Перейти к содержимому

Телесериал.com

Разбитая душа Майкла...

Последние сообщения

  • Авторизуйтесь для ответа в теме
В этой теме нет ответов
#1
LenNik
LenNik
  • Автор темы
  • Магистр
  • PipPipPipPipPipPip
  • Группа: Супермодераторы
  • Регистрация: 20 Фев 2002, 14:33
  • Сообщений: 38516
  • Откуда: Москва
  • Пол:
Эта работа выполнена нашим новым автором, Инной.
================================================================

Автор – Lorraine O.
Перевод – Инна ЛМ

Она нашла его на полу. Он лежал на боку, свернувшись в эмбриональной позе, перед большим экраном, на котором застыло изображение его сына Адама. Никита сдернула с рук перчатки, засунув их в свою шляпу, и, скинув пальто, бросилась к Майклу. Опустившись на колени рядом с ним, она увидела, что он не спит, что его взгляд расфокусирован, а безжизненные глаза потускнели от слёз. Он не брился два или три дня, лицо было бледным, а волосы спутаны.
- Майкл. Это я, Никита, - прошептала она и наклонилась, чтобы обнять его. Он тотчас же напрягся, сопротивляясь ей, и отвернулся, уткнувшись лицом прямо в твердые доски пола.
- Майкл, пожалуйста, позволь мне помочь тебе, - попросила она мягко, пытаясь расправить ладонью его растрепанные волосы.
- Уходи, Никита.
Его голос был совсем слабым, надтреснутым от душевной боли. Никита заметила пистолет, лежавший рядом с ним на полу, и внутри у нее всё похолодело. Взяв пистолет, она швырнула его на кушетку – туда, где Майкл не сможет до него дотянуться.
- Нет, я этого не сделаю. Я не уйду, - проговорила она решительно, а затем возобновила свои попытки поднять его. Обежав взглядом квартиру, находившуюся на верхнем этаже, она совсем не удивилась тому, что здесь так мало мебели. В правом дальнем углу располагалась простенькая кухня; перед огромным плоским экраном телевизора, который был прислонен к столбу, поддерживающему потолок, стояла кушетка, а в левом углу – кровать. Это была типичная кровать в японском стиле, большая и лишь немного приподнятая над уровнем пола. Никита, все еще стоя перед Майклом на коленях, заставила его сесть прямо; удерживая его за отвороты халата, она легонько встряхнула его.
-Послушай меня. Ты должен собраться, Майкл. Где сигнализация?
Ее прекрасно натренированный взгляд изучал все это огромное помещение в поисках опасности. Майкл не обращал на нее никакого внимания, он не сводил глаз с Адама на экране. Никита разглядела панель управления на стене, и, отпустив Майкла, подошла к ней и включила охранную систему. Он оглянулась – он сидел на полу, его взгляд по-прежнему был прикован к изображению его любимого сына – сострадание к нему захлестнуло ее, как волна. Видеть его таким сломленным было для нее совершенно непривычно; и это вызывало смущение и замешательство. Он всегда полностью контролировал свои эмоции, они были надежно спрятаны от всех. С тех пор как Шеф сымитировал его убийство и отобрал у него Елену и Адама, он постепенно терял контроль над собой. Мэдлин мудро предоставила ему отпуск, но после того, как в течение четырех дней о Майкле ничего не было слышно, Никита заставила Беркоффа сказать ей, где он живет. И она была очень рада, что сделала это, потому что Майкл был уже на пределе, и она знала, что он не выдержит, если она не поможет ему. Вернувшись к нему, она присела рядом и взяла его руки в свои, крепко сжав их.
- Майкл. Послушай меня, - сказала она твердо, подождав, пока он не поднимет глаза от экрана, чтобы посмотреть на нее. Она пригладила ему волосы со лба назад, заправив их за уши.
- Я хочу помочь тебе пройти через это.
Он высвободил свои руки, поднялся на ноги, поплотнее запахнув полы длинного купального халата, и отошел от нее.
- Почему? – спросил он, и его взгляд снова упал на экран. Никита встала, глядя на него внимательно и заботливо.
- Потому что я твой друг и беспокоюсь о тебе, - ответила она просто. Майкл засунул руки глубоко в карманы и печально покачал головой.
- Это ошибка, - произнес он устало. Никита чуть вздернула подбородок, прежде чем ответить.
- Почему?
Майкл посмотрел на нее и сглотнул.
- Потому что все, кому я был дорог, пострадали или умерли.
Его пристальный взгляд опять вернулся к экрану. Никита качнула головой.
- Это не из-за тебя, ты не виноват… так уж сложились обстоятельства.
Сказав это, она подошла к нему поближе. Майкл промолчал, его тело едва заметно подрагивало, когда он смотрел в лицо сына.
- Это не так, - твердо повторила Никита, глядя на его профиль и надеясь, что он услышит ее и, возможно, тоже начнет верить в это.
- Хочешь кофе? – спросила она и направилась в кухню, не дожидаясь ответа. Там она взяла со стола кофеварку, открыла ее и выплеснула ее холодное содержимое в раковину.
- Ты выглядишь совершенно выжатым, точно тебя самого пропустили через кофеварку, - проговорила она, открывая шкафчики в поисках фильтров, пока не нашла их в одном из них. Майкл, казалось, забыл о ее существовании и рассеянно сел на кушетку; его босые ноги выглядывали из-под длинного халата. Он смотрел на экран пустым взглядом, его руки лежали на коленях, комкая и скручивая концы пояса. Когда кофеварка заработала, Никита вернулась к Майклу и села рядом с ним. Он сидел, склонившись вперед, так что она положила ладонь ему на спину, легко-легко двигая рукой вверх и вниз. Она обрадовалась, когда он не отстранился.
- Он красивый ребенок. У него твой нос.
Она поджала под себя ноги, сев так, чтобы видеть лицо Майкла.
- Сегодня его день рождения.
Голос Майкла был почти неразличим, и ей пришлось податься к нему, чтобы расслышать.
- Мне жаль, что ты не можешь быть вместе с ним.
Майкл ничего не ответил. Он молча сполз обратно на пол, привалившись спиной к кушетке. Никита сложила руки на коленях, наблюдая за ним. Он так стиснул кулаки, что костяшки пальцев побелели.
- Майкл, так больше продолжаться не может, - проговорила она наконец. Он безучастно смотрел на экран, словно и не слышал ее слов. Никита про себя вздохнула, затем переместилась так, чтобы оказаться точно у него за спиной. Он напрягся, когда она обвила руками его талию, положив ладони ему на грудь и уткнувшись подбородком в его спину в тесном объятии.
- Я не хочу, чтобы ты умер, - горячо прошептала она.
Майкл закрыл глаза, искренне желая дышать реже и спокойнее, и мысленно кляня себя за то, что медленно, но неотвратимо проигрывает эту битву за власть над собой. Это ощущение ее рук, обнимавших его, ее нежного тела, прижимающегося к нему, стремительно разрушало все его намерения оставаться холодным и отчужденным. Внезапно он понял, что может довериться ей всей душой, и позволил переживаниям выплеснуться наружу. Никита почувствовала его дрожь; судорожно всхлипнув, он разразился громкими рыданиями, от которых все его тело сотрясалось в ее объятиях. Никита удерживала его так крепко, как только могла, и укачивала его, баюкая. Его голова упала ей на плечо; слёзы, текущие у него по лицу, смочили одежду у нее на груди. Он плакал долго, бормоча французские фразы, которых она не понимала, но имя Адама было единственным, что она могла разобрать. Она просто обнимала его, поглаживая по голове, пока он немного не успокоился. Майкл был в полном изнеможении, когда ей удалось поднять его на ноги и отвести в постель. Он снова умолк; все его существо было изнурено, и он разрешил уложить себя, не сопротивляясь и сдавшись без борьбы. Никита укрыла его и села рядом, ласково гладя его волосы, и он закрыл глаза, наконец-то дав себе уйти от реальности. Его пальцы нашли ее руки и крепко сжали их. Только тогда он смог провалиться в черную бездну сна.

* * *

Майкл сидел на кушетке с чашкой кофе, которую Никита предложила ему. У него дрожали руки, поэтому она взяла их в свои ладони и подержала так, пока не убедилась, что он не уронит чашку. Никита улыбнулась ему и присела на лежащую на полу огромную подушку в нескольких футах от него. Скрестив ноги, она сложила руки на коленях и стала мурлыкать в такт песне, которую передавали по радио. Майкл устало смотрел в кружку с горячим кофе, и видно было, что он чувствует себя неловко. Никита нагнулась и, взяв свою кружку, отпила несколько маленьких глотков. Солнечный свет струился в окна, оставляя то там, то здесь четкие тени, и квартира выглядела совсем по-другому, чем вчера вечером. Никита решила, что, в конце концов, это не такое ужасное место, и тихонько кашлянула, чтобы спрятать улыбку. Майкл привычно убрал волосы за уши и сделал еще один глоток из своей большой кружки; казалось, что он не замечает присутствие Никиты. Он проснулся от звуков, сопровождавших ее возню на кухне, и воспоминания о его срыве, этом позорном падении, немедленно затопили разум. Он испытывал смущение и замешательство, вспоминая о том, как он плакал словно ребенок у нее на руках, шепча среди рыданий имя Адама, проклиная свою жизнь и Отдел. Он с отсутствующим видом потер жесткую щетину на подбородке и посмотрел на Никиту. Ее глаза перехватили его взгляд, и ему было ненавистно то, что он различил в них. Жалость. Пусть и предусмотрительно замаскированная улыбкой и напускным хорошим настроением, но она все равно была там.
- Я думаю, тебе пора идти, - произнес он своим обычным спокойным голосом, поставив кружку на маленький кофейный столик и намеренно избегая смотреть на нее. Никита почувствовала, что ее улыбка увядает, и нервно сглотнула.
- Я уйду не раньше, чем уверюсь, что с тобой всё будет в порядке, - проговорила она непреклонно, надеясь, что он не заметит дрожь в ее голосе. Когда прошлым вечером она обнаружила, что рядом с ним лежит пистолет, что-то в ней заледенело; мысль о его смерти вызвала внутренний холод, который она испытывала до сих пор. Майкл встал и затянул потуже пояс на халате, и по его лицу опять невозможно было ничего прочесть. Никита знала, что ему не по себе от воспоминаний о миновавшей ночи, и не могла винить его за это. Он всегда так старался держаться на расстоянии, лишь иногда впуская ее – совсем на немного, и только тогда, когда сам хотел. Он подошел к стенному шкафу, достал оттуда ее пальто и встал у двери, держа его в руках.
- Никита…
Его голос вновь звучал твердо и сдержанно, совсем по-старому. Она неохотно поднялась на ноги и приблизилась к нему. Забрав у него свое пальто, она вздохнула и положила руку ему на плечо.
- Пообещай мне, что не сделаешь никаких глупостей.
Майкл моргнул, глядя на что-то, находящееся прямо за ее головой, и промолчал.
- Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, - закончила она, зная, что он не собирается отвечать. Надев пальто, она застегнула пуговицы и вытащила волосы из-под воротника. Майкл открыл ей дверь, одна его рука покоилась в глубоком кармане халата, а другая сжимала дверную ручку. Движимая внезапным порывом, Никита обвила руками его шею и крепко обняла. Она почувствовала, что он слегка напрягся, но через мгновение его рука обхватила ее талию, и он обнял ее в ответ.
- Обещаешь? – прошептала она ему на ухо, надеясь, что он ответит. Майкл закрыл глаза, смакуя этот момент, это ощущение ее тела, прижавшегося к его собственному.
- Да.
Его ответ был простым и спокойным. Внезапно он отстранился от нее и отвел взгляд. Руки Никиты соскользнули с его шеи, и она шагнула в коридор. Дверь затворилась за ней, и она отправилась домой, молясь, чтобы с Майклом все было в порядке. Она всю ночь сторожила его сон, наблюдая, как он продирается сквозь мучительные кошмары, держа его за руку, стараясь утешить и успокоить его. Она любила его – просто любила. С ним всё должно быть хорошо. Потому что в противном случае ей будет так же плохо, как и ему.


* * *

Никита услышала далекий сигнал телефона и с неохотой заставила себя проснуться, перекатившись по кровати, чтобы дотянуться до предмета, который издавал такие раздражающие звуки. Схватив его и поднеся к уху, она снова упала в подушки.
- Да?
Со сна ее голос звучал хрипло, и она была откровенно раздражена тем, что ее потревожили.
- Никита… - наконец раздался в трубке глубокий голос Майкла. Никита села, мгновенно проснувшись.
- Майкл? С тобой всё в порядке? – спросила она, протирая глаза тыльной стороной кисти, и включила маленькую настольную лампу возле кровати. Он не ответил, единственным звуком был шум уличного движения где-то на заднем плане.
- Где ты?
Ее сердце глухо колотилось в груди; она надеялась, что Майкл не отключит телефон. Она взглянула на часы – на них высвечивалось 3:30 ночи.
- Мы можем встретиться? – спросил он наконец, нарушив молчание. Никита спустила ноги с кровати и встала, направляясь к стенному шкафу.
- Конечно. Где? – спросила она, и, вытащив из шкафа кожаные брюки, швырнула их на кровать.
- Я заеду за тобой через десять минут. Спустись на улицу.
Телефон щелкнул и отключился – Майкл не стал ждать ее ответа. Никита бросила телефон на кровать и, торопливо пройдя в ванную, причесала волосы щеткой и скрутила их в свободный французский узел. Погасив свет, она влезла в брюки и присела на кровать, чтобы надеть черные кожаные ботинки. Затем она выбрала в шкафу бледно-розовый шерстяной свитер и, натягивая его через голову, нагнулась, чтобы подобрать свой сотовый. Она положила телефон в карман длинного жакета, схватила ключи и вышла из квартиры.
Отчетливый шум мотора его мотоцикла разнесся по пустынной улице, и он подъехал к тротуару, где она стояла. Как обычно, Майкл был одет с ног до головы в черную кожу, а лицо было почти полностью закрыто шлемом. Потянувшись назад, он достал еще один шлем – для нее – и подождал, пока она наденет его и усядется. Никита надела шлем, и, перекинув ногу через мотоцикл, устроилась на удобном сидении и обхватила Майкла руками за талию. Он отъехал от тротуара, и они направились в деловую часть города и, проехав через центр, оказались в пригородном районе.
После нескольких поворотов Никита догадалась, куда они едут. И действительно, Майкла остановился в конце дороги, которая вела к его бывшему дому – его и Елены. Теперь дом стоял темный и пустой – с тех пор, как Отдел переселил ее и Адама в какое-то другое место. Мотоцикл тихо урчал под ними, пока Майкл просто сидел и пристально смотрел на этот дом, стискивая руль. Никита не двигалась и не говорила ни слова, предоставляя инициативу ему. Майкл переключил передачу, и они медленно двинулись по мощеной булыжником дорожке. Когда они подъехали к крыльцу, Майкл заглушил двигатель. Наступила жутковатая тишина, только сверчки стрекотали в кустах на дворе и издалека доносился лай одной или двух собак. Майкла не слез с мотоцикла, но снял шлем, и его длинные волосы упали ему на плечи массой завитков. Он повесил шлем на руль и устремил взгляд на окно спальни, которую когда-то занимал Адам.
Никита села попрямее, тоже сняла свой шлем и отодвинулась от Майкла. Она проследила за его взглядом до окна и вернулась к его лицу, заметив в мягком свете полной луны, что его глаза снова блестят от непролитых слёз. Он знал, что она наблюдает за ним, но отказывался смотреть на нее и вместо этого сосредоточился на темном окне наверху. Никита смахнула со лба несколько прядок, выбившихся из прически, и пристроила свой шлем на сидении за спиной у Майкла. Его руки в перчатках покоились на бедрах, а дыхание казалось затрудненным, но он молчал, как всегда, и все его внимание как будто было отдано только тому большому окну на верхнем этаже. Никита закусила губу и попробовала положить ладонь на его руку.
- Ты должен прекратить так мучить себя, Майкл, - сказала она ласково, придвинувшись поближе к нему, так что она прислонилась к его ноге. Он глубоко и тяжело вздохнул и полностью перенес свое внимание на нее; его лицо выглядело пустым и ничего не выражающим.
- Я не могу, - проговорил он с горечью, высвобождая руку, чтобы отбросить с глаз волосы, и слез с мотоцикла, отстранившись от Никиты. Она услышала отчетливое звяканье ключей, когда он сунул руку во внутренний карман. Он подошел к широким ступеням крыльца и поднялся по ним, шагая через две разом, оставив ее у мотоцикла. Никита оглядела окрестности, проверяя, не видит ли их кто-нибудь, и с облегчением убедилась, что всё чисто. Переведя дух, она поспешила за Майклом и догнала его, когда он открыл дверь и шагнул в дом.
Никита закрыла за собой дверь и смотрела, как Майкл медленно идет из комнаты в комнату; в полутьме было видно, что по его лицу пробегает целая гамма чувств. Он подошел к широкой лестнице, ведущей на второй этаж, и стал подниматься по ступенькам; и в его ногах была та же тяжесть, которая сдавливала его грудь. Слева от верхней площадки находилась комната Адама. Дверь была закрыта, и Майкл постоял перед ней несколько минут, уставившись на круглую латунную ручку. Никита подошла к нему и остановилась рядом, ее рука опять нашла его руку. На этот раз он сплел свои длинные сильные пальцы с ее пальцами, крепко сжав их, пока он боролся с собой. Он зажмурился, и смех Адама эхом отдался в его мозгу.
- Он терпеть не мог, чтобы дверь была закрыта, - заговорил наконец Майкл, другая его рука все еще лежала на холодной металлической ручке. Никита погладила его руку, но ничего не сказала, зная, что он и не ждет от нее каких-то слов. Майкл повернул ручку и толкнул дверь. Его охватил озноб, когда он заглянул в комнату. Как и во всем доме, здесь все еще оставалась большая часть мебели, ее только накрыли чехлами. Из-под стула, стоявшего у окна, выглядывала лапа игрушечного медвежонка, и Майкл почувствовал, что у него перехватило дыхание. Никита выпустила его руку, и он переступил через порог; его глаза изучали комнату дюйм за дюймом.
Майкл сел на кровать, потянулся за медвежонком и вытащил его из-под стула. Этого медвежонка они с Еленой подарили Адаму на его первый день рождения. Ленточка на его шее выцвела, но пуговичные глаза блестели в лунном свете, льющемся сквозь окно, с которого были сняты занавески. Никита стояла в дверном проеме и смотрела на Майкла – он держал в руках медвежонка, и его лицо скрывали тени.
- Я скучаю по нему, Никита. Мне так его не хватает.
Никита увидела в тусклом свете, что его плечи начали едва заметно вздрагивать, когда он поднес медвежонка к лицу. Звуки приглушенных рыданий ясно слышались в безмолвии покинутого дома. Никита бросилась к нему, опустилась перед ним на колени и крепко обняла его, пока он тихо всхлипывал. Майкл выпрямился, опустив медвежонка к себе на колени и открыв лицо. Он взглянул на Никиту сверху вниз; его глаза были ярко-зелеными, блестящими от слёз, которые стекали по лицу маленькими ручейками.
- Прости меня, Майкл. И постарайся утешиться тем, что о нем и о Елене хорошо позаботились и они в безопасности. Мэдлин предложила тебе регулярно сообщать, как у них дела. Прими это, Майкл. Ты не знаешь, что готовит для нас будущее. Ты должен держаться – ради Адама, - убеждала она его, поглаживая по бедрам.
- Не дай Отделу победить… Не дай им сломить твой дух. Мы сильнее, чем они. Ты знаешь, что это так. Ты сам учил меня этому. Живи, Майкл, живи. Найди причину и продолжай бороться.
Он смотрел на маленького игрушечного медвежонка и ласкал бледно-голубую ленточку, стараясь осознать ее слова и поверить в них.
- Я потерял Симону из-за Отдела. Я потерял Елену и Адама из-за Отдела, и каждый день я рискую потерять тебя.
Он знал, что только что сказал то, о чем никогда не намеревался говорить. Никита почувствовала, как ее желудок сжался в комок, а сердце гулко стукнуло в груди при этом признании. Наконец-то он признал, что она ему дорога. Она улыбнулась, освещенная лунным сиянием, и покачала головой, потянувшись к нему, чтобы вытереть слёзы с его лица.
- Ты никогда не потеряешь меня, Майкл. Я обещаю тебе это. Наступит день, когда мы отыщем твоего Адама. Но ты должен разделить эту ношу со мной. Точно так же, так ты всегда помогал мне… я помогу тебе.
Она пообещала ему это, взяв его руку в свои и целуя его ладонь. Майкл закрыл глаза и медленно кивнул… единственный раз за много-много лет он позволил выйти на поверхность тому человеку, каким он на самом деле был, позволил себе любить другое человеческое существо и всецело доверять ему. Он склонился к Никите, и его рот легко коснулся ее губ в нежном поцелуе. И именно тогда он понял, что любит ее, несмотря ни на что… эту женщину, которую зовут Никита… И его выбор в любом случае уже решил его судьбу. Он должен продолжать бороться… ради нее, ради Адама, и, что самое важное, ради самого себя.
 


0 посетителей читают эту тему: 0 участников и 0 гостей