2 мая. Особняк лорда Бэккета, вторая половина дня.

Мистер Борджиа был не тем человеком, который предпочитал ждать, возможно поэтому в его годы он не только успел достигнуть вершин власти, но и оставить их, дабы вести спокойную и свободную от интриг жизнь. И именно потому он не смог высидеть долго дома, и направился к Бэкетту, дабы лорд снабдил его работой. Прекрасно предполагая холодный прием, он все же решил проявить напор. Да и к тому же его вела туда несколько иная цель. Герцогиня д'Ивреа. Нет-нет! Он не в том возрасте и положении, да и вообще не тот человек, чтобы искать любовные приключения на свою зад...голову...Конечно же чисто профессиональное любопытство...Пожалуй...Да...
"Интересно, что она могла бы найти в таком человеке, как Катлер? Низкорослый, холодный, расчетливый, злобный делец...Впрочем он чем-то похож на меня...Хотя я не низкорослый"
Филипп улыбнулся себе и выглянул в окошко кареты - приехал.

"Тук-тук-тук"-дверной молоток три раза стукнул в дверь особняка лорда...

Дворецкий распахнул перед гостем дверь и внимательно на него посмотрел. У слуги была хорошая память на лица, поэтому он сразу узнал уже недавно бывшего в доме лорда, Филиппа Борджиа. Время было позднее, а хозяин все еще прибывал в комнате с дамой. Вряд ли он хотел бы, чтобы его сейчас отвлекали. Мало ли, чем они там заняты. Как бы избавиться от этого господина?
-- Простите, мистер Борджиа, лорд Бэкетт уже никого не принимает. Приходите завтра с утра, - произнес дворецкий наконец.

-----------------
ВД - дабы не возникло недоразумений... Борджиа может входить, не слушая дворецкого

Сообщение отредактировал Rikankery: Четверг, 07 февраля 2008, 18:29:16

Объяснение Катлера было крайне равнодушно воспринято Лионеллой, - она даже не стала искать в нем скрытый смысл, и задаваться вопросом, правду говорит лорд или лжет. В мыслях ее промелькнуло несколько гневных фраз, как то: «Мне противно с тобой ходить по одной Ямайке», или даже «Будешь мне голову крутить – я тебя сразу не узнаю!», однако вскорости злость прошла, уступив место молчаливому презрению. Собственная слабость была ей невообразимо противна. Черт возьми… Жозеф прикончил бы ее на месте, и между прочим, был бы прав. Гордая гасконская красавица – и такое унижение перед выскочкой из Англии, карьеристом, который и смотреть-то на нее недостоин!.. «Если ты хочешь быть сильнее мужчины, не будь слабее», - учил в свое время граф д’Ивреа сестру и кузину. И, в отличие от Лионеллы, отлично помнившей заветы брата, но крайне редко применявшей их на практике, Иона соблюдала их с завидной покорностью.
На минуту она затихла, пока приступ гордости не сменился очередным приступом боли, застелившей все сознание зеленоватым туманом. Обессилевшая Лионелла резко упала на спину, и, надо сказать, ей премного повезло, что постель, учтиво приготовленная прислугой лорда Бэкетта, была достаточно мягкой, да и в неблагоприятном случае, она, скорее всего, не почувствовала бы удара, потому что, казалось, она на длительное время утратила способность чувствовать что бы то ни было. Какое-то время она лежала неподвижно, время от времени шепча что-то про себя, но какие мысли посещали герцогиню в бреду, и кого именно она призывала в настоящий момент, лорд разобрать не мог, да и сама Лионелла, если бы вдруг пришла в себя, скорее всего не дала бы ему на этот счет сколько-нибудь вразумительного ответа… Ясно было одно – травма была внушительной, и очаровательной герцогине де Мирабель сейчас очень плохо.

--Вот еще! - буркнул Борджиа, пройдя мимо ошалелого дворецкого, затем остановился, и, повернувшись на каблуках, проговорил:
--Если бы лорд был бы более обязательным, тогда бы меня тут не было. Доложите!
И, найдя подходящее кресло, он примостился в нем, закинув ногу на ногу.

Re: 2 мая. Особняк лорда Бэккета. Вечер.
Дворецкий не сводил пристального взгляда с Борджиа еще несколько секунд, в надежде, что Филипп сжалиться над несчастным и уйдет сам, не заставляя беднягу идти к самому лорду, когда тот четко объяснил, что никого не желает видеть. Но, кажется, гость не понял его или не пытался понять, или же ему вообще ничего не было известно о таком странном человеческом чувстве как милосердие. Оставалось только одно - выполнять приказ и мечтать оказаться как можно дальше от этого дома...
Лучше всего было бы переложить ответственность на кого-то другого. Например, на Мерсера, который как раз прохаживался по коридору. Впрочем, от того можно было ждать чего угодно, и он мало чем отличался от лорда. Пожалуй, только тем, что мог убить за долю секунды. Ха...
-- Мистер Мерсер, лорда Бэкетта ожидает Филипп Борджиа.
Мерсер окинул дворецкого холодным пронзительным взглядом, но ничего не сказал. Кажется, это означало, что стоило убираться отсюда как можно скорее, что мужчина и сделал.
Мерсер и Бэкетт столкнулись в дверях гостевой комнаты. Лорд был взволнован, и это не укрылось от внимания слуги.
-- Отправь кого-нибудь за врачом. Немедленно. Герцогине хуже, - произнес Катлер, взяв себя в руки.
-- Ваш ждет Филипп Борджиа, сэр, - спокойно сказал Мерсер, не торопясь выполнять приказ.
-- Что ему надо? - раздраженно воскликнул Бэкетт, но тут же понизил тон, вспомнив о несчастной Лионелле, которой нужен был покой.
-- Судя по всему, он устал ждать, - предположил Мерсер и медлительно пожал плечами.
-- Приведи доктора, - повторил Катлер. - И попроси кого-нибудь из служанок присмотреть за герцогиней.
Мерсер склонил голову и оставил лорда. Бэкетт обернулся на кровать, на которой лежала беспомощная Лионелла, и осторожно прикрыл дверь, дабы не потревожить ее.
Спустя минуту он уже был внизу, застав Борджиа в гостиной. Перед гостем стояла нетронутая чашка чая.
-- Добрый вечер, мистер Борджиа, - поприветствовал его Катлер, устраиваясь в кресле напротив.

Re: 2 мая. Особняк лорда Бэккета. Вечер.
дверь в комнату герцогини отворилась, и туда осторожно вошла полная женщина лет сорока. Увидев, что гостья лорда пребывает в бесчувственном состоянии, она при помощи нюхательных солей, и прочих средств, многократно испытанных на других истеричных барышнях, привела прелестную герцогиню в более или менее удовлетворительное состояние. Лина приподняла голову и осмотрелась.
-- Кто вы? - робко спросила герцогиня де Мирабель. - А где лорд? Он ушел?
-- У него посетитель, - пояснила служанка. - Меня зовут Мэри. Я буду прислуживать вам, когда лорд будет не в состоянии позаботиться о вас сам. Только, ради всего святого, не волнуйтесь, вам вредно волноваться. Хозяин мне за это голову оторвет...
-- Почему? - не поняла герцогиня.
-- Черт возьми... Да потому что любит он вас! неужто вы не знаете?
-- Не знаю... - смущенно прошептала Лионелла. - Я не заметила с его стороны ничего подобного.
-- Мужчины порой стесняются своего чувства, особенно когда сомневаются во взаимности. Это лишает их власти над миром, - засмеялась Мэри. - А уж кому, как не вам, мадам, повелевать миром? Помяните мое слово - он от вас без ума, и он непременно заявит вам об этом. Они всегда ведут себя нестандартно, когда влюблены. Как бы не пытались это скрыть...
Лионелла даже не знала, стоит ли ей радоваться тому, что сказала Мэри, или нет. Но, похоже, служанка была вполне искренна с ней, и не ставила себе целью успокоить гостью заведомой ложью...
... Мэри спустилась в зал, где лорд Бэкетт принимал незваного посетителя.
-- Господин, ваша гостья почувствовала себя немного лучше... - заявила она, не стесняясь присутствием постороннего.

Re: 2 мая. Особняк лорда Бэккета. Вечер.
--И вам доброго вечера, лорд. Я собственно пришел потому что, как говорят если Магомет не идет к горе...
-- Господин, ваша гостья почувствовала себя немного лучше...-Борджиа перебросил взгляд на прислугу, затем снова на Катлера.
--Впрочем...а я не знал что у вас гости, да еще и леди...Да еще и не хорошо себя чувствует...Видимо я не вовремя...-Филипп как будто замешкался и выражение его лица из надменного превратилось в долю секунды в раскаявшееся.
Бэкетт уже было почувствовал, что наконец-то появилась возможность вежливо выпроводить надоедливого шпиона, но тут Филипп сказал как отрезал:
--Это случайно не герцогиня д'Ивреа?-и тут же как бы оправдываясь, затараторил:
--Случайный прохожий, сказал, когда я ехал к вам, что герцогиня тоже сюда направлялась...и я тут подумал, что и не стоило бы вас беспокоить, но видите, какая удача, что я приехал - ведь я знаю медицину и у меня с собой всегда есть аптечка...Вы не подумайте что-то...просто как джентельмен, я не могу бросить леди, когда знаю, что ей нехорошо...
Хотя лорда и злила настырность Борджиа, но тот так тараторил и при этом еще и согнулся, как бы случайно, что казалось предлагает не помощь а взятку...
Филипп расплылся в заискивающей улыбке, и ждал ответа.

Re: 2 мая. Особняк лорда Бэккета. Вечер.
-- Это так мило с вашей стороны, - усмехнулся Бэкетт, ничем не выдавая своего раздражения. – Но, видите ли, какая незадача, у герцогини уже был доктор и оказал ей помощь. Так что все уже хорошо, как вы слышали. Но, уверен, ей будет очень приятно знать, что вы беспокоились о ней. Я ей передам, - любезно пообещал Катлер, хотя и не собирался ничего такого делать. И дело даже не в том, что он хотел сократить общение герцогини с этим человеком до минимума, ревнуя, просто лорд не мог допустить, чтобы дама из высшего общества общалась с каким-то авантюристом, да еще и у него дома. А теперь слухов и так не миновать, что женщины в присутствие Бэкетта падают в обморок от переизбытка чувств или что-нибудь еще похлеще.
Репутация? Один день может перечеркнуть почти все. Впрочем, Катлер не расстраивался. Любое самое неприятное событие при правильном подходе можно обернуть себе на пользу.

Сообщение отредактировал Rikankery: Пятница, 04 апреля 2008, 21:10:23

Re: 2 мая. Особняк лорда Бэккета. Вечер.
-- Вам письмо, лорд. Из Англии.
-- Кто пишет? – осведомился лорд, беря большой бумажный конверт. И тут же прочитал подпись: баронесса Уилмор. Это имя ему ничего не говорило, но в надежде, что содержание письма все прояснит, он развернул его.

Возможно, когда вы будете читать это письмо, меня уже не будет в живых, ибо дни мои сочтены, и одному богу известно, когда они прервутся – через месяц, через неделю, а то и завтра вечером. Но я хочу пролить вам свет на те вещи, из-за которых вы лишились своего счастья, ибо я – я и никто другой – истинная виновница вашего разрыва с той, кого вы любили. И той, что любила вас… Я тоже любила, и была счастлива, вернее, думала, что счастлива, но тот, кому я отдала свое сердце, тот, ради кого я нарушила все святые заветы, все растоптал. Ему неведомы эти чувства, он никогда никого не любил, у него есть ему одному ведомые цели, и ради них он готов переступить через любые запреты – убить, предать, даже лишить счастья свою родную сестру. Вы догадались, о ком я говорю. Это граф д’Ивреа. Он с первого взгляда околдовал меня, заворожил, соблазнил, и… сделал покорным орудием в своих умелых руках. Я не знала этого… а если даже и знала, что это изменило? Я отметала все слухи о нем, что у него нет сердца и руки по локоть в крови, что он продал душу дьяволу. Я хотела верить, что это неправда, собственно, так оно и оказалось – он не продает души. Он – тот, кто их покупает. Как у меня купил… Я слышала все, что о нем говорят, и делала все равно по-своему, потому что не могла по-другому. Я любила его, и хотела быть с ним, слепо повиноваться его воле, выполнять все его желания, только чтобы ему, Жозефу, угодить. И несмотря на то, что я была замужем, и муж мой был ревнив, как турок. Он все знал, но боялся бросить ему вызов, ибо тот, кто бросил вызов этому человеку – самоубийца. Он только со мной давал волю своим чувствам… Но даже он не мог ничего сделать со мной. Он мне угрожал, даже пытался убить… но я внимания не обращала на это. Меня дьявол хранил. Тот дьявол, которому я присягнула. Я словно в бреду жила все эти годы. И была уверена, что это и есть счастье.
Когда вы дочитаете это письмо, вы, наверное, захотите меня проклясть, но не спешите этого делать. Подумайте о том, что та, благодаря кому вы потеряли Лионеллу, тоже страдает. Так же, как и вы. А может быть и больше. И раскаивается, что пошла на поводу у подлеца и зло причинила, заведомо зная, что это подлость.
Не знаю уж, как и что, но Лионелла д’Ивреа влюбилась в вас, да так, чтобы непременно замуж за вас выйти. Я не осуждаю ее, хотя и не понимаю, что такого она в вас нашла – я бы к такому мужчине, как вы, и близко не подошла. Но – не мое это дело. Женщина всегда права, когда любит, и ваша Лионелла вас полюбила. И потому была права. Однако, Жозеф д’Ивреа так не считал… Он не разделял мнения своей сестры относительно вас – еще бы, никому не известный молодой человек, без звания, без титула, одни амбиции. Он не мог знать, что в ближайшем будущем вы достигнете таких высот. И он решил разлучить вас. Уж не знаю, какими словами воздействовал он на Лионеллу, но смысл их сводился к одному – вам интересна не она, а ее связи, деньги, положение. Очевидно, одних слов ей было мало, - она не поверила словам брата, и злодей решил прибегнуть к подлогу. Он склонил меня к тому, чтобы я соблазнила вас, и довела слухи о нашей связи до сведения Лионеллы, пожертвовала, так сказать, своей честью, ради удовлетворения амбиций графа… Впрочем, понятия о чести я утратила уже давно. Может быть, вы помните, как я тщетно пыталась увлечь вас, но заступничества дьявола мне не помогли… Вы остались холодны и неприступны. Меня же это не остановило… И тогда я совершила свой самый страшный и самый дурной поступок: солгала, что вы обманом завлекли меня к себе, а затем опоили, и совершили то, чего я по доброй воле никогда бы не сделала. Это дошло и до Лионеллы… Уверена, что данная «новость» ее поразила, и следствием этого был ее разрыв с вами. Я уверена – она не стала объясняться с вами и оправдывать свой поступок, это не в духе д’Ивреа, а она – плоть от плоти д”Ивреа, и при всем своем несходстве с Жозефом, была и остается родной сестрой своего брата… Она просто вышла замуж за испанского герцога, и с тех пор вы ее больше не видели.
А что же до меня, то свою любовь я не сохранила – Жозеф холодно и вежливо дал мне понять, что его роль в моей жизни исчерпана. А вот вашу любовь я разрушила… И очень об этом жалею.
С этих пор я не знала счастья и покоя – судьба от меня отвернулась. Я сделалась больна, и с каждым днем мои силы все уходят и уходят. Я не проживу долго. Но я счастлива, что успела написать вам.

Анаис, баронесса Уилмор
P.S. Недавно я узнала о кончине герцога де Мирабеля, и надеюсь, что вы разыщете вашу возлюбленную, и покажете ей мое письмо. Я знаю, вы не обзавелись женой за все эти годы, и это говорит мне о многом. Вы должны быть вместе!..

ВД. - решила дать лорду возможность разобраться в отношениях)))

Лионелла испытала заметное облегчение, когда бред оставил ее и сменился более адекватными ощущениями. Она отчетливо слышала, как в комнату снова вошла Мэри, затем кто-то другой. Кто именно, она не могла определить по звукам шагов, но не лорд Бэкетт. Повернув голову в сторону двери, она увидела уже знакомое ей лицо Филиппа Борджиа. Он был красив своей особенной, инфернальной красотой и составлял полную противоположность лорду Катлеру.
-- Я не могу выставить вас без разрешения на то хозяина, но вряд ли лорд Бэкетт одобрит ваше здесь пребывание, милостивый государь, - укоризненно поглядела на Борджиа Мэри.
-- Пусть он останется, - послышался слабый, но твердый и уверенный голос герцогини. – Прошу прощения, - обратилась она уже к Филиппу, - но, казалось бы, банальное на первый взгляд падение в обморок имело для меня такие дурные последствия. Наверное, карибская жара не лучшим образом на меня подействовала…
Она пожалела, что болезнь не позволяет ей продолжить дальнейшее знакомство с этим человеком, который гораздо больше заслуживает внимания, чем лорд Бэкетт. Должно быть, не одна женщина мечтала сделать его своим любовником, а в Европе Борджиа наверняка бы занял достойное место в донжуанском (или доннэльвировском?) списке ее прекрасной кузины, графини Лэнгфорд, которая была признана идеалом женской красоты. Что ж, она – тоже Ивреа, и перед Ионой Лэнгфорд у нее то преимущество, что герцогиня де Мирабель не двоюродная сестра Жозефа д’Ивреа, а родная. И следовательно, только ее вина в том, что до сих пор любовь принесла ей лишь боль и разочарование.

Сообщение отредактировал Линдорф: Воскресенье, 14 сентября 2008, 16:22:09