтер. – Скажи, Сеймур,
как долго я еще буду защищать вас друг от друга? Тебе не кажется,
что в последнее время ты ведешь себя с ней грубовато?
– Не кажется, – расстроился Биркофф. – Я ее поддерживаю во всем, но
мне уже надоело тут сидеть и разлагаться.
– А думаешь, ей легче? Она ждет ребенка, не знает, жив ли его отец,
а тем временем люди, которым она доверяет, как себе, предлагают ей
лечь в постель с мерзавцем, который не стоит мизинца ее
возлюбленного. Все жутко. И знаешь, я действительно сам переехал бы
к Бендаро, если бы это было возможно, чтобы только оградить мою фею
от всего этого кошмара и унижения. К сожалению, это невозможно. Но
кто знает, Биркофф, может, удастся все закончить еще до рождения
ребенка, а до этого времени Бендаро вряд ли позарится на ее честь.
– Ты поговоришь с ней?
– Поговорю. Но ты не будь мальчишкой. Тебе не сладко, так как твоя
любимая так же далеко, как Майкл, но ты хотя бы уверен в том, что
она жива.
– Кто может быть уверен в этом, если речь идет об Отделе? – вздохнул
Биркофф. – Ты только не говори Никите, что я так скучаю по Сюзи.
– Мальчишка – он и есть мальчишка, – вздохнул Вальтер и пошел на
кухню, унося за собой пустое блюдо.

Никита шла под руку с Бендаро по ночному Мадриду. Она молчала,
стараясь не задумываться о том, что минувшей ночью люди ее спутника
уничтожили жилой массив неподалеку от Бонна. Когда она начинала
вспоминать об этом, у нее появлялось жгучее желание сломать ему
переносицу единым ударом. А Бендаро, наоборот, был в приподнятом
расположении духа. Он рассказывал ей какие-то глупые истории,
отдаленно напоминавшие анекдоты, и хохотал над ними сам, не
дожидаясь ее реакции.
– Отведи меня домой, Анжело, – вдруг попросила она. – Мне нехорошо.
– Что с тобой? – он остановился перед ней и приподнял ее подбородок,
чтобы заглянуть в глаза.
– Ничего. Я очень устала. Мне нужно отдохнуть.
– Нет, что-то не так, – он легонько поцеловал ее в губы, но она не
ответила на поцелуй. – Ты сердишься на меня за что-то?
– Да. Мне не хочется быть одной из тех, кто волочится за тобой. У
меня, к тому же, не самое лучшее положение.
– Кому какое дело до твоего положения? – возмутился Бендаро. – Это
только наше дело. Мы же договорились. Люди относятся к тебе
доброжелательно.
– Все не могут относиться доброжелательно. Анжело, у тебя много
женщин и я больше не могу быть просто одной из них. Мой ребенок не
может родиться при таких обстоятельствах. Не хочу, чтобы потом его
имя склоняли.
– Никита, все это неправда! – возмутился Бендаро. – Да, я знаю, что
обо мне ходят слухи, будто я ловелас, будто у меня в постели
перебывали чуть ли не все красавицы Мадрида. Да, действительно,
раньше все примерно так и было. Но вот уже несколько месяцев у меня
никого нет, кроме тебя. Ты веришь мне?
– Нет. Люди так не меняются. Только не ты.
– Почему не я? Вспомни: когда мы познакомились, ты упрекала меня в
том, что я живу только своими желаниями, что я иду напролом, не
считаясь с чьим-то мнением. Теперь я живу только ради твоих желаний.
Я готов на все, только бы ты улыбалась. Иногда мне кажется, что ты
колдунья. Еще никогда я не любил никого так сильно. Возможно, я
просто никогда никого не любил. Ну что мне сделать, чтобы ты мне
поверила?
– Ничего не нужно делать. Ты уже все сделал. Знаешь, я ведь
практически ничего о тебе не знаю. Мы с тобой видимся где угодно и
занимаемся чем угодно, но мы никогда не были у тебя дома, ты никогда
не рассказывал мне о своих родственниках, о своих делах, о своих
друзьях. У тебя есть друзья, Анжело?
– А у тебя? Ты тоже не знакомила меня со своими друзьями.
– Мои друзья в Париже. Я никогда раньше не жила в Мадриде. Теперь я
слишком занята собой и слишком опустошена, чтобы заводить друзей.
– А почему ты никогда не рассказываешь мне о парижских друзьях?
– О них нечего рассказывать, их немного. Но заметь: ты перешел в
атаку вместо того, чтобы опять же поговорить о себе. Я знакома с
этими сальными Клаусом и Ринальдо. Они частенько ошиваются в кафе.
Но знаешь, Анжело, мне они не нравятся. У них физиономии убийц. Они
так и норовят потрогать меня пониже спины.
– Они так поступают? – удивился Бендаро. – Я поговорю с ними.
– Не стоит. Просто их поведение говорит о том, что они или не
настоящие твои друзья, или я действительно одна из многих. Просто
шлюшка.
– Как ты можешь говорить такое? – он явно был возмущен. – Я готов
смириться с тем, что у меня просто нет настоящих друзей, но только
не с тем, что ты считаешь, будто я такого мнения о тебе.
– ОНИ такого мнения.
– Ладно. Никакие они не друзья. Просто коллеги.
– Хорошо. С кем ты живешь? У тебя дома гарем? Почему ты никогда не
приглашаешь меня в гости? – она решила переходить в грубую атаку. В
конце концов, после пяти месяцев столь близкого знакомства мужчина
вполне может пригласить женщину домой. Пусть даже женщина не в том
состоянии, чтобы заниматься сексом, просто на чашку кофе он должен
был пригласить ее уже давно.
– У меня нет времени на гарем, – он постарался перевести разговор в
шутку. – Заметь: когда я не работаю, я все время с тобой.
– У меня дома ты бываешь. Мне не нравится чрезмерная таинственность,
– в какой-то момент она поверила в то, что это так и есть, но потом
вспомнила Майкла и засомневалась.
– Хочешь ко мне в гости – пожалуйста, – внезапно согласился он. –
Завтра. Устраивает? Я организую милый ужин на двоих. Ты прекрасно
поймешь, что у меня нет гарема. Просто... Просто дома я занимаюсь
делами. У меня там все время околачиваются разные дармоеды, на
которых тебе точно неприятно будет смотреть. Завтра я их чем-нибудь
займу, чтобы не слонялись вокруг, и мы с тобой проведем
замечательный уютный вечер. Можешь составить меню. Хочешь – устроим
барбекю, а хочешь – просто объедимся мороженым. Заодно узнаем,
сколько его сортов можно попробовать в Мадриде.
– Я все это говорила не к тому, чтобы из-за меня остановилась твоя
работа, – умышленно пошла на попятную Никита, чтобы закрепить свои
права.
– Моя работа не стоит никогда. Я просто временно уберу своих коллег.
Мой дом не представляет собой никакого для тебя интереса, особенно
когда они там.
– И что у тебя за коллеги, если мне нельзя их видеть?
– Ради Бога, милая! Зачем они тебе? Некоторые будут оставаться в
доме, просто не будут нам мешать. Разные сделки нужно довести до
конца, знаешь ли.
– Да мне плевать на них. И на тебя, если ты приглашаешь меня только
лишь потому, что я сама навязалась тебе на голову и отрываю от
важных дел.
– Золотце, я заеду за тобой завтра в восемь и отвезу к себе.
Действительно, тебе пора начать обосновываться в моем доме. Я был бы
не против, чтобы ты стала в нем хозяйкой.
– Что? – она опешила. – Ты делаешь мне предложение, что ли?
– Ты считаешь, что я могу сделать тебе предложение посреди улицы в
момент, когда мы чуть не поссорились? Ты глубоко ошибаешься. Когда я
буду делать тебе предложение, Мадрид упадет к твоим ногам. Пока я
только говорю о том, что это случится очень скоро. И пока я не
требую от тебя ответа, моя королева.
– Ты умеешь меня ошарашить даже тогда, когда я считаю, что
удивляться уже нечему, – искренне сказала она. Такого поворота
событий они не ожидали.
– Мы пришли, – отметил Бендаро, поворачивая ее лицом к "Перу
страуса". – Завтра в восемь будь готова.
– Непременно, – сухо пообещала она и отправилась к себе через заднюю
дверь, минуя кафе.
Биркофф работал за компьютером. Он искоса посмотрел на нее и опять
углубился в дела.
– Ты хоть кукарекай, когда входишь, – попросил он, не глядя. – Ты
можешь привести Бендаро и застать меня врасплох.
– Что ты делаешь? Я в последнее время редко вижу тебя за работой.
– Я тебя тоже, кстати сказать. Пишу подобие отчета. Они становятся
все хуже и хуже. Я уже не знаю, куда девать твою беременность.
– Ее уже сложно скрывать.
– Шути, шути. Я каждый день делаю два варианта отчета. Уже пришлось
достать новый PDA, чтобы прятать его от Шефа, когда вернемся. Но он
не списан. Вальтеру придется попотеть, чтобы это сделать.
– Я стараюсь не ссориться с тобой, но в последнее время ты постояно
меня упрекаешь. Мне надоело оправдываться.
– А мне надело здесь торчать, – он опять посмотрел на нее. – Я хочу
вернуться. Я понимаю, что для тебя Отдел ничего не значит и тебе
куда приятнее бегать по Мадриду, не опасаясь, что зазвонит мобильник
и Майкл вызовет тебя на задание. Для меня Отдел – это жизнь. Я
привык к такой жизни. Я нервничаю, когда отдаляюсь от него. Можешь
ты меня понять или нет? Сколько я помню себя, я все время жил в
Отделе. Других агентов учили стрелять и драться, а меня – делать
виртуальные макеты. Я ненавидел и ненавижу стрелять. Меня мутит от
железа и ударов. Поэтому я сбегал с занятий по борьбе и забивался в
какой-нибудь угол, чтобы почитать. Из угла меня выковыривали и
посылали обратно. Мне было слишком мало лет, чтобы меня особо
серьезно наказывали, но еще с тех пор я привык к тому, что Отдел –
это машина, даже нет, это организм. Огромный всемогущий организм, и
если я не буду взаимодействовать с ним, если не стану единым целым с
ним, он меня растопчет. Вначале было сложно, но потом я привык и уже
не хочу жить иначе. Здесь, в Мадриде, я понял, что даже не могу
иначе жить. От этого мне страшно, я нервничаю, но ничего не могу с
собой поделать. Все? Я удовлетворил твое любопытство? Теперь я могу
заниматься отчетами?
– Да, – Никита поджала губы. – Я могу тебя понять, но можно
попросить об одном одлжении? Если тебе плохо и грустно, ты можешь
поделиться со мной переживаниями, но никогда не срывайся на мне. Ты
привык к Отделу, а я привыкла к тому, что ты мой друг. Давай не
будем разрушать друг другу иллюзии. Хорошо?
– Соласен.
– Вот и здорово. А теперь поднапрягись и выдай мне пароли. Завтра
они могут мне понадобиться. В этом случае ты очень скоро увидишь
свой Отдел.
Биркофф моргая поднял на нее глаза, но она уже шла к своей комнате,
не оглядываясь на него, чтобы увидеть реакцию. Его реакция ее не
интересовала.

Бендаро ходил из угла в угол по своей гостиной. Клаус и Ринальдо
сидели на диване и с упреком за ним наблюдали.
– Хочешь сказать, что сегодня мы должны отложить все дела только
ради того, чтобы ты привел в дом ту бременную блондинку? –
поинтересовался лысый Ринальдо. – Очень оригинально.
– Никита – будущая хозяйка этого дома, – отрезал Бендаро,
остановившись.
– А не перегибаешь ли ты палку? – опешил Клаус. – Она невесть от
кого ждет ребенка, а ты готов жениться на ней? Опомнись, Анжело, что
ты делаешь?
– Мне все равно, от кого она ждет ребенка. И это только мое дело,
никак не твое.
– Мы перевернули пол Парижа, чтобы обнаружить того парня. Ничего
такого. Ты уверен в том, что он вместе учились? С ней в группе
учились два Мишеля, еще семеро – на факультете. Никто из них никогда
не встречался с ней.
– И это называется "перевернули пол Парижа"? Она не говорила, что
тот Мишель с ней учился. Она встречалась с ним во время учебы в
Париже, вот и все.
– Вся эта история похожа на легенду. Почему она не говорит о своих
друзьях? Кого-то из них можно было бы расспросить о Мишеле.
– Об их романе мог знать кто угодно из ее группы. Неужели я должен
думать обо всем сам? Мне нужен этот Мишель.
– Зачем? Зачем он тебе нужен? Хочешь рассказать ему об отцовстве?
– Этого мне как раз и не хватало. Мишеля нужно аккуратно убрать.
Так, чтобы она ничего не заподозрила.
– Ты совсем рехнулся из-за этой девчонки? – вспылил Ринальдо. – А
что если она водит тебя за нос? Может, она следит за тобой.
– Не неси всякий бред! – разъярился Бендаро. – Я согласился на то,
чтобы установить датчики в ее доме, согласился прослеживать ее
телефонные звонки. Что еще ты хочешь сделать? Установить микрофоны?
На это я просто не пойду. Я доверяю ей. За полгода она ни разу не
сделала ничего предосудительного. Мне надоело ее подозревать.
– Ты помешался на ней. На прошлой неделе мы отменили операцию только
из-за того, что ты повез ее к морю поплавать. Нельзя же настолько
довериться женщине, чтобы она делала с тобой все, что ей вздумается.
– Не ваше дело. Пока вы еще мне подчиняетесь. Не влезайте в мою
личную жизнь. Просто сверните деятельность и займитесь чем-то вне
моего поля зрения.
– Да, босс, – они недовольно встали и направились к выходу.
– Ах, еще одно... – остановил он их. – Если я узнаю, что вы хоть
пальцем до нее дотронулись и оскорбили хоть словом, хоть жестом, я
убью вас обоих. Вспомните тогда мои слова.
– Да, босс, – повторил Клаус. Бендаро начал готовиться к ужину.

Никита вернулась домой уже за полночь. Вальтер не спал. Он ждал ее в
гостиной с газетой.
– Ну что, котенок? Что ты выходила?
– Я видела компьютер. Мы шли на террасу. Дверь в комнату была
открыта. Она бронированная. Я поняла, что это именно то. Никакой
охраны не было, но это не значит, что так будет всегда. Бендаро
выпроводил всех из дома, потому что я изъявила желание побыть с ним
наедине.
– И что дальше?
– У меня есть единственная возможность. Мне нужно все же провести с
ним ночь. Одну. Если все провалится, вторая, третья и пятнадцатая
уже не помогут. Он согласится оставить комнату без охраны разве что
только в ПЕРВУЮ ночь.
– И ты согласишься пойти на это?
– Выбора нет. Но не раньше, чем через 2 месяца. Путь родится Виола.
– Я тебя не тороплю. Все нормально, сладкая. Здесь ты решаешь сама.
– Хорошо. Решаю сама.
Они разошлись по спальням и скоро Никита услышала храп Вальтера. Она
сидела в постели, обняв колени. Ей было страшно, гадко и мерзко.
Речь шла даже не о том, что она предаст Майкла. Он действительно не
упрекнет ее. Все было куда сложнее. Она не могла заставить себя лечь
в постель с Бендаро. После ночи с ним она сама будет упрекать себя.
Ей показалось, что она все-таки уснула сидя. Проснулась она под
утро, правда, голова ее покоилась на подушке. Она ощущала какой-то
дискомфорт. Что-то с ней было не так. Вначале она решила, что все же
какое-то время проспала сидя, поэтому тело затекло, но что-то ее
настораживало. Она полежала, прислушиваяь к себе. Ребенок не просто
бил ее ножками. Казалось, он... Да, он просится на свет. Только
этого еще не хватало. Она прошла весь этот кошмар только ради того,
чтобы родить ребенка преждевременно? Медики Отдела справильсь бы с
такой бедой и спасли бы ее девочку, но это же Мадрид...
– Вальтер! – она спрыгнула с кровати и, превозмогая боль, босая
прошлепала в его спальню. – Вальтер!
– Что? Что случилось? – он испуганно сел на кровати. – Что,
солнышко?
– Что-то с ребенком. Он больше не хочет оставаться на месте. Мне
нужно в больницу.
– Но... Но еще рано. Может, ты ошиблась?
– Боюсь, что нет.
– И что мы будем делать?
– Мы поедем в больницу. Но я боюсь, что ребенка не спасут. Всего
семь месяцев.
– Спасут. Семимесячные дети – обычное явление. Или вот что: давай
обратимся к Бендаро. Опасаюсь, что им куплены лучшие мадридские
врачи.
– Нет! – она испугалась и отпрянула, но тут же скорчилась от боли,
придерживаясь рукой за дверной косяк. Добавила уже тише: – Только не
он.
– Куколка, мы же говорим о твоей Виоле. Кто еще позаботится о ней
как не ты? – он уже одевался, наспех шнуруя ботинки.
За спиной Никиты появился заспанный, но взволнованный Биркофф. Он
остановился и просто молча слушал их разговор.
– Не хочу, чтобы Бендаро имел какое-то отношение к ее рождению.
– Чушь. Просто спросим у него, где достать лучшего доктора в
Мадриде. Он вытащит его из-под земли. В наше время электроники и
ультразвуковой техники выходить семимесячного ребенка – не проблема.
Тем более с этим справится лучший мадридский врач. Или ты доверяешь
только медикам Отдела? Знаешь, им не так уж часо доводится принимать
роды, а вот нормальный гражданский врач напринимал их на своем веку
столько, что тебе столько и не снилось. Куда больше, чем ты уложила
террористов.
 

#6
LenNik
LenNik
  • Автор темы
  • Магистр
  • PipPipPipPipPipPip
  • Группа: Супермодераторы
  • Регистрация: 20 Фев 2002, 14:33
  • Сообщений: 38517
  • Откуда: Москва
  • Пол:

– Отличное сравнение, – скривилась она. – Биркофф, дай мне телефон,
прошу тебя. Я сама не дойду.
– Уговорил я тебя? – обрадовался Вальтер. – Извлеки хоть какую-то
пользу из своего знакомства с этим мерзавцем. Идем. Я помогу тебе.
Сеймур, не нужно нести телефон. Сейчас я ее усажу. Вот так, так,
милая. Скоро мы будем дома.
Дрожащей от боли рукой Никита набрала номер. Она умела переносить
боль, но на сей раз ее состояние усугублялось волнением за жизнь
ребенка.
– Слушаю, – она услышала в трубке сонный голос Бендаро.
– Анжело, – ее голос слегка подрагивал, – это я. Извини, что
разбудила...
– Что случилось? – голос сразу перестал быть сонным.
– Мне нужен врач. Ребенок собирается родиться. Не знаю, что
случилось. ты можешь... – она запнулась, чтобы вдохнуть. – Можешь
помочь наяти хорошего врача? Я не просила бы тебя, если бы не так
рано...
– О чем ты говоришь?! – он был возмущен. – Через семь минут я буду у
тебя и отвезу к лучшему в мире доктору в лучшую в мире клинику.
Главное не нервничай.
– Я постараюсь, – она положила трубку и посмотрела на взволнованные
лица друзей. – Биркофф, давай помиримся на всякий случай.
– Миримся. Я дурак. Простила?
– Простила. В любом случае ты скоро вернешься в Отдел.
– Главное, чтобы ты туда вернулась, – он был очень испуган.
– Так, Биркофф, – скомандовал Вальтер, – ты остаешься здесь. Не
нужно нам оставлять дом без присмотра, тем более, что Бендаро будет
об этом знать. Мало ли что взбредет ему в голову. Я позвоню тебе,
когда что-то будет известно.
– Хорошо. Только сразу позвони. Никита, я твой друг. Это не иллюзия.
Честно.
– Я знаю. Я хотела задеть тебя. Извини, – она доверчиво положила
голову на его плечо. – Я тоже твой друг. И сестра. Не забыл?
– Нет, – обрадованно улыбнулся он.
Бендаро появился ровно через семь минут после звонка, как
оперативник Первого Отдела. Он тоже был взволнован.
– Готова? Я договорился с доктором. Все едут?
– Нет, – покачал головой Вальтер. – Сеймур остается. Нужно же
кому-то открыть кафе. Бизнес есть бизнес.
– Ой, мой чемоданчик, – вспомнила Никита. – Тот маленький, для
ребенка.
– Где твой чемоданчик, лапочка? – Вальтер уже помог ей встать и
осторожно поддерживал.
– Около кровати, на ночном столике.
– Я принесу. Садитесь в машину, – Бендаро суетливо бросился в
комнату, а Вальтер и Биркофф повели Никиту к двери.
Он ворвался в спальню и подбежал к кровати. Никита вставала в
спешке, волнуясь. Ее одеяло валялось на полу. Бендаро случайно
споткнулся об него и чуть не упал. Чтобы не зарыться носом в пол, он
схватился рукой за матрас. Матрас сдвинулся с места и что-то
бумажное упало на пол. Он не придал значения бумажке, но когда
поднимал чемоданчик, бросил на нее взгляд...
Темноволосый мужчина на фотографии не улыбался. У него было
серьезное лицо, может, не самое красивое, но по-мужски
привлекательное. Красивыми на этом лице были глаза – зеленые с
темной каймой вокруг радужной оболочки. Ресницы длинные, как у
девушки. Эти ресницы были единственным, что в его лице было
привлекательным не по-мужски.
Жгучая ревность всколыхнулась в сердце Бендаро. Он и не предполагал,
что после пяти месяцев их с Никитой знакомства она может прятать под
матрасом фотографию распроклятого Мишеля. И почему он, Анжело
Бендаро, не может так запасть к ней в душу, как этот парень? Ведь не
один десяток девушек сходит с ума при виде его. Он может получить
любую. Почему не Никиту? Почему не ту, которая стала ему дороже всех
на свете? Конечно, он может убить Мишеля, но сможет ли он убить в
своем сердце любовь к белокурой девушке, которая никогда не сможет
ответить ему взаимностью? Он готов был на любые безумства ради нее,
готов был сделать ее королевой Мадрида, готов был сложить к ее ногам
все сокровища галактики. Он не знал ни любви, ни жалости, ни
милосердия, по его вине погибло множество невинных, но эту женщину
он любил так, что сердце останавливалось в груди. Но она была
единственной, кому это совершенно не было нужно.
Бендаро еще раз взглянул в глаза сопернику и, осторожно поправив
матрас, положил фото на прежнее место. Затем он взял чемоданчик под
мышку и со скоростью звука выскочил из спальни. Его сокровище
нуждалось в нем, и он ничего не мог поделать – он должен был мчаться
к ней на помощь, не смотря на то, что под ее матрасом лежало не его
фото.

Никита открыла глаза и хотела потянуться, но мышцы сжала боль. Тело
ее было уставшим и натруженным, как рухлядь, как будто катком его
переехали. Она вспомнила, как отключилась, не дождавшись рождения
ребенка. Она так и не знала, что произошло дальше. Страх, панический
ужас прорезал все ее существо и она рванулась на кровати. Роскошная
палата была пуста, зато завалена цветами. Никите не хотелось читать
записки. Ее куда больше интересовала судьба ее ребенка. Она нашла
кнопочку, вызывающую медсестру. Медсестра не замедлила вбежать.
Только тогда Никита отпустила кнопочку.
– Что с моим ребенком? – от волнения она с трудом говорила.
– Все в порядке, сеньора, – медсестра приветливо улыбнулась ей. – У
вас очень милая девочка. Она немного маленькая, но все придет в
норму очень скоро. Никаких отклонений нет.
– Когда я смогу увидеть ее? – Никита почувствовала волну облегчения.
– Через десять минут. Сейчас с ней доктор. Он заканчивает
обследование.
– Значит, что-то еще может оказаться не так?
– Скорее всего, нет. Это уже третье обследование. Два предыдущих
дали хорошие результаты. Вас хочет видеть сеньор Бендаро. Пригласить
его?
– Д-да. Пусть войдет, – Никите не хотелось видеть Бендаро теперь,
когда должны привезти Виолу. Не хотелось, чтобы крошка вообще видела
его. Но разве могла она запретить ему войти после того, что он
сделал для нее?
Бендаро вошел радостный, с огромным букетом черных роз, каждая из
которых достигала размера грейпфрута. Но в его глазах искушенная
Никита заметила какое-то новое выражение, оно было похоже на
затаенную боль. Что могло произойти за несколько часов? Может, его
раздражает то, что на свет появилась не его дочка? Так разве он не
знал об этом раньше?
Она не догадывалась о том, что Бендаро нашел фотографию Майкла под
ее матрасом и что он уже видел зеленые глаза Виолы и ее длинные
темные ресницы...
– Поздравляю тебя, моя королева, – он сел рядом и взял ее руку в
свою. – Тебе нравятся эти розы? Их только что привезли из Замбии.
Специально для тебя.
– Не стоило. Но все равно спасибо.
– В моем доме уже есть комната для тебя. Ее заканчивают оборудовать.
– Зачем? – Никиту поразила его спешка.
– Чтобы тебе и маленькой было удобно. Это две смежные комнаты: твоя
спальня и детская. Я не хочу давить на тебя, но согласись жить со
мной.
– Анжело, это уж слишком. Так быстро...
– Пять месяцев прошло. Это не так уж и быстро. Я никогда не
подталкиваю тебя ни к чему. Наши отношения не строятся на сексе.
Разве это не прекрасно?
– Спасибо тебе за терпение, – она накрыла его руку свободной рукой и
постаралась улыбнуться. – Теперь многое может измениться в наших
отношениях.
– И никто не будет стоять между нами? – он пытливо посмотрел в ее
глаза.
– Не думаю. Но надеюсь, что ты не имеешь в виду Виолу.
– Виолу? – не понял он.
– Да. Мою дочь. Ее зовут Виола.
– Хорошее имя. Ты н когда не говорила, как хочешь назвать ребенка.
– Вот так. Извини, но в данной ситуации выбор за мной.
– Конечно, сокровище. Никита, Виола никогда не станет между нами.
Напротив, я буду любить ее, как родную. Если хочешь, мы скажем ей,
что я ее отец.
– Не стоит. Если когда-нибудь мы с тобой не захотим друг друга
видеть, она может пострадать.
– Почему мы должны расставаться? Еще вчера я говорил тебе, что не
делаю предложение, но сейчас я решил поторопить события, – он вынул
из кармана пиджака коробочку с кольцом. Оно было великолепным:
золото, платина, трехкаратный бриллиант невиданной огранки... – Ты
выйдешь за меня, королева?
– Анжело, может... Может мы все же не станем так торопиться?
– Я прошу тебя подумать. Свадьба будет не завтра. Пока ты
поправишься, поживешь со мной, обживешься, узнаешь, каково со мной
жить, все взвесишь хорошенько, а уж потом ответишь, – он осторожно
надел кольцо на ее палец и покрыл этот палец поцелуями. – Носи пока.
Оно твое. Не нужно, чобы люди судачили.
В палату вошла все та же сияющая медсестра с каталкой, в которой
попискивало что-то крохотное и розовое. За медсестрой вошли
довольные Вальтер и Биркофф, но Никите было не до них. Они это
поняли и остановились рядом, дожидаясь своей очереди. Виола была
совсем крохотная, казалось, могла уместиться на ладони. Она не спала
и смотрела на мать замечательными зелеными глазками. Никита
почувствовала, как глаза заволакивают слезы счастья. Она осторожно,
при помощи медсестры, взяла ребенка на руки и просунула свой палец в
малюсенький розовый кулачок. Девочка серьезно посмотрела на нее
взглядом Майкла и Никита поцеловала этот кулачок, так крепко для
своего размера сжавший ее палец.
– Она красавица. Да? – поинтересовался забытый Вальтер.
– И даже больше, – Никита подняла на него влажные глаза. – Это моя
дочка. Пусть кто-нибудь посмеет отнять ее у меня.
– Никто не собирается делать этого, – заволновался Биркофф, стараясь
предотвратить какую-то глупость, которая чуть не сорвалась с ее
языка.
– Вот и пусть впредь не собирается, – согласилась она. Дальше все ее
мысли были поглощены крошечным созданем, посапывавшим на ее руках.
Виола засыпала. Никита чувствовала ее тепло у своего сердца и
согласна была держать так девочку всю жизнь. Отдел не посмеет лишить
малютку матери. Но теперь нужно туда вернуться. Для этого придется
переехать к Бендаро. А, черт с ним. Зачем о нем думать теперь, если
теперь можно думать только о Виоле?
– Спи спокойно, крошка. Скоро мы будем дома, – прошептала Никита.
Она знала, что Вальтер и Биркофф истолкуют ее фразу как положено, а
Бендаро порадуется чему-то своему. Пусть все порадуются.

Никита переступила порог дома Бендаро через две недели после
рождения Виолы. С ней пришел Биркофф, помогавший переносить вещи.
Естественно, его основной целью было хотя бы поверхностно
обследовать территорию противника.
Бендаро действительно постарался на славу. Спальню для Никиты и
детскую оборудовал, как хоромы дворца. Биркофф присел на мягчайшую
кровать и покачал головой.
– Он правда считает тебя королевой, раз так обхаживает.
– Перестань, – Никита приложила палец к губам, чтобы не услышал
Бендаро, и добавила уже громче. – Скажешь папе, что я зайду завтра.
Со мной все будет в порядке.
– Остаток вещей будешь забирать?
– Пока нет. Пусть побудут в отчем доме.
Довольный Бендаро переступил порог комнаты и огляделся.
– Ну как, Сеймур? Можно оставлять сестру в этом доме?
– Пусть живет. Это ее дело, – это был ответ истинного брата.
Через 15 минут Биркофф ушел, а Никита занялась ребенком. Виола
сладко уснула в своей новенькой кроватке и мать присела над ней,
любуясь. За две недели малышка хорошо подросла и уже не напоминала
некормленного мышонка. Она все еще была меньше, чем положено, но
врачи, которые ее осматривали, в один голос твердили, что очень
скоро все войдет в норму.
– Ты счастлива, дорогая? – Бендаро осторожно присел рядом.
– Да. Это самое дорогое сокровище, которое только может быть в мире.
– Я согласен с тобой. Никогда не думал, что мне могут нравиться
дети. Знаешь ли, я не питал к ним особо нежных чувств, но теперь,
когда смотрю на Виолу, понимаю,как был не прав.
– Вряд ли я смогу тебя понять. Я всегда любила детей.
– Ну ладно. Чувствую, что сейчас ты начнешь сердиться. Давай
поговорим о другом. Как ты предлагаешь отметить твой переезд?
– А как ты думаешь? – лаская, она провела рукой по его щеке. – Пора
нам уже изменить характер наших отношений. Платоническая любовь
вышла из моды. Я собираюсь возблагодарить твое терпение.
– Ты... Ты не представляешь, что сейчас сказала, – Бендаро был в
восторге. – Ты действительно хочешь этого?
– Я редко делаю то, чего не хочу.
– И ты уверена в том, что именно сейчас пришло время?
– Уверена. Ты разве нет?
– Я давно жду этого момента, но не хотел давить на тебя, – он взял
ее за руку. – Как ты хочешь организовать этот вечер?
– Как угодно. Только... – она помялась. – Только убери тех людей с
третьего этажа. Я не смогу расслабиться, когда дом полон народу.
– О, они не станут попадаться нам на глаза. Понимаешь, они
занимаются своей работой. С третьего этажа они редко спускаются, а
когда делают это, выходят через черный ход. Во всяком случае, я так
это планирую организовать теперь, когда ты в доме.
– Ну хорошо. Пусть выходят как им вздумается. Я уважаю твой бизнес,
хоть и не знаю толком, что ты делаешь. Ладно, мне это не интересно.
Пусть твои люди разгуливают по дому хоть круглосуточно, но именно
сегодня мне хотелось бы, чтобы их не было.
– Хорошо, мое сокровище. Я попробую убрать их. Но ведь это только на
одну ночь? Я должен убедить их в этом.
– Конечно. Просто я хочу, чтобы эта ночь была особенной.
– Договорились. Пойду побеседую с ними.
Он вышел и Виола как по команде открыла глазки. Никита взяла ее на
руки и улыбнулась. Виола сморщила носик и запищала.
– Ты проголодалась, золотце? Сейчас я накормлю тебя. – Она
приблизила губы к ушку дочери и тихонечко прошептала: – Как же я
хочу к твоему папе!


Бендаро позаботился о торжественном ужине и выпроводил всех из дома.
Никита вышла к нему в гостиную в длинном черном платье с боковым
разрезом. Она собрала волосы в высокую прическу и накрасила губы
почти черной помадой. Бендаро обмер при виде нее. Он стоял у
накрытого стола и зажигал свечи зажигалкой. Когда она вошла, он
опустил руку и чуть не поджег скатерть.
– Осторожно. Ты устроишь пожар, – она отняла у него зажигалку,
закончила его начинания со свечами и села за стол.
– Ты знаешь, что ты великолепна? – Бендаро сел напротив и потянулся
к ее руке.
– Ты тоже ничего, – она улыбнулась и взяла в руку бокал с красным
вином и поднесла его к губам. – Ты заслужил сегодняшнюю ночь. Давай
выпьем за то, чтобы каждый получал по заслугам.
– Хороший тост, – согласился Бендаро.
Несколько минут он молчали и просто смотрели друг на друга. Никита
поняла, что вечер может особо не затянуться, поэтому нужно осторожно
подготовить почву.
– У тебя есть кола? Я очень люблю устрицы с колой, – она провела
пальцем по его запястью.
– Конечно. Черт возьми, я позаботился, казалось бы, обо всем, кроме
такой мелочи. Подожди минутку, королева.
Он вышел из комнаты. Никита быстро вынула из потайного кармашка на
лифе крохотный флакончик с транквилизатором и натренированным
движением добавила содержимое в бокал Бендаро. Флакончик опять
спрятался на свое место, а через несколько секунд появился ее
кавалер с бутылкой колы.
– Вот, я еле нашел ключ, чтобы открыть это чудовище. Ты не очень
скучала?
– Разве ты даешь мне возможность соскучиться? Я не скучала, кажется,
уже полгода. Даже когда мне действительно хочется соскучиться, ты
все равно тут как тут со своими развлечениями.
– О, как кстати ты вспомнила! У меня предложение слетать в Бразилию
на карнавал. Это замечательное зрелище, ты и не представляешь, что
значит побывать там в это время. Сколько красок, цветов, музыки!
Представь себе такое скопление народа, звуков, запахов. Это
великолепно. Однажды мне пришлось там побывать. Незабываемые
впечатления. Тебе должно понравиться.
– Возможно. Но давай хотя бы через год. Пока мне не хочется возить
Виолу в такую даль. Через год ее можно будет оставить с папой.
– Зачем папа? У Виолы будет такое количество квалифицированных
нянек, что ты просто не будешь знать, что такое заботы.
– Я хочу знать, что такое заботы, – мягко возразила Никита. – Мне
нравится возиться с ребенком. Давай няни не будут мешать мне в этом.
– Они не будут мешать ни в чем. Они будут появляться только в тот
момент, когда ты будешь о них вспоминать. Завтра придут две. Если
Виола будет плакать этой ночью, то это будет первая и последняя твоя
бессонная ночь.
– Она не плачет просто так. Только когда мокренькая или хочет есть.
– Тем лучше. Ну ладно. Все будет так, как ты захочешь. Давай
ужинать, – он долил в бокалы вина и сделал большой глоток. Никита
удовлетворенно наблюдала за ним.
Через двадцать минут Бендаро начало размаривать. Нужно было немного
расшевелить его, чтобы не уснул раньше времени и не разбудил
подозрения. Никита встала из-за стола и протянула ему руку.
– Красивая музыка. Почти как на бразильском карнавале. Потанцуй со
мной.
– Радость моя, на карнавале звучит другая музыка. Самба, румба и все
подобное им. Ты узнаешь, что это такое только когда сама побываешь
там. Через год мы будем там.
Он встал и, обняв Никиту за талию, повел по комнате в танце. Он был
сильным партнером и Никите нравилось танцевать с ним. Только
танцевать. Ничего большего она от него не хотела. Ей была противна
сама мысль о том, что она должна сделать этой ночью в его
спальне.отделу всего один раз удалось уложить ее в постель с тем,
кого она не хотела. И то они добились этого обманом и не без помощи
Майкла. За тот раз Майклу стоит отомстить, но будет ли эта ночь
местью для него? И хочется ли ей мстить ему? Скорее всего это будет
пытка для нее самой.
– Ты засыпаешь, что ли? – она приподняла подбородок Бендаро. – Ну
же, Анжело... Или мы не решили не спать этой ночью?
– Я не засыпаю, солнышко, – он постарался отогнать наступающий сон.
– Смотри, а то я не собираюсь тащить тебя в постель полусонного. Ты
слишком тяжелый. Знаешь, пока ты еще ходишь, пойдем-ка в спальню.
Там дотанцуем.
Они задули свечи и отправились на второй этаж. Огромная спальня
Бендаро ждала их с распостертой кроватью. Бендаро сел на нее и стал
с возбужденным интересом наблюдать за тем, как Никита раздевается.
Она делала это нарочно медленно, стараясь отключить в себе
отвращение. Нужно сделать все так, чтобы он не остался разочарован.
Пусть запомнит на всю жизнь, что значит заниматься любовью с
женщиной, которая не преклоняется, а ненавидит. Когда-нбудь он
узнает, что от любви до ненависти один шаг, поэтому очень просто
выдать одно за другое.
Она все еще думала об этом, когда ощущала на себе горячие ласки
одуревшего от любви и транквилизатора Бендаро. Потом все
закончилось. Она не могла заключить, был ли Бендаро хорошим
любовником. Он должен был им быть, но ее слишом мало это
интересовало,чтобы задаваться этим вопросом.
Он уснул почти сразу и при этом не сильно стискивал ее в объятиях.
Никита смогла с легкостью встать. Он даже не пошевелился. Вначале
она отправилась в детскую. До времени кормления оставалось полчаса.
Нужно завершить миссию до того, как Виола проснется и потребует ее
присутствия. Девочка спала. Пока она и не думала просыпаться. Никита
удовлетворенно кивнула и вышла. Ее ребенок помогал ей справиться с
нелегкой задачей.
На третьем этаже было множество дверей, но она прекрасно помнила ту
одну, которая привлекла ее внимание в прошлый раз. На сей раз дверь
была плотно закрыта. Никита обнаружила кодовый замок. Она осторожно
поддела заднюю крышку своих часиков. Крышка представляла собой
микроскопический определитель. Он замигал всеми цветами радуги.
Никита прикрепила его к двери, стараясь не повредить. Она никогда
раньше не пользовалась такими крохотными определителями. Этот сваял
Вальтер специально для этой миссии. Мурашки ползли по коже, а
определитель работал медленнее обычного из-за своих размеров. У
Вальтера не было времени довести его работу до совершенства.
Наконец прибор завершил свои труды и замок провернулся. Никита вошла
внутрь. Фонарика у нее с собой не было. Если ее поймают в коридоре,
можно будет оправдаться тем, что ходила на терассу. Но кто ходит на
терассу с фонариком? Она нащупала в темноте компьютер и включила его
все так же наощупь. Экран замерцал и в его свете стало видно
комнату. К величайшему облегчению Никиты, комната действительно была
пуста. Искать данные она не стала. Просто ввела код, перебросила все
содержимое винчестера на мини-диск, выключила компьютер и вышла из
комнаты. Дверь захлопнулась с едва слышным щелчком. Никита быстро
спустилась на второй этаж и вошла в детскую. Виола все еще спала.
Никита вынула недовольного ребенка из кроватки и стала раздевать.
Малышка попыталась возмутиться.
– Тише, лапочка. Сейчас мама переоденет тебя. Постарайся не снимать
подгузник до утра. Ты же хорошая девочка? – она прервала свое
занятие, чтобы дотронуться пальцем до носика-кнопочки. Виола
удивлено посмотрела на мать и на миг даже перестала пищать.
Никита бросила использованный подгузник в специально отведенную для
этого корзину, а новый осторожно прорвала сбоку и просунула в него
мини-диск. Потом подгузник был надежно закреплен на ребенке и
прикрыт ползунками.
– Завтра мы уедем. Дождись утра, золотце, – Никита села на свою
кровать и приложила дочку к груди. – Скоро мы действительно будем
дома. По крайней мере, это место, где мы будем жить дальше, место,
где живет твой папа. Он хочет с тобой познакомиться. А ты? В
больнице я много тебе о нем рассказывала. Теперь пришло время вам
встретиться.
Когда она вернулась в спальню Бендаро, он все еще спал в той же
позе. Это радовало. Никита осторожно проскользнула под одеяло.
Бендаро заворочался и открыл глаза.
– Ты вставала? – с трудом разжимая губы спросил он.
– Да. Кормила Виолу.
– Надо же, я просто отключился. Ты по крайней мере не обиделась?
– Ну что ты... – Никита поцеловала его в губы. – Ты был великолепен.
– Великолепной была ты. Ты самая замечательная женщина на земле.
– Что говорит о том, что со всеми остальными ты уже знаком, –
язвительно отметила она, но тут же провела пальцем по его губам. – Я
пошутила, дорогой. Мне правда было хорошо. Спи. Мне не хотелось тебя
будить.
Он обнял ее и уснул уже через пару секунд.

Когда Бендаро проснулся, Никита стояла у окна спальни и пила кофе.
На ней был только прозрачный пеньюар. Бендаро потянулся к ней.
– О, что это за богиня в моей спальне?
– Не сейчас, Анжело, – она с улыбкой отстранилась. – Там уже полон
дом твоих людей. Я с трудом выбралась из кухни, где варила кофе.
Оказалось, что мне совсем не обязательно делать это самой. Там
орудуют две кухарки.
– Правильно. Тебе вообще ничего не нужно делать самой. Делай только
то, что тебе хочется. После завтрака я собираюсь заняться делами, а
ты можешь проехаться по магазинам.
– Отличная мысль, – Никита кивнула, сглатывая обжигающий кофе. – А
потом я заеду в кафе повидаться с папой и братом.
– Собираешься проведывать их каждый день? – он усмехнулся.
– Ты сказал, что я могу делать что хочу или мне послышалось?
– Сказал. Все верно. Поезжай. К обеду будешь?
– Наверное. Если не буду, это будет означать, что папа оставил меня
попробовать свое новое фирменное блюдо. Не волнуйся.
– Хорошо. Только вспоминай обо мне иногда.
– Я помню о тебе днем и ночью, – она поставила пустую чашку на
ночной столик и вышла из спальни, но тут же просунула голову
обратно. – А, Анжело, забыла попросить: пусть эти люди здесь бродят,
но не мимо моей спальни. Видишь ли, этот пеньюар ничего не скрывает.
Ты не против?
– Я поговорю с ними, королева.
Бендаро недоуменно посмотрел ей вслед. Он не понимал, правду ли она
говорит. Если она действительно его любит, зачем ей фото Мишеля под
матрасом? В конце концов, она могла просто забыть его вынуть. Что
касается людей в доме... Да, пора размежеваться с ними. Дом должен
быть отдельно от офиса. Раньше его устраивало такое положение вещей,
но Никите это не нравится, и она права.
Никита вошла в детскую и начала быстро собирать сумку. Туда она
положила только те вещички, которые покупала она сама или Вальтер с
Биркоффом. Их было немного, поэтому сумка оказалась небольшой, что
не могло вызвать подозрений. Своих вещей она брать не стала. В кафе
осталось все, что было ей необходимо. Она захватила только вчерашнее
платье с кармашком. Не стоит раньше времени догадываться о
транквилизаторе.
Никита погрузила руку в памперс Виолы. Его уже пора было менять, но
она сделает это в кафе. Мини-диск был на месте. Виола расплакалась
не на шутку.
– Успокойся, моя девочка, – попросила Никита. – Сейчас пойдем на
прогулку.
– Она плачет? – уже одетый Бендаро заглянул в детскую. – Няньки уже
пришли. Будешь знакомиться с ними после завтрака?
– Я уже выпила кофе. Познакомлюсь, когда вернусь от папы.
– И ничего не съешь?
– Если проголодаюсь во время похода по магазинам, куплю себе
булочку. На завтрак я пью только кофе.
– А почему она плачет? Может, мокрая?
– Сухая. Сейчас я вывезу ее на свежий воздух и все пройдет. Да,
сладкая? – Никита перекинула сумку через плечо и подхватила дочку. –
Кто-нибудь из твоих друзей-бизнесменов поможет мне разобраться с
коляской?
– Я сам помогу, – Бендаро с готовностью распахнул перед ней дверь. –
Дать тебе мою кредитку?
– Не стоит. У меня есть своя.
При помощи Бендаро она совладала с коляской и решила, что это не
такая уж сложная задача. В конце концов коляска эта останется в
Мадриде. Можно к ней не привыкать. На свежем воздухе Виола правда
притихла. Когда дом Бендаро остался вне поля зрения, Никита ускорила
шаг. Она добралась до кафе за полчаса.
Вальтер мыл витрину щеткой на длинной ручке. Когда Никита показалась
из-за угла, он оставил свое занятие и устремился навстречу.
– Все в порядке, золотко?
– Да, все хорошо. Зачем тебе эта витрина? Все готово?
– Да-да, котенок. Пошли внутрь.
Биркофф заканчивал погружение лаптопа в сумку. Он увидел Никиту и
прекратил свое занятие.
– Ну что? Ты сделала это?
– Я все сделала. Проверь, – Никита уложила Виолу, которая опять
плакала, на диван и сняла с нее мокрый подгузник. Мини-диск оказался
в ее руке.
– Я мигом, – Биркофф опять достал лаптоп и быстро застучал пальцами
по клавиатуре. – Все замечательно. Это то, что нужно. Никто не
видел?
– Я дура, по-твоему? Оставь копию на PDA.
– А что Бендаро? – осторожно поинтересовался Вальтер.
– С ним все хорошо. Он остался доволен и поспал немного дольше
обычного. Уже в полном здравии. Собирается в Бразилию. Черти несут.
– Кто угодно остался бы доволен, – кивнул Вальтер.
– Прекрати свои шуточки, – попросила Никита. Я думаю, как бы не
забыть ничего важного. Биркофф, бери только необходимое.
– Я вообще почти ничего не брал, – сообщил Биркофф. – А Вальтер
умудрился запихнуть в сумку свой сборник рецептов. Он весит
полтонны.
– Это самое необходимое из моих вещей, – не согласился Вальтер.
– Черт! Еще что-то, – Никита вспомнила про фото Майкла под матрасом
и бросилась в свою комнату. Фотография лежала на своем обычном месте
и Никита сунула ее в свою сумку, брошенную на полу у кровати.
Вальтер уже надел Виоле новый подгузник и пытался играть с ней.
Виолу его игры не интересовали. Она намеревалась заснуть.
– Этот ребенок спит днем и ночью? Это хорошо? – разволновался
Вальтер.
– Хорошо. Все маленькие дети много спят. Она хорошо поела. Заводи
грузовик. Нужно улететь рейсом через полчаса, чтобы когда Бендаро
меня хватится, мы были уже далеко. На кого ты оставил кафе?
– Ни на кого, – Вальтер грустно осмотрелся вокруг. – Я его закрыл.
Сам закрыл. Знаете, это были самые прекрасные дни в моей жизни. Я
посмотрю на зал в последний раз. Биркофф, заноси вещи в машину.
Никита пошла следом за ним и остановилась в двух шагах позади.
Вальтер стоял у кассы и водил ладонью по стойке. На глазах его
выступили слезы. Он прощался со своим детищем. Больше никогда он не
встретит своих посетителей и не предложит им мусс "Виола" или
вареники с вишнями. Те дни, когда "Перо страуса" радушно открывало
двери перед голодными мадридцами, остались позади, но он будет
помнить о них до конца своей жизни. Наконец он обернулся к Никите.
– Ты здесь, дочка? Пойдем к Биркоффу. Он уже упаковался, должно
быть. По дороге решим, куда девать Виолу, когда пойдем в Отдел. Эх,
давненько я не был в Отделе. Небось, запустили там все и
бронежилетов не хватает. Идем. Нас ждут новые дела.

– Телефон Майкла не отвечает, – Никита сунула мобильник в сумку. – Я
уже полчаса ему звоню.
Они оставили Виолу на старую приятельнцу Вальтера. Приятельница с
подозрением смотрела на своего ухажера, а тот объяснял, что это не
его ребенок, а его приятеля и этой милой девушки (Никита сияла как
могла, а Биркофф делал вид, что влюблен в своего ребенка). Теперь
они уже ехали к Отделу, а Никита все пыталась дозвониться до Майкла.
– Он, наверное, на задании, – предположил Биркофф. – Не ждет же он
тебя ежесекундно. Работой занимается.
Отдел ничуть не изменился, но Никита готова была поклясться, что
соскучилась за его серыми гулкими коридорами и черными
муравьями-оперативниками, снующими везде и всюду. Шеф и Медлин
встречали их в кабинете первого.
– Хотели сделать сюрприз? – Медлин улыбалась. – Не получилось. Нам
сообщили о вашем прибытии, как только вы вошли в лифт.
– Мы догадывались, – кивнула Никита, протягивая Шефу мини-диск.
– Отличная работа. Вы проверяли его?
– Обязательно, – заверил Биркофф, – Я не ликвидировал ни одной
записи. Пусть у нас будет все содержимое винчестера. Там могут быть
и скрытые файлы. Я просмотрю их немедленно.
– Хорошо, Биркофф, – Шеф кивнул. – Твое место ждет тебя. Ты,
Вальтер, тоже при деле. Опиши ваше оборудование. Отчеты на месте?
– Обязательно, – закивал Биркофф. – Я предоставлю их вам после
окончания операции в Мадриде.
– Хотелось бы взглянуть, – кивнула Медлин. – Но доведи все до конца.
Закончим с этим, а тогда получите небольшой отпуск. Никита,
останься. Расскажешь о том, как все прошло.
– По плану. Я получила файлы, а Бендаро не догадывается об этом.
Пока не догадывается. Скоро он обнаружит мое исчезновение.
– Когда ты должна объявиться?
– Через три часа максимум. После этого он поедет меня искать по
всему Мадриду.
– Ты должна приехать к нему?
– Да. Я там живу, – сухо ответила Никита, не глядя на Медлин.
– Интересный поворот. И давно? – поинтересовался Шеф.
– Нет. Со вчерашнего дня. Я быстро действовала. Не терпелось скорее
закончить.
– Позвони ему и скажи, что задержишься, – Медлин протянула ей
телефон. – Мы не сможем собраться раньше, чем через два часа. Плюс
дорога. Ты поведешь группу.
– Я? Почему именно я? – Никите было неприятно даже думать о том, что
придется опять возвращаться в Мадрид.
– Ты знаешь здание и ситуацию.
– Я могла бы описать все в деталях. Это займет не более пятнадцати
минут.
– Поведешь группу, – отрезал Шеф и обернулся к Медлин. – Составь
план действий. Нужно, чтобы все было четко. Полгода ушло на
подготовку. Нельзя, чобы все провалилось. Бендаро – хитрый тип.
– Я передам данные Питерсу, – кивнула Медлин.
– Может, пусть лучше Майкл взглянет? – неуверенно предложила Никита.
– Обычно планы моих операций составлял он и все проходило, как по
маслу. Он отличный стратег. Здесь серьезное дело...
– Видишь ли, Никита, – Медлин как-то странно переглянулась с Шефом.
– С Майклом у нас возникли проблемы. Нам действительно необходима
его помощь и не только в данном деле. Но...
– Что случилось? – Никита почувствовала, как внутри нее оборвалось
что-то тяжелое и холодное. Она крепко сжала в руке ремень сумки,
которую все еще не сняла.
– Майкла нет, Никита, – покачал головой Шеф. – Я знаю, что тебе
нелегко слышать это. Вы несколько лет были командой, даже более чем.
Но он не вернулся из Цюриха месяц назад. Операция была очень
сложная. Я отправил его туда только потому, что он лучший агент в
Отделе. Он все выполнил, но не вернулся. Мне жаль.
Медлин положила руку на плечо Никиты, но она отстранилась и
попятилась назад.
– Вы хотели этого, – вырвалось у нее.
– Ты не права, – возразила Медлин. – Нам незачем было убивать
Майкла. Ты считаешь, что причиной тому была ваша с ним связь? Мы
могли бороться с ней и другими методами. У нас появилось много
проблем в связи с его отсутствием. Никто не может выполнять его
работу так, как это делал он. К тому же, он взял на себя
обязательства по выполнению эксперимента, который важен для Отдела.
Документов о проведении эксперимента мы найти не можем, поэтому о
его ходе ничего не выяснено. Скоро пора будет подавать отчет в
Управление, но подавать нечего. Мы в безвыходном положении.
– Я ничего не знаю о его делах, – Никита развернулась, чтобы идти,
но обернулась. – Поздравляю. Хотели вы этого или нет, но своего вы
добились.
– Вспомни, что ты не в Мадриде, – строго напомнил Шеф, но она уже не
слышала.
Вальтер уже возился в своей конуре. Никита подошла к нему и сцепила
пальцами край стола. Он посмотрел на нее и разволновался.
– Что с тобой, золотко?
– Позвони Бендаро и скажи, что увез меня повеселиться в Барселону. Я
не могу разговаривать ни с ним, ни с кем-то еще.
– Что так? Шеф отругал тебя?
– Чихать я на него хотела, мягко говоря. Майкл не вернулся из Цюриха
месяц назад. Уверена, что это он виноват. Постоянно спасает свою
шкуру за счет других.
– Успокойся, лапочка, – Вальтер обнял ее за плечи. – Месяц – не так
долго. Может, он вернется.
– Тебя послушать – можно подумать, что он просто ушел. Он погиб,
Вальтер. Погиб. Это же ясно, как Божий день, – по ее щекам текли
слезы. – О нет, я еще никогда не говорила этого о Майкле.
– Что я могу сказать тебе? – он прикрыл глаза, еще крепче прижимая
ее к себе. – Все к тому катилось. У него, как у кошки, было семь
жизней, но видимо он их уже использовал все как одну.
– Это он виноват, – Никита бросила свирепый взгляд на окно Шефа. –
Все оттого, что он отправил меня в этот распроклятый Мадрид. Если бы
я была рядом, я защитила бы его. Я всегда это делала.
– Или погибла бы сама.
– Пусть.
– Не пусть. Тебе нужно жить. Особенно сейчас. Ты сейчас за себя и за
него. Знаешь, о чем я говорю.
– Я не стану прикрывать его, – опять взгляд в сторону Шефа. – Пусть
сам выпутывается из "пи"-эксперимента. Они с Медлин уже зондировали
почву. Я сказала, что ничего не знаю о его планах.
– Молчи пока. Чем больше лжи, тем хуже результат. Нам не удастся
прятать наше сокровище слишком долго. Придется показывать. Без
Майкла это будет сложно, но я поддержу тебя. Я мало что могу, но
поддержу всегда.
– Его нет, Вальтер! – Никита уронила голову на его плечо. – Я сейчас
не говорю ни о чем другом: ни о Виоле, ни о трудностях. Ты вдумайся
в мои слова: его нет нигде, куда бы я ни пошла. Я так мало сказала
ему. Мне так нужно поговорить с ним...
– Ты мало ему сказала, но он и так все знал. Он умер с любовью к
тебе и к... к ней.
– Лучше бы он ненавидел меня и жил.
– Представь, что сейчас он видит тебя.
– Откуда? По легенде видят только с неба. Ты думаешь, у него были
шансы попасть в рай? Он лишил его этого шанса, – Никита опять
зыркнула на Шефа и, отстранившись от объятий Вальтера, пошла к
Питерсу планировать задание.
Вальтер вздохнул, прикрыл глаза ладонью, но потом взял трубку
телефона и набрал номер Бендаро.
– Анжело, привет. Это Вальтер. Не переживай за Никиту. Она такая
бледненькая, я вывез ее в Барселону. Ну конечно, их обеих. Верну
завтра под вечер. Она сказала, что тебе нужно работать. Ничего, с
ней все в порядке. Пошла с Сеймуром в кегельбан. Передавала тебе
привет. Нет, она не обижена, все хорошо. Да, очень устала в
больнице. Жди ее завтра. Пока.
– Привет, Вальтер! – оперативник подошел к его "прилавку". – Ты
загорел, помолодел. Рад тебя видеть, старый таракан. Мне нужна пачка
зарядов для тренировок. Эти новобранцы что-то слишком азартны.
Высаживают по ящику в неделю.
– Хорошо, когда не ленятся, – Вальтер наощупь вытащил коробку. – Эх,
эта уж мне работенка...
 

#7
LenNik
LenNik
  • Автор темы
  • Магистр
  • PipPipPipPipPipPip
  • Группа: Супермодераторы
  • Регистрация: 20 Фев 2002, 14:33
  • Сообщений: 38517
  • Откуда: Москва
  • Пол:
Серебристая машина остановилась за углом дома Бендаро. Никита
напряженно сунула руку под куртку, нащупывая пистолет.
– Все на месте? – поинтересовался Питерс, агент, занявший место
Майкла. В Отделе, но не в ее жизни, естественно. – Проверь лишний
раз. Связь настроена?
– Да. Биркофф, ты как? Слышишь меня?
– Все хорошо. Можешь идти. Сразу поставь жучок, – она услышала голос
Биркоффа из наушника. Все было как раньше, как всегда, но без
Майкла.
– Я пошла, – Никита вышла из машины и направилась к дому.

– Ты идиот? – возмущался Ринальдо. – Она водит тебя за нос. Куда она
исчезла? Ну скажи: куда? Ее папаши тоже нет и кафе второй день
закрыто.
– Что она могла сделать? – не соглашался с ним печальный Бендаро. –
Она могла только бросить меня.
– Вещи она забрала?
– Нет. Все на месте. Если не вернется, это будет означать только то,
что я потерпел крах в личной жизни.
– Я никогда не считал тебя дураком, но теперь все больше
разубеждаюсь в своем мнении. А если не вернется папаша? Что ты
скажешь тогда? Подумай: девица хорошо физически развита. Она вполне
может уметь бить кулаком в челюсть. Она окрутила тебя, как младенца
пеленкой.
– Оставь ее в покое. Я еще раз спрашиваю: что она могла сделать? Все
двери были закрыты, файлы на месте. Она спала всю ночь рядом со
мной. Больше у нее не было возможности сделать какую-то гадость.
– Ты выставил всех из дома. Если бы ты этого не сделал, я не
подозревал бы ее черт знает в чем. Сам виноват. Где она? Ну же,
скажи. Где она?
– Тук-тук! – Никита с улыбкой появилась в дверях. – Анжело, ты уже,
наверное, забыл, как я выгляжу.
– О, вот тебе ответ, – Бендаро радостно вскочил на ноги. – А где?...
– У папы. Он еще не наигрался. Вечером заберу. Соскучился?
– Конечно, королева, – он обнял ее и указал Ринальдо взглядом на
дверь, но Ринальдо не встал с места. Он сидел в кресле, обалдело
глядя на дуло пистолета, смотревшее на него из-под руки босса.
Никита тоже смотрела на Ринальдо и улыбалась, как старому другу.
– Сеймур, все хорошо. Пора, – сказала Никита все с той же улыбкой.
– Ты о чем? Где Сеймур? – не понял Бендаро и отстранился. Он увидел
пистолет и ошалел куда больше, чем Ринальдо.
Никита беззвучно выстрелила одновременно с первым выстрелом на
улице. Ринальдо упал, как подкошенный. Она обернулась к Бендаро,
напрявляя оружие на него.
– Ты хорошо целуешься, Анжело. Посмотрим, как ты умеешь отражать
удары. Учти: дерусь я сейчас из рук вон плохо. Биркофф, мы можем
выходить?
– Вполне, – раздалось в наушнике. – Машина у входа.
– Пошли, если не будешь драться, – Никита указала Бендаро пистолетом
на дверь.
– Ты слишком умна. Знаешь, что я не смогу ударить тебя, – он опустил
голову.
– Надо же, какое благородство. Ты почему-то не был так благороден,
когда устраивал теракты по всей Европе и Южной Америке. Ты хоть
приблизительно знаешь, скольких людей лишил жизни? Извини, но в этом
году карнавал в Рио обойдется без тебя.
– Ты лгала мне?
– А ты мне не лгал? – она подтолконула его к выходу и он покорно
пошел.
В коридоре Никита остановила его и, убрав пистолет, приблизила губы
к самому его уху. Он удивленно посмотрел на нее.
– Анжело, послушай меня: я не хочу причинить тебе вреда. Ты поедешь
со мной, но потом я помогу тебе уйти. Тебя никто не найдет. Мы с
тобой будем вместе. Я, ты и моя Виола. Но только в том случае, если
ты не скажешь о ней ни одной живой душе. Пока нельзя.
– Откуда я знаю, что ты опять не лжешь мне?
– Посмотри мне в глаза. Разве я могу тебе лгать? Я люблю тебя. Зачем
мне нужно было обманывать тебя полгода? Я могла бы и сразу сделать
то, что сделала.
– А что ты сделала? Влезла в базу данных?
– Да. Ты хочешь опять быть свободым и быть со мной? Спаси мою
малютку. Я не имела права рожать ее. Анжело, я же никогда не обижала
тебя лично. Я не виновата, что именно ты оказался руководителем
группировки. Я влюбилась. Я хочу быть с тобой.
– А что с Мишелем? Как я понимаю, ты с ним не училась.
– Не училась, – она незаметно для него впилась ногтями в свою
ладонь. – Почему он тебя так беспокоит? Он погиб.
– Когда успел? Я с тобой познакомился, когда...
– Все правильно. Он погиб месяц назад. Он был просто отцом моего
ребенка. Ты поможешь мне, Анжело? Я хочу все вернуть назад.
– Хорошо. Я промолчу. Дело даже не в том, что я поверил тебе. Виола
ни в чем не виновата. Но где гарантия, что никто из моих людей не
проболтается?
– Никто не проболтается. На данный момент ты – единственный живой
представитель своей организации.
– Не может быть. Подразделения разбросаны по Европе.
– Ты забываешь, что у нас есть база данных. Веришь ты мне или нет,
но тебе никто не сможет помочь, кроме меня. У тебя остается только
один шанс: довериться.
– Никита, хватит, – потребовал Биркофф, слушавший весь разговор. –
Выходи оттуда. Не морочьте друг другу голову.
– Стоп, а твои отец и брат? – пришло в голову Бендаро.
– А что они? Конечно, мы не родственники. У меня нет родственников.
Есть только Виола. Если ты правда любил меня, ты поможешь мне
оставить ее. Ты не отомстишь мне настолько сильно.
– Ты плохо меня знаешь.
– Я знаю тебя намного лучше, чем ты думаешь. Выходи, – они вышли из
дома и устремились к машине.
– Хорошая работа, Никита, – похвалил Питерс. Он тоже перебрался в
грузовик. Бендаро уже привязывали к стойке двое оперативников.
– Ты тоже неплохо поработал, – Никита сняла перчатки и откинулась на
спинку сидения. – Все прошло как по маслу.
– Это только слова, – он покачал головой. – Для тебя я никогда не
заменю Майкла.
– Посмотрим. Давай не будем об этом говорить, – она прикрыла глаза.
Ей не хотелось, чтобы Бендаро слышал эти разговоры.
– Я только хотел сказать, что все мои действия ты будешь
критиковать. Я же собираюсь прислушиваться к твоему мнению, так как
считаю тебя компетентной.
– Не переживай. Я никого не критикую. Я только подчиняюсь. Если тебе
интересно, Майкл учил меня этому не один год. Я буду делать то, что
ты будешь приказывать, и не стану упрекать. Вот это уже не в моей
компетенции.
– Ты в моей команде...
– Хорошо. Я такая, как все. Давай закончим.
– Ладно. Но я тебя о чем-то попрошу. Я не хочу пойти с тобой на
первую же миссию, а вернуться без тебя. Я понимаю, что то, что
случилось, стало для тебя ударом, но ты всегда жаждала жизни и
упивалась каждой минутой...
– Прекрати. Я не собираюсь погибать. Можешь успокоиться.
– Твоя переподготовка будет проходить три недели. Не больше. Потом
вернешься к полевой работе.
– Учту. Через три недели получишь меня в свое распоряжение, – она
отвернулась к окну. Больше ей разговаривать не хотелось. За окном
проплывал Мадрид. Дни, прожитые здесь, стали самыми прекрасными для
Вальтера. А чем они остались для нее? Наслаждением или пыткой? Всего
было предостаточно. Теперь вся ее последующая жизнь будет сплошной
пыткой. Единственной отдушиной останется Виола. Только бы она
осталась, только бы суметь защитить ее без помощи Майкла. И вообще
нужно научиться обходиться без его помощи. Но как? Как жить без
него?

Никита, вся в мыле, как загнанная лошадь, отражала удары напарника.
Она чувствовала, что для восстановления сил ей хватит и двух недель.
Неделя уже прошла. У нее получалось совсем неплохо. Только бы они не
отправили ее к медикам. От них не утаишь свою тайну. Виола уже
перекочевала в ее квартиру, которая была тщательно проверена на
наличие камер. Пришлось нанять для нее няньку, но долго так
продолжаться не могло. Биркофф сдал липовые отчеты. Он тоже был
подставлен под удар.
– Хватит на сегодня, – остановился напарник. Задумавшаяся Никита не
успела остановиться и ударила его ногой по шее.
– Извини, Чарли. Ты поздно сказал.
– Ничего, – он тер ушибленное место. – Но еще немного – и ты сломала
бы мне шею. Не дерись с таким остервенением во время тренировок.
– Это получилось случайно.
– Ты думаешь о другом и не рассчитываешь свои силы. До завтра, –
Чарли вышел из трениовочной.
Никита приложила к разгоряченному лицу полотенце. Действительно,
нельзя отвлекаться. Можно кого-то покалечить или покалечиться самой.
А сама она должна быть в полном здравии. Для Виолы. О ней некому
будет позаботиться, если она останется одна. Совсем одна в этом
страшном мире.
Никита вошла в кабинку душевой и включила холодную воду. Ледяная
струя немного привела ее в чувство. Ее тело обрело прежние формы в
считанные дни, мышцы опять стали упругими и послушными. Молока было
мало, поэтому грудь особого беспокойства не доставляла. Все
приходило в норму.
Она вышла из душа, постояла с минуту завернутой в полотенце,
натянула брюки, черный свитер и ботинки и вышла в коридор. Ноги сами
понесли ее в знакомом направлении. Кабинет Майкла был пуст, как
будто ждал своего хозяина. Дверь была открыта. Наверное, там
проводили уборку и еще не успели закрыть. Никита вошла и села за
стол со своей стороны. В кабинете не было компьютера, обычных
мелочей. Только стол, два стула и несколько разбросанных бумаг. Она
подцепила одну пальцами. Какая-то корочка к отчету. Под
распечатанными строчками – подпись Майкла. Раньше Никита никогда не
обращала внимания на глупый росчерк, но теперь он резанул ее по
сердцу. Майкл сидел в этом кабинете, работал, не думал о смерти,
когда ставил эту подпись. Может быть, он думал о ней и Виоле. Теперь
его нет. А никому не нужная бумажка валяется на столе. Скоро ее
сгребут в мусорную корзину и сожгут. Раз здесь проводят уборку,
значит, кабинет скоро займут. Она уронила голову на руки и закрыла
глаза.
– Солнышко, – услышала она над головой голос Вальтера и подняла
голову. – Что ты здесь делаешь? Я повсюду тебя ищу.
– Случайно забрела. Кабинет забирают?
– Да. Нашелся новый жилец. Что это за бумажка у тебя в руках?
– Ерунда какая-то. Случайно взяла. Там его подпись. Зачем он этим
занимался, если все это лежит здесь?
– Бумаги разберут и распределят. Не переживай. Я хочу сказать тебе
что-то важное, – он взял стул Майкла и сел рядом. – Я разговаривал с
Денни. Он был тогда в Цюрихе. Мы просто разговорились. Я и не думал
расспрашивать его. Казалось бы, что все давно известно и нечего
болтать. Но слово за слово – он кое-что сказал мне.
– Что именно? – ее глаза загорелись.
– Ты знаешь, что это был один из штабов "Красной ячейки". Денни
уводил группу обратно, когда она лишилась командования. То есть, он
выполнял твою работу, если бы ты была там. В каком случае ты можешь
возглавить группу? Ответь мне на этот вопрос.
– В том случае, если увидела, что Майкл сильно ранен или погиб.
– Хорошо. А еще?
– Если мне приказали. К чему эти вопросы? Ты говори суть.
– Вот именно. Приказали. Денни не видел Майкла мертвым. Он возглавил
группу по приказу. Никто не видел. Он разговаривал с группой, когда
они возвращались. Никто не видел его мертвым. Понимаешь?
– Хочешь сказать, что он может быть жив? – она схватила Вальтера за
руку.
– Не знаю. Надежда очень слабая. Но он мог просто попасть в плен.
Отдел потерял с ним связь и назначил на его место Денни. Освобождать
пленных не в правилах Отдела. Ты знаешь об этом. Конечно, Шеф и
Медлин тебе этого не сказали.
– Что делать? Нужно ехать в Цюрих.
– Нельзя. Ты должна контролировать Бендаро. Они не убивают его по
какой-то причине. Пока он жив, ты должна быть здесь.
– Чихать на Бендаро. А что если Майкл жив и я смогу спасти его в
последний момент? Я не могу сидеть сложа руки, пока не буду уверена
в его смерти на все сто. У меня все время такое ощущение, будто он
сейчас войдет и как ни в чем ни бывало скажет какую-то очередную
гадость. Я просто физически его ощущаю. Может, это не паранойя?
Может я действительно чувствую его?
– Это из раздела фантастики. Ты не привыкла к его отсутствию в
Отделе, вот и все. Для тебя здесь все им дышит. Давай реально
смотреть на вещи. Если Майкл жив, его надо спасать, но не мусолить
свои ощущения. Ты согласна со мной?
– Согласна. Но нужно уговорить Шефа послать меня в Цюрих.
– А вот это может теперь не быть такой большой проблемой.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я немного порасследовал в этой области. Может, у меня и нет
достаточных полномочий для того, чтобы помогать всем и каждому, но у
меня есть уши и есть связи по всему Отделу. Старину Вальтера любят и
развлекают. Я же ходячая Отделовская энциклопедия. К тому же мне
помог Биркофф. Он влез в кое-какие данные и мы поняли, почему Шеф не
попытался спасти Майкла, зная о том, что за ним числится
"пи"-эксперимент.
– Вот это мне тоже интересно.
– Не перебивай, лапочка. Дай закончить, а то я потеряю мысль. Я
старый, забывчивый. Дело в том, что Шеф проводил эксперимент
параллельно, в тайне от Майкла. У него были на подходе свои
результаты. Не известно, кто стал потенциальными родителями, но
эксперимент шел. Подумай сама: Майкл попадает в плен и эксперимент
накрывается, но Шеф счастлив, так как на самом деле у него есть
запасной вариант, разработанный им самим. Ему есть что показать
Джорджу. Поэтому он не отступает от своих правил и не жертвует
ресурсами ради спасения одного оперативника. Когда придет время
отчитываться перед Джорджем, Шеф покажет ему свой отчет, в котором
не будет фигурировать имя Майкла. Поэтому он так бысто и сдался, не
стал искать лучшего агента. Хотел обелить себя в глазах начальства.
– А не мог ли он нарочно подставить Майкла?
– Мог, – Вальтер перешел на шепот. – Он все мог.
– Черт, – она ударила кулаками по столу. – Он убил его из-за отчета.
– Успокойся, куколка. Теперь дело уже не в отчете. Для нас, по
крайней мере.
– Вальтер, – до Никиты вдруг дошел истинный смысл его слов, – но
если Шеф развернул собственную деятельность, значит Виола останется
не у дел. Ему теперь чихать на результаты Майкла, даже если я его
найду.
– Как раз не чихать. Со вчерашнего дня не чихать. Ты видела Шефа
сегодня?
– Нет. Я стараюсь видеться с ним пореже.
– Вот. А я видел. Он в бешенстве. Вчера у той женщины, с которой он
экспериментировал, случились преждевременные роды. Ребенок погиб.
– Какой ужас!
– Для нее ужас, для Шефа ужас, для ребенка, естественно, ужас. Но не
для тебя. Теперь Шеф рвет на себе волосы из-за того, что не стал
спасать тогда Майкла. Если, конечно, Майкл не погиб. И вот в этот
момент появишься ты с просьбой поехать в Цюрих на поиски. Если Майкл
не погиб тогда, Шеф подумывает об этом, я уверен. Поэтому он
воспользуется твоим желанием и отправит тебя туда с группой
поддержки. Он будет любой ценой пытаться спасти свою шкуру. А когда
вернешься, расскажешь о результатах "пи"-эксперимента в любом
случае. Тянуть дальше нельзя. Они догадаются рано или поздно.
– Правильно. Я поговорю с ним немедленно.
– Нет. Вначале проверь, как поживает Бендаро. Его страшно оставлять
без присмотра.
– Я оставлю его на тебя. Справишься?
– Мне будет сложнее, чем тебе, но я сделаю все, что от меня зависит.
– Спасибо, папочка, – она обняла его и подняла глаза. В них впервые
за последние дни светилась надежда и какое-то подобие радости. – Ты
можешь предположить, что Майкл жив до сих пор?
– Иначе я не говорил бы тебе ни о чем.
Никита помчалась к белой комнате. Бендаро допрашивали каждый день по
нескольку раз. Еще немного – и он не выдержит пыток. Нужно его
подбодрить перед отъездом. В комнате никого не было, только
измученный Бендаро был прикован к стулу. Его голова склонилась на
грудь, под глазами были свежие надрезы, а пальцы на правой руке были
перевязаны – на них не было ногтей. Он не среагировал на визит
Никиты. Она вошла и осторожно прикрепила к стене черный прибор.
– У меня есть две минуты, пока камеры отключились, – она подошла
ближе. – Как ты? Еще держишься?
– Никита, – он поднял на нее полные боли глаза, – чего они от меня
хотят? Я рассказал им все, что знал, кроме истории с Виолой.
– Потерпи. Скоро все закончится, – она взяла его за здоровую руку. –
Я должна буду уехать на несколько дней, а потом все закончится.
– Никита, я прошу тебя: если я хоть на миг что-то для тебя значил,
спаси меня. Можешь не помогать мне убегать. Помоги мне умереть. Я
больше не могу. У тебя же есть оружие? Вынь пистолет и застрели
меня.
– Я не могу, – она поднесла его руку к щеке. – Меня тоже могут
убить. Я здесь не по собственному желанию. Если бы не Виола, я не
колебалась бы. Моя жизнь – не жизнь. Я помогла бы тебе прямо сейчас.
Я должна решить проблему Виолы, пристроить ее в надежные руки, а уж
потом буду экспериментировать с тобой. Я должна быть уверена в
судьбе своего ребенка. Пойми: я мать.
– Я понимаю, – он опять уронил голову на грудь. – Как долго тебя не
будет?
– Два дня. Думаю, что два дня. К тебе может придти Вальтер. Не проси
его убивать тебя. Ему не простят – это уж точно.
– Не нужно Вальтера. Возвращайся поскорее. Я уже жду тебя.
– Я буду спешить к тебе, любимый. Я докажу тебе свою любовь, – она
поцеловала его руку и быстро вышла, захватив с собой прибор.
Шеф был у себя. Он действительно был напряжен. Оглядывая оперзал, он
пил кофе в глубокой задумчивости. Никита вошла и остановилась на
пороге.
– Входи, раз пришла, – не глядя на нее, сказал он. – Чего ты хочешь?
– Я хочу знать, при каких обстоятельствах погиб Майкл.
– Ты еще не знаешь или хочешь услышать еще и от меня для
достоверности? Почему вы все заботитесь только о том, что ближе к
вашему телу? Никого не волнует ничего, кроме собственной жизни и еще
чьей-то конкретной. Всем хочется смыться и забыть об Отделе, как о
страшном сне. Почему никто не хочет подумать о том, что мы
действительно занимаемся нужным делом? Как думаешь, мне больше нечем
заняться, кроме как стоять и рассказывать всем подряд, кто и как
погиб?
– Я подумала, что Майкл, может быть, не погиб, а попал в плен.
– Молодец, – он недовольно отставил чашку в сторону. – Решила
упрекнуть меня в его смерти? Никита, у нас каждый день гибнут
десятки людей. Я не могу контролировать каждую смерть.
– Вы точно знаете, что он погиб? Вы слышали, чтобы хоть кто-то видел
его мертвым? Я не слышала. А спрашиваю я потому, что если бы я была
на том задании, я не оставила бы позиции, пока не убедилась бы в его
смерти.
– Знаю. Ты умеешь ослушаться приказа. Чего еще ты от меня хочешь,
кроме как поболтать о смерти Майкла?
– Я хочу поехать в Цюрих и убедиться в его смерти.
– Да, он там лежит и дожидается, когда ты констатируешь его смерть.
– Я найду доказательства его смерти или привезу его живым.
– В таких ситуациях обычно говорят: я попытаюсь.
– С пустыми руками я не вернусь.
– Делай что хочешь. У тебя есть еще две недели на подготовку. Я
разрешил использовать эти две недели по твоему усмотрению, но ты
пожалеешь, если не подготовишься.
– Мне нужна группа поддержки, – она пропустила его замечание мимо
ушей.
– Что еще тебе нужно? – он был раздражен. – Кто тебе сказал, что
именно так нужно разговаривать со старшим по званию? Кто тебя вообще
этому учил? Майкл? Медлин? Они же были твоими учителями? Ни один из
них никогда не позволял себе так со мной разговаривать. Если ты
сейчас же не оставишь меня в покое, я накажу тебя.
– А как быть с Цюрихом?
– Я подумаю. Попроси у Биркоффа план той операции и отчет Денни
Кранка. Сама все спланируй. Насчет группы поддержки... Планируй без
нее. Через два часа я скажу тебе о своем решении. Ты свободна.
Никита вышла, столкнувшись в дверях с Медлин. Та сдержанно
улыбнулась ей и закрыла за собой дверь.
– Чего она хотела?
– Хотела свести меня с ума. У нее хорошо это получается.
– Проект в безвыходном положении?
– К сожалению, да. Но Никита выпрашивает у меня разрешения поехать в
Цюрих. Она хочет найти Майкла или его труп.
– Это на нее не похоже: когда она спасает Майкла, она ни у кого не
спрашивает разрешения. Что случилось?
– Ей нужна группа поддержки. Где она ее возьмет, если не у меня?
– И ты дашь ей группу?
– Дам. Человек пять будет достаточно. Если дать больше – она
заподозрит, что я сам хочу найти след Майкла.
– Считаешь, что она еще не заподозрила? Она не пришла бы к тебе,
если бы это было так. В крайнем случае она пошла бы ко мне. Она
винит тебя в смерти Майкла и предпочитает как можно меньше иметь с
тобой дело. Ты не заметил? Я заметила. Она ЗНАЕТ, что ты
заинтересован в его поисках.
– Слишком много она вечно знает. И остановить ее все равно что
дикого быка во время периода спаривания.
– Не останавливай. Тебе нужно найти Майкла, если он жив. Только она
может найти его. Она его ПОЧУВСТВУЕТ. Она сама этого не знает, но
она его чувствует. Видел записи их совместных операций? Она умеет
выстрелить не глядя в противника, целящегося в его спину. Своего
противника она не чувствует.
– Ты наделяешь ее сверхъестественными способностями.
– Она ими обладает. Ими обладают все влюбленные.
– И ты веришь в эту чушь?
– Верю. Эту чушь я испытала на себе. Боюсь, что тебе не дано
убедиться в своей чуши. Ты не умеешь чувствовать то, что чувствуют
остальные, – она вышла за дверь.
– Надо же, – добавил он ей в спину. – А я думал это о тебе.

Никита склонилась над воронкой, которая некогда была штабом "Красной
ячейки" в Цюрихе. Большая воронка с обломками бетонных плит и
обрывками металлических каркасов. Больше ничего. Она подняла голову
и посмотрела на Денни Кранка. Он пожал плечами.
– Я не знаю, что ты планировала здесь найти. И удивляюсь Шефу: зачем
он меня с тобой послал?
– Не думай об этом. Ты вспоминай, как вы уходили.
– Вот так и уходили. Отдел отдал мне приказ возглавить гуппу, так
как Майкл погиб. Мы прикрепили бомбу и ушли.
– Операция провалилась?
– Почему ты так решила? Только потому, что погиб Майкл?
– Видимо да. Ну ладно. Где он был? В какой части... воронки?
– В северной части базы. Вон там, где-то в районе той плиты с
проволокой. Если ты сейчас найдешь его труп, пожалуйста, не
заставляй меня на него смотреть. Просто труп – дело для меня
обычное, но труп шестинедельной давности...
– Не скули, Денни, – Никита стала спускаться в воронку. – Никакого
трупа я здесь не найду. Кто бы его здесь оставил?
– А кому нужно здесь копаться, кроме тебя? Взрыв – и взрыв, – Денни
нехотя полез следом. – Зачем чистить? Лет через пять все это
сровняют и посадят рощицу.
– Это уж чересчур.
– А что, похоже на то, чтобы к этому месту кто-то прикасался? Всем
хорошо известно, что здесь была секретная организация. Зачем рыться
в ее потрохах? Еще напорешься на неприятности.
– Ты тоже боишься неприятностей?
– А мне что? Я на них нарываюсь каждый день. Мне не привыкать.
– Замечательно. Нырни-ка под плиту.
– Я приблизительно сказал про плиту, а ты хочешь под ней раскопки
проводить. Может, грунт просеять?
– Не язви, – она присела на корточки и провела рукой по земле. Ей
было страшно. Действительно, похоже было на то, что никто и не
подумал здесь порыться. Но так не может быть. – Денни, может,
принесешь лопату?
– Я имею дело с ненормальной?
– Денни, – она схватила его за руки. – Ну пойми же ты меня: я должна
найти хоть что-то, что натолкнет меня на мысль о том, где находится
Майкл.
– В радиусе пяти метров от этой плиты.
– Я с тобой как с человеком разговариваю, а ты... – она закусила
губу и на ее глазах выступили слезы.
– Никита, – его голос смягчился, – ну тебе же сказали, что Майкл
погиб. Что ты собираешься здесь найти? На что ты надеешься? На то,
что он сидит где-то поблизости и ждет, когда ты приедешь его
раскапывать?
– Я должна найти место, куда перекочевали остатки базы.
– Здесь ты ничего не найдешь. А если бы и нашла, у нас всего четыре
человека в команде. И мы пойдем вшестером брать "Красную ячейку"? –
внезапно он замолчал и шокированно уставился куда-то за спину
Никиты.
– Что ты там нашел? – Никита с надеждой обернулась и уткнулась носом
в дуло автомата.
– В зависимости от того, что вы ищете, – ответил на ее вопрос
бородатый обладатель этого оружия. – Это секретный объект. Здесь вам
быть не положено.
– Мы искали человека, – Никита встала, но бородач воткнул дуло ей
под ребро.
– Вы пойдете с нами.
С края воронки спустилась группа из десяти человек. Все были
вооружены. Они окружили Никиту и Денни, отбирая у них оружие. Сразу
стало ясно, что "Красная ячейка" не спешила сдавать свои права.
– Ого, да это Первый Отдел, – один из боевиков приблизился к Денни.
– Этот парень стрелял в меня в тот день, да не попал. Кого вы ищете?
Какого еще человека? Вашего или нашего? Кого бы ни искали, здесь не
найдете. Это место стало могилой для нескольких десятков, но не
убежищем. Или вы ищете мертвеца? Зачем? Первый Отдел стал
сентиментальным и хоронит своих покойников?
– Пошли с нами. Может, вы будете более разговорчивыми, чем те двое,
которые у нас уже есть. Один доживает последние часы. Жаль его.
Слабоват оказался.
– У вас есть пленные? – вырвалось у Никиты.
В отчете ни о каких пленных речь не шла. Майкл может оказаться там,
куда ее повезут. Группа поддержки не могла вмешаться. Они находились
в пятистах метрах от воронки. Никита предусмотрительно оставила там
фургон. Бородатый террорист начал обыскивать ее, ища оружие. Его
прикосновения не напоминали обычный обыск. Он даже прижался к ней.
Никита с силой двинула его коленом в пах. Он скорчился от боли. Она
сама получила прикладом по плечу.
– Все, уводите их, – скомандовал тот, который был знаком с Денни.
Их вывели из воронки и погрузили в фургон. Никита больше не
сопротивлялась. Плечо болело. Не хватало, чтобы в ответственный
момент она не смогла двигаться. Она села туда, куда ее усадили и
затихла. Денни сидел рядом и его явно не прельщала перспектива
оказаться в новом штабе цюрихской "Красной ячейки" без какой-либо
группы поддержки, пусть даже без самой маленькой, из четырех
человек.
Новая база находилась километрах в пятнадцати от старой. Что Отдел
пытался доказать, взрывая старую? Все равно они действуют. Никиту и
Денни ввели внутрь они предстали перед лидером террористов. Это был
Луис Вист. Шеф пытался выманить его из норы куда дольше, чем Никита
была в Отделе. Раньше он обитал где-то в районе Польши. Что он забыл
в Цюрихе?
– О, какие подарочки, – Вист просиял. – Холодные оперативники из
Первого Отдела? Два сахарных пупсика, мальчик и девочка. И что вы
делали на месте вашего преступления? Поминали погибших? Да, много
там полегло наших и ваших. Поредели ряды. А кто победил? Никто. Нет
победителей. Их обыскивали?
– Обязательно, – бородач все еще выглядел нездоровым. – Конфисковали
все оружие. Ганс отдаст его в оружейку.
– Пусть отдаст, – Вист не гасил улыбку. – Мы с вами побеседуем.
После обеда. Те мальчики, которые у нас есть, не очень
разговорчивые. Может, девочка заговорит. Мне интересно послушать
сказки о Первом Отделе. Самое интересное то, что холодные
оперативники сами верят в свои сказки. Ладно, верьте. Я сам выделю
главное из вашей информации. Отведите их в аппартаменты. Извините,
но помещение у нас временное, поэтому одноместных номеров нет. Для
дамы это не комфортно, но там только свои люди. Думаю, никто не
обидит.
Четверо террористов повели их по темному коридору. Где-то в глубине
штаба они остановились перед большой решеткой. Камера для пленных
была темной и зловонной.
– Прошу вас, – один из террористов открыл замки решетки и грубо
втолкнул Никиту внутрь. За ней проследовал Денни. Замки залязгали,
закрываясь, и террористы удалились. Никита опустилась на пол. Она не
видела абсолютно ничего. Рядом завозился Денни. Он схватился за ее
руку, чтобы встать.
– Черт, – проворчал он. – Ни зги не видно. Они отобрали все оружие?
В глубине камеры кто-то зашевелился и приблизился к ним. Никита в
ужасе отшатнулась от живого существа и прижалась к своему спутнику.
– Денни? – послышалось из темноты. – Денни Кранк? Это ты?
Денни молчал. Никита поняла, что он не может говорить от
неожиданности. Он не ожидал такого поворота. А она ожидала. Нет, она
только на это и надеялась. Никита отстранилась от Денни и протянула
руки в темноту.
– Майкл, где ты?... – и сорвался голос.
Ей никто не ответил. На миг она подумала, что ей почудилось, что
никто не шевелился и не разговаривал в этом жутком месте. Может, это
был плод ее воображения? Но уже через мгновение, такое до боли
томительное мгновение, она почувствовала прикосновение. Чьи-то руки
нащупали ее в темноте и крепко сжали в объятиях. Чьи-то губы покрыли
ее лицо поцелуями. Молча, без всяких слов. Она обвила руками
ласкавшего ее человека. И губы ее почти беззвучно шептали только
одно имя:
– Майкл... Майкл...
– Здесь был Майкл или мне показалось? – ожил наконец Денни. –
Никита, похоже, мы его нашли. Но кому теперь это нужно? Ты слышишь
меня, Никита или ты в обмороке?
– Почти, – ответила она, не утруждаясь уточнить, на какой именно
вариант она так ответила. Она крепко вцепилась в невидимого Майкла и
не желала разжимать пальцы.
– Что вы здесь делаете? – наконец спросил Майкл, не пытаясь
высвободиться из мертвой хватки Никиты.
– Она раскрутила Шефа на поиски, – объяснил Денни. – Черт, я тебя не
вижу. Не соображу, в какую сторону говорить.
– Говори в пространство, – посоветовал Майкл. – Вас только двое?
– Нет, четверо в фургоне, – прошептала Никита. – Их не искали и не
нашли. Ты один? Мы слышали, что есть второй.
– Был. Джерри. Уже нет. Не вернулся с последнего допроса.
– Вас пытают? – в голосе Никиты послышался ужас.
– Нет. Мы здесь как в санатории. Полный пансион, все удобства. Нас
держат тут просто для нашего развлечения. Я не хочу, чтобы ты прошла
через все это.
Перед глазами Никиты возник образ Бендаро в Белой Комнате. Если то
же самое делают с Майклом, это ужасно. Бендаро просил ее о смерти.
Только не Майкл. Она искала его для того, чтобы спасти, а не для
того, чтобы убить.
– А я? – возмутился Денни. – Это была ее идея. Я поехал с ней только
потому, что она уговорила Шефа послать меня с ней. Теперь же моя
судьба никого не интересует.
– Помолчи, – попросила Никита. – Немножко помолчи.
Она спрятала лицо на груди Майкла. Он целовал ее и гладил по
волосам. Она упивалась его близостью и крепко обвивала руками его
тело.
– Эй, чем вы там занимаетесь? – опять не выдержал Денни. – Я не
люблю присутствовать при подобных действах.
– Помолчи, Денни, – потребовал Майкл и обнял Никиту за талию. –
Успокойся. Ничем таким мы не занимаемся. Не пришло в голову.
– Майкл, – она задержала его руку на своей талии, пытаясь дать ему
понять о рождении Виолы.
– Я понял, – прошептал он в самое ее ухо и повлек за собой куда-то в
дальний угол камеры. Денни остался на месте. – Что произошло? Где
ребенок? – продолжал он говорить ей в ухо. От его шепота по всему ее
телу бегали мурашки. Она почувствовала безудержное возбуждение и еще
крепче к нему прижалась.
– Все в порядке, – теперь уже она нашла его ухо. – Это девочка.
Виола. Она у няньки. Я не могла сообщить о ней Шефу. Я боялась за
нее.
– Ладно. Почему она родилась так рано?
– Не знаю. Но с ней все в порядке. Ей уже почти месяц. Она хорошо
набирает вес. Похожа на тебя. Глазами. Они у нее зеленые. У всех
младенцев голубые, а у нее зеленые. Такие умненькие.
– Что с ней будет, если ты не вернешься?
– Не знаю. Тогда Вальтер о ней позаботится.
– Как же. Что он может? Зачем ты ехала меня искать?
– Мне сказали, что ты погиб, а вчера Вальтер разнюхал, что никто
твоего тела не видел. Я не могла оставить все так, как есть.
– Шеф знал, что меня взяли в плен. Он не захотел меня спасать.
– Он сам занимался "пи"-экспериментом. Ему уже не хотелось
примешивать тебя к отчету. Наверное, он решил использовать твое
предложение сам. Позавчера ребенок родился мертвым. Ты ему
понадобился. Я вовремя на него надавила.
– И что теперь? Как мы выберемся?
– У меня кое-что есть, – она потянулась к своей ноге и достала из
голенища сапога крошечный шарик. – Потрогай.
– Мини-бомба? Ты гениальна. Как ты догадалась взять ее?
– Это Вальтер мне ее всунул. Она разнесет к монахам весь их новый
штаб.
– Хорошо. А замки? Нас она тоже может разнести.
– Для замков есть отмычка, – она отклеила от подошвы маленькую
пластинку. – Она взорвется бесшумно. Только... Майкл, ты сможешь
бежать?
– Смогу. Я не калека.
– Как именно тебя пытали?
– По-разному: током, всякими инструментами. Но до Медлин им далеко,
к счастью.
– К чьему счастью? – они говорили уже громче и Денни, слышавший их
разговор, вмешался. – К счастью Джерри, что ли?
– Почему ты трусишься? – не понял Майкл. – Никогда не считал тебя
трусом. Трусов в Отделе не держат.
– Я не трус. Просто я не понимаю, ради чего пошел на такие жертвы.
– Тебе приказал Шеф. Этого, по-моему, достаточно. Отползи от
решетки. Сейчас мы будем выбираться, – Майкл отделился от Никиты и
двинулся к выходу. – Через сколько секунд взорвется отмычка?
– Через десять.
– Хорошо. Шума не будет?
– Не должно быть. Замок может упасть.
– Это не страшно. Когда взорвется мини-бомба?
– Через две минуты после активизации.
– Ясно. Слушайте меня внимательно. Направо по коридору есть окно.
Оно не зарешечено. Как только решетка откроется, я активизирую бомбу
и мы будем уходить через это окно. Мы безоружны, поэтому придется
рискнуть. Иного выхода нет. Готовы?
– Обязательно, – ответил за двоих Денни. Никита наощупь подошла к
нему и взяла за рукав. – Только не надо меня держать. Ты – девчонка
непредсказуемая. Мне не улыбается возможность остаться здесь.
– Ты сейчас напоминаешь мне Мика Штоппла. Такой же болтливый, –
Никита поморщилась, но рукав отпустила.
Через несколько секунд она почувствовала, что Майкл нашел ее руку и
крепко взял ее. Послышался хлопок и замок слегка лязгнул.
– Теперь быстро, – шепотом скомандовал Майкл. – Встречаемся на
улице.
– Беги, Денни, – Никита отпустила его рукав и подтолкнула к выходу.
– Я выйду с Майклом.
Майкл не стал возражать, возможно, из-за нехватки времени. Под стук
подошв Денни о каменный пол и все еще держа Никиту за руку он снял
предохранитель с бомбы и уложил ее рядом с плинтусом. Потом дернул
Никиту вправо, туда, куда побежал Денни. Где-то в дальнем конце
коридора Никита услышала шаги. Вероятно, террористы что-то услышали.
В этот же момент зазвенело выбитое Денни окно. Майкл бежал с трудом
и тяжело дышал. Никита влезла под его руку и стала помогать ему,
жалея, что они отпустили Денни. Наконец они добрались до окна. Она
влезла коленями на подоконник и подала Майклу руки. Теперь она уже
видела его. Хоть на улице было уже темно, все же не так, как в
камере.
– Вылезай, я сам, – сзади ее снял Денни. Он помог Майклу выбраться
на улицу. – Теперь еще быстрее.
Загудел мотор и перед ними появился грузовик. Он притормозил и
задние дверцы распахнулись, словно приглашая их. Сзади террористы
уже выбрались из окна и начали стрельбу.
– Попали, – Майкл даже остановился от досады.
– Скорее, это наши! – обрадовалась Никита. – Они нас нашли.
Как только за ними уже на полном ходу захлопнулись дверцы, здание
взорвалось с невиданной для мини-бомбы силой. Стрельба вмиг
прекратилась, как будто захлебнулась.
Lutik
Автор
Posts: 26
(10/9/01 7:02:21 pm)
Reply Границы терпения

– Черт, – Денни вытер пот со лба. – Никита, как ты не боялась
таскать в сапоге такую силищу? А если бы споткнулась?
– Зачем мне спотыкаться? – она усмехнулась и обернулась к Майклу. –
Как ты?
Его лицо было изможденным, осунувшимся. В глазах читалось страдание.
Его пытали и сильно пытали. Левая рука была забинтована, как у
Бендаро.
– Тебе срывали ногти? – она испуганно схватила эту больную руку.
– Нет. Но так сильно не сжимай. Все пальцы сломаны.
– Майкл, – оперативники окружили его, – мы тебя уже похоронили.
Никита развернула такую деятельность, что Шеф сдался.
– На то она и Никита, – Майкл посмотрел на нее с такой нежностью,
что у нее защемило сердце. – Я сам не в силах остановить ее, когда
ей что-то приспичит. У вас есть питьевая вода?
– Конечно! – один из ребят протянул ему бутылку. – Тебя там еще и
жаждой мучили?
– Да, – коротко ответил он, припадая губами к бутылке. И Никита
поняла, что воду он получал крайне редко. Она знала такие методы
пытки. Соленая еда и минимум воды.
– Давайте еще воды, – скомандовала она. – Теперь ты напьешься. Все
будет хорошо. У тебя еще что-то сломано?
– Думаю, что парочка ребер. Не страшно. Медики быстро приведут меня
в чувство.
– А есть хочешь?
– Нет. Остынь, – он повернул ее лицом к себе. – Я знаю, что ты не
могла не сделать того, что ты сделала, иначе ты не была бы Никитой,
которую я знаю, но все равно спасибо.
– Ты поступил бы так же.
– И еще не раз поступлю. Все возвращается на круги своя. Что с
Бендаро?
– Все в порядке. Вернее, с ним не в порядке. Его допрашивают уже
больше недели и не хотят убить. Но с заданием я справилась.
– И как ты проникла в его обитель?
– Проникла, – ей не хотелось говорить с Майклом на эту тему при
оперативниках. Она обняла его и стала осторожно перебирать его
волосы. Теперь все действительно должно встать на свои места.

Никита повернула ключ в замке и тихо вошла в свою квартиру. Майкл
спал на диване. Он не дождался ее возвращения и уснул просто сидя.
Когда она уходила, он сидел в спальне над детской кроваткой и про
себя умилялся крохотным вещичкам и игрушкам. Все это то ли
напоминало ему об Адаме, то ли приводило в трепет от мысли о Виоле.
Теперь он спал на диване, а Никита стояла в дверях с ребенком на
руках и улыбалась. Они уже побывали в Отделе, Майкла осмотрели и
перебинтовали с ног до головы медики. Он жутко устал и уснул
буквально в движении.
Никита закрыла дверь, уложила дочь в кроватку и подтащила ее поближе
к Майклу. Затем укрыла Майкла пледом, села в кресло и, подперев
голову руками, стала любоваться ими обоими, самыми дорогими
зеленоглазыми спящими людьми на свете.
Раздался звонок телефона и Майкл проснулся. Никита приложила палец к
губам и взяла трубку. Звонил Вальтер.
– Никита, что там произошло? – восторженно шипел он в трубку. –
Здесь меня разыгрывают или ты действительно его нашла? Я прихожу к
себе, а мне все по очереди рассказывают, как ты в сердцах рванула
Виста с его штабом.
– Мало ему было, – Никита с улыбкой смотрела на Майкла, который уже
вынул Виолу из кроватки и знакомился с ней, гладя пальцем щечки.
– Никита, – он посмотрел на нее, – она на тебя похожа, а не на меня.
– У нее твои глаза, – возразила она.
– Ты о чем? – не понял Вальтер.
– Давай поговорим попозже, Вальтер, – попросила Никита. – Майкл как
раз по пояс провалился в кроватку и сравнивает Виолу со всей родней.
– Хорошо, солнышко. Увидимся позже. Он еще не говорил с Шефом?
– Нет. Совсем не говорил. Докладывала только я. Пока, – она положила
трубку, подсела к Майклу и обняла его за плечи.
– Какая кроха, – он посмотрел на нее. Оба улыбались. – Как
бельчонок.
– Она подрастет и догонит сверстников.
– Адам был таким, когда родился. Значит, она уже почти догнала. Ей
нет еще месяца?
– Нет. Через четыре дня будет. Знаешь, когда я ее в первый раз взяла
на руки, мне показалось, что я ничего не держу. Просто страшно было,
такая она была легенькая.
– Виола, я так ждал тебя, что от волнения не дождался, – Майкл
прижался щекой к крошечной ручке. – Но твоя мама вернула меня с того
света, чтобы я мог быть с вами. Я люблю тебя. Люблю вас обеих – тебя
и маму. Мы боялись даже мечтать о тебе, а теперь ты стала
реальностью. Мы будем вместе. Все втроем. Я обещаю тебе, моя
радость. Я не отпущу тебя никуда. Если будет необходимо, я не
оставлю вокруг ни одного человека, который попытается нам помешать.
Будем только мы.
– Сейчас тоже есть только мы, – Никита поцеловала его в щеку.
– Никита, – вдруг вспомнил Майкл, – а как все-таки ты разобралась с
Бендаро?
– А давай никогда не будем об этом разговаривать, – попросила она. –
Вспомни, что есть только мы, и я не знаю, кто такой Бендаро.
– И я забыл, – согласился он. Одной рукой он держал Виолу, а второй
обнял Никиту. – Мы заслужили это одиночество.

Бендаро поднял затуманившиеся глаза. В последние дни он жил только
болью. Он не мог понять, чего еще хочет от него Первый Отдел. Он
просил Никиту о смерти, но она не хочет сделать для него даже этого.
Он прекрасно понимал, что не нужен ей. Она любила того парня с
фотографии. Он погиб. Теперь она наверняка страдает, а ему лжет
только ради спасения Виолы. Бендаро не был дураком. Он все это
понимал. Он мог бы сказать женщине, которая его допрашивала, о
ребенке, но она хотела знать совсем не это. а просто из мести...
Зачем? Ведь месть эта отразится на маленькой девочке. А он хотел бы,
чтобы она была его девочкой... Да и Никита... Он слишком любил ее
для того, чтобы так отомстить. Она потеряла своего возлюбленного, и
это уже конец света для нее, если она любила его хотя бы на четверть
от той любви, какой любил ее он, Бендаро.
Он поднял глаза, ожидая увидеть перед собой свою мучительницу
Медлин, но вместо нее столкнулся взглядом с парнем с фотографии.
Взгляд его был точно таким же, каким он прожигал матрас Никиты в
Мадриде – спокойным, безэмоциональным. Лицо было каменным и
казалось, что оно не знакомо с улыбкой.
– Я умер? – поинтересовался Бендаро, с трудом шевеля губами. – Буду
гореть в аду, а ты будешь моим личным чертом? Да, повезло. Просто
гореть в аду было бы легче. А где мой ад? Он такой же, как эта
комната? Я предполагал. Ты ведь Мишель?
– Мишель? – Майкл приподнял брови. – Почему Мишель?
– А как же тебя тогда зовут?
– Все правильно. Мне только интересно, кто сейчас использует это
имя.
– Ты скажи: я уже на том свете или еще на этом? Она сказала, что ты
умер.
– Умер. Но воскрес. Ты хотел, чтобы тебя убили? Ты умрешь. Мы знаем
достаточно для того, чтобы убить тебя. Больше тебя не будут пытать.
– Это хорошо. А что с рукой? – Бендаро бессильно кивнул на
перевязанные пальцы Майкла. – Она похожа на мою.
– Да. Количеством пальцев.
– Я не хочу умереть от твоей руки. Это будет выглядеть как сведение
счетов. Я убил многих людей, но никогда я не хотел ничьей сметри
так, как твоей. Мои люди искали тебя по всему Парижу, чтобы убить.
Никто и подумать не мог, что все так запутано. И теперь ты пришел,
чтобы убить меня. Хитро придумано. Я мучился при жизни, буду
мучиться в аду. Позволь мне хотя бы умереть без мучений. Мне
кажется, что уж это я заслужил. Никита просила меня...
– Чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы она сама меня убила.
– Она этим не занимается. Она убивает только вооруженных людей. Для
нее убийство безоружного равносильно собственной смерти.
– А для тебя?
– Я делал это раньше.
– Подозреваю, что ты не лжешь. Хорошо. Тогда пусть меня убьет ТА
женщина. Она достаточно меня измучила, чтобы теперь облегчить мои
страдания.
– Условия здесь ставишь не ты, Бендаро.
– Ты... Ты видел ее? – вдруг спросил он. – Она стоит того, чтобы ты
выполнил мое желание ради нее?
– Не знаю, о чем ты говоришь. Если о Никите, то она такая же, как
все здесь. Она может жить и умереть так же, как и ты. Так же, как и
я. Она секретный агент и ее положение не намного отличается от
твоего.
– Не скажи. Может, это для тебя она – робот-убийца. Отпусти ее,
освободи. Найдется не один мужчина, который будет счастлив быть
рядом с ней.
– Я не держу ее. Она свободна. Мужчина для нее – смертный приговор.
Понимаешь, о чем я? Вот как раз о том, чем ты хотел меня
пошантажировать. Просто умри, если ты любил ее хоть миг.
Он поднял пистолет. Бендаро закрыл глаза. Он приготовился
встретиться со смертью. Любил ее хоть миг... Он умрет с этой любовью
в мыслях. Она ни в чем не виновата. Она – ангел, попавший в мир, где
всем правит насилие. Они оказались по разные стороны баррикад, но
его любовь существует, невзирая на баррикады. Он знал, что сам был
дьяволом в этой жизни. Он мог бы начать жизнь сначала и прожить ее
по-другому. Если бы рядом была она... Почему он не встретил ее
раньше, когда еще не ступил на черную тропу смерти? Он был простым
пареньком из рабочего района, любил футбол и гитару. А он ведь так
ни разу не сыграл ей на гитаре. Он не успел сделать и сказать так
много. Жаль, что ей это не нужно...
– Майкл! – Бендаро услышал ЕЕ голос и в первый момент не понял, к
кому она обращается. Ах, ну конечно, Майкл – это же Мишель. Потому
он и удивился вначале. Он открыл глаза и увидел свою королеву. Она
стояла рядом с его убийцей, сжимая его рукав. – Майкл, ты же
убиваешь его!
– Я знаю. За этим я сюда и пришел. Он хочет умереть. И Медлин
просила меня это сделать.
– Она могла сделать это и сама. Он же просил тебя не убивать его.
– Хочешь, чтобы теперь я отпустил его? Не тяни его страдания.
– Он просил ТЕБЯ не убивать его!
– Медлин не понравится твое вмешательство.
– Я сделаю это сама. Я сама убью его. Знаешь, я тоже предпочла бы
быть убитой тобой, чем кем-то другим. Если уж выбирать. Минута – и
он мертв. Прошу тебя.
– Минута? Минуту ты собираешься спускать курок?
– Минута... Ты сам здесь уже десять. Прошу тебя. Выйди и оставь
меня. Он умрет, но каждый человек имеет право на последнее желание.
Он хотел, чтобы я его убила.
– Хорошо, – Майкл кивнул и, протянув ей пистолет, вышел за дверь.
Никита осталась стоять перед Бендаро.
– Он всегда делает то, о чем ты его просишь? – Бендаро смотрел на
нее, стараясь унести с собой ее образ.
– Нет. Очень редко, но иногда делает.
– А ты счастлива с ним?
– Я не с ним.
– Тогда я не понимаю: почему ты всегда предпочитала его? Знаю, что
сердцу не прикажешь, но ведь я так старался заслужить твою любовь.
– Я знала, сколько людей ты погубил. Это отталкивало меня. Я могу
сказать, что люблю тебя, чтобы ты умер с этим, но ты ведь и сам
догадываешься, что я лгу. Лучше умри с правдой. Тебе ведь неприятна
моя ложь?
– Да. Я все понимаю. Спасибо, что сказала. И еще одно: откуда он
взялся снова?
– Я... Я нашла его. Какая разница теперь?
– Хотелось знать. Ладно, Никита. Хватит тянуть. Ты будешь меня
убивать?
– Прости меня, Анжело. Я не люблю обманывать. Прости. И... И
спасибо.
Она подняла на него дуло пистолета. На миг оно заполнило собой все
пространство. В момент выстрела он видел перед собой только ее. Он
умирал с мыслью о ней и уносил с собой свою любовь. Перед глазами
пронеслись последние шесть месяцев. Полгода за долю секунды. А потом
все исчезло. Никита избавила его от страданий мгновенно. Это она
могла сделать для него.

По коридору от Белой Комнаты они шли молча. Все было как всегда.
Длинный коридор, они идут плечом к плечу и молчат. Майкл остановился
уже перед дверью своего кабинета, в котором Никита так страдала пару
дней назад, в котором Вальтер сообщал ей обнадеживающую новость. Он
остановился и обернулся.
– Ты была его любовницей?
– Да, – она смотрела прямо в его глаза.
– Спасибо. Это все, – он повернулся к двери.
– Постой. Это что-то меняет для тебя?
– Нет. Я просто хотел знать. Так же, как и он. Просто хотел знать.
Без последствий.
– Я делала это и раньше. Ты всегда молчал.
– И теперь буду молчать.
– Майкл, посмотри на меня! – она развернула его лицом к себе. – Мы
не раз так поступали раньше. Почему именно теперь тебя так это
задевает? Я спасала ребенка. Я должна была это сделать. Вспомни наш
разговор в Мадриде. Ты сказал, что я должна сосредоточиться на
главном и помнить, что я ДОЛЖНА делать.
– Ты сделала все очень правильно. У меня нет претензий. Но ведь и
тебе бывает больно, когда я с другой.
– А тебе больно?
– Немного. Это пройдет. Езжай домой. Я буду разговаривать с Шефом и
вызову тебя, когда придет время. Привезешь Виолу. Нашего маленького
секретного агента. Что поделаешь... Такую судьбу мы ей
предопределили.

Шеф ждал Майкла в кабинете Медлин. Она сама восседала за столом, а
он устроился напротив.
– Садись Майкл, – пригласил начальник. – Понимаю, что тебе неприятен
тот факт, что я не поспешил к тебе на выручку, когда ты попал в
плен. Я не мог рисковать.
– Да, – коротко ответил Майкл, усаживаясь на стул. Медлин молча
наблюдала.
– Когда Никита изъявила желание сама найти тебя, я разрешил ей это
сделать. И не только потому, что спорить с ней бесполезно. Ты лучший
агент Отдела.
– Об этом вам напомнила Никита?
– Об этом известно всем. В Никите меня поражает ее внутренняя сила.
Она не умеет жить ради себя. Она должна о ком-то переживать. Это
заставляет ее жить, толкает на безумия, но держит на плаву. Ты
хочешь поговорить о ней?
– Нет. Я знаю все, что вы можете о ней сказать, и немного больше.
Мне казалось, вы хотели говорить не о внутренней силе Никиты.
– Ты прав. Хорошо. Перейдем сразу к делу. Меня интересует
"пи"-эксперимент. Какие намечаются результаты? Пол ребенка известен?
– Да. Это девочка.
– Девочка... Ладно, пусть девочка. В каком состоянии мать?
– С ней все в порядке. Давайте решим один вопрос: вам все равно, кто
именно является родителями этого ребенка, лишь бы только он был?
– Родители – агенты?
– Да. Они агенты. Более того, они всегда у вас на виду.
– На виду? Интересно. Как я до сих пор не вижу будущей матери у себя
под носом? Медлин, ты видела в Отделе что-либо подобное?
– Ты хотел сказать "кого-либо"? – Медлин улыбнулась. – Нет, я не
видела. Но мне кажется, что я начинаю понимать, о чем он говорит.
– Я не понимаю. Может, ты слишком умна для моего заместителя?
– Может быть. Но давай выслушаем Майкла до конца.
– Хорошо. Объясни мне, где ты прячешь беременного агента, который
находится у меня на виду.
– Она на виду сейчас. А сейчас ребенок уже родился, – лицо Майкла
по-прежнему ничего не выражало, зато Медлин откинулась на спинку
своего кресла и восхищенно покачала головой.
– Молодец, Майкл. Ты обвел всех вокруг пальца. И как я упустила этот
момент? Мне и в голову не приходило.
– Объясните вы мне или нет? Почему меня выставляют... Почему вы надо
мной издеваетесь? Майкл, это извращенная форма мести?
– Нет, – Майкл покачал головой. – Медлин – психолог. Ничего
удивительного. Я хочу сказать, что девочку родила Никита. В Мадриде.
Она родилась раньше срока, но с ней все в порядке.
– Ты... Вы решили обануть меня?! – Шеф с силой ударил кулаком по
столу.
– Нет. Вы сами подписали бумаги.
– Мы в Отделе. Моя подпись ничего не стоит. Здесь все живут по моим
законам.
– Майкл, ты можешь выйти? Медлин кивнула на дверь. – Мы должны
решить твой вопрос сами.
Когда Майкл вышел, Шеф вскочил со стула и заходил по кабинету.
Медлин наблюдала за ним.
– Твоя подпись ничего не стоит? – она подняла брови. – Надо же... И
слово твое ничего не стоит тоже? Какая тебе разница, кто родители
ребенка? Тебе нужны были результаты? Ты их получил. Я считаю, что
Майклу нужно отдать должное. Меня обмануть не так-то легко. Он
боролся и добился своего.
– Он боролся за себя, за своего ребенка.
– А ты хочешь, чтобы он не боролся за него? Это его ребенок, его
второй ребенок. Первого мы его уже лишили. Если бы он не боролся за
эту девочку, его давно убило бы бездушие.
– Мне не нужна его душевность. Мне нужна его работа.
– Он работает. Хорошо работает. Пол, в конце концов, у эксперимента
уже есть результат. Нам есть что показать Джорджу. Ты не хочешь
пойти на уступку даже ради этого? Уйми свою принципиальность. Этот
инцидент не выйдет за пределы этой комнаты. О проделке Майкла будем
знать только мы и они. Никому нет смысла болтать.
– А Вальтер и Биркофф? Что мне с ними делать?
– Они тоже промолчат. Молчат же до сих пор.
– Вот именно. Как они смели скрыть от меня такие факты? А Биркофф
подал фальшивые отчеты. По правилам я должен его ликвидировать
немедленно. Нет, даже с допросом.
– Сделаешь исключение. Нам некем его заменить. Вальтера тоже. Мы
пытались, но из этого каждый раз ничего не выходило.
– А Бендаро! Каков! Он тоже молчал. Не проболтался под такими
пытками! Скажи, то им руководило? Как он вообще на нее соблазнился,
если она все время была беременна?
– Он полюбил ее. Этим все сказано. Видимо, он любил ее больше, чем
мы могли предполагать. Ты знаешь, что она сама его убила? Он просил
ее об этом.
– В последнее время ты стала слишком часто говорить о любви.
– Она движет миром, всеми человеческими помыслами. Любой человек
кого-нибудь или что-нибудь любит. Ты и сам любишь. Ты любишь власть,
любишь сябя. Это тоже любовь. Так что, я говорю о реальных вещах.

Сообщение отредактировал LenNik: Понедельник, 18 июля 2005, 10:44:57

 

#8
LenNik
LenNik
  • Автор темы
  • Магистр
  • PipPipPipPipPipPip
  • Группа: Супермодераторы
  • Регистрация: 20 Фев 2002, 14:33
  • Сообщений: 38517
  • Откуда: Москва
  • Пол:
– Ты действительно так обо мне думаешь?
– Да. Я так думаю.
– Ты же психолог, ты читаешь мысли. И ты такое говоришь обо мне? Или
это тоже твои методы воздейтвия?
– Да никаких методов. Ты и сейчас думаешь о себе. Майкл и Никита
задели твое самолюбие. Мое тоже, признаюсь. Но я готова принять их
игру. Они выиграли. Можешь ты с этим смириться? Они сумели убедить
тебя в том, что ты нуждаешься в их ребенке.
– Ты все сказала?
– Я все сказала. Теперь позови Майкла и скажи ему о своем решении. Я
даже не стану спрашивать о нем заранее. Меня оно волновало бы, если
бы это был мой ребенок. Теперь же я просто послушаю.

Она сидит над кроваткой, готовая сорваться с места в любой момент.
Он позвонит и она сразу должна будет ехать. Вместе с Виолой. Что
ждет ее там, в Отделе? На кон поставлено самое дорогое. Но она
знала, на что шла. Она рискует всем. Абсолютно всем. На кону судьба
ее ребенка и их с Майклом жизни. Дочка спит, не подозревая, что
именно в данный момент решается вопрос о ее праве на родителей. На
родных родителей. На родителей, которые не боятся ничего на свете,
кроме как потерять ее...
Вот он, этот звонок. Что он внесет в ее жизнь. Дрожащей рукой она
тянется к трубке и слышит только одно слово.
– Жозефин...


КОНЕЦ.
 


0 посетителей читают эту тему: 0 участников и 0 гостей