Как все люди...

Как все люди...
Автор - Lady Margot

...это-один из двух моих совместных рассказов с Анной Ивой,творчеством которой я искренне восхищаюсь...

Биркофф.

Было около 11 вечера.Биркоф сидел у себя в комнате в Отделе.Он сидел там уже около 3 часов,и никак не мог найти себе занятия.Пробовал смотреть телевизор,читать,даже составлять какие-то коды,но все напрасно - ничто его не увлекало.Все время у него перед глазами стоял тот взрыв,
взрыв пять месяцев назад.Из головы не выходили его собственные слова "Всем оставаться на своих позициях."Произнеся эти слова,он можно сказать согласился со смертным приговором Никиты.И он никогда не простит себе этого.Никогда...
"Ты ничего не мог сделать.Это было не в твоей власти.Не вини себя." -нет,он должен был что-то сделать... должен...Ведь Никита было его другом.А у него так мало друзей...Да,она помогла ему в свое время.Тогда,когда его хотели отсеять ,а он... он струсил.Испугался Майкла и Отдел...Майкла...Но как мог Майкл предать Никиту?Она ведь...любила его.
А он? Любил ли ее Майкл? Если судить по тому,что он провалили уже три мисси, со дня ее смерти - любил. Да,но это не умоляло его вины,в глазах Биркофа.Он никогда не простит ему смерти Никиты ... и себе...
Тут он услышил какой- то звук. Это доносилось из компьютера. Пришло сообщение ,догадался Биркоф."Хоть бы это была она..."-,думал он подходя к компьютеру.И это действительно было то письмо,которого он ждал.
В адресной строке стояло "От Марго".
Да,это было от нее.От Марго.
С этой девушкой он случайно познакомился в интернете около года назад. И именно она была той,с кем он мог поговорить.Кому мог открыть душу.Конечно,он очищал свой рассказ от малейших намеков на Отдел.Он слишком привязался к девушке,и слишком ценил ее,что бы втягивать в эти ужасы.Да,рассказать ей все свои переживания было для него легко.Он полностью доверял ей.Наверное теперь только ей...ей и Вальтеру.Никиты уже не было и остались только Вальтер и Марго.
Да,Гейл была его девушкой.Но,он почему - то не мог быть сней полностью искренен.Он не знал почему,но это было фактом.Он любил ее,но они не были так близки...
Итак,что пишет Марго?Он сгорал от желания узнать.
"Привет ,Сеймур.
Как ты?
Хотя,я понимаю - это глупый вопрос.
Я прошу тебя,не вини себя... Виноват не ты...
Из письма в письмо я пишу это... ,надеясь что ты поверишь мне...
Я понимаю тебя,Сеймур.Очень хорошо понимаю.
Вчера умерла моя бабушка.Бабушка,которая воспитала меня ,так как родители все время были в разъездах.Она умерла,а я даже не была с ней в тот момент..." - ,вот с чего начиналось это письмо.
Он продолжал читать его очень внимательно,хотя прекрасно знал,что потом будет пречитывать еще много раз.
Вот,уже последние стороки:
"Я рассказываю все это тебе,потому,что ты для меня больше чем просто друг по переписке.Я всегда хотела иметь брата.И кажется нашла его."-,Биркоф улыбнулся.О как бы ему хотелось иметь такую сестру...!
"Да,как твой друг - Майкл?Ты никогда этого не говорил,но ведь любил Никиту,да?Я почти уверена в этом.И сколько бы ни прошло лет,она всегда будет жить в сердцах тех,кто ее любил.В ваших сердцах.Так же как моя бабушка всегда будет житьу мея в сердце.Пока.Обнимаю.Марго. "-,Биркофа так удивили слова Марго.
"Ведь он любил Никиту." -,теперь эти слова казались ему вполне естественными.Да,наверное Майкл любил ее.А значит ему тоже больно.И эта боль еще сильнее,чем его собственная.Каким же он был эгоистом!
О,Марго !Она как всегда помогала ему. Помогала в те моменты,когда сама нуждалась в помощи. Сейчас он сядет и тоже напишет ей письмо.И попытается успокоить.Сделать хоть часть того,что она сделала для него.
Скажет ей,что она - его ангел - хрангитель.И это правда.
Если бы они встретились,то стали бы большими друзьми с Никитой.Он был уверен в этом.С Никитой...
Да,Марго как всегда права - Никита всегда будет жива для него...Всегда...

Юрген.

Из записи 145.34.11:
« …Сегодня на совместном заседании встретил Майкла. С ним что-то происходит. Мне всегда казалось, что я его неплохо знаю, но то, что я увидел, заставило меня в этом усомниться. До меня доходили слухи о новом романе Майкла с его подопечной. Говорят также, что она погибла и он к этому причастен. Это выглядело вполне вероятным до сегодняшнего дня. Во время заседания, я обратил внимание на то, что он где-то «витает». На это же обратил внимание и его Шеф. Но со стороны Шефа не последовало никаких замечаний относительно его поведения. Майкла нисколько не интересовали обсуждаемые вопросы. Единственной вещью, которая привлекала его внимание, были часы. Обыкновенные настенные часы. Он несколько раз сверял их со своими наручными часами. Могло сложиться впечатление, что он куда-то спешит. Но он не спешил. Просто он чего-то ждал, и у меня сложилось впечатление, что присутствие на заседании для него лишь способ скоротать время. Что происходит в Первом Отделе? Почему Шеф Майкла никак не реагирует на его почти вызывающее поведение? Последний раз, на моей памяти, Майкл вёл себя так, когда шёл первый месяц его обучения и встал вопрос об его отсеве. Если это реакция на гибель подопечной, то она какая-то странная. Впрочем, как и всё то, что я увидел. Не знаю, какие чувства Майкл испытывал к погибшей женщине, поэтому трудно судить о том, что он сейчас переживает. Но то, что с ним далеко не всё в порядке очевидно. Пока только для меня и, возможно, для его Шефа. Скоро это заметят другие, это вопрос времени. Тогда для Майкла ситуация станет критической, и я не уверен, что он с нею справится».

Шеф.

-Группа Майкла опять провалилась. -, Медлин констатировала факт.
-Я уже знаю.Но,прошло уже четыре месяца. С этим надо кончать.
Он не забудет её. Мы сделали правильный выбор.-,уверенно произнес Шеф.
-Возможно ему нужно время... - ,предположила Медлин.
-Время? Но когда умерала Симон это не отражалось на его работе.А ведь она была его женой...
-Мы оба знаем , что он любит Никиту.Но ведь любовь проходит... -,парировала Медлин.
-Да, но Агенству нет никакого дела до личной жизни наших оперативников...И они не должны ничего знать о нашем плане.Ещё несколько таких миссий,и мы лишимся их доверия. -, Шеф упорствовал.
-Я поговорю с ним.
-Да. Но если это не поможет,придется прибегнуть к крайним мерам.Или вернуть её обратно.
Меделин лишь покачала головой в знак согласия и молча удалилась.Видно было,что она не согласна.Ей казалось,что ещё слишком рано.
***
Неужели она думает, что он не знает о чувстах Майкла к Никите?
Неужели она тоже, как все остальные, уверена что он ничего не чувствует?Что он - некое подобие машины?Она - женщина некогда так любившая его...А любившая ли? - от этой мысли сердце его на миг замерло.Да,она любила его. Любила, и в этом не могло быть сомнений.Да,тогда он мог без труда читать в её глазах.В ее прекрасных карих глазах... И он читал в них любовь,любовь и доверие.
Она - женщина которую он так любил...Женщина,образ которой останется в его сердце навсегда. Образ той Медлин, той которой она была тогда- когда они познакомились.Тогда она не носила этих строгих костюмов,нет. Тогда в ее гардеробе были лишь легкие платья и сарафаны.Тогда, ее каштановые волосы непослушно спасдали ей на плечи.Тогда от нее так прекрасно пахло розами...
Никогда ему не забыть всего этого.
Никогда не забыть их завтраки в безчисленных кафе на Елисейских полях...Ее квартиру, уставленную подаренными им цветами...
О, как она любила цветы!И это не были угрюмые бонсаи.Нет это были гвоздики,тюльпаны,лилии,эдельвейсы,розы... Как она любила розы!Никогда в жизни ему не забыть как это - просыпаться и засыпать рядом с ней. Рядом с его Медлин.
Те далекие дни, когда они были простыми оперативниками, а значит были свободны. Настолько свободны, насколько это возможно в Первом отделе.Тогда, когда на них не давило их положение,и власть не затмевала все.
Сердце его зжалось, когда он вспомнил что теперь она стала совсем другой. Теперь она уже не смеялась, а ведь он так любила ее смех. Не смеялась, по крайней мере не с ним...Теперь,она больше не называла его Поль. Она говорила Шеф ,как все, все другие. Но она была особенной...
Да,теперь она стала совсем другой, и это была его вина. Только его... Это им завладела эта жажда власти.Это по его вине она была вынуждена стать такой - холодной и непробиваемой.
Она не знала этого,никто не знал,но когда отдел был под угрозой они могли бежать.Безпрепятственно бежать... Эдриан готова была предаставить им свободу. Свободу в обмен на молчание.Но нет,ему непременно нужно было стать главным.Он должен был потешить свое самолюбие..
О Боже,каким же он был дураком. Из-за своих проклятых амбиций он испортил жизнь женщине,которую так любил...
И это осознание привело его в ужас.Да,он действительно был таким, каким его считали... И это ужасно...
Но что бы не случилось,сколько бы не прошло времени, он всегда будет знать одно: он всегда будет любить ее. Всегда будет стараться защитить ее.
Да им уже никогда не стать прежними.Прежними молодыми и влюбленными Медлин и Полем.И дело было не только в ней...
Он сам давно уже не был тем молодым мужчиной... Нет,в нем уже нет той силы и той веры.Его сердце и душа были разрушены.В них был место только для одного человека -для неё. Но она больше не любит его."Любовь проходит"- как спокойно она это говорила.
Однако у него оставались воспоминания... Воспоминания ,которые он будет хранить до конца жизни...
Тут Шеф вспомнил про Майкла и Никиту... Майкл и Никита... Да,эти двое должны стать их заменой,надежной заменой. Да,именно им это под силу... только им... Но перед этим предеться преодалеть очень много испытаний. Испытаний ,которые бы окончательно скрепили их.
"Поль и Медлин как сиамские близнецы." -эту фразу часто повторяли Джордж и Эдриан. Как сиамские близнецы,и Майкл с Никитой тоже должны были стать такими. Они никогда не смогут предать друг друга потом...Это будет сильнее их...
Как глупо было пробовать это с Вискано. Девчонка просто втрескалась в Майкла и не давала ему проходу.А он,он был более чем равнодушен... Но теперь их выбор был верен...Да,Майкл и Никита те - кто им нужен... Они любят друг друга, и их чувства ниподвластны ничему... даже смерти...
А сейчас,когда Майкл думает что Никита мертва - ему ужасно больно. И сам Поль понимал эту боль...Понимал,когда вспоминал о том,что эта женщина рядом с ним уже не его Медлин. Его Медлин умерла... И от этой боли он готов был закричать...
Однако он сам когда-то сделал этот выбор.И теперь,мог лишь безпомошно созерцать его последствия.
Шеф нажал клавишу вызова и на экране появилась Медлин.
-Ты что - то хотел?
-Да, дай Майклу месяц отпуска.
Медлин была удивлена внезапной переменой его настроения,но решила не показывать этого и просто кивнула.
Он отключил экран и нажав другую кнопку сказал кому -то в пустоту:
-Адриана,закажи букет роз.
-Есть Шеф. -, послышался голос из интеркома.
***
Прошло несколько часов после ее разговора с Майклом.Медлин сидела у себя в кабинете.В дверь постучали.Она открыла ее пультом.На пороге никого не было.Только лежал букет роз.
Красных роз...
Она подняла его и прочитала надпись на карточке.
"Прошлого не вернуть.Но я люблю тебя.Поль."
На секунду она задумалась, как бы вспоминая что - то.
Потом вызвала Шефа и сказала ему :
-Спасибо Поль.-,легкая улыбка изогнула её губы.
Он слегка улыбнулся в ответ, а потом поспешно выключил экран.
Никто не должен был видеть этого... даже она...
Никто не должен был видеть как он плачет...
Плачет...от воспоминаний и от того,что она снова назвала его Поль.
Плачет...от счатья,что его Медлин ещё жива...
Плачет...



Майкл.

О чём я думаю? Ни о чём. Вся моя жизнь сосредоточилась в кратком промежутке времени, который необходим, чтобы спросить: «Никита, ты там?», и получить ответ: «Связь с объектом не установлена». Я ненавижу минутную стрелку часов, которая почти не двигается. Я ненавижу часовую стрелку, которая не движется совсем. Иногда мне кажется, что я кожей чувствую, как проходит время. Это чувство беспомощности, когда хочешь сделать рывок вперёд, но не можешь двинуться. Тогда ожидание становится невыносимым. Работа не помогает забыться. Мне кажется, что пока я на операции, там, в Отделе, на моём столе раздаётся тихий зуммер вызова, а ответить некому. После таких мыслей, ни о какой концентрации на задании речи быть не может. Но хуже всего по ночам. Тогда некому прервать мои мысли. Я смотрю в потолок, вижу её лицо, перед тем как она в последний раз вошла в лифт. Она выглядит уставшей, но улыбается. Все воспоминания со временем стираются, но с этим всё не так. Мне бы стало легче, если бы черты её лица потускнели, если бы её глаза перестали заглядывать в мои. А ещё легче мне бы стало, если бы я знал, что она не выбралась до взрыва. Тогда ничто бы мне не мешало нажать на курок. Когда к твоему виску прижимается ствол, по горячей коже приятно разливается прохлада, и так легко думается. Все, в сущности, сводиться к одному простому движению, за которым нет ничего кроме покоя. А потом я вижу её лицо, и с ним приходит наивная, в общем-то, надежда. Приходится опустить на место предохранитель и отложить оружие. Мне всё труднее делать это, и когда-нибудь, глядя ей в лицо, я нажму курок. Раньше, когда я потерял Симон, меня спасал Адам. Он не давал мне разорвать тиски самоконтроля и погибнуть. Теперь… Я люблю сына, нет ничего, чего бы я ни сделал, ради него и Елены. Ничего, кроме одной вещи, я не могу заставить себя жить без Неё. Елена милая, добрая, нежная, но не любимая. Я не смог полюбить её. Елена же любит не меня, а человека, которого я придумал и, которого она хочет видеть во мне. Она никогда не поймёт меня, не узнает кто я, какой. Пусть так и будет. Кроме боли я ей всё равно ничего не дам. Я уже мучаю её. Она не понимает, что со мной происходит. Боится, что у меня появилась другая женщина. Слава Богу, она даже не подозревает, насколько близка к истине. Когда мне удаётся побыть с Адамом, мы перед сном молимся. Он просит ангела защитить его, маму и папу, а я прошу вернуть мне то, что у меня отняли. Я прошу об этом и ради себя, и ради Адама с Еленой, которым я нужен.
Иногда, я пытаюсь убедить себя, что если Никита жива, то она должна быть счастлива: она получила то, к чему так отчаянно стремилась – свободу. Но мой эгоизм противится этой мысли. Я хочу, чтобы она вернулась, даже если это сделает её несчастной. Всё живое стремится выжить, а мне для выживания нужна она.
Почему она молчит? Боится, что за ней придут люди из отдела. Или, наказывает меня, за всё, что я сделал и чего не сделал. Скорее всего, так оно и есть, это очень на неё похоже. Никита искренне верит, что я вообще лишён человеческих чувств. Она часто пыталась нанести мне удар побольней, чтобы узнать, как высок мой болевой порог. Она не узнала тогда, и я не могу сказать ей теперь, что не стоило так стараться, каждый её удар достигал цели. И я этого заслуживал.
Сколько разных никогда: не узнает, не сможет простить, не увижу, не скажу.… Вот уже пришло время, нужно идти спрашивать пустоту: «Никита, ты там?», и не получать ответа.

Елена.

В последние дни мне тревожно. Нет, ничего страшного не случилось, просто какое-то нехорошее предчувствие. Когда я так говорю, Майкл обычно смеётся и говорит, что мне нужно меньше пить капучино и не смотреть новости перед сном. Но сейчас, хоть он и пытается убедить меня в том, что для моих страхов нет причин, я не могу найти себе места. Хуже всего то, что все мои страхи и переживания связаны с Майклом. Он как-то неуловимо отдалился, его как будто нет рядом. Вот сидит рядом с тобой человек, а его нет. У него часто теперь бывает такой отсутствующий взгляд. Он не спит по ночам, спускается вниз, в гостиную и сидит там до утра. Вчера я спустилась к нему, а он сидит с закрытыми глазами. Ему на лицо падает голубоваты свет из окна, между бровей морщина как от сильной боли и он весь такой… такой…Как будто это не мой Майкл, а чужой, незнакомы мне человек, и о чём думает этот человек, я не знаю. Тут он открыл глаза, увидел меня и улыбнулся. Я бросилась к нему, обняла и разревелась. Мне было так страшно! Наверно, поэтому я и спросила его о другой женщине. Мой Майкл рассмеялся бы и обозвал меня занудой, пристающей к мужу с дурацкими вопросами, вместо того, чтобы нанять детектива для слежки за неверным супругом. А этот тяжело вздохнул и сказал, что будет лучше, если мы ляжем спать, и не будем даже обсуждать подобные глупости. Я, конечно, после этого не смогла уснуть до утра и задремала только на рассвете. Когда я проснулась, был уже почти полдень. Из гостиной доносился смех Адама и голос Майкла. Я спустилась вниз. Они играли в какую-то свою игру, обоим было страшно весело. Ну и конечно в комнате всё было вверх дном. И от моих ночных страхов не осталось и следа. Совсем-совсем не осталось. Вот если бы ещё Майкл достал с чердака компьютер и поставил его на место, я бы окончательно от них освободилась.

Никита.

Вечер. Снова вечер. Каждый день, просыпаясь я молюсь что бы вечер сегодня никогда не наступил. Однако, всегда утро сменяется днем, а день – вечером.
Я ненавижу вечера. Потому ,что каждый вечер для меня –это ужасное испытание.
Каждый вечер я получаю это сообщение «Никита ,ты там?»,и каждый вечер борюсь с собой, что бы не ответить ему. Не сказать ,где я. Не сказать, как я люблю его. Не попросить что бы он пришел за мной. И пусть даже он вернет меня в Отдел… пусть. Теперь мне все равно. Я согласна вернуться, если каждый день смогу просто видеть его, просто слышать его прекрасный голос. О боже, как я люблю его!
Его… человека без сердца…человека без души… Каждую ночь, я вижу его во сне.
Он рядом со мной. Он обнимает меня, целует. Он говорит мне ,что любит меня.
И я всегда просыпаюсь в слезах. Мои мечты всегда таят. Всегда…
Ну вот , я опять плачу.
Изо дня в день я вспоминаю его. Вспоминаю теплоту его объятий и вкус поцелуев.
Я никогда не думала, что полюблю его. Никогда… Но я люблю, люблю так сильно…
Майкл! Майкл! Как хочется мне крикнуть это на весь мир. Я чувствую, что умираю без тебя… Умираю медленно и мучительно. Лучше бы ты ни спасал меня от взрыва.
Я схожу с ума. Сегодня в кофейне на несколько секунд, я приняла за него одного посетителя. Я четко видела его. Его лицо, его фигуру. Я даже слышала его голос, произносящий мое имя «Ни – ки –та» -,как говорит только он. Да, я схожу с ума .
Схожу с ума без него.
Вновь и вновь я вспоминаю его слова тогда, когда нас заперли в клетках. И то,что он говорил потом… в моей палате. «Я не лгал тебе.» – эти слова сводят меня с ума…Они не выходят у меня из головы. Я все ещё могу чувствовать прикосновение его губ к моим. Значит, он любит меня… любит… Да, иначе зачем ему спасать меня?
О Майкл! Зачем ты мучаешь меня?
Завтра у меня опять будут красные глаза… Но это не имеет значения… Воспоминания – это единственное, что у меня осталось. Я умру, если не буду вспоминать… А может так лучше? Так легче…Может лучше сразу умереть…
«Никита, ты там?» –опять тот же текст. О Боже, как я хочу ответить! Я сделаю это.
«Майкл, я в Лионе. Найди меня. Я люблю тебя.» – я почти сделала это … осталось нажать кнопку «Отправить».
Неееет!! Я не могу этого сделать… Не могу…
Прости Майкл… Прости, любовь моя…
Уже светает. Надо лечь спать. Да, я буду спать. И во сне мы будем вместе, будем счастливы… Сны всегда такие чудесные.
Сейчас я буду спать, а завтра … завтра я обязательно отвечу…
Нет, не завтра… послезавтра…
Вот, я уже почти сплю. И думаю о тебе…
Майкл, я люблю тебя……
«Я тоже люблю тебя Никита.» – я слышу его голос, чувствую его руку на моей щеке. Он так нежен…
Я сплю…

Вальтер.

Господи, мне никогда не было так страшно, как тогда, когда Майкл направил мне ствол в лоб. По глазам человека можно понять, выстрелит он или нет. Этот бы выстрелил, и не секунды бы не сомневался, ни до выстрела, ни после. Я испугался, и это стоило Никите жизни, по крайней мере, так я тогда думал. Наверное, если бы не чувствовал вины за гибель Никиты, то рано или поздно спровоцировал бы столкновение с Майклом, и песенке моей пришёл бы конец. Первое время с того дня я был так зол на него и на себя, что ничего не замечал. Прямо как последний идиот. Спасибо Шефу, ведь именно он заорал тогда на брифинге: «Майкл! Тебя это тоже касается!». Чтобы Шеф орал – не новость, но чтобы на Майкла … С этого момента до меня и стало доходить, что что-то происходит. Когда пропала Симон, Майкл замкнулся в себе, ожесточился, почти и человеком быть перестал. Я думал, будет что-то вроде того, но уже гораздо хуже. Хотя куда хуже-то? Но нет, предсказания мои не сбылись. Майкл стал какой-то блаженный. Говоришь с ним, а слова как от стены отскакивают. Стоит, в одну точку уставится и молчит. Переспросишь его, мол, понял ли о чём говорим, так или только головой кивнёт, или посмотрит как на пустое место, а по глазам видно, что и слова не слышал. Сначала я даже злорадствовал, думал: «Мало тебе досталось!». А потом вспомнил и о Елене, и о сыне их. Выходи, что сделать тогда Майкл ничего не мог, даже если и хотел. А о том, что хотел, его едущая крыша семафорит. Парень явно собрался умом тронуться. Медлин это, конечно, раньше меня заметила, работа у неё такая, чёрт бы её побрал. И конечно взялась за него, но вышел прокол. Крыша как ехала, так и продолжала. Дошло до того, что Майкл стал срывать операции. МАЙКЛ СРЫВАТЬ ОПЕРАЦИИ. Я стал задумываться, а не конец ли света грядёт? В общем в голову поползла всякая жуть, вплоть до немедленного отсева. Как вдруг, однажды, Майкл будто проснулся, и случилось это после операции в Лионе. После этой операции его где-то носило целые сутки. Как только вернулся в Отдел, сразу начал трясти Биркофа. Потом, как говорится, с головой ушёл в подготовку операции. Пришёл проверять оружие, так чуть до основания не разобрал. А ведь до этого даже обоймы не проверял, и я грешным делом не раз хотел ему подсунуть пустые. Я попытался узнать хоть что-то у Биркофа, но тот только головой качал да глаза закатывал. Меня это разозлило, хотя и его понять можно – Майкл в определённом настроении куда опаснее Шефа и Медлин. В отличие от них, он ведь и забыть может, что Биркоф незаменим. Группа ушла, а я места себе найти не могу, чувствую, что-то будет. И Шеф по своему чердаку бегает, хотя операция вроде рядовая. В общем, такая нервозность до самого возвращения группы и сохранялась. Когда группа вернулась, ко мне в оружейную влетел Биркоф, глаза на пол лица, сказать ничего не может. Спрашивается, если сказать ничего не можешь, то чего припёрся? Наконец он из себя выдавил: «Майкл Никиту привёз». Я, конечно, сел. Хотя, уже сидел. Потом вопросы запрыгали: почему Майкл привёз, если Девенпорт командир группы; и что значит «привёз Никиту». Биркофу отвечать не пришлось, мимо оружейной в наручниках провели Девенпорта по направлению сами знаете куда. А до медлаба я быстрее лани добежал. После, когда первое волнение улеглось, сел и, как следует, подумал. Меня дрожь пробрала от того, до чего я додумался и в отношении «гибели Никиты», и в отношении того, как в этом Майкл поучаствовал. В общем, решил я забыть всё, до чего додумался, так вернее: «Меньше знаешь, крепче спишь». А эти двое… Упаси Господи, того, кто попробует между ними встать. Аминь.