Перейти к содержимому

Телесериал.com

Исповедь Жены Оперативника (история в 3-х частях)

Автор Gulya.
Последние сообщения

  • Авторизуйтесь для ответа в теме
В этой теме нет ответов
#1
LenNik
LenNik
  • Автор темы
  • Магистр
  • PipPipPipPipPipPip
  • Группа: Супермодераторы
  • Регистрация: 20 Фев 2002, 14:33
  • Сообщений: 38516
  • Откуда: Москва
  • Пол:
Исповедь Жены Оперативника (история в 3-х частях).

Автор Gulya.


Завтра я выхожу замуж. У меня начнется совсем новая полоса в жизни. Прибавится забот и хлопот. В мою судьбу войдет совсем неизвестный мне человек...
Мой избранник - Майкл Самуэль. Он молод, красив... Многие женщины находят его крайне привлекательным. Я вижу это по взглядам, которыми они провожают нас, точнее его. Если в это время они и замечают меня рядом, его спутницу, то лишь удивляются, что такой симпатичный и милый человек мог найти во мне.
Да, я еще не совсем избавилась от своих детских и юношеских комплексов. Мне все еще кажется что я могу попасть впросак из-за своей несколько "округлой" фигуры или более смуглой, чем нужно кожи. Несмотря на то, что я уже четыре года работаю инструктором по аэробике и внушаю людям разной комплекции и возраста как важен спорт для их здоровья и жизни, сама я такая же Мышка-Норушка...
Мое платье висит на вешалке. Я могу потрогать его, могу даже примерить шляпку перед зеркалом. Я - невеста! Трудно поверить...
Моя милая Нани спит в соседней комнате. Она хотела провести эту последнюю ночь со мной, но я отказалась. Мне нужно подумать. О многом и о Майкле.
Смогу ли я быть ему хорошей женой? Смогу ли сделать его счастливым? Мое сердце так бьется! Я не смогу уснуть. Чем бы заняться?...
Где-то тут был мой ноутбук. Подумать только, когда-то я считала компьютер своим личным врагом, а обучение ему - наказанием за неизвестные мне провинности. А что может быть легче, чем просто открыть чистую страничку и начать вспоминать? Подключаюсь и...
Первое, что приходит на ум - анекдотичный случай, рассказанный мне Лайлой, моей подругой, которая работает учительницей. Как-то один ее ученик вызвался отвечать историю современного Китая начиная с XIII века. На ее удивление он попросил подождать - совсем немного осталось. Мы вместе тогда посмеялись. А теперь я повторяю его "подвиг" - начинаю свой рассказ "от корней".

Часть 1 "Самое-самое начало"

У всех женщин нашего рода была необычная судьба.
Моя прабабка сбежала из родительского дома с цыганом, работавшим у них на конюшне. Несколько лет бродила с его табором и была вполне счастлива, пока не умерла от руки собственного любовника. Она и в юности была столь же ветрена, сколь и красива, потому никого не удивил подобный конец.
Однако дочь ее - плод греха - удалось выкупить из табора. Мою Нани воспитали в лучших традициях аристократии и, надо сказать, у нее ни разу не проявлялся норов ее матушки или вспыльчивость отца. Когда она достигла брачного возраста, родственники благополучно сплавили ее замуж за моего деда - очень милого и представительного молодого человека. Супруги испытывали друг к другу самую нежную привязанность.
Но времена менялись. С оккупацией Советами Румынии дед решил отослать бабушку с малолетней дочерью в далекую Англию. Не слишком-то умный поступок, надо сказать. Но Нани, несмотря на юность и наивность удалось избежать все очаги невежества и порока, которые, по ее словам, подстерегали бедную женщину на каждом шагу в незнакомом городе. На деньги, которые у нее были, она вместе с одной вдовой открыла пансион. На то, что удавалось скопить, а также то, что иногда присылал дедушка, Нани умудрилась послать свою дочь в школу.
Пока мама получала образование, а бабушка, привыкшая к уюту и буржуазному спокойствию, вкалывала как последняя крестьянка, дед тоже не тратил времени зря. Ему удалось завоевать доверие властей и устроиться инженером на вновь открытый нефтехимический завод в родном Питешти. Он неоднократно звал бабушку обратно, но она почему-то тянула время и не торопилась.
Тлетворный и разлагающийся запад оказался не таким уж диким и необразованным, как она думала вначале. Ей хотелось устроить жизнь своей дочери. Моя мама - Радмила - была очаровательной красавицей и за ней уже ухаживали некоторые вполне интересные молодые люди. Однако встретив моего отца, она влюбилась в него без памяти.
Наверное это была жутко романтичная история - их знакомство, но мама почему-то совершенно не хотела ее рассказать, сколько я ни пытала ее. Отец тогда весьма активно ухаживал за матерью и потому бабушка сочла за лучшее обвенчать их поскорее, хотя маме тогда едва минуло 15 лет.
Отец говорил, что он из польских шляхтичей. Они с братом единственные, кому удалось уцелеть после волны репрессий, нахлынувшей на Польшу тех времен. Брат умер вскоре после приезда на чужбину и Вачек пробивался сам. Нани говорила, что мой отец был очень перспективным и предприимчивым. Да и мама - чересчур необузданной, своенравной и избалованной и все равно бы поступила по-своему.
В общем, они поженились. Отец привез матери в подарок раскошное золотистое ожерелье из янтаря, доставшееся ему от предков. А свадьба была скромной. Молодые обошлись без медового месяца, решив приобрести небольшой домик с садом в окрестностях Лиона - Лондон был несколько холодноват. Бабушка уехала обратно в Румынию. И мама осталась совсем одна.
По вечерам она работала в кафе, типа современного Макдональдса, днем ходила на занятия. Потом родилась я. Папа был чудо! Он очень ответственно отнесся к своему отцовству, буквально завалил дом игрушками и взвалил все заботы о семье на свои плечи. Он запретил маме ходить в кафе и сказал, что вполне сумеет обеспечить своих женщин.
Именно папа настоял на том, чтобы меня назвали Еленой. "Хватит с меня ваших имен", - заявил он, когда мама заикнулась было о том, чтобы назвать меня в честь бабушки. -Это будет ужасно звучать по-французски. Лучше назовем ее Еленой, как самых прекрасных женщин.
-Когда-нибудь и ты будешь такой красивой, что из-за тебя будут сражаться мужчины, - говорил он, качая меня на коленях. Мама всегда на это смеялась и говорила, что из-за нее никто никогда не сражался, что она сразу полюбила папу как увидела и больше ей никто не был нужен. Они тогда с папой почему-то хитро переглядывались и я думала, что между ними существует какой-то секрет, который они мне, маленькой, не торопились открывать. Они вместе уходили в спальню и я слышала счастливый мамин смех.
Мама не стала профессором. Она стала простой домохозяйкой. А отец? Мама говорила, что именно тогда он ввязался в какую-то историю. Он совершенно потерял интерес к семье. Стал задерживаться на работе, часто уезжал в командировки и по приезде ссорился с мамой. Я все реже слышала мамин смех.
Тот день был самым обычным воскресеньем. У нормальных людей оно начиналось с позднего подъема, утреннего семейного чаепития, копания в садике и веселой шутливой перепалки. Во всяком случае в моем понимании так выглядела счастливая семья с маленьким ребенком. И они наверняка должны были чудно провести этот выходной. Но мои родители никогда не делали то, что нужно. Все утро из нашего дома были слышны крики и брань. Мать черт знает в чем подозревала отца. Он уже неделями не появлялся дома и она была просто уверена, что у него есть женщина. Это она уже давно выговаривала мне - пятилетней, когда после очередного скандала отец хлопал дверью и уходил.
И в этот день, когда наконец вдали исчез шум его машины и выхлопные газы окончательно расплылись в воздухе, мама вышла, села на крыльцо и, прижав мою черноволосую голову к своей груди, судорожно обняла меня и заплакала:"Несчастная моя девочка, какой же подлец твой отец!"
Я старалась утешить маму:"-Ну что ты?
Мамины слезы всегда меня ужасно пугали. Я не любила, когда она плачет. Ее красивое смуглое лицо искажала гримаса и она мне тогда совсем не нравилась.
Обнимая ее за шею своими маленькими испачканными в земле ручонками, я в свою очередь прижалась к ней и шептала: "Мой папа очень хороший, не плачь! Он приедет и все будет хорошо"...
Этот день словно врезался в мою память. До сих пор закрываю глаза и вижу как на картине - наш домик, утопающий в саду, мои клумбы и две обнимающиеся фигурки.
Отец не вернулся ни в тот день, ни после. Я ждала его, наверное, даже больше мамы, потому что мне ужасно хотелось обрадовать маму и доказать, как я была права тогда. Но время шло - отца не было. Мама даже начала его искать. Но он исчез, как сквозь землю провалился. И мы никогда его больше не видели.
С деньгами стало туговато и маме пришлось вернуться к родителям в Румынию. Мне было восемь, когда я впервые увидела своих бабушку с дедушкой, а мама познакомилась со своим отцом и родным домом. Наш домик в Лионе был куда меньше и скромнее, а дедушкин дом так просто поражал великолепием. Только прислуги у них не было. Но бабушка умело вела хозяйство и вполне справлялась сама. Все долгие годы, что она была разлучена с дедом почти не сказались на их отношениях, да и на доме тоже. Словно и не было тех лет.
Сначала мама не хотела признаваться, что ее брак пошел прахом, но Нани не проведешь. По ее понурому виду, как она мне сообщила по-секрету, она сразу догадалась что к чему. Дед, конечно, не был доволен. Дочь он почти не знал, да и характерец у него был еще тот. Но от меня он был в восторге. Часами гулял со мной и показывал все, а вечерами обязательно рассказывал родные сказки и легенды: про Флорицу и волшебное зеркальце, про животных и принцесс, а когда я стала постарше поведал даже про знаменитого Вампира-Дракулу.
С бабушкой мы сразу же стали закадычными подругами. Наконец-то мной кто-то занимался и я таскалась за ней, как хвостик. Она говорила, что я точно такая же какая была она в детстве. Она учила меня всему что умела: вышиванию и выпечке, танцам и румынскому, но самое главное, она научила меня рисовать. Рисование стало моим вторым увлечением после цветоводства и я твердо решила быть художником, когда вырасту.

конец первой части


Часть 2 "Уже чуть ближе".

Осенью, когда сидеть на дедушкиной шее маме стало совсем неудобно, она нанялась в уборщицы винограда. Вместе с другими девушками и женщинами она выходила рано утром на поле и до вечера не разгибая спины, или наоборот, поднимаясь на цыпочки, срезала сочные спелые грозди. Работа была несложной, но тоже требовала сноровки. Я не видела маму почти два месяца. Она жутко уставала. И ее хватало лишь на то, чтобы вечером, слегка перекусив, отправиться в общую комнату спать. Однажды вечером мама вернулась. Она вошла в дом в простой холщевой юбке, а показалась мне самой красивой мамой на свете. Она похудела, загорела, на лице выделялись огромные глаза. В общем, я весь вечер не отходила от нее и периодически касалась руки или дергала за юбку, чтобы удостовериться, что это действительно мама. Все говорили, что свежий воздух пошел ей на пользу. Она снова стала бодрой и постоянно смеялась. Я просто не узнавала ее.
И в тот момент вдруг отчетливо поняла, как ненавижу отца. Я ненавидела его также сильно как раньше любила. Но если моя любовь не имела под собой никакой основы, то ненавидела я за все то, что он сделал маме, за то что обманул и бросил нас с ней. Как давно я не видела маму счастливой! И как я была рада этому! Мамочка, как жаль что ты не можешь сейчас быть со мной и разделить мое счастье!
А потом все закончилось. Однажды утром женщина, которая помогала иногда Нани по хозяйству, прибираясь в комнатах, как ошпаренная бросилась обратно по лестнице с криком. Ее крик страшно перепугал всех, а меня так просто раздражал, тем более что из ее бессвязных слов я ничего не могла понять. Бабушка сразу помчалась наверх. В доме поднялась суета. Всюду бегали и шумели какие-то люди. А я почему-то невольно начала волноваться за маму. Много позже я узнала, что она перерезала себе вены, пытаясь покончить с собой и, когда ее застала та женщина, просто истекала кровью и была почти без сознания.
Маму спасли. Я так молилась, что бог услышал меня и не оставил сиротой. Я поклялась, что если он спасет мою маму, я буду самой верной ее подругой и никогда не брошу.
Когда мама стала поправляться, врачи посоветовали поехать ей куда-нибудь отдыхать. На семейном совете бабушка с дедом решили, что мама поедет в Раджистан. Я, конечно, не могла отпустить ее одну и мы поехали вместе. Оказалось, что у нас там даже есть какие-то родственники. Недаром мама всегда напоминала мне принцессу из восточной сказки. Местность, куда мы попали, была очень интересной. Во всяком случае, в архитектурном плане. Меня это, конечно, мало волновало. Правда, мама поводила меня по некоторым дворцам и мы были в какой-то особой пустыне. Но мне больше нравилось на улицах - люди какие-то другие, их одежда, разговор, даже воздух пах по-другому. Увы, слоны не ходили там по городу, и джунгли не начинались прямо за углом, но в целом было здорово! Мы ходили по рынку, покупали всякие сувениры. А вернувшись устроили Нани "сюрприз" объявившись в воротах во всем "индийском". Неизвестно, кто там проходил реабилитацию я или мама, и кто с кем носился, но потом я еще, наверное, полгода бредила Индией. Потом впечатления постепенно начали стираться, образы становились более размытыми, но от этого еще более желанными и танственными.
Мне было двенадцать, когда маму однажды вызвали в школу и торжественно объявили, что меня решено послать во Францию по программе обмена школьниками, как одну из усидчивых и усердных учениц.
Это была огромная честь. Мы собрались менее чем за неделю, оставались пока только какие-то проволочки с документами. И к стыду своему, я нимало не огорчалась расставанию с моими дедом и Нани. Меня тянуло к новым приключениям.
В Париже домики были дорогие и потому мама сняла комнатку за пару улиц от моей школы. Больше всего я боялась, что одноклассники будут смеяться над моей внешностью или произношением. Если последнее я еще как-то могла изменить к лучшему, то с награжденной мне внешностью не могла ничего поделать. Я часами выстаивала перед зеркалом, проклиная свой небольшой рост, темную кожу и глаза "в поллица". Сколько мама не уговаривала меня, что темная кожа более чистая и выделяет глаза и зубы, что я еще успею вытянуться в длину и что большие глаза это не столь ужасно, сколько привлекательно - мне не помогало. Я считала себя лупоглазым негритенком и что мне никогда не удасться привлечь внимание Питера.
Питер был самым красивым мальчиком в нашем классе, да и в школе, если честно. Светлые волосы, голубые глаза - он был просто баловнем судьбы. У него были богатые родители, которые обещали ему купить машину на пятнадцатилетие. Он был лучшим баскетболистом в нашей спортивной команде и, конечно, все более-менее симпатичные девчонки положили на него свои разноцветные глаза. Мне здесь не светило ничего. И я с головой ушла в учебу, хотя она все меньше и меньше меня привлекала.
Вообще, помимо влюбленности в Питера мне хватало забот с мамой. Она устроилась сначала в продуктовый магазин в нашем районе, но что-то не склеилось с тамошним хозяином и ей пришлось оттуда уйти. Было еще несколько вполне приличных предложений. Но мама почему-то вдруг вспомнила, что она всю юность прожила в Лондоне и неплохо знает английский. Она взялась за переводы. Наши румынские сказки и баллады переводила на два известных ей языка. Она договорилась с хозяином Idina, которым по стечению обстоятельств оказался отец Питера, и несколько раз в месяц сдавала ему или техническому редактору свою работу.
Вскоре у меня наконец появилась подруга. Она тоже была нездешняя и темненькая, так что мы были в почти равном положении. И самое главное, когда мы с Лайлой, так ее звали, раскрыли друг другу сердце, оказалось что Питер Лайлу нисколечко не интересует и нравится ей совсем другой мальчик не из нашего класса, так что и делить нам было нечего. Все это сыграло огромную роль в нашей дружбе.
Несмотря на то, что наша с мамой жизнь после того, как она, наконец, нашла свое призвание, значительно облегчилась, мама все еще волновала меня. Еще в Раджистане мама начала уверять меня, что несколько раз видела отца. В Париже же, по ее словам, кто-то постоянно следил за нами. Она просила меня быть как можно осторожней и не доверять незнакомым людям. То, что все люди здесь по большей части были мне незнакомы, маму никак не смущало.
Однажды к нам, как обычно бывает в сказках, постучала какая-то бабулька, вызвавшись за пригоршню монет погадать. Мы с Лайлой были одни и, конечно, не могли пропустить такую возможность. Оказалось, что с Лайлыным будущим все будет очень нормально и положительно, а меня, наоборот, ждут какие-то трудности и любовь к какому-то таинственному и опасному человеку, которую я могу сохранить только терпеньем и нежностью. Лайла страшно расстроилась тому, что приключения посыплются только на мою голову, а никак не на ее. Я же пропустила слово "опасность" вообще мимо ушей, сразу же возведя в ранг моих романтических принцев Питера.
Через несколько дней моя мечта неожиданно осуществилась. Оказалось, что на занятиях по компьютеру, мы с Питером соседи. При этом, в программировании оба ничего не понимали, сколько не бились, все выглядело китайской грамотой. А у нашего педагога были особые понятия о дисциплине и однажды, когда нас очередной раз вдвоем выставили из класса, Питер вдруг начал мне рассказывать о своих семейных трудностях. Оказывается, что и у богатых бывают слезы и его "предки" на гране разрыва. И тут я, мышка, удивила сама себя. Еле шевеля языком от страха и волнения, я умудрилась подобрать слова утешения и понимания.
В общем, к концу урока мы стали лучшими на свете друзьями. Проводили много времени вместе. И именно тогда, кажется, возникло это стихотворение:

Друг друга понимаем с полуслова.


Ты любишь ту же музыку, что я.


И горы для тебя свернуть готова.


Ну неужели ты - судьба моя?



Я часто замечаю взгляд украдкой.


И ревностью подруга извела.


Мой путь тернист и он не будет гладким.


Ах, мама, неужели ты права?



Ты любишь задевать меня случайно.


Я "приколоть" люблю тебя при всех.


И засыпаю ночью с новой тайной.


Неужто что-то значит мой успех?



У нас похожи чем-то семьи, грезы.


Я узнаю в чертах характер свой.


Рисуют на стекле узор морозы.


Неужто можно быть с тобой?



Никто из нас нимало не страдает.


Все кажется спокойным, осторожным.


Неужто все погибнет расцветая?


Неужто в это все поверить можно?


Все! Больше не могу. Устала.
Елена встала из-за стола. Несколько раз потянулась, пытаясь размять руки и стала ходить по комнате. Ее пальцы уже давно перестали бегать по клавиатуре. Иногда только она лениво набирала какую-то цифру или ключевое слово, которое заставляло ее память извлекать из дальних закоулков чувства давно канувшие в прошлое. Когда она снова подсела к столу, улыбка уже не бродила на ее лице.

конец части второй

Часть 3 "Юность".

Мне было 19, когда мама умерла от рака. Болезнь, которая ранее таилась, внезапно начала сжирать все ее силы. Не было никаких "зловещих" симптомов, она сгорела буквально на глазах. Но не на моих.
Из Питешти вылетела бабушка, которая просидела все эти несколько дней у ее постели и держала ее за руку. Меня в это время носило по Америке. Я поехала на очередные курсы перенимать опыт работы.
Позже, когда я рассматривала фотографии тех дней, мамина болезнь просто бросалась в глаза: ее худоба, запавшие щеки, нездоровый цвет лица.
Мама умерла на утренней заре, как настоящий ангел. В последние часы она уже никого не узнавала, только стонала. Ей не было даже сорока. Несмотря на то, что я никак не могла предотвратить мамину болезнь, или облегчить боли, терзавшие ее, я все равно считала себя обманщицей, нарушившей клятву.
Вскоре после отъезда Нани (хоть она и предлагала мне вернуться в Румынию, я отказалась, сказав, что уже вполне взрослая) я обнаружила в маминых бумагах нечто вроде письма. Она написала его мне незадолго до смерти, мне кажется, когда догадалась, что больна. Она просила меня разыскать отца. Уверяла, что он жив и сумеет позаботиться обо мне. Собственно, особого желания встречаться с отцом у меня не было. Но мамину просьбу можно было истолковать как последнюю волю. Я решила разыскать его, хотя бы для того, чтобы, заглянув в глаза, сообщить о маминой гибели.
Откуда начинать поиски я не знала. В руках не было ни одной ниточки. Он пропал тринадцать лет назад. В общем, я наняла детектива. Передала ему отцовское фото, его последние координаты и "семейное" ожерелье. Он не нашел ничего. Во всяком случае, об отце не было никаких сведений ни в списках покойников, ни в числе разыскиваемых ЦРУ. Зато обнаружилась родня.
Нани всегда рассказывала, что отец был сиротой. Все его близкие погибли при неизвестных обстоятельствах, вероятно, носивших политический мотив. А теперь оказалось, что семейство Вачеков очень известно в Польше. И по-сейчас там живут некоторые его представители. Отец семейства - мой дед - скончался совсем недавно, вскоре после своей нежно любимой жены. А их дети - мои дяди и тетя - живы и по сей день. Старший, якобы усопший, брат вместе с мужем тетки благополучно управляет семейным бизнесом. Не помню точно, но, кажется, что-то связанное с промышленностью.
В первый момент я не поверила донесениям сыщика. Подумала, что он ошибся и прочее. Обман отца меня коробил и не укладывался в голове. Видимо, он еще в молодости поссорился с родными и, уйдя из дома, навечно вычеркнул их из своего сердца и памяти.
Как бы то ни было, мои поиски зашли в тупик. Я расплатилась с детективом и начала потихоньку самостоятельную жизнь.
Многие мои сверстники уже давно жили отдельно от родителей. Моя школьная подруга Лайла отпочковалась от предков и вышла замуж. Ей выпал тот самый единственный шанс и она была очень довольна своим выбором. У замужних женщин не всегда хватает времени на незамужних подруг. Я понимала ее и совсем не обижалась.
Я уехала из той квартирки, которая мучила меня воспоминаниями. Переехала из Парижа в "жуткую провинцию" - Лимож - небольшой городок в самом сердце Франции, знаменитый своим расписным фаянсом. Заразившись общим неторопливым ритмом жизни, я тоже иногда "баловалась" рисованием, удачно совмещая его с работой инструктора в фитнесс-клубе.
Несмотря на многочисленных знакомых, близко я ни с кем так и не сошлась. Молодые люди вовсе не спешили со мною знакомиться, предпочитая общение на уровне - товарища и коллеги. Моя юношеская любовь к Питеру давно пережила себя. Вскоре после того, как мы стали хорошими друзьями, я поняла, что весь пыл моей души предназначен далеко не ему.


Сотни тысяч таких же как ты
Безразлично в глаза мне смотрели.
Разбивались о скалы мечты,
Белой чайкою дальше летели.
И однажды любовь к нам пришла.
И мой путь был усыпан цветами.
Отражали твой взгляд зеркала.
И дрожали уста под устами.
Ты, как солнце, мой дом осветишь.
Остановится миг быстротечный.
И мне сердце свое подаришь
На всю жизнь. До конца. И навечно.


Иногда мне снились сны, которые заставляли меня жить дальше и надеяться на то, что когда-нибудь все же я встречу своего принца. Так тихо и неспешно я подошла к своему 25ти летнему рубежу.
Майкл не врывался в мою жизнь, как вихрь. Он вообще был мало похож на сказочного принца. Но когда я его увидела, я поняла, что ждала всегда именно его и это не заблуждение. Он был какой-то другой, особый, и в то же время близкий, ласковый, родной.
Лайла уехала с мужем, оставив мне своего ротвейлера по кличке Ватсон. Пес был совершенная умница и совсем не доставлял хлопот. Вечерами я выгуливала его в городском парке, обычно совмещая его выгул с моей вечерней пробежкой. Тот вечер был не лучшим в моей жизни. Я настолько вымоталась за день, что еле волокла ноги. И настроение было паршивое. Еще издалека я приметила сварливого добермана по кличке Граф вместе с его не слишком вежливым хозяином. У Ватсона было много положительных качеств, но он, к сожалению, совершенно не переваривал других кобелей. С задиристым Графом у него были постоянные свары. Собаки обменивались грозным лаем и, наскакивая друг на друга, рвались с поводков.
Я поспешила свернуть, от греха подальше, на другую аллею. Не знаю, с каких пор городские власти Лиможа экономят на электроэнергии, но больше половины фонарей в той части парка не горело. Уже настолько стемнело, что я двигалась почти на ощупь, продолжая, однако, идти вперед, повинуясь какому-то идиотскому упрямству. Мне кажется, я даже свернула с тропки, потому что споткнулась о какой-то бугорок и растянулась на земле. Ватсон, выдрав поводок из моих дырявых рук, умчался куда-то в темноту, возможно, навстречу пьяному водителю или уличному хулигану. А на меня навалилась безумная слабость и непонятная апатия. Откуда-то издалека приходили мысли о том, что надо встать и поискать собаку, так как, валяясь на земле, я обязательно себе что-нибудь отморожу. Но потом я думала о тщетности всех попыток, обдумывала слова какими сообщу Лайле о пропаже ее любимца и была близка к тому, что жалея саму себя проваляюсь здесь остаток вечера, периодически смачивая траву слезами собственной непутевости.
Я не помню сколько прошло времени, когда услышала незнакомый мужской голос с характерным акцентом слегка растягивающий гласные в словах.

-C'est votre chien? (Это ваша собака?) - он был чем-то рассержен.
А потом снова:
-Est-ce que c'est votre chien?

Я не была уверена, что голос обращается ко мне, потому продолжала молчать. Мои глаза уже немного привыкли к темноте. Я видела, что надо мной стоит кто-то высокий и стройный. В голове автоматически пронеслось:
Интересно, симпатичный?

-Sont vous okey? (С вами все в порядке?)

Теперь его голос звучал над моей головой, значит наклонился. Боже, какой навязчивый! Отвечать все равно не хотелось, но я кивнула в знак согласия.
Он протянул мне руку и помог подняться. Его рука была такая теплая и мягкая, и сильная в то же время. На секунду я пожелала, чтобы у меня был перелом или хотя бы вывих, тогда незнакомцу придется нести меня на руках или обнять, чтобы доставить в пункт первой помощи. Мне кажется, моя голова и тогда, и потом была набита скорее опилками, чем умными мыслями. Мое "Я" полностью поглотили мечты и грезы. Я чуть оперлась на его плечо и услышала глухое:
-Etes vouz beau! (А вы красивы!).

Это окончательно смутило меня. Тем более, что я вспомнила, что на мне лыжная шапочка, дутая куртка и старые джинсы, и я скорее похожа на пугало, чем на ту самую красивицу. Мне очень захотелось понравиться незнакомцу, но как это было сделать?
Видимо, мое молчание начало его волновать:
-Comprenez vouz francais? (Вы понимаете по-французски?)

И когда я, наконец, произнесла:
-Oui, bien sur. (Да, конечно), - то прямо почувствовала, как у него отлегло от сердца. Может он думал, что я немая?
-Кроме того, я свободно владею английским. (Ну, что теперь, - думаю)
-Окей!

Он улыбнулся мне и вручил поводок с Ватсоном, который, оказывается, все это время стоял на расстоянии пяти шагов, ожидая, пока я приду в себя. Этого бедной собачке пришлось бы ждать долго.
Молодой человек неожиданно разговорился, представился Майклом и предложил проводить меня до дому, пока я опять не упала и не потеряла собаку.

Это было не просто благодарностью. Он понравился мне. Майкл умел очаровывать. Он взял мой телефон на прощанье, узнать, как я себя чувствую. Думаю, я сама бы предложила свой номер, не попроси он меня, обрекая себя на бесконечное ожидание. Нет, сначала я, конечно, постаралась успокоиться и уверить себя, что это минутное знакомство и он позабудет меня, лишь отойдя от дверей дома.
Майкл позвонил на следующий же день. Его голос, такой бархатный и ласковый, было невозможно спутать ни с чьим другим. Он предложил прогуляться. Рассказывал о своей работе, которая требует от него так много и не дает ничего взамен, постоянных переездах, о том, как потерял родителей и любимую девушку. Почему-то ему казалось, что я могу понять его и посочувствовать.
Но наш роман не развивался по-стремительной. Встреч было мало, чуть больше телефонных разговоров и спустя пару недель после знакомства он пропал.

Бог знает, как я ждала его. У меня просто крыша ехала. Я часами высиживала у телефона, никуда не ходила, а выбегая, старалась поскорее вернуться. Я искала его машину вокруг, и его лицо и фигуру среди окружавших меня людей. Я фантазировала, как он внезапно появится и уведет меня за руку на глазах у всех. Как он подкарауливает меня у дома и закатывает грандиозный скандал, потому что я одарила кого-то случайной улыбкой. Мечты оставались мечтами - Майкл исчез.
Через какое-то время я поехала на виллу Лайлы под Парижем. Собирались только близкие друзья. Мне так хотелось появиться там с Майклом. Я даже ляпнула Лайле, что, возможно, буду не одна, но удивить никого не удалось. Мне было скучно с другими. Я молилась, чтобы время поскорее прошло и я могла бы вернуться к своему молчаливому телефону. Надежда, что Майкл позвонит, все еще не покидала меня.
Пару раз на меня накатывали совершенно неприличные мысли. Каждый укромный уголок дома мог бы быть "гнездышком" для нас с ним. Я, как наяву, видела, как мы сидим, обнявшись на террасе, страстно целуемся и съезжаем на пол по стенке в библиотеке, он стонет и называет меня богиней, получая наслаждение от моих ласк... Лайле я, конечно, все это не доверяла. Она, как могла, поддерживала меня днем, а ночью, когда я оставалась наедине со своими мыслями, воображение играло со мной дурные шутки.

-Он забыл меня. Провел время и забыл. Я для него ничего не значу, - решила я в конце.
Я помню день своего возвращения к жизни. В Лиможе открывалась международная автомобильная выставка. Представители многочисленных и очень известных компаний предлагали к услугам посетителей свои новинки. Меня упросили посидеть на регистрации в первый день. Я занимала небольшой столик в стороне от главного входа в автосалон, передо мной горкой высились проспекты, буклеты и брошюрки, которые я вручала гостям, предварительно фиксируя их фамилии и компании в компьютере.
Помню, как в ожидании следующего посетителя услышала знакомый веселый голос, произносящий фамилию - Майкл Самуэль! И, вздрогнув, встретилась с ним глазами. Это был он - мой Майкл. Такой импозантный в своем темном пальто. Он поздоровался, а потом, совершенно как в моих фантазиях, увел меня с собой на глазах у завидующих мне симпатичных девчонок. Оказывается, он уезжал по делам заграницу. Позвонить мне не было никакой возможности, но он скучал по мне, вспоминая несколько раз на дню. Мы отправились в кафе, где провели полдня. Многие обращали на нас внимание. В этот раз я была очень прилично одета, а счастье, видимо, делало меня хорошенькой.
Как же иначе, Майкл - моя мечта, сидел рядом. Я чувствовала запах его одеколона, слушала его умопомрачительные рассказы и впитывала в тебя весь его облик по крупинкам - и красивые зеленые глаза, и чуть удлиненное лицо, и мужественные скулы и подбородок, крепкие шею и плечи, рыжеватые волнистые волосы, плотное высокое и сильное тело. Я могла коснуться его одежды или руки, хотя он сам подолгу держал мою руку в своих ладонях, нежно поглаживал ее и улыбался.
Потом мы отправились домой. Я пригласила его войти. Я не могла так скоро расстаться с ним, неизвестно, когда он еще появится. В комнате был полный беспорядок, потому мы прошли на кухню. Пока я положила розы, подаренные Майклом в вазу под воду и набрала чайник, он успел оценивающе оглядеть мою кухню.
Вообще-то кухню я любила и очень ей гордилась, т.к. сама выбирала ее дизайн: пластиковый гарнитур решенный в черно-белом варианте, контрастные плитки пола, вертикальные жалюзи, вместо "веселеньких" занавесок подчеркивали ее геометричную безупречность. Светильники убраны высоко под потолок, намеренно лишая даже намека на расслабляющую интимность. Мне нравилось здесь все: кубки и чаши причудливой формы, корзиночки для продуктов, кухонная мебель и белый кафель на стенках, и, главное - белые чайные розы в раковине очень удачно вписывались во все это.

Перечитываю написанное и кажусь себе сентиментальной дурой! Ну и ладно.
За вечерним чаем разговор переходит на меня. Теперь я обязана рассказать Майклу всю свою прошлую жизнь. Мне не хочется, чтобы он жалел меня, но, кажется, это плохо получается. На жестком диванчике так мало места для двоих и так приятно, когда кто-то тебя ласково обнимает, позволив прижаться к сильному плечу. В его объятиях так спокойно и тепло. Я и не заметила, когда Майкл успел сесть так близко ко мне. Я ощущаю его запах, чувствую, как его губы касаются моей щеки. Ласково, нежно, по-братски. Как давно меня не целовали? Он придвигается ближе и внезапно целует меня в губы. Это так неожиданно, что я вздрагиваю. Но его поцелуй такой нежный, ободряющий. Он продолжает целовать меня в губы. Поцелуи из "хрустальных" становятся более активными, что ли? Я чувствую, как он возбуждается. Это так здорово, ну в смысле, что я могу пробуждать такие чувства. Интересно, что будет дальше? Я как на эксперименте, словно вижу это издалека. Моя голова покоится на его плече, его рука медленно расстегивает пуговки моей блузки, пока губы и язык ласкают мою шею, ухо, лицо. Я чувствую, как вся растворяюсь в этих поцелуях. Мне не хочется шевелиться. Пусть сон никогда не кончается, пусть он не разнимает объятий. Но когда его пальцы прикасаются к моей груди... Боже, какой позор! Я чувствую себя пьяной куртизанкой, распущенной, бесстыжей. Что подумает Майкл?
-Нет! - я дернулась, как ошпаренная.
Он резко отпрянул в другую сторону:
-Что случилось? Я сделал тебе больно?
-Нет, нет! Я...не могу.
Я стала быстро негнущимися пальцами пытаться застегнуть свою блузку.
-Я понял. - он ласково отвел мои руки в стороны и стал самостоятельно застегивать пуговки.
-Ты не понимаешь.
Я чувствовала себя ужасно. Парень, который мне нравился...
-Я девственница, - почти шепотом произнесла я.
-Ну, и отлично. Это много для тебя значит? Потому что, мы ведь можем в два счета избавиться от этого бремени.
Он наклонился ко мне, почти касаясь моего лица, прочел в моих глазах ответ на свой вопрос и также выпрямился.
-Значит да!
Если бы я не любила его до этого, любовь простерла бы надо мной свои крылья именно в этот момент.
-Прости. Ты расстроен?
-Нет.
-Правда?
-Правда.
Я не понимала саму себя. Его это почти веселое, утвердительное "правда" обижало меня. Он ведь хотел и так сразу отказался?

Последовало недолгое молчание. Я чувствовала, как холодею. Майкл собирался с мыслями. Если он сейчас встанет и, хлопнув дверью, уйдет, я умру, - подумала я.
-Елена, - сказал он чуть торжественно. - Я думаю... давай поженимся.
Я замерла, пытаясь понять смысл его слов. Неужели он не смеется надо мной. И это действительно, то что он сказал...
-Только не молчи так долго, я прошу, - добавил Майкл в своей уже обычной шутливой манере.
-Да, то есть, нет. Майкл, конечно, да. Но, я думаю, мы ведь всего лишь друзья. Ой, я, кажется, сказала что-то не то.
Я жутко нервничала и говорила абсолютные глупости, а Майкл вел себя так просто и сдержанно, словно делал предложения ежедневно. Его совсем не раздражала моя болтовня.
-Мы не друзья. Мы много больше. Я знаю, чего ты ждешь. Ты хочешь, чтобы я признался тебе, что люблю? Это так! Ты нужна мне. Ты дашь мне счастье...

***

Завтра я выхожу замуж за самого милого и потрясающего человека на свете. Я так волнуюсь, что вместо того, чтобы спать, провела всю ночь записывая историю своей жизни. Я словно исповедуюсь перед тем, как вступить в иное измерение. Конечно, все написанное мной будет похоронено в дебрях, не знаю чего там, пространства что ли?
Занимается рассвет. На пороге стоит новый день. И я склоняю голову в молитве, надеясь, что моя вера не оставит меня. Чтобы я смогла быть хорошим другом, женой и матерью, и создать очаг уюта, добра и света для этого, так любимого мною, Майкла Сэмуэля.
С уважением, Елена Вачек.


P.S. К слову о благодарностях. Огромное спасибо моему ангелу Роберте, добровольно взвалившей на себя труд редакции этого фанфика, AnyaB, которая любезно перевела мне "французские" фразы, а также всем тем, кто поддерживал меня все это долгое время и дарил вдохновение.

 


0 посетителей читают эту тему: 0 участников и 0 гостей