Приснись мне

Кажется, он должен быть благодарен Кроули. Больше нет ни боли, ни страха. Демоном быть не плохо. Правда, говорить спасибо он не будет, а то у Кроули рожа треснет.
Пару раз прибегал Кас с печальными глазами побитой собаки и Сэм, вооруженный до зубов. Ну, как пару. Раз сто.
«Ты не зло, бла-бла-бла, вспомни, сколько добра ты сделал, вспомни, кто ты, бла-бла-бла.»
Они не поняли, что в этом и проблема. Он не хочет вспоминать.
У него теперь новый путь, и его надо пройти до конца. И это путь гораздо легче. Его он может выдержать. Он может убить почти любого, значит, младший братец в безопасности. Только теперь не нужно придерживаться глупых моральных принципов.
Его это устраивает. Его почти все устраивает.
Кроме снов о светлой девочке по имени Джо. Она не должна ему сниться. Она не имеет право ему сниться. Таким как он не должны сниться такие светлые сны.
У демонов вообще не должно быть снов.
- А ты и не демон, - улыбается светлая девочка. – Кто угодно может стать демоном, но только не ты.
Ну, вот опять.
- Пришла говорить мне о том, какой я хороший. Расскажешь, что должен бороться, стать самим собой и так далее?
- Я думаю, что Сэм и Кас тебе это уже говорили, - она улыбается беспечно, как будто говорит о погоде, как будто он не перешел ту самую жуткую черту, за которую переходить нельзя, как будто его сердце не разрывается из-за того, что не может до нее дотронуться. Как будто она не мертва.
- Твои приходы не помогают. Прекрати мне сниться. Убирайся из моей головы со всей своей светлостью или я за себя не отвечаю. – Он демонстрирует демонические глаза, надеясь, что это сработает.
- Я мертва, Дин. А еще я, возможно, просто сновидение или галлюцинация. Ты, правда, надеешься меня напугать?
Я мертва. Об этом нельзя говорить ТАК. Так легко.
- Ты ничего не изменишь, - устало отзывается Дин. – Кас и Сэм могут говорить и делать, что угодно. Они могут убить Кроули, как уже пытались. Но это ничего не изменит. Я такой, каким хочу быть.
- Ты такой, каким хочешь себя видеть, - мягко возражает девушка, улыбаясь чему-то своему светлому. Дина уже тошнит от светлости. – Хладнокровным, беспринципным, не чувствующим. Тебе нужно быть таким, чтобы не совершать ошибок и не терять друзей, не оправдываться перед Сэмом, что в очередной раз спас его ценой чей-то жизни. Ты отчаянно хочешь быть таким, и я не буду тебе мешать.
В черных глазах скользит легкое удивление.
- Я люблю тебя, Дин Винчестер. Я мертва, и у меня есть преимущество. У меня полно времени, я могу подождать, пока ты наиграешься в демона. И я не буду приходить больше, пока ты демон. Наслаждайся игрой.
Дин ворчит что-то типа «скатертью дорога», просыпается и тяжело облегченно вздыхает, потому что светлая девочка из несветлого прошлого больше будет его изводить.

И Дин наслаждается. Свобода пьянит, Кас почти отрекается, Сэм привычно бегает где-то рядом в безуспешных попытках прикончить Дина, вразумить Дина, врезать Дину, спасти Дина. В зависимости от ситуации.
Правила, глупые человеческие правила, нарушаются одно за другим, грешники бегут от него в ужасе. А Дин с истинным наслаждением продолжает их кромсать, не отдавая себе отчет, что он почему-то не трогает невинных людей.
Внутренний голос пакостно сообщает (и почему у него такой мерзкий внутренний голос?), что тогда он точно перейдет черту, из-за которой даже светлая девочка, которая упорно не снится, его не вытащит.
Можно подумать, его это волнует. Ему нравится пьянящее чувство свободы и вседозволенности, одиночество и сны без сновидений, в которых бы Джо улыбалась своей щемящей улыбкой, понимала и ждала-ждала-ждала, так, как даже Сэм не умеет.
Ему нравится. И он закрывает глаза на секундочку, только потому, что устал, он не ждет снов. Ему не нужны сны. Ему не понятно беспокойство Кроули, он наслаждается свободой и не думает меняться. Он просто закрывает глаза.

Приснись мне, пожалуйста.