Поворот судьбы.

Еще одно вольное толкование первоисточников

---------------------------------------------------------------
Поворот судьбы.

Не сказала бы, что мечтала о любви. Мечты — тонкая материя, а жизнь текла грубо и грязно по улицам и подворотням, где короталось время. Мечтам здесь не уютно, а желания просты и нацелены на выживание: есть, спать… любить. Да, любовь необходима, как еда или сон. Иногда, когда желудок пуст и так же, до спазмов, пусто в сердце, я не могу различить граней. Все во мне сжимается, и я задыхаюсь от пустоты и боли внутри.
Выпивка, случайные свидания и таблетки – вот самые простые шаги. Конечно, выходом не назовешь, но кто задумывается об этом по началу? Сказать честно, мне все это не помогало. Становилось лишь хуже и грязнее. А куда же грязнее и хуже, если и так живешь на улице? Не знаю, как бы сложилось дальше, если б не случай, подброшенный судьбой.
Я ведь даже не очень пыталась выбраться, зачем, ради кого? Ради друга или мужа, который сбежит от меня без следа, как сбежал отец от мамаши? А если и нет, то сядет на шею, начнет контролировать каждый вздох, оставляя за собой право на всю мою жизнь, не уступая при этом ни капли своей. Дети, скажете вы? Ах, да, дети, цветы жизни! Сама была таким ребенок и прекрасно знала, что рождение не явилось подарком ни для меня, ни для матери. Естественно, можно постараться для себя самой, но так, по-дурацки, я устроена, что этого повода мне всегда мало!
Подобные мысли жили во мне, не так конкретно, но жили и поэтому, я, просто, плыла по течению: воровала по мелочам, когда удавалось, перебивалась случайными заработками, просто гуляла. Для первых дел были хороши шумные многолюдные улицы и магазины, а для последнего, подходил городской парк с его тишиной и относительной чистотой.
Сидя на скамейках и жуя свою случайную добычу, я любила рассматривать людей. Некоторые попадались часто, иные встречались только раз. Но были и третьи, появляющиеся с периодичностью, тревожащей меня.
Такой была молодая женщина, лет 26-27, китаянка или японка, я плохо в этом разбираюсь, но вы, надеюсь, поняли. Была в ней особая грация и отстраненность. Всегда стильно, но не броско, одетая, задумчивая и невозмутимая, она приходила и сидела некоторое время на скамейке, выпадая при этом полностью из окружающего мира. Не знаю, что она делала: наблюдала или медитировала, но полная неподвижность привлекла мое внимание однажды и уже не отпускала. Девушка приходила не часто и не регулярно, но как-то не явно последовательно, внося, тем самым, порядок и в мою разболтанную жизнь.
Я старалась не пропустить этих «свиданий». В парке она оставалась не долго, от силы полчаса, и уходила после того, как кто-то звонил ей. Звонок телефона и был сигналом того, что надо идти. Она убирала трубку, вставала и шла к выходу, вся такая самодостаточная, цельная, что невольно случалось завидовать ей. Мне хотелось стать такой же таинственной, утонченной, представлялось, что она – это я: так же иду бесшумно и плавно, так же точны и женственны мои движения, так же меня кто-то торопит. Эту девушку не могут не ждать, она вся-загадка.
И мне нравилось разгадывать этот ребус, воображать: куда она идет, кто ее ждет... Я так полюбила игру, что однажды, просто, не выдержала и пошла следом, пытаясь подражать ее манере.
(Хотя, надо заметить, что по сравнению с этой восточной куколкой, я - просто длинная оглобля. Если нас поставить рядом, то ее изящная макушка придется мне ровно по плечо. Да и жгучей брюнеткой никогда не стать - я скорее блондинка. Так, во всяком случае, говорило зеркало, когда смотрелась в него последний раз).
Конечно, страшно было разочароваться в моей фее. Она ведь запросто могла идти на работу в скучную контору или навещать больную родственницу, или делать еще кучу самых банальных и обыденных дел. Но фантазия уже разыгралась, а любопытство взяло верх.
Девушка решительно миновала несколько шумных улиц и свернула в уютный дворик маленького кафе. Я шла за ней.
Знаете, бывают моменты, которые решают судьбу и открывают дорогу, ведущую дальше по жизни. Это происходит совсем не тогда, когда верим, что принимаются серьезные решения, а гораздо раньше. Проходя развилку незаметно для себя, мы уже движемся в направлении, которое только предстоит осознать и почти невозможно изменить.
Так вот, моя судьба решилась в тот момент, когда я свернула в арку двора, вслед за маленькой китаянкой. Если бы прошла мимо, то, возможно, до сих пор жила бы на улице или вернулась бы к матери, или нашла бы работу и вышла замуж, или, или, или… еще тысячи разных вариантов. Но я выбрала этот поворот.
С тех пор был позабыт парк с его уютными скамейками, засиженными гуляющими с детьми нянями и наглыми городскими голубями. Больше я туда не ходила. Каждый день моей жизни начинался с мыслей об этом кафе и паре, сидящей за маленьким столиком.
Обычно, он уже ждал ее: в теплое время на открытой террасе, в холодные дни – внутри. Когда заходила, он вставал ей навстречу и отодвигал витой стул. Он не был навязчив, не был старомодно галантен, просто, сразу становилось понятно, что очень ей рад. Они, скорее, были ровесниками, хотя, как это часто бывает, парень выглядел моложе.
Какой он был? Мне трудно описать, хотя я видела его сотню раз. Красивый? Бывают и красивее. Высокий? Не слишком, чуть повыше меня. Обаятельный? Не знаю: по большей части они молчали, думая каждый о своем. Но было ясно, что они счастливы вместе.
По началу, я воспринимала его, как дополнение к ней, но скоро отношение изменилось. Он то же был другой. Эта особенность заметна не всем, однако, я столько времени провела, наблюдая за ними, что успела разглядеть все в мелочах.
Никогда до этого не видела таких сдержанных и замкнутых людей, будто отгороженных от мира непроницаемой стеклянной стеной. Но за этой стеной они были вдвоем, связанные очень крепко и понимающие друг друга по одному слову и взгляду. Кто они друг-другу? Любовники, друзья, супруги, коллеги? Похоже, все сразу. Я завидовала их близости, примеряла ее на себя и мечтала о похожих отношениях. Не то что бы так хороша сдержанность, но обрести в этом мире твердую уверенность в ком-либо и такое взаимопонимание с ним, согласитесь, совсем не мало.
Не знаю, видели ли они меня (хотя сомневаюсь, что меня можно было не заметить: так регулярно я маячила около места их постоянных встреч), но никогда никто из них не встретился со мной даже взглядом.
Обычно они сидели в кафе около часа, пили кофе, иногда обменивались короткими фразами или просто молчали. Потом вставали, оставляя чаевые официантке, и, не торопясь, уходили в сторону, противоположную парку. Это мало было похоже на свидание, скорее на отдых после тяжелой работы.
Я пыталась узнать, куда они идут, где живут и живут ли вместе, но всякий раз, ускользая и растворяясь в вечернем воздухе, как дым, они оставляли меня в еще большем недоумении.
Хорошо помню день, когда все закончилось.
Маленькая китаянка перестала приходить в парк, появляться в кафе. Ее спутник тоже пропал. Я терпеливо ждала: перерывы случались и раньше. А через пару месяцев поняла, что встреч больше не будет. Не знаю, что случилось, но они исчезли. Сказать, что я расстроилась, значит, ничего не сказать: я сжилась с ними, они стали самой стабильной частью моей жизни. Когда смотрела на них (особенно, на него), жгучий голод, постоянно живущий в сердце, отступал, и мир не казался таким мрачным.
Продолжая ежедневно приходить в парк и заглядывать в их кафе, я, что бы развеять грустные мысли, начала сочинять романтичные истории, где представляла, как, покончив со своей, видимо, тяжелой работой, они уехали куда-то далеко, где стали счастливы. И улыбаются теперь гораздо чаще.
Но таким бескорыстным мечтам не суждено было сбыться.
В тот день, как обычно, сидя в парке на скамейке и предаваясь своим грезам, вдруг увидела перед собой знакомое лицо. Поначалу даже не узнала его - так изменился. И раньше не был улыбчивым, но теперь…Во-первых, стал выглядеть старше: если раньше казалось, что ему 25, то теперь очевидно - не меньше 30. Темная одежда, мрачное лицо и пустой, ничего не выражающий взгляд.
Сердце заныло, почувствовав, что герой моих грез провел время, которое его не видела, не на Ямайке или Гавайях, как хотелось представлять, а в гораздо менее приятном месте и обществе.
А он прошел мимо и сел на другой конец скамейки. Уже не скрываясь, я всматривалась в знакомый профиль. Осознавая, что соседу не знакома (он для меня был почти старым другом) и, не решаясь открыть рот, больше всего на свете хотела заговорить с ним. Почувствовав мой взгляд, он обернулся. Впервые столкнувшись так близко, я рассмотрела тонкие морщинки в углах серо-зеленых глаз и седые ниточки в длинных, почти до плеч, каштановых прядях.
Мужской взгляд был так холоден и цепок, что, поеживаясь, я обрадовалась, своему приличному нынче виду. Во всяком случае, выгляжу чистой и умытой, спасибо знакомой, у которой жила последние три недели. Вдруг, пристально глядя на меня, он сказал:
- Привет. У Вас знакомое лицо, мы встречались?
Запали в память особая манера разговора, вкрадчиво, тихо, и небольшой акцент.
Я так долго думала, мечтала, но никогда не представляла, что буду с ним говорить, поэтому растерялась и тупо молчала. Собеседник был терпелив. Но что можно ответить: «Да, последние полгода я подсматривала за тобой и твоей подружкой. Должно быть, тогда и примелькалась»? Не лучшее вступление для знакомства. Мне удалось выдавить из себя лишь жалкую полу-ложь:
--Возможно, в парке. Я часто здесь гуляю.
Мужчина разочаровался ответом:
--Может быть….
Я теряла его внимание и боялась, что он просто встанет и уйдет. Судорожно пытаясь придумать тему для разговора и одновременно быть непривычно вежливой, ляпнула именно то, в чем не собиралась признаваться:
--Вспомнила, Вы появлялись здесь с подругой! Такая… заметная девушка. Она часто гуляла в парке. Правда, я давно ее не видела.
Выпалив все это и покраснев, затаила дыхание в ожидании ответа. Теперь-то узнАю, что с ними стало!
Мой собеседник на мгновение закрыл глаза, а когда открыл, я содрогнулась, такой болью они были полны:
--Ее больше нет, она умерла, -- просто сказал он.
Эти слова стали ударом под дых! Боже! Такой развязки я не ожидала! В моих девичьих мечтах они были неизменно счастливы. Эдакие небожители, которых не может коснуться печальная реальность жизни.
Что тут можно сделать? Я промямлила обычное извинение:
-- Простите, не знала! Очень сочувствую Вам и сожалею о Вашей потере….
Прежде чем успела произнести очередную напыщенную банальность, он поднял руку и остановил меня коротким, властным жестом:
--Спасибо.--Затем, глядя прямо в глаза, добавил,--Симон рассказывала мне о Вас. Говорила, что хотела подойти и познакомиться, но не успела.
Я чувствовала себя польщенной. Кто бы мог подумать, что Симон (выходит, эту девушку так звали) вообще обратила на меня внимание? Глупое тщеславие, оно и подвело!
Собеседник опять отвернулся и замолчал. Уже, казалось, что он совсем забыл про меня, как, вдруг, тихо продолжил:
--У меня к Вам просьба. Не знаю, удобно ли это, но больше не к кому обратиться.

Жизнь на улице, знаете, приучает к настороженности и недоверию. Какая помощь может понадобиться этому самоуверенному и явно не бедному парню? Но я уже попалась на крючок сочувствия. О, это мой постоянный бич! Сколько раз влипала в истории из-за своего слишком жалостливого сердца! Ничего не могу поделать- не умею отказывать!
--Что за просьба?—помимо воли выдавила я.
Молодой человек подошел и присел рядом. У меня перехватило дыхание от этой близости. Никогда не отличалась особой стеснительностью, не робела в присутствии парней, но не в этот раз! Что в нем было такого особенного, что я боялась вздохнуть? Не знаю! Знаю лишь, что ощущала себя маленькой мышкой под гипнотизирующим взглядом змеи. Это я-то маленькая мышка?! Да я, не задумываясь, врежу любому, чей взгляд не понравится. Да и маленькой перестала быть лет в двенадцать. Всю жизнь дразнили палкой и каланчой.
Но сейчас все было по-другому. Такой волнующий, от него так приятно пахло, что глаза сами собой закрылись и легкие задышали глубже. А подняв взгляд, заметила на его лице холодную, удовлетворенную улыбку. Мой визави прекрасно осознал эффект, произведенный на девчонку. Он все еще молчал, растягивая паузу, когда, не выдержав, я повторила вопрос:
--Так что за просьба?— и так низкий, хрипловатый голос совсем сел.
Н-да, похоже, я уже готова сделать многое для этого мужчины! В голове зазвучал тревожный звоночек - привычка ощущать опасность заранее, от этого на улице порой зависит жизнь. Новый знакомый был опасен! Ох, ну, так приятно опасен!
Собеседник, как хороший психолог, почувствовав изменение моего настроения, изменился сам. Он опять был лишь печальным и придавленным горем человеком. Я решила, что все выдумала.
-- Симон - китаянка, --- осознав ошибку, он тихо поправился, --- была ей… Она родилась в Китае, но попала на Запад еще совсем ребенком. Родители организовали ее отъезд, отправив с какими-то родственниками, бежавшими из страны. В то время Китай был отделен от внешнего мира «железным занавесом» и мало кто знал, какие ужасы там происходили. Эти люди чудом сумели вырваться и добраться до Европы, где остались жить.
Симон, оторванная от родины, много лет ничего не знала о судьбе родителей.
Лишь в последние годы Китай стал открыт, но она так и не успела съездить, увидеться с родными. Поссорившись со своими опекунами, она ушла из дому.
Симон очень страдала от разрыва, хотела помириться, но тоже не успела. Остались лишь ее письма и последняя записка. Я прошу, что бы Вы отнесли их. Бывшие опекуны живут здесь, в городе, в квартале, где много таких же выходцев из юго-восточной Азии. Содержат небольшой национальный ресторанчик, я дам Вам их адрес. Просто отдадите письма и скажете, что ее больше нет. Там все написано.
--А почему сами этого не сделаете?
Он взволнованно потер пальцами переносицу и ответил:
--Она бросила дом из-за меня... Ее родственники ненавидят и не станут говорить со мной, тем более, брать что-то. А Симон очень хотела, что бы письма попали к ним. Поэтому, я прошу Вас, чужого, но не равнодушного к ней человека, сделать это.
Я все еще сомневалась, не хотелось ввязываться в чьи-то семейные скандалы, хотя просьба, на первый взгляд, была простая.
--А как, насчет, послать по почте? Адрес ведь у них есть.
Он печально взглянул на меня.
--Видимо, так и придется поступить. Извините,--- поднявшись, он собрался уходить.
Поняв, что если уйдет сейчас, то никогда его больше не увижу (А этого жутко не хотелось!), я тоже торопливо поднялась.
---Постойте,--- окликнула его, --- давайте Ваш адрес!
Вернувшись, нехотя и неторопливо, он все же достал маленький листок синей бумаги из кармана темного полупальто и протянул мне. Адрес - незнакомый, но это не беда, в городских хитросплетениях я разбиралась отлично, найду!
--А письма?
Они лежали во внутреннем кармане. Их было два или три, самых обычных тоненьких и даже не запечатанных. Ничего лишнего не спрячешь. Я немного успокоилась.
Пока разглядывала затейливые китайские иероглифы, которыми был исписан конверт, он протянул мне деньги.
---Зачем?—не то что бы мне не нужны деньги, но об оплате мы не договаривались. Я собиралась лишь выполнить дружескую просьбу.
--Вы же должны туда доехать и… вернуться, --- по его виду было понятно, что сделать это я могу только на такси.
Довод был веский, а деньги - не лишними. Я взяла их, утешаясь тем, что могу в любой момент вернуть избыток.
---Съезжу сегодня же. Завтра расскажу, как все прошло. Вы ведь будете тут вечером?— торопливо, что бы ни успел отказаться, назначила я свидание.
--Да, до скорых встреч,--- уже совсем потеряв ко мне интерес, он махнул на прощание рукой и быстро пошел к выходу.
--До завтра, -- уточнила ему в след и заметила согласный кивок.
Провожая удаляющуюся фигуру взглядом, я прикидывала, как бы завтра выглядеть попривлекательнее и мысленно перебирала свой, прямо скажем, не богатый гардероб. Меня не смутило, что время встречи не назначено. Не спешу, могу прождать хоть целый день!
Когда темный силуэт скрылся за воротами парка, вздохнув, я взглянула на письма. Все они были на китайском и совершенно не понятны. «Черт знает, что в них написано…», -- встревожилось запоздало, но возвращать уже было некому. Придется везти.
Путь оказался не близким: автобус, подземка. До нужного места добралась совсем к вечеру. Кто терялся в незнакомом квартале ближе к ночи, знает, что дело это малоприятное и опасное. Так что хотелось покончить с ним побыстрее. Грела лишь мысль о деньгах, которых оставалось не мало – закачу себе пир, я его заслужила! Едва понимая объяснения местных обитателей, для которых все знакомые мне языки были не родными, вышла к нужному месту. Вот и вывеска в виде Красного Дракона. Пришла! Круглолицый гигант у двери, узнав, кого я ищу, направил к черному ходу. Попасть туда оказалось не просто, но я мужественно пробиралась закоулками позади ресторанчика, когда, буквально, застыла, парализованная ужасной картиной:
На земле, в позе, не оставлявшей сомнений, лежал окровавленный человек, а над ним склонился другой, с ножом в руке. Вскинув голову, убийца молниеносно бросился в мою сторону и, довольно сильно, пихнул в правый в бок, выдернув из моих рук пакет с письмами, уже приготовленный для передачи родственникам Симон. Пытаясь отобрать своё, я вцепилась в его руку. Вор, решивший, видимо, не связываться, вернул сверток. Во всяком случае, так я решила впотьмах и выпустила рукав, за который тянула. Убийца мгновенно скрылся за углом.
Наша короткая потасовка произвела, похоже, не мало шума, так как открылась задняя дверь ресторанчика, и на крыльцо высыпали люди в белых фартуках. Свет их лампы залил все пространство перед дверью: лежащего в луже собственной крови человека в полицейской форме и меня, сжимающую в руках окровавленный нож.
Эта сцена снилась мне долгие годы, воскрешая животный страх от желания бежать и чувство беспомощности оттого, что не можешь двинуться с места.
Как сквозь вату, слышала вой сирены и успела изумиться быстроте появления полиции. Ах, да, убитый тоже коп! Обычным мертвецам дождаться стражей порядка не так легко.
Окружающее казалось ночным кошмаром. «Такого не могло случиться со мной! Сейчас все объясню, и меня отпустят!»- кричал разум. Но кошмар затягивался: скрутили за спиной руки и, не обращая внимания на истерические крики, запихнули в машину.
Дальше было не лучше: никто не слушал и не слышал меня. По крайней мере, пять свидетелей, подтвердили, что я стояла с ножом над трупом полицейского. Писем, которые служили бы оправданием, больше не было, и никто не сознался, что ему знакомо имя Симон. А имя ее друга я никогда не знала.
Пытаясь объяснится с окружающими, поняла, что им очевидна моя вина и никого из них нынешняя «ложь» не интересует. Гораздо важнее оказалась скорость раскрытия дела об убийстве полицейского.
По горячим следам собрали материалы и провели разбирательство. Во время суда я, отчаявшись добиться понимания, весь недолгий процесс просидела молча.
Лишь когда судья зачитал приговор: "Вы обвиняетесь в убийстве первой степени. Вы приговариваетесь к пожизненному заключению", я заплакала и закричала, что никого не убивала.
То, что происходило дальше, навсегда слилось в неразборчивый цветной калейдоскоп, прервавшийся инъекцией в вену, и сном, который я приняла за смерть.
……………………………

Очнулась в комнате настолько пустой, безликой и белой, что сомнений не осталось - мертва. Удивили ремни, опутывающие тело. Зачем мертвых связывать?
Но постепенно весь кошмар прошедших недель всплыл в сознании с пугающей четкостью. Маленьким кусочком мозга, где еще гнездился здравый рассудок, понималось, что сопротивление не имеет смысла, но тело, мое непослушное тело, подчиняясь, то ли действию лекарств, вводимых ранее, то ли звериному инстинкту самосохранения, продолжало биться, в тщетной попытке разорвать путы. Я попеременно выныривала в белый мертвенный свет и скатывалась в спасительную яму беспамятства.
Вдруг все изменилось. Больше не одна: надо мною склонилось чье-то лицо, и прохладные чужие руки освободили от въевшихся в кожу ремней. Сквозь постоянный шум в ушах, пробилось смутно - знакомое:
--Доброе утро.
Будто загнанное в угол дикое животное, пытающееся уйти подальше от преследователя, я отпрыгнула к дальней стене.
--Я не причиню тебе боли.
«Не причинишь боли?!» В ужасе смотрю на человека, о котором столько думала и мечтала, но совершенно не знала. Шепчу:
--Что это? -- Не хватает ни слов, ни эмоций, что бы описать все то, что стало ясно в последние пять минут.
--Ты больше не в тюрьме. Для всего мира ты мертва. Самоубийство. Это твои похороны,- вижу лишь руку, протягивающую мне листок с фотографией:
-- 8-й ряд, 30-й участок.
Пытаясь сфокусироваться на фото, различаю кладбище: ряды памятников и среди них маленький, совсем свежий- с моим именем. Он такой же одинокий, какою всегда была я. И никого, никого рядом:
--Моя мама... не пришла?—странный вопрос, но не могу удержаться. Слезы уже бегут по щекам, и я, сползая на пол, прижимаю к себе снимок—все, что осталось от жизни.
Мучитель продолжает говорить, но я почти не слышу. Мучает лишь один вопрос:
--Почему я?- «за что?»
Вдруг, уловила смысл фразы:
---… может хладнокровно убить...
Взбешенная, встаю, наконец, опираясь на стену:
--Я... я... я никого не убивала!
Но тюремщик уже уходит, не собираясь ничего объяснять. Гнев застлал мне глаза, заставив броситься на обидчика. Конечно, он быстро справился со мной. Такой тип должен уметь отбиваться. И вот, беспомощная, лежу на спине, а он, склонившись надо мной, повторяет ненавистный урок:
--Если нападаешь сзади, бей по почкам. Это остановит противника, и он не сможет сопротивляться.
Единственное желание - плюнуть. Все же пытаюсь достучаться:
--Я не хочу... не хочу никаких уроков!
Бессмысленно.
--Мы начинаем завтра, в 5 утра.
--А если я нет?
….
На полу осталась лежать фотография: 8-й ряд, 30-й участок, и бесшумно захлопнулась толстая железная дверь, навсегда отсекая от прошлого.

Veda, спасибо огромное!!!
Очень красиво!!!
как говорят.... "любопытство сгубило кошку"...