Хэй, я тебе помню

Ангел для Истребительницы

Спайк ничего не помнил о своей земной жизни. Учитывая, как он тогда выглядел – обесцвеченные волосы, чёрный лак на ногтях, шрам над бровью, может, это и к лучшему. Образ говорил, что он был плохим парнем. Хотя¸ вряд ли бы его тогда сделали ангелом. Да, он ангел-хранитель. Оберегает избранных, на кого ему укажут, защищает от случайной смерти, от влияния зла, безукоризненно, четко, придерживаясь правил. Баффи Саммерс – вечная бессмертная Истребительница, которая решила отказаться от бессмертия. Ему cказали защищать ее от случайной смерти в течение полугода, в благодарность за былые заслуги. Хрупкая блондинка выглядела какой-то суровой. Хотя, наверное, Истребительницы и должны так выглядеть. И он взялся ее охранять. Правда, его слегка удивило, что Высшие Силы между собой яростно спорили, сверялись со своими записями, бросали на него подозрительные взгляды. Он узнал, что часть Совета была категорически против назначать его хранителем Истребительницы. Но с небольшим перевесом часть Совета, настойчиво рекомендовавшая именно Спайка, победила. Он никогда не думал о Совете как о мужчинах и женщинах, поэтому не сразу понял, что за него голосовали женщины.
Особенно яростной была Корделия Чейз. Баффи была отчаянно неуклюжей.
Норовила упасть с моста, лестницы, попасть под машину, перепутать дозировку снотворного. В его представлении Истребительницы были идеальными существами, справляющимися со всеми трудностями. Поэтому только через три месяца до Спайка дошло, что это не случайности. Блондинка отчаянно пыталась умереть. Об этом было доложено Совету незамедлительно. Совет сообщил, что ему велено ее охранять только от случайной смерти, и если она решила лишить себя жизни, то он не должен ей мешать. Спайк никогда не нарушал правила. Баффи снова решила принять больше снотворного, чем нужно.
Спайку велели не вмешиваться. Спайк не вмешивается.
Спайк считает таблетки. Десять, двадцать, тридцать, сорок. На шестидесятой таблетке Баффи начинает смотреть на лекарство как-то подозрительно, обиженно ворчит и ложится спать. Он заменил ее снотворное безвредными витаминами, но ей совсем не обязательно этого знать. Как и Совету.


У Баффи теперь тупые ножи, лекарства никуда не годятся, и как бы она не падала, на ней ни царапины.
Баффи не дурочка и собирается завтра устроить разнос Совету, чтобы он не лез в ее жизнь.
Спайк удрученно плетется рядом, понимая, что завтра ему попадет, потому что у какой-то блондинки напрочь отсутствует чувство благодарности. А потом на Баффи нападает вампир, и она вроде бы дерется и даже очень не плохо, но Спайк сразу понимает, что ей конец.
Поэтому, когда она от удара вампира летит в мусорный бак, то он поднимает оброненный ею осиновый кол и распыляет вампира. Теперь ему точно попадет, убивать ему запретили. И его жутко злит нежелание глупой блондинки жить, страшит гнев Совета и ужасает то, с какой легкостью он убил.
Как будто не в первый раз. А потом он видит, как по свитеру Баффи расползается кровавое пятно, и забывает обо всем на свете. Он набирает номер скорой, нарушение номер какое-то, он уже сбился со счету, сколько правил нарушил, проклинает содержимое мусорных баков и лепечет что-то утешительное, как будто Баффи может его услышать.
Но Баффи смотрит прямо на него округлившимися от удивления глазами, потом бьет по носу и сразу притягивает к себе, требовательно целуя. Пока Спайк гадает, у кого из них поехала крыша, блондинка теряет сознание. Скорая приезжает, хотя ехала очень медленно, и если Спайка когда-нибудь попросят охранять водителя, он откажется наотрез, и плевать на правила.
Врачи жутко некомпетентны, нерасторопны, и Спайк запоминает их всех, что бы никогда не охранять. А потом душа Баффи отделяется и поднимается вверх.
Все кончено, уже ничего сделать нельзя.

Спайк перехватывает ее у самих райских врат, рычит что-то нелицеприятное и крайне ругательное и отправляет пинком обратно (Совет будет в шоке).
Спайк сам в шоке, но ему некогда думать.

Совет как-то подозрительно молчит, неужели ничего не знает? Только Корделия смотрит на него так, как будто знает какой-то большой секрет.
Но ему сейчас не до этого, Баффи снова его зовет настойчиво и требовательно. Спайк не знает, откуда ей известно его имя.
И боится, что если узнает, то его жизнь стремительно полетит в тартарары. Ему нравится его жизнь, он не хочет ничего вспоминать, и он упрямо не отзывается на ее голос уже три дня.
Она выбирает самый нечестный способ, и это подло и низко, и чтобы ее проучить нужно не реагировать, но он подхватывает ее где-то между пятым и шестым этажом (спасибо, что у ангелов есть крылья), затаскивает внутрь здания и трясет так, что ее глупая блондинистая голова может оторваться.
А потом они как-то оказываются на полу и нарушают еще одно правило, и это настолько волшебно, что если бы Совет сейчас появился перед ним в полном составе, то Спайк бы все равно не остановился.

У Баффи острые ножи и очень действенные лекарства, но никого это особенно не волнует.
Она впервые за очень много-много лет улыбается во сне, а Спайк с сомнением разглядывает потрепанный кожаный плащ, который она ему подарила. Кажется, у него был не очень хороший вкус в одежде и очень хороший вкус в женщинах.
Это все, что Спайк хочет помнить.

Интересно, ангелов отпускают в отпуск в честь медового месяца?
(Совет точно будет в шоке).

Сообщение отредактировал Шарлотта Холливелл: Пятница, 08 февраля 2019, 22:59:01

Баффи помнит

У надоедливой ведьмы рыжие волосы. У человека без способностей, но с гипертрофированной храбростью – повязка на глазу. У девочки, которая по совместительству Ключ, невинные голубые глаза. У скучного Наблюдателя – старомодные очки. Это все, что она о них помнит.
Когда она стала вампиром, все ненужные чувства и воспоминания исчезли.
Помнит еще, что они постоянно что-то от нее хотели, чего-то требовали и мешали жить по-своему.
И сейчас они бегают за ней, угрожают, упрашивают, уговаривают что-то вспомнить.
Достали.
Она не хочет ничего вспоминать. Ей и так хорошо.
Вампир, которому не мешало бы сбросить вес, оказывается, был ее первой любовью. Он говорит что-то проникновенное и трогательное, а потом она пытается его убить. Но чертова ведьма мешает.
Они, правда, думали, что она купится на всю эту любовную чушь? Вампиры не умеют любить.
Они умеют втираться тебе в доверие, смотреть своими невозможными глазами, чуть приподняв бровь, а потом вцепляются тебе в шею.

Они бегают за ней, говорят, что она все забыла, что-то неверно поняла, что они все исправят, только Баффи должна помочь.
Баффи не собирается им помогать снова. Потому что теперь она свободный вампир. И когда же до них дойдет?
И она решает убить кого-нибудь из них, чтобы отстали.
У девочки, которая ей вроде бы как сестра, очень удивленные глаза. А еще она не плохо защищается. Но Баффи сильнее, она всегда сильнее, и если та ночь случилась, то только потому, что она не ожидала.
А потом этот толстый вампир вылетает из ниоткуда и оттаскивает ее от сестры, имя которой она не собирается вспоминать.
Он явно разозлен, он показывает свое вампирское лицо, хищные желтые глаза и почти вцепляется в ее шею. Как тогда ночью, только лицо было другое.
Нет, не правда, она не помнит вампира, который ее обратил. Не помнит.
Он курил так много, что если бы не был вампиров, то умер бы от рака. Он любил выпить, любил много говорить. А еще ей казалось, что он любил ее.

У Ангела не получается причинить ей вред из-за повисшей на нем девочки-ключа и из-за того, что Баффи всегда сильнее. Баффи всегда побеждала вампиров. Баффи не делала исключений.
Нет, делала. Ради толстого вампира, который был первой глупой любовью. И кого-то еще, кого абсолютно не хочется вспоминать.
Он обещал быть рядом, всегда быть рядом, а потом вцепился ей в шею. Он убил доверчивую Истребительницу Баффи Саммерс. И еще он соврал. Его нет рядом.

- Она не хочет вспоминать, - тихо говорит Уиллоу. – Спайк обратил ее в вампира и исчез. Она сейчас, вроде бы, свободна и счастлива. И я чувствую себя жестокой, когда указываю ей на правду.
- Она должна знать правду, - устало отзывается Ангел, он периодически бросает виноватые взгляды на Дон, ведь он чуть не убил ее сестру. Иногда ему сложно вспомнить, что эта вся та же Баффи. Баффи, которая предпочла забыть.

Эта была ловушка. Она поняла это сразу же, но уже было поздно. Ведьма блокировала ее силы, а потом схватила за плечи и переместила. На кладбище.
Она просто убьет ведьму, и не будет смотреть куда, та показывает.
Это не правда, он обратил ее. Воспользовался доверием и обратил. А потом он уехал, опасаясь ее гнева. Она была доверчивой и глупой, но это прошло, она его забыла и почти не помнит его лица.
Она помнит каждую черточку, помнит запах табака, виски и кожи, помнит какие крепкие были у него объятия, а еще она помнит, что произошло.

Он надел на ее палец кольцо. И сказал, что всегда будет рядом. И она, разумеется, согласилась с кучей оговорок и условий, лихорадочно размышляя, что на это скажут Джайлз и Ксандер.
Они слегка поссорились из-за ее условий, и он вышел подышать воздухом. Разумеется, они ссорились каждый день, для них это нормально.
А потом она услышала крик.
И она дралась. Она дралась, мстя за своего вампира, но проиграла, потому что, в общем-то, не собиралась жить дальше.
А потом чужое вампирское лицо и у шеи, пустота и свобода.
Надоедливая ведьма осторожно поглаживает ее волосы, пока она пугает своими рыданиями обитателей кладбища.
Вампиры, в общем-то, не плачут. Но она так и не оплакала Спайка.
На скромном надгробии его имя и несколько дат, ведь умирал он не один раз.
Надоедливые люди из прошлого оказывается рядом, и ей хочется оттолкнуть их как никогда, ведь они отняли у нее свободу пустоту и радость.
А потом Уиллоу говорит, что может воскресить вампира, которого она собралась забыть, как только покинет кладбище.
Баффи-вампир не верит, вампирам не положено верить в чудеса, любовь и прочие не материальные глупости. Баффи-Истребительница вспоминает, что не привыкла сдаваться, выпрямляется и готовится к новым трудностям. Баффи-женщина, боится верить, но позволяет Дон себя обнять.
Все три Баффи помнят, что Спайк всегда обещал быть рядом.

Сказка для Истребительницы

Я расскажу тебе сказку о добре и зле, наивная девочка. Чтобы расставить все точки. Люди должны разбираться, что зло, а что добро, но если тебе не понятно, я с удовольствием объясню.
Когда вампир убивает человека, и делает его вампиром, то душа пропадает, остается только злобный демон. Ничего общего с этим человеком не имеющий, и не пытайся мне возражать, девочка, мала еще.
Если вы обидели человека, который стал вампиром, то берегитесь. Если вы хорошо относились к человеку, который стал вампиром, это вам ничем не поможет.
Вампиры жестки, злы и коварны. И любят убивать.
Вот и все о вампирах.
Истребительницы представляют сторону добра. Истребительницы убивают вампиров, вампиры убивают Истребительниц.
И если сумасшедшая ведьма говорит Истребительнице, что ее судьба это вампир, то ведьма, и правда, сумасшедшая, а Истребительница – дура.
Нельзя прийти к вампиру в логово и остаться в живых.
Так вот, сказка. Слушай. Жила была девочка, которая верила в силу любви, счастливые концы и вселенскую справедливость. Неумная, в общем, девочка. Истребляла она вампиров и прочую нечисть, считала себя крутой и непобедимой. А потом влюбилась в вампира. В единственного вампира с душой, который все свое свободное время ныл о том, что делал, когда был без души. В общем, влюбилась она в жалкое подобие вампира. То да се, муки совести, несколько свиданий, и закончилось все, разумеется, жарким сексом. После которого нытик-вампир снова потерял душу и снова стал настоящим вампиром. Душу ему вернули, но Истребительница была вынуждена убить его, чтобы не случился конец света. А потом нытик эпически вернулся из ада. Девочка долго думала и решила обратиться к раздражающе рыжей подруге- ведьме, чтобы узнать является ли нытик ее судьбой. Ведьма узнала, что не является. Слезы, рыдания, просмотры мелодрам, и ведьма решила утешить подругу и узнать, кто же является ее судьбой. Узнала, рассказала. И весьма глупая Истребительница пришла к обаятельному порождению ночи, жесткому убийце двух Истребительниц, сексуальному злодею, любящему забивать своих жертв железнодорожными костылями, чтобы рассказать ему, что они созданы друг для друга. Веселая сказка у меня получилась.
Я ничего не упустил? Ах, да. Вампир посмеялся, естественно. Завязалась очень красивая драка, этот вампир потрясающе дерется. Вампиру разбили нос, за что он очень обиделся, Истребительнице сломали руку и посадили на цепь. И сейчас Истребительницу убьют. Вот и сказочке конец. Мораль: не приходи ко злу со своими светлыми глупостями и розовыми соплями, тем боле если вампира бросила его спутница, в связи с чем вампир явно не в духе.
Зло и добро не могут быть вместе, даже если ты симпатичная блондиночка с наивными зелеными глазками. У тебя есть последнее слово, глупая девочка? Надо же, она еще и огрызается.

Спайк сделал свирепое вампирское лицо, рыкнул на наглую блондинку и вышел из склепа. Баффи задала дурацкий вопрос. На который он не собирается отвечать. И он убьет ее.
Погуляет немного и убьет. Чтобы не вбивала в свою блондинистую голову мысли о том, что можно пробудить в вампире что-то светлое своей безумной верой в добро, в любовь, в него, в то, что злобный и кровожадный Спайк может исправиться.
Чтобы не пялилась на него своими глазищами, полными надежды, понимания и одобрения. Какое, к черту, может быть одобрение, если он ей руку сломал??? Баффи спросила, почему он держит ее в склепе уж три дня и не убивает.
Дурацкий вопрос. Но нужно придумать ответ. Достойный вампира. Просто Дру его бросила, и ему немного одиноко… очень слюнявый ответ, он же не Персик. Почему он ее не убил? Можно не отвечать, а сломать вторую руку. Ее красивые зеленые глаза наполнятся слезами, возможно, он даже ее утешит, сорвет этот тонкий топик… Спайк, не отвлекайся. Почему он ее не убил? Почему он ее не убил?

И жили они долго и счастливо?

Сообщение отредактировал Шарлотта Холливелл: Пятница, 08 февраля 2019, 23:16:30

Несчастливый брак Энн Пратт

Энн Пратт потерла занывшую скулу – синяк был тщательно замазан тональным кремом, за два года брака Саммерс стала экспертом по замазыванию синяков – и уверенно подписала бумаги на развод.
Уверенно. Это не рука дрогнула, а стол не ровный. Все дело в столе.
Все дело в том, что она знала, что этот брак закончится так, но отчаянно делала вид, что есть смысл барахтаться. Чтобы доказать себе, что сделала все, что смогла.
Уильяма был из тех плохих парней, с которыми мамы запрещают встречаться, но которых очень хочется перевоспитать. Пара краж, куча драк, подозрительные друзья, беспричинная агрессия.
Она знала, что его нельзя изменить. Знала, что все закончится так. Но ей нужно было сделать все, чтобы спасти их отношения. Правда, было сложно объяснить, зачем ей это нужно.

За два года до этого.

Энн принесла очередному посетителю кафешки кофе и поймала на себе пристальный взгляд. Очаровательный крашенный блондин с самыми наглыми голубыми глазами на свете, раздевал ее взглядом. Нужно было развернуться и уйти. Черный кожаный плащ, черный лак на ногтях – разве от таких можно ожидать чего-то хорошего?
- Меня зовут, Энн, я могу принять Ваш заказ? (Это была не ее очередь, и сейчас на нее обиженно таращились три пары глаз ее подружек, но ей было плевать).
- Конечно, можешь, Pet. Я хочу тебя.
Нужно было плеснуть в него кофе.
Начался безумный период ухаживаний, шикарные букеты, дорогие украшения (краденые?), пафосные слова. Он даже писал стихи. За всем этим она не могла не заметить слишком холодный взгляд, беспричинные вспышки ярости, жестокую ухмылку, но она слишком кому-то что-то пыталась доказать, чтобы обратить на это внимание.
Возможно, она была не в себе. У нее часто болела голова, и снились странные сны. Один особенно часто – горящий Уильяма, их соприкасающиеся руки, ее робкое признание в любви. Возможно, ее подсознание вопило о том, что ее брак скоро сгорит синим пламенем. Возможно, это был просто сон.
В общем, это было безумное время – споры с родными, не одобряющими Уильяма; бурный, разнообразный секс, где угодно; тяжелые сны, оставляющие на утро острый привкус непонятной потери; попытки не видеть недостатков Уильяма и ожидание начало конца. И начало конца естественно наступило, ознаменовалось треском ее сломанных ребер. А, может быть, это было ее сердце.
В общем, теперь-то все хорошо. У нее появился милый и добрый парень по имени Артур.
Все хорошо. Уильям исчез из ее жизни, как будто его и не было. Как будто она его уничтожила, поставив свою подпись.
В общем, все хорошо. Странные сны прекратились. Воспоминания об этих когда–то любимых руках, причиняющих боль; о сломанной челюсти Ксандера (приревновал) и вывихнутой ноге Уиллоу (попыталась помешать) поистерлись. С друзьями она помирилась, ведь они никогда не могли на нее долго злиться. А она была безумно им благодарна.
Она была бы точно уверена, что не бросила бы Уильяма, если бы он не причинил вред ее друзьям.
Жизнь продолжалась, все было замечательно. Энн продолжала работать в кафешке, а Артур намеревался сделать ей предложение. Все что ей говорили об Уильяме было правдой. Он опасен, никогда не изменится, и ничего бы у них не получилось.

Баффи приходит в себя и ее жизнь тоже продолжается. Она два года провела в коме, но вернулась какой-то умиротворенной.
- Мне это не нравится, - сказала Уиллоу.
Ксандер обратил на изумленный взгляд. – Она счастлива.
- Да, и это мне нравится. Но она считает, что то, что она видела в коме, было ее жизнью в другой вселенной без вампиров. И это ее успокоило. Но это она сама все выдумала.
- Она счастлива, - упрямо отозвался Ксандер. – А он мертв. Не говори ей ничего.

Баффи живет по-прежнему, пытается строить отношения, и знает, что все к лучшему. Спайк бы обязательно причинил бы ее близким вред, он неисправим. Она в этом окончательно убедилась.
Она сидит в уютном кофе, ждет очередного парня, пьет горячий кофе и…
И, разумеется, когда все хорошо, солнечно и спокойно должна случиться как-то гадость. И гадость случается.
Гадость входит в черном кожаном плаще и пялится своими гадостными голубыми глазами.
Баффи абсолютно плевать, как он выжил и зачем вернулся. Нет, она, кончено, знает, зачем он вернулся. Но ей плевать. Энн была не счастлива, а Энн – это она. «Ничего не выйдет» мантра зазубренная, помогающая не выть в подушку и не искать способы все исправить.
Она гордо встает, чтобы объяснить, ему, что все кончено.
Энн была несчастлива, хотя в него верила, светлая девочка из другой реальности с живой мамой и без вампиров. У девочки, привыкшей верить в добро, все равно ничего не вышло. Баффи уже давно не верит в добро, не умеет давать шансы и слишком злится на то, что он умер. У них ничего не выйдет. Ничего не получится. И ей будет больно, снова будет больно, а она только неделю назад разучилась выть в подушку, кутаться в дурацкие черные плащи и придумывать имена их детям.
Поэтому нужно вдолбить в свою голову, вычертить намертво в закоулках сознания спасительную мантру и повторять, повторять, повторять. Чтобы забыть, какие у него крепкие руки, заботливые глаза и что, сына нужно назвать Билл, а дочку Петти. У Баффи было два года, чтобы научиться жить без него, и есть еще дополнительные шестнадцать секунд, пока он к ней подходит.
Энн понадобилось два года и никаких дополнительных секунд, а Баффи сильнее Энн, умнее Энн. Баффи сама все решила, выстроила длинную логическую цепочку, создала собственную реальность и этих пронизывающих глаз совсем недостаточно, что все разрушить.
А он все ближе, и нужно просто не тонуть в этих чёртовых глазах, вспомнить все плохое, вычеркнуть все хорошее ради своего же благополучия, выдолбить из своего живота дурацких бабочек и прекратить раздавить шансы вампирам. Это не сложно, она Баффи, она сильная.

А если она сильная, значит, может справиться с тем, с чем не смогла Энн.

Может быть, все-таки шанс есть?

Сообщение отредактировал Шарлотта Холливелл: Пятница, 08 февраля 2019, 23:22:43